Призрачный экспресс

Какая-то девушка, волосы которой уложены в прическу на манер кошачьих ушек, обворожительно улыбается Итэру. Итэр, конечно же, улыбается в ответ. Обычной своей улыбкой (не подумайте, для Альбедо любая его улыбка обворожительна, но вот конкретно эта – обычный жест вежливости, а не сигнал «да, я тоже хочу знать, что у тебя под одеждой»). Девушка слегка краснеет и, мазнув безразличным взглядом по Альбедо, скрывается в соседнем купе. Это будет долгая поездка. Альбедо обреченно смотрит на указанное в билете время прибытия (завтра, в десять утра) и очень старается прекратить считать секунды до окончания этого ада. До того, как они с Итэром сойдут с поезда, остается примерно тысяча триста пятьдесят минут. Тысяча триста семьдесят пять с учетом погрешностей. — Скажи мне честно, — Итэр, наконец затащивший в купе их вещи, тяжело дышит, — ты собрался построить себе в Сумеру дом и везешь кирпичи для фундамента? Альбедо виновато отводит взгляд. Никаких кирпичей в его чемодане, конечно, нет, но без некоторых книг и впрямь можно было обойтись. И без латунных весов. И образцы минералов, пожалуй, стоило оставить в домашней лаборатории. — Я могу сам его нести, — в качестве оправдания говорит Альбедо, с тоской глядя на неподъемный багаж. Не то что бы это было правдой, он этот чемодан с места с трудом сдвигает. — Ты смог его приподнять ровно на два сантиметра. Секунд на десять. — Я человек интеллектуального труда. Итэр звонко смеется, упихивая чемодан под нижнюю полку. — Подразумевается, что я – человек труда физического? Вообще-то, деятельность Итэра правда связана в основном с физическими нагрузками, ну вот не назовешь иначе работу путешественника (да, такая и правда есть, Альбедо тоже сначала думал, что Итэр шутит, называя себя профессиональным путешественником). Но звучит это все равно как-то неправильно. Как будто Альбедо его использует. — Расслабься, мне не сложно на самом деле, — мягко улыбается Итэр, заметив его заминку. — Все равно у меня самого с собой только рюкзак. Эта улыбка не такая, как та, адресованная незнакомой девушке несколькими минутами ранее. Эта – только для близких людей. Альбедо довольно быстро научился различать. Они с Итэром знакомы уже четыре месяца и семнадцать дней (и нет, Альбедо не вел отсчет, просто дата встречи была запоминающейся, лучший вторник в его жизни). Из них три месяца с небольшим Альбедо мучается сомнениями, стоит ли переводить их отношения из дружеской плоскости в ту… в которую хочется, в общем. Ему нравится Итэр. И, насколько Альбедо может судить, он сам тоже нравится Итэру, причем уже давно. Тут можно было бы привести аргумент, что ради просто друзей не бросают все свои дела и не едут за тридевять земель, чтоб служить моральной поддержкой, но это Итэр. Он именно так и делает. Все гораздо проще: начать встречаться Итэр предложил спустя месяц после их знакомства. Месяц и три с половиной дня, если быть точным. Альбедо отказался. Даже не так, Альбедо сначала запаниковал, потом согласился, потом передумал, потом запутался окончательно и на неделю заперся у себя в квартире, игнорируя любые попытки с ним связаться. Он был занят. Анализировал собственное состояние и пытался взвесить все плюсы и минусы их нового статуса. Закончилось это все тем, что Нигредо, никогда не отличавшийся особым терпением, заявился к нему на порог (Альбедо не хотел открывать, но любимый братец хорош в шантаже) и заставил поговорить с Итэром нормально. Это оказалось легче, чем Альбедо себе представлял. Из потока его путанных объяснений Итэр легко вычленил главное: Альбедо в целом очень даже за, но он пока не слишком готов и нужно еще немного времени. Как выразился Нигредо: «подтянуть теоретическую базу перед переходом к практике». Иногда Альбедо жалеет, что он не единственный ребенок в семье. В общем, последние три месяца (и четырнадцать дней) Альбедо занят исправлением собственного характера. В частности, нужно что-то сделать с собственной отвратительно низкой социализацией и произрастающей из этого тотально низкой самооценкой, когда дело доходит до живого общения. Вот бы чувствовать себя настолько же уверенно, как когда он выступает на конференциях с докладами о любимой неорганике или стоит за лабораторным столом. Ситуацию осложняло то, что Итэр, будучи крайне тактильным, не видел ничего такого в прикосновениях, объятиях, поглаживаниях по волосам, складывании головы на чужие колени и так далее. Не сказать, что Альбедо это не нравилось (очень даже наоборот, он буквально млел от чужих прикосновений). Проблема была в том, что Итэр так себя вел не только с ним. Причем проблема была не в Итэре, а в самом Альбедо и его реакциях. Потому что в умных книгах по психологии, личностному росту и прочей дребедени говорится, что ревность – чувство нездоровое и произрастающее из собственной низкой самооценки. С этим Альбедо согласен целиком и полностью. Так что, пока он не прекратит ревновать Итэра к каждому столбу, ни о каких отношениях и речи быть не может. Итэр не давил и не ставил никаких временных рамок в стиле «прими решение за две недели», за что ему огромное человеческое спасибо. Где-то на периферии сознания маячило смутное ощущение, что он что-то делает сильно не так, но Альбедо старательно его отгонял. Он не может испортить их с Итэром историю, поэтому подготовка должна быть как можно более тщательной. Альбедо предстоит еще многое в себе исправить. — Ты просто его френдзонишь, — с паскудной ухмылочкой сообщил Нигредо, когда они в последний раз это обсуждали. Точнее, когда Альбедо час рассказывал о своем плане по исправлению собственного характера. — Смотри, как бы не увел кто-то, пока ты тормозишь. Временами Альбедо очень жалеет, что он не единственный ребенок. Почти постоянно, на самом деле. Несмотря на то, что Альбедо был абсолютно уверен – Итэр подождет столько, сколько потребуется, слова близнеца все не шли из головы, а потому, когда на горизонте замаячила поездка в Сумеру (ежегодная научная конференция, Альбедо бы не стал ее пропускать и под страхом смерти) он попросил Итэра поехать с ним. И Кэйа с Нигредо могли сколько угодно шутить про свадебное путешествие – он был рад, когда Итэр согласился. Надо же с чего-то начинать, верно? Альбедо дожидается, пока Итэр тоже сядет, и моментально двигается вплотную, утыкаясь носом тому в плечо. В волосы на макушке тут же зарывается теплая ладонь. — Много людей, да? — понимающе спрашивает Итэр, откидываясь на спинку сиденья и позволяя Альбедо прижаться еще ближе. — Потерпи, нам ехать всего-то около суток. Всего-то, мысленно фырчит Альбедо, прикрывая глаза. Это целые сутки в душном вагоне, набитом незнакомцами. Целые сутки, на протяжение которых на Итэра будут пялиться всякие привлекательные, в отличие от некоторых, люди. Ладно еще билеты в купе удалось достать. Плацкарта Альбедо бы не пережил. Кажется пункт «стать более социально открытым» он пока что с треском проваливает. Дверь плавно отъезжает в сторону и в купе вплывает, по-другому не скажешь, высоченный парень лет двадцати с небольшим. Альбедо искоса смотрит на него и сразу задается вопросом, что тот делает в обычном купе обычного поезда. Потому что буквально все в облике парня кричит о принадлежности… к несколько иному социальному слою. Идеально скроенный по фигуре светлый костюм, который не должен так органично смотреться на ком-то такого возраста, но почему-то смотрится. Явно дорогая кожаная обувь. Легкая небрежность в стрижке, которая – сразу видно – не один час создавалась профессиональным мастером. Альбедо в своей простой синей рубашке и с наспех собранными волосами сразу же начинает чувствовать себя неуютно. Образ аристократа портит только пластиковый стаканчик с логотипом пафосной кофейни. Из которого парень периодически пьет с таким мерзким прихлюпыванием, что у Альбедо все мышцы на лице сводит. — Аято, помоги, пожалуйста, Томе с чемоданами! Вслед за парнем в купе входит девушка, которая, в отличие от так называемого Аято, производит вполне приятное впечатление. Миниатюрная и изящная, она похожа на небольшую фарфоровую статуэтку, какие делают на Инадзуме (сходства добавляет традиционное платье и веер, который девушка держит в ладони). Альбедо хочет ее нарисовать. И она не пялится на Итэра, за что сразу получает огромный аванс доверия. — Добрый день, — мило улыбается она слегка нервным движением поправляя платье. — Привет, — кивает Итэр сразу обоим попутчикам. Альбедо тоже старательно придает лицу доброжелательное выражение и уже хочет поздороваться, как натыкается на взгляд, которым Аято смотрит на руку Итэра в его волосах. Такой… недоуменно-насмешливый. Что ж, не слишком-то и хотелось. Какая-то его часть требует немедленно отстраниться от Итэра и пересесть в другой угол, избегая чужих взглядов, от которых становится так некомфортно. А лучше вообще пойти прогуляться по вагону, дожидаясь, пока все не лягут спать. Еще одна причина, по которой он не смог дать Итэру согласия сразу. Альбедо ненавидит привлекать внимание. А с Итэром это просто неизбежно, тот притягивает чужие взгляды как магнит. И далеко не всегда эти взгляды доброжелательны. С этим тоже необходимо научиться справляться, так что Альбедо усилием воли заставляет себя остаться на месте. Разве что садится чуть ровнее, чтобы не прятать лицо у Итэра на плече так явно. Возникшее напряжение рассеивает внезапно ввалившийся в купе парень с взъерошенными светлыми волосами. Выглядит он так, будто только что бежал марафон, причем не просто так, а чтобы догнать Аято, на которого он смотрит с таким недобрым прищуром, что Альбедо чувствует себя отомщенным. — Я все понимаю, таскать вещи не господское дело, — отдуваясь говорит парень, — но вы такими темпами или уедете без чемоданов, или я не успею выйти из вагона и Аято придется прятать меня под своей полкой от проводников. Лицо у пародии на аристократа становится несколько растерянным. Альбедо определенно нравится этот парень, жаль, что он, исходя из контекста, лишь провожающий. — Почему мне? — уточняет Аято, пока его сестра, охнув, помогает втащить в купе здоровенный чемодан цвета морской волны. Ну как помогает… Скорее пытается, багаж для нее явно слишком тяжелый. — Потому что Аяку я подставлять не стану! Итэр смеется, и предлагает свою помощь (конечно же, куда без этого). Втроем с Аято и Томой они быстро забрасывают в купе оставшиеся вещи и под конец погрузки уже вполне доброжелательно общаются на какие-то отвлеченные темы. Альбедо тоже хочет так уметь, но его социальных навыков хватает только на короткий вежливый разговор о погоде с оставшейся в купе Аякой. И скучает он во время этого диалога неимоверно. Так что, когда вернувшийся Итэр отвлекает девушку обсуждением последнего Инадзумского фестиваля, Альбедо благодарен ему до невозможности.

***

В этот раз в поезде куда более шумно, чем Альбедо привык. Потому что в соседнем купе, как выяснилось, ехала компания студентов академии, которые оказались слишком уж общительными. А Итэр, как известно, нравится всем и каждому, так что сначала его позвали попить чаю и познакомиться, потом – поиграть на гитаре, потом – вместе сбегать до палатки с сувенирами на одной из станций. Теперь вот предлагают сыграть в «Священный призыв семерых». Альбедо, конечно, тоже звали, как и их соседей по купе. Но то, что это лишь вежливость, а на самом деле всех интересовал лишь Итэр было ясно как день. Чай он еще согласился выпить, а вот остальное – увольте, это не для него. Аяка тоже оказалась не любительницей шумных сборищ, а ее брат и вовсе испарился из купе, как только поезд тронулся с места. — Я все же схожу, сыграю с ними несколько партий, — полувопросительно тянет Итэр, покачиваясь с пятки на носок. — Иди, конечно, — улыбка, как Альбедо ни старается, выходит натянутой, но вот интонация вполне искренняя, — я почитаю что-нибудь. Зачем-то же он тащит с собой это гору книг, правда? Вряд ли он достанет хотя бы одну непосредственно перед конференцией, так что применение им можно найти хотя бы сейчас. Почитать вот, например, пока Итэр будет общаться с людьми (как нормальный человек, а не как некоторые махровые интроверты). — Или, если хочешь, побуду с тобой? — сразу же спрашивает Итэр, уловив его напряжение и уже на шаг отходя от двери купе. — Нет, я и один прекрасно проведу время, — удерживать улыбку все сложнее, Альбедо всерьез опасается, что лицо превратится в страдальческую гримасу, так что добавляет слегка насмешливым тоном: — обещаю не читать «легенду о клинке» без тебя. У меня еще целая стопка научной литературы с собой. Ты от нее засыпаешь. Итэр одаривает его взглядом, в котором в равных долях смешаны нежность и легкое волнение. Секунду Альбедо кажется, что Итэр хочет сказать еще что-то, но тот молча кивает ему и выходит за дверь, аккуратно прикрыв ее за собой. Как-то преувеличенно аккуратно. Или Альбедо опять накручивает себя. Или нет. Настроение падает на отметку «ниже среднего». Альбедо сердито дергает к себе чемодан, выхватывая оттуда первую попавшуюся книгу. «Учения листвы», отлично. Подойдет, чтобы занять себя на пару часов и заодно освежить в памяти некоторые аспекты. На некоторое время чтение действительно увлекает. Вооружившись карандашом, Альбедо помечает важные места, чтобы потом задать компетентным людям пару взволновавших его вопросов. Но вскоре запал сходит на нет, концентрация несколько теряется и в голову снова начинают лезть непрошенные мысли. Со вздохом отложив книгу на столик, Альбедо задумчиво смотрит в окно. Нужно было озаботиться покупкой билетов заранее и взять места на экспресс. К этому времени они уже вполне могли проезжать горные массивы Ли Юэ. Вообще-то, Альбедо думал, что к вечеру они должны были оказаться там в любом случае. Но пейзаж за окном все еще остается неизменным: зеленые равнины и сверкающая вдалеке синева Сидрового озера. Из соседнего купе слышится громкий смех, кто-то громко кричит: «Ультую!» вызвав возмущенные восклицания. Кажется Альбедо различает голос Итэра. На секунду захотелось все же присоединиться к громкой компании, но Альбедо знает, что это плохая идея. Он не слишком хорошо играет в карты, а с дайсами ему паталогически не везет. Только настроение вконец себе испортит. Итэр там, наверное, блистает. Отвесив себе мысленный подзатыльник, Альбедо резко хватает книгу со столика, раскрывая ее на случайной странице. Читать, он будет сидеть здесь и читать книгу, а потом, когда Итэр вернется, выслушает его восторженный рассказ о новых друзьях и порадуется за него. Нельзя пытаться присвоить себе человека всего и без остатка. Любящие люди так не поступают. Даже если очень хочется. От работающего где-то под потолком кондиционера тянет неприятным холодом. Альбедо зябко ведет плечами и тянет к себе брошенную Итэром толстовку. Мягкая ткань приятно пахнет кофе и совсем немного – мятным гелем для душа. У них почти один размер, но Итэр любит огромные оверсайзные футболки и кофты, так что сейчас Альбедо практически тонет в толстовке (ему нравится). Зато сразу становится тепло. Какое-то время он честно пытается читать, но строчки скачут перед глазами, а смысл ускользает. Поймав себя на том, что уже в третий раз перечитывает одно и то же предложение, Альбедо все же сдается. За окном медленно темнеет. В коридоре и купе включаются потолочные лампы. Поморщившись, Альбедо гасит верхний свет, оставляя гореть только небольшую лампу над полкой Итэра, чтобы тот не разбил себе нос, споткнувшись обо что-то в темноте. По-хорошему надо расправить кровать и лечь нормально, но Альбедо не очень понимает, хочется ему спать или нет. В конце концов он просто сползает головой на подушку и прикрывает глаза. Все равно Итэр разбудит его, когда вернется. Если это не сделает до него их не слишком приятный попутчик. Альбедо сонно смотрит на пустующие полки напротив. Интересно, а куда все подевались? Аято понятно – сидит себе в вагоне-ресторане, потягивая вино из бокала (или как там проводят время скучающие аристократы?), но где еще один человек, который занимал вторую полку? Кто там, кстати, вообще был?.. Альбедо хмурится, напрягая память. Ах, точно, девушка в традиционном платье и с веером, ее еще хотелось нарисовать. Странно, но он совсем не помнит имени, видно, дорога выматывает сильнее, чем он думал. Мерный стук колес убаюкивает. Альбедо устраивается чуть удобнее, начиная засыпать. Голоса из соседнего купе звучат все тише, будто отъезжая на второй план. Он уже почти спит, когда вдруг улавливает непонятно откуда взявшийся специфический запах креозота. Когда Альбедо был маленьким, мама рассказывала ему, что поезда так пахнут из-за химического состава, получаемого из особых видов дёгтя. Само слово он запомнил намного позже, когда всерьез увлекся химией. И хоть в новых поездах запах практически не чувствовался, узнаваем он был мгновенно. Альбедо недовольно морщится и прячет нос в ворот толстовки, вдыхая знакомый успокаивающий аромат кофе и ментола и через несколько минут засыпает окончательно.