Это никогда не изменится

— Чжань-гэ, я люблю тебя! Завтра жду на целый день и с ночёвкой! Родители готовят грандиозное барбекю, много вкусняшек и семейную игру — будет весело! — рассмеялся Ван Ибо, чмокнув своего парня в губы, сел на мотоцикл и уехал. Ван Ибо мчался домой, представляя предстоящие выходные, Сяо Чжань впервые останется у него с ночёвкой. После почти полутора лет дружеских отношений, они, наконец, стали парой, но практически ничего не изменилось. Они встречаются уже полгода, но так и не дошли до самого главного. Сяо Чжань говорил, что Ибо ещё несовершеннолетний и позволял себе, да и ему тоже, только поцелуи и объятия. А Ибо хотел, невыносимо, страстно, безумно хотел своего парня и постоянно испытывал его терпение. Но тот был несокрушим, как скала. «Что ж, посмотрим, как он устоит завтра», — хитро улыбнулся Ван Ибо. Дома его встретили встревоженные родители. — А-Бо, ты уже взрослый, ты младший сын, но ты в будущем станешь альфой, ты же знаешь, что в нашей семье все мужчины становятся альфами. Поэтому сейчас ты должен выслушать нас, — отец был предельно серьёзен, и Ибо подобрался весь, чувствуя, что разговор предстоит важный. — Помни, А-Бо, что бы ты сейчас не узнал, ты никому не должен говорить. Иначе, наша семья будет в опасности. И ничему не удивляйся, — предупредила мама. Они прошли в кабинет, родители достали документы, в которых было написано, что этот дом и все имущество, которое у них есть, они передают своему младшему сыну, Ван Ибо. И в случае его гибели, исчезновения или ещё какого-либо несчастного случая все это получит его полный однофамилец Ван Ибо, который может вступить в права наследования спустя любое количество лет. Ибо ничего не понимал, но он привык доверять родителям, поэтому подписал бумаги. Отец спрятал их в сейф тайной комнаты, построенной в подвале. И попросил запомнить код. Вечер Ван Ибо провел в переписке с Сяо Чжанем, они строили планы на выходные, болтали и заснули, слушая дыхание друг друга. А ночью его подняли, ничего не соображающего, затолкнули в машину вместе с братьями и сестрой и повезли неизвестно куда. Сквозь стекла машины Ван Ибо видел, как полыхал их дом, и он вспомнил о Сяо Чжане. Он кричал, дрался, пытался выпрыгнуть из машины, но почувствовал укол в плечо и отключился. — А потом я очнулся, когда мы были уже в Китае, — закончил рассказ Ван Ибо. — Прости меня, Чжань-гэ, я не представляю, что ты чувствовал тогда… Но я не мог ничего сделать. Я много раз хотел связаться с тобой, но родители говорили, что я подвергну тебя опасности. Что тебя могут убить, или что ещё хуже, похитить, пытать и шантажировать тобой, в надежде выйти на нашу семью. И я смирился, отпустил, позволил жить тебе своей жизнью, не подвергать ее опасности. — В словах Ван Ибо сквозили горечь и боль, он прятал взгляд и сжимал руки в кулаки, чтобы было не видно, как они дрожали. — Все эти десять лет мы следили за ними, через наших людей, они основательно поселились в этом городке и управляли им. День клонился к вечеру, они сидели в доме Сяо Чжаня, после того, как он настоял на выписке под свою ответственность и под присмотр Сюань Лу. Ван Ибо рассказал, все что помнил о дне их отъезда, точнее было бы сказать побега. Сяо Чжань с ужасом слушал о событиях десятилетней давности, он и представить не мог, какой опасности подвергалась семья Ван. Он помнил то утро, как самое страшное в своей жизни. Весь город только и говорил, что о пожаре в особняке Ван. Сам Сяо Чжань сломя голову примчался к дому, в котором жил его парень и с ужасом увидел лишь обугленные развалины. Тогда он впервые потерял сознание… — Но, кто это, Ибо? Почему они напали на вас? Вы же обычные люди, что вы им сделали? Значит, тело в доме принадлежало нападавшему? — Сяо Чжаня потряхивало, он обхватил себя руками и с тревогой смотрел на Ван Ибо. Тот печально усмехнулся на фразе «обычные люди» и покачал головой. — Никого из них нет в живых, теперь, поэтому я вернулся. Судья Браун был последним. Кто-то методично убил всех тех, кто желал зла нашей семье, представив все, как несчастные случаи. А документы, что я подписал тем вечером, вот они, — Ван Ибо показал на папку, что он держал в руках все это время, — я достал их из сейфа, они пролежали там все десять лет. Тайную комнату не обнаружили, и все оставалось нетронутым. Судя по документам, я и есть тот самый Ван Ибо, судья городка Нью-Мунсаншайн, являюсь владельцем большей части недвижимости в нем. Мне принадлежат оба завода, фабрика, редакция газеты, здание художественной школы и все прилежащие к ней студии. Сяо Чжань не верил своим ушам, семья Ван действительно владела практически всем городом. А теперь Ван Ибо стал его владельцем. Сюань Лу, сидевшая до сих пор молча, что было ей совсем несвойственно, тихонько воскликнула: «Вау… Да ты реально был в опасности, с таким-то наследством!» А потом тихо прибавила, как будто делая для себя заметку: «И твои родители всё знали». Ван Ибо скривил губы в горькой усмешке, когда она упомянула о наследстве. — Мальчики, — вдруг сказала Лу-Лу, — вы ведь так и не поговорили наедине. И мне тоже нужно переварить эту информацию. Бо-ди, присмотри за Чжань-Чжанем, я оставлю вас и вернусь позже. — Она обняла обоих, прошептала Ибо, что рада его возвращению и ушла. — Чжань-гэ… Я должен тебе ещё кое-что рассказать, — сказал Ибо и замолк, не зная с чего начать. — Например, о том, каким образом я слышу в своей голове тебя, а ты, вероятно, слышишь в своей меня? — склонил голову к плечу Сяо Чжань. — Это как-то связано с вашим отъездом тогда? — мягко спросил Сяо Чжань. — Это ментальная связь, она существует в стае или появляется между близкими людьми, если они являются истинной… — Ван Ибо запнулся на этом слове, — парой, — выдал он следом. — Стае? — переспросил Сяо Чжань, — стае кого? О чем ты, Бо-ди? — боясь услышать ответ, в который он бы не был в силах поверить. — Я должен показать, Чжань-гэ, только я прошу тебя, не пугайся. — Ван Ибо отошел на достаточное расстояние, черты лица исказились, он опустился на четыре конечности, и на глазах изумлённого Сяо Чжаня превратился в огромного волка. Сяо Чжань зажмурился и в страхе отступил назад, но понял, что за ним стена, он почувствовал, как сердце зашлось в бешеном ритме… Он открыл глаза и посмотрел в глаза волка: в них разливался светлый мед, и полыхали зелёные искры. Страх отступил в то же мгновение, а сердце Сяо Чжаня начало биться в радостном узнавании и как будто синхронизировалось с сердцебиением волка. Он не мог это объяснить, но чувствовал. Волк припал на передние лапы, спрятал в них нос и, жалостливо поскуливая, глядел на мужчину. Сяо Чжань восхищённо улыбнулся и протянул к волку руку. — Бо-ди… Волк осторожно выпрямился и, с надеждой глядя на мужчину, начал медленно-медленно двигаться в его сторону, как будто боясь, что сделай он лишнее движение, Сяо Чжань тут же исчезнет. Волк приблизился вплотную, тычась носом в протянутую руку, и Сяо Чжань засмеялся. Так счастливо, с таким облегчением. Он погладил волка по морде и легонько щелкнул по носу. Волк восторженно взвизгнул, как щенок и упал на пол, подставляя живот. И это стало последней каплей. Сяо Чжань залился смехом и завалился на волка, обнимая его всеми конечностями. Именно в этом огромном волке, ведущем себя, как щенок, он узнал своего Ибо. Они валялись на полу в доме Сяо Чжаня и возились, как дети, как будто не было этих долгих и болезненных десяти лет. Как будто они только вчера расстались, а сегодня встретились подурачиться. Позже Ван Ибо вновь принял свой человеческий облик, попросив у Сяо Чжаня одежду, свою он разорвал, превращаясь. — А чего не снял, дурень, — смеясь, протянув ему футболку и брюки спросил Сяо Чжань. — А как бы ты отреагировал, если бы я сказал, что хочу что-то показать и начал раздеваться? — ухмыляясь ответил Ван Ибо. — Вероятно, стукнул бы больно, — подумав, сказал Сяо Чжань. — Тут ты прав, это выглядело бы странно. Нам надо поговорить, да, Бо-ди? О том, что происходит? Я рад, что ты смог вернуться, но… Все эти смерти. Кто стоит за ними? — А это, как раз, я и моя стая должны выяснить. — Твоя стая? Ты вожак? Вас много? Они поселились вместе с тобой? А твои родители? А братья и сестры? Лю Хайкуань ведь не твой брат. Всех твоих я знаю… — Сяо Чжань сыпал вопросами не переставая, что Ван Ибо пришлось подойти и приложить свой палец к его губам. — Тише, Чжань-гэ, ты все узнаешь, — а потом понял, что сделал, когда увидел, как расширились зрачки Сяо Чжаня, как тот сглотнул и замер от этого касания. Все прошлые прикосновения были окрашены радостью встречи и узнавания, но сейчас, когда эмоции немного стихли, оно ощущалось как никогда остро. Ван Ибо откашлялся, убрал палец: — прости… — и опустил глаза. — Не стоит, — ответил Сяо Чжань и отошел в сторону. Между ними повисло неловкое напряжение, которое они почувствовали впервые за все время своего знакомства. Они практически ничего не знали друг о друге. Сяо Чжань думал, что Ван Ибо мертв. А он сам тоже ничего не знал о жизни Сяо Чжаня все эти годы. — Ты говорил, что вы следили за городом… — как будто прочитал его мысли Сяо Чжань, — значит, ты знал, как я жил все это время? И ты… — Чжань-гэ, нет. Я не знал. За городом следили другие члены стаи. Да, мы вернулись из Китая, но меня не допускали. По настоянию отца я получил юридическое образование после школы, отработал несколько лет и вошел на пост окружного судьи штата. Конечно, поначалу связи семьи решали все. Но я не мог плясать под чью-то дудку, я начал действовать по своему усмотрению и многих это не устраивало. Пришлось отстаивать свое мнение, но, увы… честность и справедливость в этом мире не приветствуется. Я ушел с поста и из стаи отца, как только появилась возможность. Чтобы не бросать тень на семью, — горько усмехнулся Ван Ибо. — Я создал свою стаю, у нашего рода есть такая привилегия, каждый мальчик становится альфой и может создать собственную стаю. Нас связывают не родственные узы, но они даже сильнее кровных. Они ничего не знали о моем прошлом до переезда. Мы вели кочевой образ жизни, путешествовали по городам, нигде не останавливаясь надолго. Отец вызвал меня совсем недавно, сказав, что если я хочу, то могу вернуться в Нью-Мунсаншайн, что больше семье никто не угрожает. Но я должен выяснить, что здесь происходит, он напомнил мне о документах, о моем новом статусе. О том, что я должен принять должность судьи, так как опыт у меня имеется. Он рассказал мне о том, что было здесь все эти годы и ни слова о тебе, — в голосе Ван Ибо звучала такая боль, что она отозвалась в сердце Сяо Чжаня, он пошатнулся и схватился за грудь. — Чжань-гэ, — вскрикнул Ван Ибо и тут же оказался рядом, заключая в объятиях. И боль исчезла. Сяо Чжань расслабился в этих сильных руках, прислонившись плечом к груди Ибо. — Все хорошо, Бо-ди. Уже все нормально. — Чжань-гэ, я должен сказать… Я не договорил, — все ещё обнимая Сяо Чжаня, произнес Ван Ибо, — ты можешь меня слышать, потому что ты моя истинная пара. Мы можем общаться ментально, потому что между нами крепкая духовная связь. — Что это значит? — отодвинувшись немного, заглянул в глаза Ибо Сяо Чжань. — То, что это никогда не изменится… — прошептал Ван Ибо, решаясь. — День будет сменять ночь, луна уступит место солнцу, времена года пройдут друг за другом, сколько бы ни прошло лет, но это никогда не изменится. Я все так же буду… — голос Ибо сорвался, он смотрел на Сяо Чжаня, в глазах которого отражались его слезы, так же текущие по щекам, — любить тебя. Я так люблю тебя, Чжань-гэ. Прости, если… — Бо-ди, — Сяо Чжань приложил палец к губам парня, заставляя его замолчать, — пусть эти десять лет годы сменяли друг друга, пусть я думал, что ты мертв, но ничего не изменилось. Все это время мое больное сердце любило тебя. Это никогда не изменится, никогда, помни об этом. Слезы текли по щекам обоих, они сжимали друг друга в объятиях, боясь отпустить хоть на мгновение, все еще не веря, что снова вместе. Что наконец судьба сжалилась над ними и вернула друг другу.