*****
Хотару как раз вышел из ванной комнаты, когда заметил, что Витька копается в своей огромной спортивной сумке, доставая футболку и джинсы. Около его кресла-кровати стояли кроссовки. — Витья, ты куда то собираешься? — японец, прислонившись к дверному косяку, с интересом наблюдал за копошением парня. — Не я собираюсь, а мы собираемся, ниндзя. — куда-то в сумку проговорил Витя. — Кто — мы? — в другой ситуации этот вопрос показался бы настолько глупым, что Хотару сам посмеялся бы над задающим его человеком. А Витя всё рылся, словно упорно не мог отыскать какую-то вещь. — Мы пойдем гулять, я так решил. Тебе самому-то не надоело тупить дома? — с широкой улыбкой Никитин вылез из своего хранилища «всегонасвете». — Сначала по Невскому погуляем, а там — как карта ляжет. — Ты это серьезно сейчас? — Хотару с недоверием посмотрел на него. — Тебе же попадет от старших за то, что ты со мной по городу ходишь, выпустил из квартиры. Да и визы нет у меня, а вдруг кто остановит? Это опасно, Витья. Тебя накажут, если что-то случится. — Каждый раз когда он слышал от японца своё имя, внутри отзывалось теплом и хотелось тянуть лыбу. Друзья звали его Витька, Витёк, Сибиряк или просто Сиба, Владимир Александрович — и того ласковее: Витенька или даже Витюша. Но это протяжное мягкое «Витья» отзывалось совершенно по-особенному, ему было приятно слышать это именно от Хотару, безотчетно приятно. — Совсем недавно кто-то сам хотел свалить из этой квартиры! Самурай, тебя просто не понять! — Витька плюхнулся в кресло, прямо на сумку. Хотару смотрел с недоумением. — Вот, я привез тебе свои кроссы, джинсы и футболку. А вот куртку или толстовку — пробакланил. Ну, думаю, мы на машине заедем до моей квартиры, возьмём что нибудь. У тебя же всё забрали походу, вещи все твои? — Да, как только привезли — оставили только брюки и футболку. — совершенно спокойным голосом ответил Хотару. — Значит натягивай, что есть, и погнали. Времени немного, а планов громадьё.*****
Витька так улыбался, глядя на японца с плотно завязанными глазами, сидящего на пассажирском сидении в его машине… Это, как он выразился, будет «контрольный в голову», чтоб добить парня эмоционально за сегодняшний день. Ему это доставляло особый вид удовольствия — наблюдать искренние эмоции япошки. Потому что к тому времени уже много чего произошло. Начать с того, что погода не подвела, солнце даже припекало. Первой точкой их путешествия была Дворцовая площадь. Пока ехали до неё, Хотару просил остановить несколько раз, выходил из машины… подолгу прогуливался по широким проспектам. На лице парня было написано искреннее восхищение. — Я и не мог представить, как тут красиво… это великолепно, Вик-сан, здесь дышать хочется полной грудью. Теперь я понимаю Таноми сенсей и её любовь к этому городу. Я ещё не видел толком ничего, это просто Невский проспект, но уже шокирован и поражён. — в карих глазах японца горел огонь, и это чертовски нравилось Витьке. Он улыбался Хотару. То ли еще будет! В этот момент он в полной мере был горд и ощущал сопричастность тому факту, что он сам — часть этого города, что он живёт здесь, и это все доступно ему каждый день. — Это любовь, Витья. Я уже люблю этот город, и мне кажется, он ответит взаимностью. — с лица Хотару не сходила улыбка. Следующей эмоциональной бомбой, которая взорвалась после обеда, стал Исаакиевский собор. В обеденный перерыв они заполовинили знаменитый «питерский деликатес» — шаверму, на набережной, с видом на Петропавловскую крепость. Прохладный ветер трепал волосы. Японец уплетал шаверму, при этом умазавшись соусом и попутно спрашивая, из чего он сделан. Удивлялся тому, что люди берут не на двоих, а по целой, и съедают полностью. Она конечно вкусная, но и очень сытная. Запивая отвратительным кофе из бумажного стаканчика, Нишигори делился впечатлениями от увиденного на Дворцовой площади — какой огромной оказалась Александрийская колонна, сказал, что хотел бы походить по Зимнему дворцу, посетить Эрмитаж, но это… как-нибудь потом. До собора хоть и было недалеко относительно, решили доехать на машине. Хотару еще издалека приметил огромный купол храмового сооружения. Он помнил по рассказам сенсей о том, что такое «собор» и видел на фотографиях. Ещё была информация о нем в интернете, но одно дело — смотреть плоские фотографии, а другое — стоять сначала рядом, а потом и внутри, ощущая себя едва ли не муравьем. При входе в собор, Никитин снял бейсболку и трижды перекрестился. Хотару с удивлением посмотрел на русского. — Так надо, ритуал такой у православных, — пояснил Витя на удивленный взгляд Хотару. — Ты веришь в бога? — как-то робко спросил Нишигори. Вопросы религии, вероисповедания, как и политических взглядов, считались достаточно личными, и на эту территорию японец старался не соваться, чтоб не обидеть и не поставить в неудобное положение Витю лишний раз. Вообще он искренне считал, что Никитин делает для него больше чем нужно — кто он ему, по большому счету? Иностранец, свалившийся на его голову, с которым нужно-то было просто побыть и охранять. А он, рискуя, привез его сюда… Снаружи сооружение впечатляло размахом. Хотару долго стоял и смотрел на это великолепное творение рук человеческих. Он думал, что сегодня сильнее удивляться ему уже не придется, и он эмоционально иссяк, но как же он оказался не прав! Как только они вошли внутрь собора, дар речи был потерян. Хотару медленно прошел внутрь, то и дело поднимая глаза кверху. Такого он себе даже представить не мог. Высокие потолки, невероятное яркое освещение! Дневной свет, усиленный искусственным, от которого словно светились лики святых, расписанные по стенам и сводам купола… Богатое убранство резных колонн, арок и других архитектурных сооружений, названий которых он и не знал, ярким золотом слепило и не давало зацепится взглядом, глаза в буквальном смысле разбегались. Хотару, ещё сильнее запрокинув голову, медленно крутился по на месте. В этой точке — в самом центре, особенно сильно чувствовалось, что он песчинка в огромном мире. Нишигори настолько был увлечен созерцанием, что не заметил, как Витя куда-то отошел. Ему хотелось остановиться, замедлиться и соприкоснуться с всем этим великолепием. Образы святых как будто живыми глазами заглядывали в душу парню. Пока он стоял и рассматривал всё, сзади незаметно подошел Никитин. Витя еще как только они зашли в Исаакий заметил, насколько японец ушел в себя. Так что и не расслышал, как русский попросил постоять тут, пока он отлучится до лавки с церковной утварью. Парень решил купить несколько свечей: поставить за упокой своим родителям и за здравие любимой бабули, которую не видел уже пару лет. Пока покупал, он постоянно оборачивался на японца, оправдываясь тем, что беспокоится, как бы он никуда не слинял. Но все больше понимал — совсем не поэтому он смотрит на него. Витю подкупал тот искренний детский восторг, с которым реагирует парень на все, что видит и то, насколько его эмоции были чистыми. И это нравилось ему настолько, что прямо сейчас он… был счастлив? Да, он был счастлив, что японцу понравилась их вылазка, его авантюра с прогулкой. Хотару не заметил, как Витя вплотную подошел к нему сзади, мельком отметив, что парень совсем чуть пониже его. Пока Никитин шел к нему, не отрывая взгляда, вполне смог оценить его прекрасную физическую форму. Видно, как занятия танцами повлияли на его фигуру. Только у танцора могла быть такая осанка, и этот широкий разворот плеч, стройные, сильные ноги. Как и до этого замечал Витька, все движения Хотару казались плавными, без заметных рывков. Подойдя ближе, он увидел, как завитками спускаются пряди, не попавшие в пучок, в который японец привычно их собирал. — Ну, как тебе? — своим вопросом Никитин как будто выдернул парня из какого-то транса, и он пару раз моргнул, пытаясь сосредоточится, и как будто подбирал слова, которые вертелись на языке. Витя смотрел в теплые карие глаза. Да что он пытается в них найти? Какие ответы на незаданные вопросы? Повисло неловкое молчание. Хотару чуть улыбнулся, как будто больше сам себе. — Ну что мы тут встали, как два дурака, пошли дальше. — Никитин пошел вперед, японец поспешил за ним. Вместе подошли к иконостасу. Витя снова перекрестился перед ликами святых. Образа, кругом образа… золоченые оклады… это было настолько непривычно — раньше Хотару видел их только в книге по иконописи у сенсей. Японец с интересом наблюдал за действиями русского парня. Тот подошел, зажег свечу от других, уже горевших на золоченой подставке и поставил в углубление. Перекрестившись, постоял, словно искал что-то взглядом в темных ликах. — Пошли дальше. — он снова потянул его, к другому месту, тут уже был короб с песком. Витя зажег две тоненькие свечи и воткнул их в песок. Хотару посмотрел вопросительно. — Там, — Витя показал туда, где они остановились в первый раз. — ставят свечи святым «за здоровье живых». Я поставил свечку и просил здоровья для своей бабули. А это, — он показал на свечи в песке. — мы вспоминаем наших ушедших близких и родных людей, ставим им свечу «для спокойствия мертвых». — последние слова были сказаны чуть тише. Японец заметил, что Витя как-то погрустнел, или стал серьезнее, что сразу из озорного молодого парня превратило его в молодого мужчину. — Витья, а у тебя кто-то уже ушел в Светлый мир? — вопрос был задан неловко, с какой-то осторожностью. — Родители. — одним словом ответил парень. — Если интересно, потом расскажу про них, хотя я сам не очень помню. Меня бабушка воспитывала. Мама отца. — Извини, я не хотел… — японец не мог подобрать слова, вроде и утешать было глупо, раз давно это было. Да и он видел, что этому русскому в принципе не нужны его утешения. Он настолько сильный. За парадной маской весельчака, скрывался вполне серьезный умный молодой человек. Он хотеб было коснуться плеча, но так и не решился. — Все нормально, не переживай. Дело прошлое, так что осталась светлая грусть и память о них. — он повернулся и снова посмотрел в теплые глаза Нишигори. — Ну что, пошли? — Куда? Можно мы еще тут побудем, Вик-сан?! Мне тут так понравилось! — Нишигори с надеждой заглянул в серо-зеленые глаза. — А мы никуда отсюда и не уходим, время еще есть. — он потянул за рукав Хотару и, прибавив шаг, направился в сторону винтовой лестницы, которая вела под купол собора на смотровую площадку. Если память ему не изменяла, она была тут недалеко. — Я кое-что хочу тебе показать! — к Вите снова вернулось прежнее озорное настроение, вместе с прищуром, как у отъявленного заговорщика, собравшегося совершить какую-то немыслимую шалость. Хотару уже стал было опасаться. Но совсем скоро они прошли в музейные ворота и двинулись в сторону башни колокольни. Там их ждала винтовая лестница. — Готов, Хотару? Тут по высоте пониматься примерно как на четырнадцатый этаж, лифта нет! Но мы попадем наверх, вон туда, оттуда прекрасный вид на весь город. — Никитин протянул руку в сторону колоннады собора. — Спрашиваешь ещё! Конечно идем! — глаза Хотару снова загорелись огнем азарта, ровно так же, как и у самого Витьки. Как же он ему нравился, вот таким… искренний, чистый что ли, без фальши. Поднимались долго, с передышками, болтали о всякой ерунде по пути наверх. Хорошо, с собой была вода — в горле периодически пересыхало, и приходилось делить одну бутылку пополам. Когда они оказались на колокольне, от которой вела лестница — мостик на колоннаду, Хотару остановился. Если в узком пространстве ему было не страшно, то сейчас… он не ожидал, что лесенка будет такой узкой, пусть и металлическая, с бортиками и перилами, но все равно она выглядела не достаточно надежной. — Вик-сан, а можно мы не пойдем? — Никитин повернулся к японцу, в глазах которого отражалась накатывающая паника. — Ты чего, высоты боишься? — хотелось конечно рассмеяться, но Витя не стал. Страх — достаточно сильное чувство. Он протянул руку Хотару. — Пошли, самурай, я рядом! Не бойся, не упадем. И он решился. Глядя в честные глаза парня, Хотару ухватился за протянутую руку. — Ты главное на меня смотри, только на меня. Эй, не отводи взгляд. — негромко, успокаивающе, сказал Никитин. «Господи, что я говорю» — промелькнула мысль. Медленно, шаг за шагом, они поднимались всё выше, пока перед глазами Хотару не появилась колоннада. Он быстро забежал на смотровую площадку. Подходить к краю и не собирался, но даже здесь, если пройти вдоль стены, перед ними открывался прекрасный вид на город. Они прошли пару кругов. «Была бы воля этого парня, он бы и на край самый сел, ножки свесив» мимоходом подумал Нишигори, «бесстрашие на грани глупости». Путь вниз был быстрее, спускаться все-таки не подниматься. Витька шел вниз и посмеивался чуть слышно. — Не смейся, Витья, ну боюсь я высоты в открытых пространствах… — смущенно проговорил Хотару. — Ну какой ты тогда ниндзя, раз боишься высоты? — Витька не прекращал подшучивать. — Какой я тебе ниндзя? Витья, ниндзя далеко не такие, какими их рисуют в мультиках и фильмах. — Ну ладно, ладно, больше не буду, самурай. — русский в примиряющем жесте выставил руки вперед, не переставая посмеиваться. — Ну и не самурай я, какой из меня самурай. Я танцор балета! Затанцевать до смерти могу если только. — Хотару подхватил волну шуток от Витьки. — Я даже драться не умею, как ты мог заметить. — То, что ты защитить себя не можешь, это не хорошо. Смотри, что получилось. Хотя в твоей ситуации, скорее всего, эти знания бы не помогли. — Витя посмотрел на японца, улыбнувшись. — Приедем домой — покажу тебе пару несложных приемов для самообороны. Пару захватов и как удар нанести легко, с наименьшим ущербом для себя. Если, конечно, хочешь. — Спрашиваешь еще! Хочу конечно! — Хотару чувствовал, как становится все ближе с этим русским парнем, и дистанцию отчего-то держать не хотелось. Хотелось еще ближе — так им было вместе интересно. — Мы куда сейчас? — Если ты не против, сейчас должна начаться вечерняя служба, а потом ещё кое-куда заглянем, — Витя снова повел его внутрь собора. Время было пять часов. Они зашли внутрь. Народу прибавилось, у иконостаса ходили священнослужители, читали какие-то молитвы. Вдруг на весь храм раздалось чистое пение хора. Оно было настолько возвышенным, и лилось стройными потоками под сводами храма. Переплетение высоких, как будто хрустальных женских голосов и более низких теплых мужских. Японец не понимал не слова из того что пелось, но это так успокаивало и откликалось в душе. Становилось тепло и спокойно. Хотару повернулся посмотреть на Витю, тот одними губами шептал, видимо молитву, повторяя за священником, потом перекрестился вместе со всеми с поклоном. Повернулся к Хотару с вопросом в глазах: — Как ты? Все нормально? — тихо, чтоб не мешать другим, спросил Витя. — Да все хорошо, мне так нравится это пение. Это очень красиво! — было видно, что слова сказаны от чистого сердца и ему реально нравилось. Никитин хотел, чтоб японец увидел её, настоящую Россию. Хотя бы краем души соприкоснулся с загадочной русской душой, не просил, чтоб понимал ее, но увидел, как есть.*****
Они сели в ауди Витьки и парень достал шарф откуда-то из кармана, что сзади пассажирского сидения. Хитро улыбнулся и посмотрел на японца. Тот лишь удивленно приподнял глаза. — Ты доверяешь мне, Хотару? — совершенно спокойно спросил русский. — Пересядь пожалуйста на заднее сидение и позволь завязать тебе глаза. — он посмотрел на недоумение в глазах японца. — Ну так надо, мне так хочется. — Ну, хорошо. — с напряженным вздохом проговорил Хотару. — Раз так надо, то давай. Тем более, терять мне нечего. — он пересел на заднее сидение машины. Витя потянулся к нему, не туго, но плотно завязал глаза. — Это ненадолго, нам недалеко отсюда. — уже заводя машину, успокаивая парня проговорил Витя. Мягко тронулся и влился в поток машин. С учетом пробок и если кое-где срезать, до места было примерно полчаса, а то и меньше. Здание Мариинского театра уже виднелось издалека. Припарковаться было негде — время семь вечера, скорее всего сегодня был какой-то концерт или спектакль, суббота все-таки. Подъехав, насколько возможно близко, Витя припарковал машину. — Подожди, глаза не открывай, рано еще! — вышел из машины и, открыв заднюю дверь, потянул за рукав толстовки. Японец пучком задел проём, когда выползал из машины, нервно рассмеялся. — Так, тихо-тихо, не спеши. — голос Вити прозвучал где-то у виска. Лица коснулось теплое дыхание. Хотару почувствовал, как его взяли за руку — с закрытыми глазами было как-то особенно приятно чувствовать эту теплую ладонь. Он уверенным шагом вел его вперед, при этом ободряюще комментируя весь путь. Мимо ехали машины, случайные прохожие нечаянно задевали японца. Наконец они остановились, Витя повернул его, встал за спиной. Так явно ощущалось, что парень волновался не меньше японца. Когда развязывал узел шарфа, его руки чуть вздрагивали. Наконец с глаз упала завеса. Некоторое время японец стоял в молчании. — Витья… — чуть слышно через пару минут протянул Хотару, от накатившего волнения он часто задышал, резко повернулся и тут произошло совсем не то чего он, Никитин, мог ожидать. Японец заключил его в крепкие объятия. — Я не мог тебя просить об этом! Спасибо тебе, что ты внимателен ко мне и услышал, что мне важно по-настоящему… — такой реакции Витька совсем не ожидал. В следующий момент Хотару понял, что этот порыв его был достаточно фривольным и недопустимым, в смущении разжал объятия. — Извини, Вик-сан, эмоции… — Ну что ты, самурай, я просто хотел, чтоб ты увидел это все своими… — Витя смутился от этих неожиданных объятий настолько, что невольно отшатнулся в сторону. «Да что со мной такое, это же нормально, когда приятели обнимаются! Вон с Юркой, что только не делали, как не дурачились, что тут не так? Что не так с этим япошкой?» Никитин еще пару раз чертыхнулся про себя, пытаясь сохранить ободряющую улыбку на лице, чтоб еще больше не смутить японца, который и без того понял, что наделал лишнего. — Подойдем поближе? — он потянул Хотару через пешеходный переход в сторону здания театра. Величественное старинное здание притягивало взгляд и заставляло остановиться и полюбоваться. Хотару подошел к стендам афиш около входа. Пусть он не понимал по-русски, что там было написано, но фотографии артистов в образах на афишах говорили сами за себя. — Смотри, сегодня балет Дон Кихот! Закрытие сезона скоро совсем, это последнее представление в этом сезоне. Жаль наверное билеты не достать, да и выглядим мы не очень для похода в театр. — как-то разочаровано проговорил Витя. — Вик-сан, да все нормально. Спасибо за то, что дал увидеть этот театр снаружи, хотя бы соприкоснуться со стенами этого места. Ты и так много сделал, даже слишком… для того кто находится в такой ситуации, как у меня. Рисковать своей репутацией ради незнакомого иностранца… — настроение японца как-то резко начало угасать, скатываться по наклонной и в минус. — Я за последние дни и забыл, как вообще оказался в этом городе, ты заставил забыться немного. Я всего лишь пленник. Спасибо тебе Витья… — он посмотрел как-то совсем грустно на Никитина, и побрел вдоль стены театра в сторону парковки, где они оставили машину. — Да чтоб это все… — со злобой прошипел Витька, сжав руки в кулаки. — Да стой ты, куда пошел. Хотару, постой… — он быстрым шагом приближался к парню. — Это еще не все, есть у меня одна идея, надо кое-что попробовать. — Витья, зачем ты это все делаешь? — Нишигори спрашивал вполне серьезно. — К чему все эти игры в доброго парня, зачем вся эта суета вокруг меня? — Ты чего…? Какие игры? Я просто хотел тебе показать город… ты мне нравишься, — Хотару поднял голову с вопросом в глазах. —… я имею ввиду, как друг мне нравишься, не подумай ничего. Ты хороший человек, жертва обстоятельств, а я не бандит никакой, я просто человек, который захотел хоть как-то облегчить твое положение. Я многого не могу, и еще большего не понимаю. Это не моего ума дело. Марченко… Владимир Александрович — мой работодатель, я у него иногда подрабатываю курьером, не больше. Как могу помогаю, с сыном его вот, друзья лучшие. У меня нет каких-то интересов корыстных по отношению к тебе, и уж тем более я не в курсе всех этих разногласий между отцом твоим и Владимиром. И, знаешь, я хотел бы, чтоб ты тут оказался при других обстоятельствах. Очень хотел. И общение наше я не рассчитывал… и не пытаюсь навязываться. Но ты мне нравишься Хотару, ты такой честный, искрений — ты… хороший человек. — пока шел этот бестолковый монолог, на лице японца снова возрождалась улыбка. — Спасибо тебе, мой друг Вик-сан. Мне приятно это слышать от тебя. — Хотару вздохнул. — Может быть, если все сложится — я приеду сюда снова, свободным человеком. — Ну давай без грусти, выше нос! — японец посмотрел удивленно. — «Выше нос» что это такое Витья? «Выше нос»? — на лице парня растянулась широкая улыбка. — Эти ваши непонятные русские обороты. — «Выше нос» — это значит не унывать, самурай! — он улыбнулся в ответ. — А сейчас давай все-таки попробуем осуществить одну вещь. Есть замечательная идея. Идем. — Никитин потянул Хотару за собой. Они шли вдоль стен театра и Витя все время оглядывался, как будто кого-то или что-то искал, высматривал. Наконец, почти уже на заднем дворе около служебного входа Витя остановился. — Угу, то что нам нужно… — по-русски проговорил он сам себе. — Слушай, самурай, постой минутку тут, Ок? — он повернулся к японцу и стал хлопать по карманам легкой куртки, наконец вытащив пачку сигарет и достав одну, зажал в губах. — Я сейчас. Никитин как-то ссутулился чуток, и, немного изменив походку, чуть в развалку пошел к двум мужчинам средних лет, что стояли у служебного входу. Японец от этих изменений в парне прыснул со смеху. «Вот же актер!». А между тем Витя подошел к мужчинам и протянул руку для приветственного рукопожатия. — Вечер добрый, — Никитин протянул руку к каждому из мужчин. — прикурить не будет? Зажигалка сломалась. — мужчина, что на вид был помоложе, протянул свою зажигалку парню. Витя, выбив желаемый огонек из пластика, прикурил и с наслаждением затянулся, чуть прикрыв глаза. — Но я не затем подошел, мужики. У меня тут дело есть. — он еще раз затянулся, выпуская серо-сизую струйку дыма. — Вон там парень стоит, мой друг, он актер японский, танцор балета. Мы совершенно случайно тут оказались, занесло, и оказалось сегодня идет балет «Дон Кихот», а мы не в том виде, да и билетов нет. — Ближе к делу, парень. От нас-то ты чего ждешь? Что мы тут станцуем твоему другу? — ухмыльнулся мужик. Ему показалась, он пошутил на славу. — Да не, на такое мы даже не смеем надеяться! Есть ли возможность пройти на технических этаж? Я знаю, там сидят техники по освещению. Места там куча и видно отлично. Бывал уже, не спрашивайте как и когда, но знаю. Проведите, а? — Витька одарил их улыбкой хулигана с соседнего двора, чуть прищурив глаза. — Ну не за просто так, конечно. Не за спасибо, а за приятную денежную благодарность. — он еще раз затянулся, выпуская дым куда-то вверх и в сторону. Чуть приподнял подбородок, и сейчас смотрел на мужчин, которые и так были ниже его ста девяносто, чуть снисходительно. — Я хорошо заплачу, вы не сомневайтесь. — Парень, а че ты так суетишься из-за своего друга? А? Ну не получилось сейчас прийти на постановку, в следующий раз будет повод приехать и посмотреть. Давай не дури, никто тебя не проведет. — молодой мужчина совершенно серьезно ответил Витьке. — Давайте, удачи вам, ничем не поможем. — Докурив сигарету, мужик затушил ее о крышку урны и зашел в театр. Второй мужчина, пожав плечами, повторил за коллегой и зашел в здание. — М-да, кисло как-то получается. — сам себе поднос пробормотал Витька, засунув руки в карманы, развернулся на пятках и уже собрался было идти к японцу, как в спину ему раздался свист. — Эй, пацан, — его окрикнул мужик, который молча стоял, пока с ним разговаривал другой. Витька показал на себя пальцем. — да да, ты! — Витя решил не заставлять ждать мужчину и подбежал к нему. — Слушай парень, три косаря и вы внутри. Готов? Но если вас заметят — я не отвечаю. — Да норм, дядя! Без проблем. — Витя улыбнулся. — Тогда жди здесь пару минут, сейчас приду. — он скрылся за дверью. Витька пошарил по карманам. Наличку он не привык носить с собой, но вот сейчас на удачу было три с половиной тысячи. «Отличненько» в голове он уже представил эмоции японца, от того, что он придумал. А Хотару всё это время стоял в сторонке. Витька замахал ему рукой, подзывая к себе. Тот подошел к нему как можно быстрее. — Витья, что ты ещё придумал…? — он ощутимо нервничал, заглядывая в глаза Вити. — Ты что то удумал незаконное? Витья, нас поймают и тогда тебе будет плохо, и мне тоже. — Не переживай, ничего страшного и плохого мы не делаем. — он ободряюще посмотрел на Нишигори. — Доверься мне, ок? — тот, кажется, догадывался, что придумал этот шальной русский и от этого было и страшно и любопытно одновременно. Трепет предвкушения щекотал нервы и сердце, замирая, пропускало удары. Он едва сдерживал нервную улыбку и смех. Не прошло и десяти минут, как из двери высунулся мужчина. Он дал две синие спецовки с яркими зелеными и белыми полосками с надписью на спине «Мариинский театр. Технический персонал». — На, держи, если кто спросит — ты мой племянник. Меня зовут Матвей Ерохин, выгнать не должны. А теперь осторожно, след в след за мной. Подниматься будем наверх, почти под купол. Там смотровые технические окна. Видно будет отлично всю сцену. — он окинул парней взглядом. — А он что, реально японец? — Матвей кивнул на Хотару. Нишигори понял, что разговор зашел про него. — Нишигори Хотару, — представился парень и церемониально поклонился в знак приветствия и уважения. — Ой, да ладно, к чему кланяться-то? — он протянул руку японцу. — Матвей Ерохин, ты в России давай, перестань уже кланяться, в своей Японии этим занимайся, а тут как мужик давай. — и Хотару ответил рукопожатием на протянутую руку. — Вот, другое дело. А руки то, как у девчонки совсем. Ха. Быстро облачившись в спецовки, которая для Витька оказалась маловата, они зашли через служебный вход в театр. Шли долго, сначала по узкому коридору, потом прошли по лестнице наверх, поднимались неспеша, потом снова переход через узкий коридор и из какой-то неприметной двери вышли в холл. Перед ними были входы на балкон Исторического зала Мариинки. Контролеры сидели в стороне не обращая никакого внимания на мужчину и двух парней. Те тихо проникли в зал. И вот тут Хотару встал, как вкопанный за малым не открыв рот. — Эй, Витёк, давай хватай своего японца и тащи, нам выше. — Матвей заметил, что Хотару отстал от них. — Хотару, пошли, нам выше! У нас ВИП ложа под куполом, надеюсь не испугаешься. — Никитин потянул за рукав японца, глаза которого были прикованы к сцене, на которой уже вовсю шел спектакль. — Балетный маньяк, — буркнул про себя на русском Витька. Около небольшой дверки стоял Матвей. Они зашли в узкий коридорчик, в паре шагов была крутая металлическая лестница, прикреплённая к стене, к счастью ползти пришлось недолго и вскоре они оказались в техническом пространстве между крышей и основным потолком. Освещение пространства было очень скудным. — Ну ребята, вон там технические окна. — рабочий рукой махнул на отверстия, через которые бил свет. — Я пошел вниз, вернусь перед окончанием спектакля. — Спасибо вам, Матвей. — Витька протянул руку, в которой зажал свернутые купюры, а Хотару уже был полностью поглощен зрелищем, что открывалось перед ним через окошко. Оно было достаточно широкое и видно было отлично. — Ладно, давайте парни, не шумите и шалите. — он подмигнул и пошел обратно вниз. Витя вернулся к японцу и понял, что парень потерян для его общества на ближайшие часа два, наверное. сидеть на перекрытии было неудобно. Витя осторожно обследовал помещение и нашел пару пыльных старых кресел. Стараясь не шуметь, он выбил из них основную пыль и притащил к японцу. — Давай, садись сюда, не уверен что будет лучше, но всё же. — он с трудом отвлек Хотару от спектакля, тот не возражая кивнул, пересел в кресло и снова стал смотреть. Витя сел рядом, сначала пытался смотреть тоже. Он представлял что такое балет только по танцу маленьких лебедей из «Лебединого озера», когда четыре танцовщицы держась за руки и прыгали туда-сюда по сцене на цыпочках. Сейчас же, когда он посмотрел на сцену, она была в ярких декорациях, танцоры исполняли сложные па, названия которых он не знал. Тоненькие балерины порхали мотыльками по сцене. Танцоры выполняли даже на вид нелёгкие поддержки. Прошло ещё какое-то время, пока его не отвлек виброзвонок в кармане брюк. Звонил Юрка. Витя скинул звонок. Зайдя в мессенджер, написал сообщение, что перезвонит. «Ты куда потерялся? Загулял?» — мгновенно прилетел ответ на его сообщение. «Хм, вот кто бы говорил.» — подумалось Никитину. Вот кто загулял, так явно не он. Тут же в голову пришла картинка их последней встречи с Юрцом, когда тот спал с мужиком… было ли противно от этого вида Вите? Нет. Это не его дело, к чему вообще вспомнил… помотав головой, избавляясь от воспоминаний, Витя включил игрушку на телефоне. Хороший плюс этого театра — бесплатный wifi. Он снова бросил взгляд на Хотару. Тот так и не шелохнулся, ну ладно, пусть кайфует парень. Но глаза не хотели опускаться обратно к экрану телефона. Свет, бьющий из смотрового окна ярким лучом освещал профиль японца. Он положил подбородок на сложенные в замок кисти. Сами же руки опирались на колени. Он буквально застыл в этой позе статуей, посвященной самому себе. Пылинки, поднятые Витей от старых кресел, медленно кружили в луче света. Игра светотени так красиво очерчивала силуэт Хотару, его нежное, задумчивое лицо — высокие скулы, аккуратный узкий нос с едва заметной горбинкой… Глаза были чуть прищурены, они напряглись и не отрывались от сцены. Высокий лоб, пучок совсем сбился и короткие пряди выпали на него неровной челкой. Губы… приятной полноты, верхняя чуть больше, небольшой острый подбородок, совсем не мужской, даже какой-то девчачий, что ли. Кожа в теплом свете казалось бархатистой. И необыкновенные карие глаза. Какие они бывали… он их сегодня видел такими разными. При ярком дневном свете они были цвета молочного шоколада, в темноте винтовой лестницы храма — почти черные, и вот сейчас, когда в них бил свет, они были волшебного цвета горького шоколада с вишнёвым блеском где-то в глубине. Всё в нем было настолько правильно и гармонично, что Витька не на шутку залип. Будь Хотару девчонкой, он бы сейчас поцеловал его обязательно, даже не задумываясь, обнял и прижал к себе, столько чувств бурлило внутри прямо сейчас. Хотелось попробовать на вкус губы, но он же парень… «Что за бред в твоей голове, Никитин» сам себя оборвал Витя, открещиваясь от «глупых мыслишек». Он глубоко вздохнул и оторвал взгляд от японца. Такого красивого японца. «Глупости какие», повторил себе, настойчивей. Пытаясь уйти в игру, он нет-нет, да и возвращал взгляд на Хотару. Непонятная, уже знакомая тревога снова подкатывала откуда-то изнутри. Спектакль шел почти два с половиной часа. А может быть и еще больше. Хотару оторвался от него всего пару раз, просил у Вити бутылку с водой. А Витя за это время успел поиграть, позалипать снова на японца и даже вздремнуть. Сам себе признал, что да, японец ему нравится конечно, но он, Виктор Никитин, «не такой». И точка. Когда зазвучали самые последние аккорды, сзади раздался голос Матвея. Парни засобирались вниз, время было почти половина одиннадцатого. Витя, встав с кресла, с удовольствием потянулся. — Ну что, домой? — проговорил Никитин, посмотрев на Хотару. Тот лишь кивнул и пошел следом за Матвеем, спускаться вниз.*****
Так они гуляли по Питеру еще два дня, побывали практически во всех знаковых местах. Получилась этакая насыщенная обзорная экскурсия. Вечером восьмого мая Никитину позвонил Марченко и сказал, что ждет его десятого мая вечером, чтобы рассчитать. Его работа заканчивается. А ведь он на миг и забыл, что Хотару по сути сидит в заложниках, а Витька — его тюремщик. Все границы будто стерлись. Хотелось думать, что это друг, приехавший на выходные в гости в Питер. Так, наверное, было бы проще, чем возвращаться в их холодную реальность. На его звонок Витя ответил просто «Хорошо». Их каникулы подходили к концу, а расставаться как-то не хотелось. Двенадцать дней прошли так быстро и незаметно. Он слышал, как шумит вода — Хотару принимает душ после прогулки. Сегодня было особенно тепло, и под окнами цвела черемуха. Ее пряный аромат заполнил маленькую кухню, проникая через открытую форточку, куда курил Витька. На него напало какое-то задумчиво-меланхоличное настроение. Хотелось напиться, чтоб забыть про всё и подумать, что это какой-то непонятный сюрреалистичный сон из другой, параллельной вселенной. Где все-таки он друг Хотару, а японец — его долгожданный гость. — Витья…- крик японца вырвал его из мыслей. — Вик-сан, принеси полотенце, я забыл его захватить. — Витька, цокнув, закатил глаза и улыбнулся. Стянул с двери в комнате полотенце и пошел тесную ванную. Пар от горячей воды туманом парил в крохотном помещении. Парень еще мылся. Никитин повесил на крючок полотенце и собрался было выходить, но глаза упорно не хотели отрываться от зрелища которое предстало. Тонкая дешевая клеенчатая занавеска отдернулась в сторону, и он увидел со спины силуэт обнаженного тела японца. Оно было такого… нежного цвета, кожа слегка порозовела от горячей воды, что струями била по телу парня, стекая ручейками вдоль позвоночника, красивой спины с широким разлетом плеч, которая переходила в узкую талию и заканчивалась аккуратными, округлой формы ягодицами, форме которых могла позавидовать любая фитнес модель. Ноги, что шли от этой красивой задницы, были не менее красивыми: сильные, стройные. Витя сглотнул и почувствовал, как в штанах заметно потяжелело. Пора было выметаться из ванной. Он тихо вышел, прикрыв дверь. Прислонился к стене спиной и медленно сполз вниз, подобно растаявшему эскимо с палочки. — Никитин, твою мать, ты чё творишь? — обратился он куда-то вниз, видимо, к своему члену. — Какого черта ты реагируешь? — вода в душе выключилась. Он рывком встал. Надо было успокоится и успокоить… черт, успокоить свой дуркующий организм, вышедший из-под контроля. Зайдя в комнату, он плюхнулся в кресло и сделал вид, что играет в телефоне. А Хотару, будто издеваясь над ним, вышел в одних спортивных штанах с голым торсом. Витя старался не поднимать глаза на парня, который вытирал волосы полотенцем. Но волей-неволей он все-таки повернулся. Он же видел его раньше с голым торсом, и тело его абсолютно мужское, но эти ярко выделяющиеся соски вполне себе пусть и подкачанной мужской груди на бледной, абсолютно без волос, коже… Витька тяжело сглотнул. Срочно нужно в душ. Закинув полотенце на плечо, он не глядя больше на японца заскочил в ванную. Как-то судорожно и нервно быстро распрощался с одеждой и нырнул под струи душа. Член все так же крепко стоял. У него просто ничего давно не было. Секса-то вообще давно, а подрочить… как-то не до того всё было. Он с каким то болезненным удовольствием сжал немалых размеров член в районе головки, пару раз двинув кулаком, оттягивая с неё крайнюю плоть, тяжело дыша. От ноющего желания глаза едва не заслезились, он начал представлять Таньку, свою последнюю пассию, но секс с ней был из разряда «среднячок», и ну никак не приходили нужные образы в голову, а вместо этого… снова спина и красивые ягодицы, и как, наверное приятно было бы провести членом между половинок. Постучать стволом по упругим булочкам. Закусив губу, он пытался не застонать на всё небольшое помещение. Налив на ладонь жидкого мыла, чтоб скольжение было более приятным, он продолжал надрачивать член, наплевав на всё и представляя картинку, что была перед глазами всего десятью минутами раньше. Внизу живота скрутило жарким узлом дикого возбуждения. Оргазм случился бурным и каким-то, на грани боли. Немного придя в себя, Витька головой уперся в кафельную стену ванной и кулаком два раза ударил по ней. — Ты чего творишь, Никитин…! — на выдохе прошептал Витька сам себе. — Совсем ебанулся. В край.