Сайд «Торговцев»,
таберн «Одинокий путник»
— Ты ей рассказала? — Флатэс и Ингелео заговорили в один голос и подались вперёд. Пока в глазах первого горела тревога, второй всем видом показывал негодование и недовольство. За время, что они не виделись, практически ничего и не поменялось, разве что ребята крепче сдружились, пока проводили время друг у друга. Лания с интересом осмотрела обоих и непроизвольно улыбнулась. Академцы встретились в оговорённом месте за день до начала учёбы. В таберне привычно шумели завсегдатаи. Также встретилось пару студентов, которые предпочли «Одинокого путника» только потому, что привычный таберн был забит до отказа. Лаура холодно фыркнула и скрестила на груди руки. — Она должна была узнать, не ходить же ей в неведении всё время? Тем более, четыре головы лучше трёх, может чего и придумаем. — Чего? Как повеситься всем вместе? — скептически изогнул бровь Ингелео. — Не знал, что ты любитель здравого суицида, — хохотнул Флатэс, на что сразу же получил лёгкий подзатыльник. — Эй, Инги, руки не распускай, я тебе и в ответ отвесить могу. — Да чего ты ноешь, я так, погладил. — Флатэс, ты не только не сделал из него человека, но и перенял его привычки что ли? — усмехнулась Лаура, подхватывая стакан с сидром. — Лучше расскажите, как у вас прошли каникулы, — Лания повернулась к окну и устремила взгляд на тлеющее небо. В вышине ярко искрились звёзды, казалось, точно тысячи солнц заполонили его и не позволяли погрузиться во мрак. Лания любила период векао́ра больше остальных. Её манили буйные ветра, которые начинали важно разгуливать по земле, сияющие при свете дня звёзды, что манили коснуться. Даже если день выдавался пасмурным и дождливым, то ночь обязательно дарила Зазавесью ясный небосвод оттенков индиго и лилового. Излюбленным векаор стал ещё и благодаря тёплым ночам, которые приятно окутывали, точно в объятья, после холодного дня. В первом месяце сезона — ива́вене, природа только начинала меняться, а потому все погодные прелести приходились на оставшиеся два. Деревья вновь изменяли окрас на холодные оттенки — лазурные, васильковые, изумрудные и бледные пурпурные. Флатэс от вопроса Нобилиа радостно дёрнулся на месте, отпихнул лицо Ингелео, который собирался что-то сказать и уставился горящим взглядом на подруг. — Я вам сейчас такое покажу! — с энтузиазмом воскликнул он и полез в карман толстовки. В его руке блеснула металлическая поверхность, а после Игнэйр откинул крышку зажигалки. — А это точно хорошая идея? — занервничала Лания, вспомнившая, как в руке огненного парня взрывались пламенные шарики. — И-Ингелео? Не успел никто возразить, как Флатэс уже чиркнул по колёсику и на его ладони затанцевали три огонька, передвигающиеся по кругу. Они начали набирать скорость, пока не превратились в кольцо. Довольный Игнэйр хихикал, стреляя глазами то на подруг, то на друга. Элисар гневно скривил бровь и нос, после чего воззрился на товарища. — Туши уже своё фаер шоу. Академец с волосами цвета рябины, укрытой снегом, качнул головой. Скорость передвижения огня стала постепенно снижаться, после чего пылающее «сердце» погасло над его ладонью. — Ого, а ты подтянулся, как я посмотрю, — изумилась Лаура и восхищённо улыбнулась. — А то! Я все каникулы тренировался, теперь и к чаше смогу выйти! — Не зазнавайся, придурок. Ты дальше этого трюка так и не ушёл, — хмыкнул Ингелео. — Возвращаешься на факальдамитон? — от удивления Лаура распахнула глаза и припрыгнула на стуле, а Флатэс довольный собой закивал. — Погоди, я всё хотела спросить, почему ты никогда к чаше не ходил? Там ведь не нужно использовать огонь, так что ничего не угрожало, разве не так? Игнэйр выдохнул и покачал указательным пальцем. — Не совсем так. Наш отец ингитрис, а вот с мамой с рождения что-то не так и потому ей способность рода не передалась, это ключевой момент в общем-то. Пэстаб единственный из нас троих, кто может не только управлять огнём, но и создавать его. Всё из-за подавляющего гена матери, который и извратил в нас с Экли способность отца. Интереснее другое. Когда мы стали старше, то выяснилось, что мы всё-таки может кое-что, а именно. — Он щёлкнул пальцами. — Создавать искру, правда ни я, ни Экли до сих пор не разобрались как это работает. В основном это происходит на бессознательном уровне и происходит так, что загореться может что угодно, даже вода. По этой же причине огонь взрывался раньше у меня в руках. Поэтому я остерегался чащи, ведь там поток мог стать неконтролируем и вместо меня осталось бы барбекю. Лаура и Лания разинули рты от удивления и ужасом смотрели на друга, которой беззаботно принялся потягивать дольт. — Да, трещётка герой, трещётка молодец, а теперь может поговорим о том, что важно? Как шпиц восприняла новость о... проблеме? — он перевёл глаза на Игнэйра. — Ты поговорить с ним не можешь, он же твой сосед? Или мы можем просто прийти к тебе и зажать его у стенки. — Ты что маньяк какой или извращуга? — сузила глаза Тэнкальт. Лания недовольно подалась навстречу Элисару и выставила палец в сантиметре от его лица. Упрёк скользнул в её движение. — Хватит звать меня шпицем, зализанный! А как ещё я могу отреагировать? Мне страшно! Я всё ещё придерживаюсь того, что надо поговорить с Малером. Может он всё-таки расскажет что-нибудь? — Лан-Лан, при всём моём порицании Малера, я всё же не думаю, что он бы просто так оставил на тебе проклятье. Если он изначально крутился рядом с Калесой, значит искал способ снять. Так что нам бы о его планах узнать, может у нас всех и выйдет что-то. А зажимать его идея бесполезная, умник. Это же Малер, тёмный его дери, — возразил Флатэс. Лаура недовольно запыхтела: — Не будем забывать и том, что Лании находиться рядом с ним опасно. Чем они ближе, тем сильнее действует эта дрянь. Не думаю, что Калеса захочет помогать постоянно. Если уж на то пошло, я вообще не уверена, что ей оно надо — снимать проклятие. Малера она так просто не отпустит. — Да чхать я хотел, чего кто хочет. Прижмём обоих и дело сделано. Только и надо, что выпытать у них побольше о проклятье. Так что нам кровь из носа надо им хвосты накрутить. Не выдержав, Лания неожиданно прыснула со смеху, привлекая к себе всеобщее внимание. Она смахнула выступившую слезинку и улыбнулась. — Всё-таки Ингелео набрался кое-чего от Флатэса. Слушайте, всё что мы тут обсуждаем очень интересно, но мы же все знаем, что Малер и Калеса упёртые бараны. Им не так просто развязать язык. — Тогда сыграем на их чувствах, — Ингелео заговорщически посмотрел на всех, а после устремил взгляд на Ланию. — Не бойся, шпиц, прорвёмся. — Сыграть на чувствах — это подрезать волосы Амкапир? Ха! Если да, то я готов хоть сейчас. — Ну, или на крайний случай, мы просто можем поджарить обоих или устроить воздушные качели, — будничным тоном добавила Лаура, вскинув брови. Флатэс и Ингелео переглянулись. Их шокированные лица и открытые рты забавляли, а потому это не могло не вызвать смешка у Нобилиа и Тэнкальт. — Выловить их не такая уж и проблема, они постоянно трутся вместе, а вот наш спектакль должен выглядеть убедительно, — хищная улыбка, вновь налезла на лицо смутьяна. Обсуждения плана не заняли много времени, хоть споров между ними возникло не мало. Вечер постепенно близился к ночи. Пения птиц уже почти и не было слышно. Академцы решили собираться в общежитие, чтобы не проспать начало нового семестра. — Слушайте, меня ещё кое-что беспокоит, — начала Лания. — Кто-нибудь слышал что-то от Эльтена или Люксальты? Она уже очень давно ничего не писала мне. На неё совсем не похоже. Может что-то слышно от Эльтена? А то в голове постоянно крутятся слова Эпкальма про орден. — Я уже давно задаюсь этими вопросами, но ничего так и не выяснил. Эти поганцы, как к тёмному провалились, — Элисар помрачнел, а желваки на его челюсти заиграли. — Не успели избавиться от одной головной боли, как уже прибавилась новая, — выдохнула Лаура. — Не поймите меня неправильно, но сейчас нам лучше всего сосредоточиться на той проблеме, которую мы можем попытаться решить. Грусть прокатилась по груди Лании, оставляя давящее ощущение тоски по друзьям, по Малеру. Она до последнего отказывалась верить в то, что он ничего к ней не чувствует. Оставалось лишь надеяться, что Присфидум рядом с Калесой ради проклятья, а не от сильных чувств. Ведь в груди всё разрывается и ноет. Нобилиа решила, что должна бороться за него, бороться за свои чувства. Надеялась, что получится избавиться от голосов и всё наладится.***
Первый же учебный день вызвал массу негодования. Деканат выдал студентам ученый план и расписание, а также вывесили списки групп. В новом семестре общих пар с Малером выпадало значительно меньше, но что огорчало ещё больше — на всех общих занятиях значилось имя Калесы. Эти новости ничуть не обрадовали, наоборот огорчили до глубины души. Помимо всего прочего, выловить Присфидума в первый день так и не вышло. Как оказалось, он съехал в другую комнату, как и Калеса. Подстеречь в комнате хотя бы одного из них, теперь казалось просто непосильной задачей. Они намеренно игнорировали ребят и когда те, пытались к ним подойти, чтобы заговорить —бесследно исчезали. Первая неделя уже подходила к концу, а прорыва так никакого и не наблюдалось. Как справляться с ситуацией академцы уже и не знали. Состояние Лании же стало постепенно ухудшаться. Она начала чувствовать истощение, вялость и апатию. Головные боли и головокружения стали постоянными спутниками, которые ходили за ней по пятам. От безнадёги, Нобилиа чувствовала ещё большее опустошение. Она до последнего не хотела признавать, что Малер отказался не только от неё, но и от остальных друзей. Хотя именно так всё и выглядело со стороны. На последней паре, по счастью, Лаура была рядом. Самочувствие от её присутствия, хоть и немного, но улучшалось. Подруга всеми силами поддерживала и не давала пасть духом. Они всё чаще стали разбавлять мрачность «безопасными» разговорами, чтобы в конец не погрузиться в уныние. — Лаура, можно у тебя кое-что спросить? — приятный звонок разнёсся по аудиториям, оповещая об окончании занятий. Подруга качнула головой, собирая вещи в сумку. Лания чувствовала себя несколько неловко, а потому какое-то время формулировала вопрос. — Тебе нравится Флатэс? Тэнкальт вздрогнула. Нервозность в один миг поглотила её, а щёки налились лёгким румянцем. — Да, но я не собираюсь за ним гоняться. — О чём ты? — Ему нравится Анисия, и я бы хотела видеть их вместе. Как никак они хорошо подходят друг другу, — пожала плечами Лаура. — И ты... что, никогда не хотела быть с ним? Тэнкальт изумилась, её брови взлетели, а после она смущённо улыбнулась. — Фантазии одно дело, а реальный мир другое. Это я усвоила прочно. Да и у меня был небольшой план. — Поделишься? — заговорщически спросила Лания, подхватывая подругу под руку. — Ничего такого. Просто хотела помочь Флатэсу сойтись с Анисией. Они оба мне нравятся, да и между ними есть...м-м... химия! Так что почему бы в эту реакцию не добавить немного огонька, чтобы они уже, наконец, сделали шаг друг к другу. — Сумасшедшая, — хихикнула Нобилиа и задумалась. А смогла бы она так просто смириться с чувствами Малера к Калесе? — Кто бы говорил. Ты сама как, справишься? Они должны быть где-то здесь. — Конечно, подумаешь, пара царапин. Горечь, засвербевшая в груди, ответила на непроизнесённый вопрос. Видеть его с Амкапир и без того противно, а знать, что они встречаются, стало бы и вовсе невыносимо. От одной такой мысли сердце болезненно бухало и грозилось рассыпаться на сотни кусков. — Собираешься поговорить с ним об этом... К концу предложения голос Лании пропал. За коварным поворотом её ждало зрелище, к которому она готова не была от слова совсем. Ноги точно вросли в пол, а тело напрялось так сильно, что казалось мышцы сведёт от волн спазма. У стены неподалёку расположились Калеса и Малер. Кудри спадали на его безразличный профиль, пока он гипнотизировал глазами губы Амкапир. Он выглядел устало и вместе с тем отстранённо. Скрестив руки на груди, академец опирался о стену. От его вида, сердце так быстро забарабанило по рёбрам, что казалось ещё немного, и они не выдержат бурного натиска. Калеса же стояла, уперев одну руку рядом с головой своего спутника и высокомерно улыбалась, что-то нашёптывая Присфидуму. Их разделяло ничтожное расстояние, от которого внутри Лании взбурлили гнев и ярая ревность, кричащая наброситься на соперницу и выдернуть ей все патлы. Белокурая красавица нашла взглядом застывшую Нобилиа. Амкапир что-то прошептала вновь и довольно оскалилась, возвращая внимание к Малеру. Глаза его загорелись, а лицо на мгновение приняло все оттенки недоумения. Веснушки заиграли на щеках. Однако уже в следующую секунду он осторожно положил свою ладонь на лицо Калесы и притянул к себе. В момент, когда их губы сомкнулись, в животе Лании началась вакханалия. Желудок взбунтовался и пожелал избавиться от остатков обеда, сердце истошно взвыло, а голос и вовсе сошёл на нет. Казалось, вот-вот и Лания расколется на куски, распадётся, станет грудой ошмётков. Боль стиснула грудную клетку, перехватила воздух второй рукой и принялась ожесточённо терзать сердце, которое и без того уже начало медленно разрываться. Тревожащий всё то время нарыв, открылся, выпуская гной, смешавшийся с кровью. Голова закружилась так сильно, что она просто не могла устоять на ногах. Кожу что-то рассекло, на плече появился небольшой порез, что сразу зарделся, а затылка коснулся лёгкий ветерок. «Кровь... дай нам кровь. Как вкусно пахнет жизнь, отдай её нам. Почувствуй сладостный вкус крови на языке», — с напором и лаской зашептал, разразившийся в мыслях голос. В голове, точно что-то начало взрываться. Что-то горячее вдруг посочилась по коже. Лания, уже ничего не соображая, опустила глаза и замерла. На её руке вырисовался длинный порез, из которого уже вовсю текла кровь. — Лания! — вскрикнула Лаура и подхватила подругу. — Пошли нам надо... Не помня себя, Нобилиа сорвалась с места и понеслась прочь из академии. Слёзы, пожелавшие вырваться, сдавили горло, воздух совсем перестал поступать в лёгкие. Агония, разверзшаяся в груди, стала просто невыносимой. С трудом сдерживая крик отчаяния, упрямо рвущийся наружу, она бросилась бежать куда глаза глядят. Бежала без остановки, даже не заметила, как кто-то рванул её за руку и остановил. Лания почувствовала в тот же момент, как недвижимые ножи начали рассекать кожу на руках. Неприятно защипало, но это чувство было просто не сравнимо с тем, что творилось внутри. Оно было не более чем каплей воды, в море крови. — Давай же, ну, приди в себя, тебрарум тебя дери! — Порезы! Они всё появляются! — чей-то истеричный возглас прорвался сквозь неунимающихся кровожадный шёпот. — Тёмный бы тебя за ногу, подними голову. Лания, подними голову! Вокруг творился настоящий хаос — хаос из голосов. Нобилиа перестала понимать кто и что говорит. «Ещё... Ещё крови! Дай нам больше страданий!» — Этого в нашем плане не было! Какого чёрта происходит? Мы же не планировали делать это именно сегодня! — За то кажется сработало. — Отойдите! Кто-то схватил Ланию за руку и нашёптывания в один миг смолкли. Нобилиа подняла тяжёлую голову и встретилась с настороженными голубыми глазами Калесы. Она с ужасом осматривала порезы, а после уже высокомернее заглянула в глаза соперницы. — И что же вы планировали? — прорычал Малер, вцепился в джинсовку Ингелео и яростно встряхнул его. — Что, мать твою, вы сделали? — Ловили крупную рыбу, — огрызнулся Ингелео. — Но кто ж знал, что спектакль выйдет из-под контроля. — Так, эту кучу порезов не ты поставил? — поражённо воскликнул Флатэс. — Так и знал, что затея охренеть какая рисковая! — Всё шло по плану, пока они не... не зазвучали. Ветряной порез Ингелео не был глубоким, лишь слегка кожу задел, но потом они... они словно взорвались и начали просить крови, и тогда... — перепугано затараторила Нобилиа, а после посмотрела на свои руки. — Эти порезы уже моих рук дело, то есть моей способности. Малер гневно выдохнул и подскочил к Лании, сурово оценивая раны. — Кажется, я говорил, чтобы ты ко мне не приближалась. Чёрт! Лания, это может стоить тебе жизни! — Я знаю о проклятье, — бездумно выдала она в ответ, встретившись с его глазами. — Как ты мог скрывать? — Ты не понимаешь, — сдавленно проговорил в ответ Присфидум и болезненно съёжился. — Ну так расскажи, чтобы я поняла. Амкапир, встала, подвинула Малера подальше и вцепилась в плечо Лании. Надменная ухмылка соперницы разжигала всё больший пожар внутри Нобилиа, однако угли после срыва могли только тлеть. — Да, Малер, расскажи, сколько ей осталось, — огрызнулась Калеса и злобно сверкнула глазами на собравшихся. — Расскажи ей, что срок её уже на исходе! Присфидум замер на месте, яростно сжимая кулаки. Он сделал шаг к Амкапир с убийственным выражением лица. — Прикуси свой язык! — он резко повернул голову в сторону кустов, а после замер в нервном напряжении. — Помолчите все, что-то идёт сюда! Повисла тишина. Академцы замерли на месте вовсе не от требования Малера, а от шока и произошедшей сцены. По поляне у реки вдруг раздалось глубокое рычание, нарастающее. Захрустели ветки, после чего из-за кустов появилось огромное, цвета бедны, тело. Свирепый тебрарум грозно зашагал из своего укрытия, оглядывая застывших в ужасе академцев.