Светлячок

      Бариста сегодня попалась какая-то особенно медлительная. Очередь в кофейне росла, как на дрожжах. То ли кофе тут хороший, или место так притягивало — было непонятно, но очередь была почти всегда. А кофе хотелось, просто жуть как. В свои двадцать пять Витька Никитин, или как его называли друзья «Сибиряк», считал себя с полной уверенностью полноправным жителем северной столицы. Он так же с меланхолией смотрел на осенние дожди, его угнетали слякотные питерские зимы, самозабвенно радовался редкому весеннем солнышку, и всегда ждал лета с его белыми ночами, чтобы ныть и жаловаться на духоту редких жарких солнечных дней. — Американо для «хорошего парня» готов. — симпатичная невысокая девчонка-бариста выкрикнула на небольшой зал кофейни, чтобы отозвался хозяин заказа. Витя улыбнулся, уверенным шагом направился к стойке, за которой бойко работала девушка. Уже подходя к ней, провел по слегка отросшим светло-русым волосам и лучезарно улыбнулся. Девушка лишь чуть заметно закатила глаза, протянула стаканчик и терминал для оплаты. — Одна сегодня трудишься, «кофейная фея», смотрю зашиваешься! — участливо пробормотал Витька, оперевшись локтями на стойку кассы. Девушка лишь окинула взглядом, полным высокомерия, будто она королева мира. Он вытащил конфету ручной работы из круглой вазы, показав девушке. — Семьдесят рублей. — без улыбки сказала девушка, и ничего лишнего. — Ок. — Витька приложил карту к терминалу, расплатившись за заказ. — Это тебе, улыбайся почаще, и жизнь легче покажется. — он протянул девушке конфету, подмигнув. Уже уходя, в отражении он заметил, что девчонка кинула обратно конфету и забрала из кассы несчастных семьдесят рублей. Парень вздохнул и, покачав головой, вышел в весеннюю морось питерского утра.       В кармане куртки пиликнуло сообщение. Банк неизменно не забывал списывать деньги за покупки и оповещать об этом обладателя карты и счета. Витя открыл всплывающее сообщение - покупка на двести двадцать рублей в «Кофемания», остаток на балансе — тысяча девятьсот сорок рублей. — М-да… не густо, Виктор Сергеевич, со дня на день вы обнищаете в край. А еще за съёмную хату платить через три дня, и пусть это конура — студия в современном человейнике размером в восемнадцать квадратов, но платить за неё надо вовремя, двадцать тысяч российских, вполне реальных рублей. — с этими невеселыми мыслями вслух молодой человек двинулся к своему другу, Юрке-мажору, что жил тут недалеко.       В эти выходные они круто зависли на его даче, точнее, даче его бати, Владимира Александровича Марченко. Мужика сурового, но отличного. Крутого бизнесмена. В чем-то Витя завидовал по-доброму Юрке, он реально увидел пример мужчины, на которого хотелось равняться. Таких мужиков, которые вызывают сыновье уважение и щенячий восторг, на памяти было только двое: его тренер по тайскому боксу и он, дядя Вова. В лихие легендарные девяностые он ушёл из армии. Чем занимался со своим сослуживцем, Фельцманом Григорием Аркадьевичем, они особо не распространялись.       Парни, Юрец и Витька, прекрасно понимали, что не все было по закону и чисто, но время тогда диктовало свои правила. Выживали сильнейшие и хитрейшие. А их нерушимый тандем — сильного духом и телом русского и хитрого еврея, сломить было невозможно. Владимир — их лицо, Григорий — «серый кардинал» их компании. Многого парням не рассказывали, но бывали посиделки, когда эти два матерых волчары углублялись в былые времена, и тогда начинался вечер истории и воспоминаний: о молодости, которую не вернуть, о друзьях, что покинули навсегда. Некоторые привычки и черты в поведении своем Витя взял от дяди Вовы.       Марченко же, в свою очередь, ставил в пример своему балбесу-сыну Витеньку. Он и спортом занимался, КМС по тайскому боксу не просто так пришло, и как парень хватается за любую работу и подработку, что предлагает Гриша и Марченко, пусть в основном курьером, зато исполнительный и старательный, школа с серебряной медалью. Ругался только за то, что учёбу бросил на третьем курсе, но не расскажешь ему, что Витьку просто завалили на сессии и предложили перевестись на платное, перед этим заплатив хорошую круглую сумму. Жаловаться на жизнь было не в правилах Никитина, и со своими проблемами он предпочитал разбираться сам. А отучиться всегда успеет.       Работы постоянной Никитин не имел, перебивался случайными заработками. Эти «движи ровных пацанчиков» так привлекали Витьку своей полукриминальной романтикой, что устраиваться «офисным планктоном» ему не улыбалось. А еще близость к Владимиру Марченко и его авторитет в глазах Вити накладывали отпечаток на поведение парня. Ему хотелось стать таким же, как он: сильным, властным и уважаемым. Чтоб в трепете все так же замолкали, когда он начинал говорить. Потому что когда говорил Владимир Александрович, все молчали, и не дай боже пропустить, что он сказал, или переспросить. Второй шанс этот суровый мужчина давал редко. Добрый в семье, суровый в работе. Среди приятелей про Владимира Александровича гуляли такие легенды, что верилось с трудом. Про собственную группировку, про разборки и многое другое. И жену с сыном он в Италию отправил только ради их безопасности. Никитин привык верить только своим глазам, да и какая разница, что было двадцать лет назад, поэтому делил эти слушки надвое и в другую-то половину верил лишь отчасти.       Вот во время одной из недавних дачных посиделок с большим количеством алкоголя и в компании прекрасных девчонок, а со слов друга - знатных давалок, Юрка упомянул, что от отца ему есть работенка на ближайшие две-три недели, и Григорий Аркадьевич хорошо платит. — Да там, в сущности, хуйня. С каким-то парнем не местным позависать. Проследить, чтоб херни не натворил. — выпустив струйку дыма ароматного кальяна, парень блаженно развалился на огромном диване. Юрочка — чернявенький невысокий молодой человек, был мало похож на отца, вылитая мать, и по характеру такой же. Долгое время жил с бывшей женой Владимира Александровича в Италии, пока отец не решил вернуть сына домой. Пора было учиться и начинать вникать в семейный бизнес. Не вечно ж ему, Вовке, крутиться. Но Юра был хоть и парень умный, по натуре добрый, но ленивый, и совершенно не стремившийся добиться хотя бы чего-то в жизни. На уме было только веселье и прожигание отцовских денег. Они познакомились на первом курсе университета, где вместе учились на юристов-международников. Если Витя ушёл не по своей воле после третьего курса, то этого оболтуса выгнали с середины второго, точнее, как выгнали. Юрка решил, что оно ему нахуй нигде не тарахтело, эта ебанная юриспруденция, и видал он это римское право вместе с теорией государства и права у черта лысого на хую. Забрал документы под ахи и вздохи ректорши. Терять такого жирного студента не хотелось. Никакие уговоры не помогли, а отцу в круговерти постоянных дел и встреч было не до сына.       Допив свой кофе перед входом в парадную, Витька смял одним движением стаканчик и пихнул в переполненную кованную урну. В два больших шага преодолел лестницу, чтобы скорее оказаться под козырьком парадной. К утренней мороси, что грозилась перейти в хороший дождь со снегом, прибавился холодный влажный ветер, что подул со стороны Финского залива. Чего можно было ожидать от Питера?! Витя набрал номер квартиры Юрки, но после долгих гудков домофона так никто не ответил. — Спит походу, — сам себе ответил парень. — договаривались же к десяти. — Витя так не любил эту необязательность. Сам он редко кого подводил, и того же хотел от людей. Может он его не понял, и надо было приходить к десяти вечера? Что было вполне в духе Мажорчика. После того, как и второй его звонок друг проигнорировал, Витя набрал код, который прекрасно помнил. Магнитный замок отщёлкнулся, и он зашёл без домофона. На второй этаж решил подниматься не на лифте. Широкими шагами он мигом оказался у двери квартиры Юрки. Пару раз постучал условно в дверь, но на удивление, она была даже не закрыта до конца. Правильно, жители этой элитной недвижимости сталинской застройки не беспокоились о своей безопасности. Тут вся парадная на каждом пролете была утыкана видеокамерами. Витя зашёл в квартиру. В помещении стояла тишина. «Ну точно, спит». — Юра-а-а… — Парень крикнул из прихожей, где уселся на мягкий диван. Ну на самом деле, не идти же в спальню будить его. Но чем дольше он сидел, тем больше появлялось желание налить ковш воды холодной и откатить эту спящую богему. Через полтора часа, к двенадцати, надо быть в офисе у Владимира Александровича. А опаздывать он ох как не любил, тем более на встречу с Марченко, и когда дело касалось работы.       Ждать Витьке надоело, он скинул кроссовки и направился к комнате лучшего друга. Ещё на подходе к ней он наткнулся на чёрный свитер с высоким воротом, явно не с юркиного плеча. Подняв с пола вещь, Никитин покачал головой на беспорядок друга, в метре от него валялась дорогая рубашка известного бренда, местами разодранная, с вырванными пуговицами. — М-да… — становилось более-менее понятно, и вместе с тем, совсем не ясно. Витя посмотрел на шмотки, но делать нечего — этого идиота надо было будить, ему нужна работа. Их ждёт юркин отец. Витя взял обе вещи и решительным одним движением распахнул двери комнаты. Картина ему открылась не то чтоб шокирующая но… в целом что есть, то есть. Из-под одеяла на кровати друга торчали две вполне себе мужские ноги примерно сорок пятого размера. Джинсы, носки, майка и нижнее белье было хаотично раскидано по всей площади помещения.       На кровати, откинувшись на подушки, под рукой качковатого вида мужика со спиной размером в две спины Юрасика, спал, пуская слюнки, лучший витькин друг. Весь скандальный настрой потихоньку спал с Никитина. Он кинул подобранные шмотки и уже было развернулся, чтоб уйти и одному ехать в офис Владимира Александровича, но за спиной послышался сонных голос лучшего друга: — Сибиряк… Сиба… это ты там? Сорян дружище, я сегодня пас, как видишь. Мне не встать… не то что даже идти куда-то. Не в обиду, Вить… — сонный довольный голос Юры еле слышно прошелестел со стороны огромной кровати. — Я-то и заметил, что ты пасс сегодня… — пробурчал Никитин себе под нос. Не то чтобы он не в курсе был бисексуальности друга, но одно дело знать, а другое - видеть своими глазами. Витя, считавший себя ярым гетеросексуалом, ничего против странностей друга не имел. Он просто не понимал, что может привлечь в мужском теле. То ли дело девчонки, мягкие нежные с приятными обводами. «Стоп! Зачем я об этом думаю! Глупости какие!». — Это твой мужик, милый? — парень, что лежал в юриной кровати, повернулся, прищурившись, и сонно посмотрел оценивающе на Витю. — Мне пора бежать от ревнивца и прыгать голышом в окно? — проведя по волосам, мужик нагло растянулся на кровати Юры, закинув руку за голову. — Охх… сударь, вы можете быть в полном распоряжение моего друга. Не смею больше вас отвлекать. Мне абсолютно похуй, чем вы тут занимаетесь и занимались, это не моего ума дело, но Юре все-таки стоило не забывать о наших планах на сегодня. — ехидно оскалившись, Витька кинул свитер и рубаху в лицо мужика. Развернувшись, покинул комнату. — Виииить. — Никитин услышал окрик друга из спальни сквозь возьню. — Витька… — Юра, на ходу натягивая трусы, шел проводить его. — Вить… ну ты это… не обижайся, я вчера с таким охуенным мужиком познакомился, сам видишь он крутой. — Никитин встал с диванчика, обувшись, посмотрел сверху вниз на нерадивого лучшего друга. Почему он не мог на него обижаться, особенно глядя в его карие, почти чёрные щенячьи глаза? — Ты главное предохраняйся, Мажорчик! — он потрепал его по и без того растрёпанным волосам. — Прикалываешься, я че баба! — Юрка заржал своим самым идиотским смехом. — Да причём здесь это. Болезни никто не отменял, дурак! — Витя чувствительно ткнул вытянутыми сложенными вместе указательным и средним пальцем прямиком в середку лба. — Будь серьёзнее. — Ты только бате ничего такого не говори, он меня порешит. — потирая лоб и уже серьезным тоном попросил парень Витю. — Ты за кого меня держишь, это твоё личное, сам разбирайся. Ладно, я пошел. До Октябрьской набережной не так близко. Звони, если что. — Никитин протянул на прощание другу руку и ушёл.

*****

      Фирма Владимира Александровича Марченко располагалась на шестом этаже бизнес центра «Бенуа», что являлся частью огромного бизнес — парка «Полюстрово», и занимала северо-западное крыло, не всё конечно, но значительную его часть, окна которого выходили на Свердловскую набережную реки Невы и сквер около Пантелеймоновской церкви.       Пока Никитин добирался до бизнес центра, порядком успел промокнуть. Морось сменялась полноценным дождем, хорошо хоть без мокрого снега. Противный ветер в лицо задувал капли под капюшон. Машина Витьки стояла на приколе в ремонте, его любимая Ауди А4, двухлитровая резвая девушка, в которую он был беззаветно влюблен, и изменять уж очень не хотел. Как и полагается, она была чуть младше него, всего на каких-то семь лет, но была совершеннолетняя, и любить её никто ему не запрещал значит. Над этой шуткой они часто угорали в авто сервисе у знакомых ребят, которые говорили ему поменять уже тачку, а не вливать в неё бесконечные средства. У нее если что стоящее и было, так это крепкий оцинкованный кузов, но что бы они не говорили, с аудюшечкой своей Витька расставаться не собирался. Он даже думал как-то, что вот он поднимется в жизни, будут у него средства на новую машину, крутой Рендж Ровер, как у дяди Вовы, он её всё ровно не продаст. И будет вечерами засиживаться в своем гараже, ковыряться в ней. Что-нибудь менять, заводить и вечерами кататься, а иногда таксовать ради интереса и общения с людьми. Просто так, чтобы выйти в люди. Но сейчас это были лишь мечты, машина сломана, деньги на исходе, и он идет, чтоб их как всегда по-быстрому заработать.       Со слов Юрца, работа не пыльная, платят хорошо. Иногда ему казалось, что дядя Вова спецом завышал ему зарплату, чтоб хоть как-то помочь парню. Но это не важно, он был благодарен, что встретил покровителя и возможно старшего друга в лице Владимира Александровича. Проходя мимо шикарных тачек по огромной стоянке бизнес центра, одна круче другой, Витя ускорил шаг, хотелось скорее укрыться от противного дождя. Воздушная завеса обдала теплым приятных воздухом. Он окунулся в атмосферу бизнеса, с приятным ароматом свежего кофе, дорогого парфюма и денег… больших денег.       На первом этаже, где располагались рестораны, кофейни, магазины мимо него сновал туда-сюда обслуживающий персонал. Огромные охранники с серьезным нечитаемым выражением на лицах, с пищащими рациями в руках и черных строгих костюмах курсировали по этажу, окидывая внимательным взглядом всех мало-мальски подозрительных персонажей. Посетители с важными лицами, спешащие на деловые встречи, проходили мимо парня. Кто-то говорил по последней модели яблочного смартфона, не замечая никого кругом и натыкаясь на людей, другие группками шли на бизнес ланчи или кофе брейки после переговоров. Деловая жизнь кипела.       Проходя мимо кофейни, он услышал, как там звучала приятная музыка ненавязчивого лаундж джаза. Покупатели — посетители торговых рядов смешивались с многочисленным офисным планктоном. Никитин подошел к лифту, чтобы подняться на шестой этаж. Группа людей вышла, освобождая пространство, и его тут же заполнила другая группа поднимающаяся наверх. Кабину лифта наводнила смесь ароматов разного сладкого женского и свежего цитрусового мужского парфюма. Хотелось скорее выйти из этой какофонии ароматов. Но, как назло, всем оказалось ехать на шестой и седьмой этажи. Витька выскочил на нужном этаже и двинулся к крылу, где располагаясь фирма Владимира Александровича.       На ресепшене его с улыбкой встретила администратор Милочка, помахав рукой. Витя кинул взгляд на часы в холе, у него было еще двадцать минут. Он в ответ улыбнулся соломенной блондинке и подошел к стойке. — Привет, Мила Петровна (на бейджике девушки было написано Людмила Петровна), как ваше ничего? — Никитину нравилось общаться с девушкой, когда он приезжал на подработку к Марченко. Парень по привычке достал из вазочки пару маленьких леденцов для посетителей. — Здравствуй, Вить! Да вроде бы и ничего. Все хорошо. У тебя как дела? Давно у нас не бывал. Я думала, работу нашел себе постоянную. Даже как-то соскучилась по тебе. У нас тут только ты такой балагур среди этих остолопов, которые шуток не понимают. — защебетала девушка, но последние слова были сказаны уже почти шёпотом и с видом заговорщика. Милочка метнула взгляд на охранников возле рамки металлоискателя: сегодня на смене были Дима и Леха. Витя махнул в приветствии парням рукой. Еще немного поболтав о том о сём с девушкой, чуток пофлиртовав, ну и как всегда глупо пошутил. Приятная девушка. Это было так очевидно, что она очень симпатизировала парню, улыбалась, смеялась над порой глупыми и неуместными шутейками. Хотя кому он мог не понравиться. Витька часто замечал, как женские взгляды частенько задерживаются на нем дольше нужного. Природа и генетика одарили его вполне обыкновенной славянской внешностью и высоким ростом. Хотя рядом со шкафами типа охранников Лехи и Димончика, которые были под два метра, Витька чувствовал себя ущербным со своими метр девяносто. Занятия спортом с семи лет наложили свой отпечаток на фигуру парня и улучшили данное природой тело. Особое место на лице его занимали красивые миндалевидные серо-зеленые глаза, подарок от погибшей матери. Со слов бабушки, это глаза Юленьки, невестка с сыном разбились в аварии, каким-то чудом жив остался только он, Витя. И вот эти серо-зеленые глаза обрамляли густые темно-русые ресницы. Прямой узкий нос, как выражался Юрка, монгольский скулятник, чуть полноватые, приятного абриса губы. Каждую весну солнце награждало Витьку россыпью веснушек по носу и щекам. И вот, это чудо двадцати четырёх лет от роду, пока не отдал свое сердце никому. Да, встречался с девушками, но ничего серьезного. Не понимал он женский пол, но всегда за компанию не отказывался развлечься на вечеринках, что часто устраивал Юрасик на даче отца. Но это была просто механическая животная ебля, только чтоб спустить. Так он мог и в душе один. Так что, Милочка Петровна, одна из тех кто задерживал на нем взгляд дольше положенного, мало интересовала его как сексуальный объект. Потрахаться он с ней всегда мог, но оно зачем. Потрахаться — значит потерять друга. А как хорошая, полезная знакомая, Мила его очень даже устраивала. — Заболтался я с тобой, Милочка Петровна! Владимир Александрович скорее всего освободился уже. — Витька бросил взгляд на часы в холле. Они показывали двенадцать часов две минуты. — Да и опаздываю я на целых две минуты. — Он еще раз улыбнулся одной из самых добрых улыбок, что припас для друзей, взял еще пару конфет и пошел в сторону коридора с кабинетами. Парни пропустили его не обыскивая, по привычке, лишь махнув рукой «мол не отсвечивай, давай проваливай».       Кабинет Марченко находился в самом конце коридора, от которого шли еще пару ответвлений: в конференц зал для совещаний и комнату отдыха персонала. Витька одним глазом заглянул туда, там был его любимый стол с настольным теннисом, в который они бывало рубились пара на пару: Юрка и он, против Владимира Александровича и Григория Аркадьевича. И небольшой тренажерный зал для сотрудников, где также часто бывал сам Марченко. А еще манекен для бокса, «Валера», как его нарек сам дядя Вова, видать какой-то Валера сделал что-то не приятное Марченко в жизни. Уже подходя к двери приемной директора, на которой на золотой табличке было написано «Приемная генерального директора ООО «Gold Standart Group». Марченко Владимир Александрович». Как же Витька мечтал однажды сидеть в таком же кабинете с личными секретарями и помощниками в приемной, и чтоб с такой же пафосной табличкой. Но для этого надо бы образование все-таки получить до конца. А тут бабло нужно, что не говори, вот только ни того, ни другого пока нет. А бабло просить у кого-то он не собирался, сам заработает. Иногда он проклинал свою гордость и принципы, и прекрасно понимал — заикнись об образовании, что хочет восстановится, Владимиру — он поможет, даст в долг, замолвит словечко. Но это было не в его правилах. Как говорил один известный персонаж: «Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами все предложат и сами всё дадут!»* по этим правилам и жил. Никитин аккуратно открыл дверь приемной. Секретарши, как выдрессированные доберманши с затянутыми в пучок волосами, синхронно подняли головы на Витю. — Добрый день, меня к двенадцати Владимир Александрович ждет. Я пройду? — Никитин уже пошел мимо столов секретарей, как навстречу из дверей смежного с директорским кабинета, вышла одна из его помощников. Елена, «злобная сучка» Андреевна. Уставившись на парня острым взглядом в надежде, что тот остановится, она не сказав ни слова, встала в агрессивную стойку «рукивбока» около кабинета. Эта недолюбовница шефа, мечтавшая о роли жены уже не первый год, ненавидела Никитина всем сердцем. Откуда пошла эта ненависть у красивой тридцатилетней женщины понять парень не мог. — Так, Никитин, тебе разрешения никто не давал. У меня тоже разговор есть к вам, молодой человек. Почему документы и договора нашим субподрядчикам в прошлый раз привез с опозданием в полчаса. — холодным голосом она буквально разрезала воздух в пространстве помещения на части. — ЕленАндревна, а я вас предупреждал, что вы даете нереальные сроки доставки! И я просил час запаса и ничего, кстати, не обещал по-сути. Сказал постараюсь, но получилось, как получилось. А вот если вы сказали бы вместо трех часов дня — четыре, на что вполне были согласны субчики, я успел бы с запасом. Это была чистой воды подстава с вашей стороны, уважаемая помощник директора! — Никитин проговорил тихо, не повышая голоса, и ни нотки оправдания для себя не прозвучало в его голосе. Получи то, что отправила — ровно столько же холода, плюс аргументы.       Дверь директорского кабинета открылась, из нее вполне ожидаемо вышел Марченко. Мужчина окинул всех собравшихся недовольным взглядом. Все в миг затихни и замерли на своих местах образовав вакуум тишины, только принтер призывно пиликнул от отсутствии бумаги в лотке. Выглядел Владимир Александрович как всегда с иголочки. Белоснежная рубашка от Армани обтягивала крепкие накачанные руки мужчины. Рукава были расстёгнуты и закатаны по локоть, открывая прокачанные предплечья. Черные брюки от того же бренда идеально, как влитые, сидели на фигуре мужчины. Аксессуар в виде часов дорогого бренда с черным циферблатом на серебряном браслете плотно обхватывал запястье. От него прям веяло дорогим лоском. — А, Витюша, ты это, проходи, проходи… — он окинул взглядом помещение, остановив и остудив Елену. — Витя, может кофе, чай? Пока Григорий Аркадьевич задерживается, я тебя посвящу в суть работы кратко. — Спасибо, можно просто чай, без сахара. — Витька правда не хотел этого чая совсем, но ради следующей фразы он просто обязан был сделать это. — Леночка, слышала, чаю сделай, и мне тоже с лимоном и двумя ложками сахара. — он кинул на нее взгляд. Молодая женщина поджала губы и пошла делать работу, которую не должна была. Но приказ шефа есть приказ, тем более, Вовочки.

*****

      Машина Фельцмана была пусть и хороша, но больно проста для второго лица крупной компании. Его Тойота Камри, даже не последней модели, плавно и аккуратно двигалась по городу. Григорий Аркадьевич, насколько знал Витя, славился своей бережливостью, это видимо было в крови у евреев. Они с Марченко были как небо и земля, настолько разные, но так идеально дополняли друг друга. Владимир славился своим непостоянством в отношениях с женским полом — после развода Марченко и женой у него не было больше постоянной партнерши. Помимо Леночки, номинальной помощницы, а по большей части личной секретутки, у него был еще хороший список тех, кого он мог пригласить скрасить одинокий вечер. В отличии от своего друга, Григорий был верен своей Софочке и вот уже двадцать восемь лет они были вместе, со времен курсантства военно-морского училища, выпускниками коего были оба друга. Это постоянство наблюдалось во всем. И если бы восемь лет назад Марченко не уговорил поменять старушку Волгу на Камри, этот еврей так бы и ездил на «ведре с болтами которое жрет, как не в себя» © Марченко. И жил то Фельцман во всё той же трешке, что дали его семье во время службы во флоте. Каждую весну возил жену на дачу, что досталась от родителей Софочки. Сажали огород. Осенью закатки и варенье. И не скажешь, что этот простой невысокий худой лысоватый мужчина в вечной кепке-шестиклинке — миллионер. На счету которого возможно не один миллион, и не то что рублей, а долларов. Одежде из дорогих брендовых бутиков от предпочитал массмаркет или вообще ту, что сшила для него Софочка. Чего не скажешь про Вовчика, как всегда и при всех его называл Григорий Аркадьевич. Тот — любитель лоска, с отличным вкусом и немного пафосный. Несмотря на возраст все так же иногда вел себя как молодой пацан, любил пошутить, пофлиртовать и поставить людей в неловкое положение. А также Владимир Александрович славился своим иногда прямо-таки самодурством, напоминая русского барина. Все подчиненные были вышколены и когда босс занимался делами компании, все старались ходить на цыпочках и говорили за дверью чуть ли не шёпотом. А если видели, что шеф ходил темнее тучи перед грозой, сразу старались вызвонить Григория Аркадьевича, потому что управу на него имел лишь этот тихий интеллигент с прекрасным чувством юмора и такта.       Черная Тойота плавно свернула во двор колодец, коих была куча в старом Питере. Ветер разнес хмурые тучи и местами уже проглядывались кусочки голубого неба. В кабинете у Марченко Витька получил инструкции по работе. Человек был иностранец, кто именно — парню не сказали. Работа оказалась реально не пыльная. Быть с ним двадцать четыре на семь примерно две недели. Ходить в магазин, ну и некоторые функции надсмотрщика. Проследить, чтоб этот герой не сделал что нибудь с собой и не свалил из квартиры. Походу, прецеденты были, как подумал про себя Витька. — Ты, Витюша, не обижайся. Вова просил тебе оплатить вперед за работу, но я дам тебе только сотку пока, с этих же денег и кормиться будете. Сам понимаешь, это работа простая, за такое и меньше платят. Потом остаток я тебе переведу. Ты главное чеки все собирай, подкалывай, ну за продукты там и что потратишь, чтоб отчет мне был. — они поднимались по сырой парадной дома еще дореволюционной постройки, но не видавший реставрации очень давно. Раньше в таких домах были общаги. В пространстве явно чувствовался запах отсыревшей штукатурки и плесени. Стены выкрашенные наполовину синей совковой краской, местами облупились. Рамы на окнах разбиты, а форточка так накренилась, что кажись, поднимись ветер чуть сильнее, она бы оторвалась. Само время застыло в этом доме, напоминая о тяжелых временах девяностых и нулевых. Витя о том времени знал только с рассказов Марченко, Григория Аркадьевича. И иногда проскальзывало от бабули. «Притон наркоманский какой-то» — пронеслась мысль в голове парня. Ему тут не нравилось. Но работа есть работа. В конце длинного коридора они подошли добротной железной двери. — Наша служебная квартира. — предупредил Фельцман. Отперев ключом дверь они попали в темный коридор, никто их не вышел встречать. Стояла такая тишина, что казалось, здесь никто не живет. В конце коридора падала полоска дневного света с кухни, как понял Никитин.       Витька зашел на небольшую, скудно обставленную кухню. За столом сидел вполне себе парень якут. — Это че, мне с этим якутом тусить две недели? — он пристально посмотрел в красивые раскосые глаза азиата, который все с тем же невозмутимым видом продолжал пить чай. — Эт, Витька, не якут. Это самый что ни на есть япошка! — Григорий Аркадьевич стянул перчатки из тонкой кожи и ухмыльнулся, увидев реакцию Вити. — Да ладно, босс! И каким это чудом эту заморскую птичку занесло в северную столицу? — он снова повернулся на парня, не веря до конца. — вы меня разыгрываете! Ха, настоящий япошка! «Коничива», япошка сан! — гнусавым голосом проговорил Витька.       Парень перед ним привстал, молча поклонился и сел обратно, вернувшись к своему чаю. — Ничёсе… реально япошка. И что мне с ним делать? — спросил Витя, широко улыбнувшись и немного растерянно посмотрел на азиата.