Это никогда не изменится

Ван Ибо остановился на пустынной площадке возле больницы, и не снимая шлема стал оглядывать окна, где-то там находился его гэгэ. Как он себя чувствует? Что с его сердцем? Ему так хотелось оказаться рядом, как тогда, давно, просто обнять, зарыться пальцами в волосы, прижаться носом к шее и дышать-дышать-дышать. От этих мыслей Ван Ибо стало тесно в шлеме и он одним движением снял его, привычно тряхнув волосами. И тут же услышал в голове голос Сяо Чжаня: «Бо-ди…» Ибо резко вскинул голову, точно зная куда смотреть. Используя ночное зрение, он увидел хрупкую фигуру, прижавшуюся к окну и смотрящую на него. «Он знает», — радостно в голове заметалась мысль. Ван Ибо вскинул руку и помахал, жалюзи тут же открылись, и он увидел ошарашенное лицо Сяо Чжаня, который махал ему в ответ. Ван Ибо закрыл глаза, пытаясь нащупать ментальную связь, то что она была, он больше не сомневался. «Ну, же, помоги мне, гэ… — мысленно попросил он, — пожалуйста…» «Бо-ди?! Это ты? Я, правда, тебя слышу? Я не сошел с ума?» — наконец четко прозвучало у него в голове. «Чжань-гэ! Только не пугайся, прошу тебя! Это я, правда, я. И ты меня слышишь. И я жив». «Бо-ди…» — Ван Ибо слышал, как мысли мечутся в голове Сяо Чжаня, как неверие, сменяется надеждой, а потом безудержной радостью и, наконец, слезами. Сяо Чжань тихо плакал, повторяя: «Бо-ди…» «Чжань-гэ, пожалуйста, не плачь, не надо… Чжань-гэ, я приду завтра днем, никто не знает, что это я, поэтому я буду лишь участливым новым жителем города. Это ведь у моего столика ты потерял сознание, значит, имею право узнать, как ты. Особенно если ты скажешь, что примешь меня, хорошо?» — Ван Ибо был готов сорваться сию же минуту, смести всех со своего пути, лишь бы оказаться рядом с Сяо Чжанем, лишь бы утешить его, вытереть его слезы, успокоить. Но он не мог этого сделать, поэтому лишь шептал слова утешения, обещая, что все будет хорошо. «Хорошо, — наконец ответил Сяо Чжань, — я буду ждать тебя». «До завтра, Чжань-гэ». «До завтра, Бо-ди…» Ван Ибо возвращался домой окрыленный, Сяо Чжань помнит его, он слышит его, у них ментальная связь, и это значит, что он видел его глаза оборотня. Это значит… Что Сяо Чжань его истинная пара. Но, захочет ли сам Сяо Чжань этого? Прошло столько лет, он думал, что Ибо умер. А вдруг у него уже кто-то есть? Наверняка есть… Человек не может быть столько лет один. Но это совершенно не важно. Он будет рядом в любом качестве. Он слишком долго ждал, чтобы отказаться. Другом, братом, приятелем, знакомым, кем угодно, только рядом с Сяо Чжанем. *** Сяо Чжань не хотел сейчас думать как, почему и откуда — все это он узнает потом, а сейчас он просто улыбался сквозь слезы от того, что его мальчик жив. Он подошёл к кровати, лег и впервые уснул мирным и спокойным сном. Утром его разбудила Сюань Лу, пришедшая рано на работу и сразу заглянувшая к нему. — Доброе утро, Чжань-Чжань, — тепло улыбнулась она, присев в кресло, рядом с кроватью. — Как ты себя чувствуешь? — Доброе утро, цзецзе, все хорошо, — ответил на ее улыбку Сяо Чжань, и лицо девушки застыло в шоке. Она, было, потянулась ко лбу друга, но тут же убрала руку. — Сяо Чжань, что с тобой? Ты не называл меня так с тех пор как… Боги, что случилось? — она с подозрением и тревогой смотрела на друга. — Ничего не случилось, дорогая, просто мне действительно лучше, и я надеюсь, мне разрешат вернуться домой. В этот момент в палату вошла кардиолог, доктор Мэн и начала проверять состояние Сяо Чжаня, задавая вопросы и меряя давление. Убедившись, что все в пределах нормы, она заполнила документы и уже собиралась уходить, но обернулась. — Кстати, Сяо Чжань, тут к тебе посетитель хотел зайти, сказал, что это рядом с его столиком ты рухнул. Беспокоился о твоём состоянии. Так, сейчас посмотрю, Ван Ибо зовут. А-а-а, это тот самый, что поселился в доме на окраине. Вы что, знакомы? — Ну, что ты, Цзыи, откуда бы нам? Наверное, просто хочет проявить участие. Новый человек, может, хочет влиться в наше общество, — ответил Сяо Чжань не в силах сдержать улыбку. — Я не против, пусть приходит. Сюань Лу с нескрываемым шоком следила за этим диалогом. Ей казалось, что она упустила что-то важное, но никак не могла понять что. Сяо Чжань, будто ожил, он снова улыбался открытой и счастливой улыбкой. В его облике вновь появилась та лёгкость, которую он утратил, когда… «Стоп. Некий Ван Ибо хочет навестить Сяо Чжаня. А Сяо Чжань совершенно не против неформальной встречи с незнакомцем», — это звучит слишком неправдоподобно и подозрительно. — Чжань-Чжань, я ничего не понимаю, но мне кажется, что что-то случилось, пока меня не было. И ты расскажешь мне об этом. Я знаю тебя с младших классов, ты рос на моих глазах. Я твоя цзецзе, в конце концов! И я вижу, что что-то происходит! — сорвалась на повышенный тон Сюань Лу. — Все хорошо, цзецзе, я обязательно расскажу потом, хорошо? — он погладил ее по руке, успокаивая. — А сейчас ты мне расскажи, что узнала. — Ох, ладно. Ловлю тебя на слове, — Лу-Лу сделала вид, что успокоилась, если Сяо Чжань обещал, то точно выполнит, а она уж постарается, чтобы это произошло. — Ты будешь в шоке. Ван Ибо — новый судья Нью-Мунсаншайна. Вместо почившего господина Брауна. Он приехал тайно, потому что никто до сегодняшнего утра не должен был знать личности судьи. Так как до сих пор выясняется, был судья Браун убит или покончил жизнь самоубийством. Господин Ван Ибо, оказывается, известен своей честностью и справедливостью, и в наш город направлен аж из Вашингтона. У него есть приемный сын Ван Юань, который зовёт его гэгэ, правда мило? И старший брат Лю Хайкуань, он, кстати, будет работать в полицейском архиве. Ну, и жена Хайкуаня, и две их дочери близняшки. Ты всех их видел вчера в кафе. — Открою тебе секрет, цзецзе, я упал в обморок, прежде, чем что-то увидеть, — усмехнулся Сяо Чжань: «Кроме глаз Ван Ибо», — подумал он. — Так что сейчас ты мне действительно сообщила важную информацию. Спасибо! Ты самая лучшая, цзецзе. А теперь иди, работай, твои пациенты тебя ждут, я не могу отрывать их прекрасного доктора от обязанностей, — сказал Сяо Чжань и, укрывшись с головой одеялом, сделал вид, что хочет спать. — Ладно, пациент Сяо, я ушла, — засмеялась Лу-Лу, радуясь тому, что ее друг стал прежним. Сяо Чжань не знал, куда себя деть, он принял душ, переоделся в домашнюю пижаму, что привезла Лу-Лу, позавтракал, даже и попытался читать. Время тянулось так медленно, а он даже не знал во сколько придет Ван Ибо. «Надо же, судья, — думал Сяо Чжань, — совсем не подходит моему Бо-ди. Но этот, новый Ван Ибо, я его не знаю. Какой он? Чтобы занимать такую должность нужно быть сдержанным, хладнокровным, не поддаваться эмоциям. Лу-Лу сказала, что он успешный и известный в своей сфере… Он не похож на того, каким я его помню. Что же тогда случилось? Почему они уехали, и кто погиб в том пожаре?» Чем больше проходило времени, тем больше Сяо Чжань накручивал себя, тем больше нервничал и сомневался. Но вот в дверь палаты постучали, и появилась лохматая макушка студента, который проходил практику под его руководством. — Доктор Сяо! Как вы себя чувствуете? Мы с ребятами так волновались за вас! Мы ненадолго, можно? — и следом за ним вошли еще трое студентов, наперебой интересуясь здоровьем любимого наставника. Ребята рассказывали, как переживали, когда увидели, в каком состоянии его привезли. Как их к нему не пускали, и как они дежурили у дверей палаты, пока он спал. Сяо Чжань смеялся, качал головой и тихонько журил своих подопечных, но был рад их приходу, они отвлекли его от тяжелых мыслей. Студенты обступили кровать Сяо Чжаня и хором рассказывали ему смешные истории из универа. В этом шуме они не заметили, как открылась дверь, и в палату вошел человек. Он замер у порога и во все глаза смотрел на мужчину, полусидящего на больничной кровати, который радостно смеялся, трепал по голове одного из мальчишек, стоящих вокруг и выглядел таким родным и далеким одновременно. Ван Ибо откашлялся, привлекая к себе внимание. Шум сразу же стих, и все повернули головы в его сторону. Мальчишки, не сговариваясь, выстроились так, будто хотели оградить Сяо Чжаня от незнакомца, спрятать за своими спинами. А его гэгэ замер с нечитаемым выражением лица, в котором угадывался… страх? Ван Ибо, и без того, напряженный до предела весь подобрался. — Здравствуйте, меня зовут Ван Ибо, я новый судья этого города. Я пришел узнать, как вы себя чувствуете, Сяо Чжань, — его низкий голос раздался по всему помещению. Студенты удивленно уставились на него, а потом синхронно поклонились: — Здравствуйте, господин судья! Ну, мы пойдем. Поправляйтесь, доктор Сяо, — и быстро выскользнули из палаты. Несколько секунд они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Все, как будто замерло, даже стрелки часов остановились, и внутри Ван Ибо все похолодело от неизвестности, в ожидании реакции мужчины. А потом Сяо Чжань выдохнул: «Бо-ди!», и все вокруг ожило и заиграло красками. Ван Ибо в два шага пересек палату и оказался рядом с кроватью. Сяо Чжань в то же время поднялся на ноги, и они оказались так близко друг к другу, что слегка наклонись и коснешься щекой щеки. — Чжань-гэ, — в голосе Ибо слышались слезы, — Чжань-гэ… Сяо Чжань не выдержал и порывисто прижал его к себе, утыкаясь лицом в волосы и невесомо поглаживая руками по спине. Он почувствовал, как его обняли в ответ, заключили в кольцо таких сильных рук, что казалось, они смогут защитить его от всех страхов и невзгод. Ван Ибо шептал его имя, уткнувшись носом в шею, как часто делал это раньше, крепко сжимая в объятиях. И Сяо Чжань наконец-то почувствовал себя живым. Он слышал, как бьется его сердце, как оно выстукивает ровный ритм, как будто говоря, что, наконец, появился тот, кто его вылечит. — Чжань-Чжань, я… — Сюань Лу вошла в палату и замерла. Сяо Чжань стоял в объятиях незнакомого мужчины, который, не переставая, твердил: «Чжань-гэ…» Мозг отказывался обрабатывать полученную информацию, а сердце уже радостно билось в узнавании. — Мальчики… — из глаз Сюань Лу потекли слезы, — мальчики мои… Бо-ди, это правда ты? — она не чувствуя ног подбежала к ним и обняла сразу обоих. — Цзецзе… — выдохнул незнакомец, и все сразу встало на свои места. Сюань Лу зарыдала в голос, отчаянно колотя кулачками по плечу Ван Ибо. — Паршивец мелкий! А еще судьей заделался! Я тебе уши надеру, еще раз так сделаешь! Пропал на целых десять лет! Умер! А мы тут страдай, — она несла полную чушь, заливаясь слезами, а мужчины, прижав девушку к себе, шептали слова утешения и прося прощение.