Созвездие Медведицы

Я вышла из вагона и заприметила родственника. Он не сразу заметил меня, так что мне пришлось еще до него доковылять. Вскоре брат таки спохватился, заприметив меня. Он подбежал ко мне и забрал сумку: — Привет. — Привет, — обняла я его. — Ты чего хромаешь? — Макс подхватил меня под руку. — Производственная травма, — коротко ответила я. Брат хмыкнул. Мы дошли до его машины и поехали сразу в больницу. Естественно мы оба были как на иголках. Наша мама компенсировала отсутствующего папу, который был занят работой, и была для нас и мамой, и папой, и лучшим другом. Для Макса она была формально единственным родителем. Мой папа ему отчим, а его отец свинтил как только узнал, что мама беременна. Мой отец принял его с рождения и не придавал этому значения, и тем не менее Максим всегда больше тянулся к маме. Надо сказать, что отец относился к нам одинаково… одинаково отдаленно. Как я уже сказала, он был погружен в бизнес и только недавно стал более учтивым. Видимо, с возрастом стал больше ценить семью и уделять больше внимания. Однако мы все же были воспитаны так, что не рассчитывали на присутствие папы. Он не оставлял нас обделенными, но присутствием не баловал. В общем мама была нашей эмоциональной опорой, и мысль о ее потере валила с ног. — Малыш, с мамой все будет хорошо, — прервал молчание Макс, — врачи сказали, что она перенервничала, но она оправится. — Так себе облегчение, — буркнула я, глядя в окно. — Что у тебя с ногой-то? — перевел тему парень. Я отмахнулась: — Да Илюха с катушек слетел. — Какой Илюха? — удивился Максим. Ах да, он ведь не в курсе. — Твой Илюха? Что он у вас забыл? — встрепенулся парень. — Ох, ты даже не представляешь… — нервно посмеялась я, — решил, что если пойдет за мной на край света, то растопит мое сердце. Я была взвинчена всеми событиями, и связь между мозгом и языком была нарушена, из-за чего я была более резкой, чем обычно. — Ксюша уже не удовлетворяет? — подхватил мой настрой брат. — А она за ним поехала! — хохотнула я, потирая лицо. Абсурд и бред. — Да ладно?! И чего, они вместе? — заинтересованно спросил брат. Я окончательно расхохоталась. — Вместе?! — сквозь смех сказала я, — да он приперся, чтоб из меня прощение буквально выбить, а она еще мне на мозги капает, чтобы я его в покое оставила. Я хлопнула себя по лбу, покачав головой. Не знаю, когда я смогу спокойно на это реагировать. — Санта-Барбара какая-то… — усмехнулся брат. — Не говори, — вздохнула я. И на кой черт я только уезжала? Мы пришли в больницу. Конечно, скорость моей ходьбы не позволяла идти быстро, и все же я шла на всех парах. На самом деле мне было очень страшно смотреть маме в глаза. То ли оттого, что меня в нужный момент не было рядом, то ли оттого, что я боюсь увидеть её слабой. Вот мы уже подошли к нужной палате и стучим в дверь. Из-за неё послышался звонкий женский голос. Максим открыл передо мной дверь и жестом показал проходить. Я глубоко вдохнула и вошла внутрь. Через мгновение я увидела ошарашенные глаза матери, и она робко спросила: — Ангелина? — Мамуль… — я накинулась на женщину с объятиями. Мне даже хотелось плакать, и опять не понятно, из-за чего. Мама гладила меня по спине и приговаривала: — Ангелочек мой… Ты чего здесь делаешь? — Как что? Я к тебе приехала. Ты как? — обеспокоенно спросила я, посмотрев женщине в глаза. — Я нормально. Максим, ты почему её не отговорил? — перевела взгляд с меня на брата. — А что толку? Будто ты сама не знаешь, в кого она такая упрямая, — усмехнулся Макс. Мама посмотрела на меня и улыбнулась: — Как же я давно тебя не видела. Мне кажется, ты даже ещё повзрослела. — Так и есть, — поддакнул Максим. Я сморщила лоб. — Вы намекаете, что у меня морщины появились? — улыбнулась я. Родственники посмеялись. Благо мама действительно выглядела хорошо. Жизнь блистала в ее глазах, что не могло меня не радовать. Спустя долгое время в палату вошел врач: — Молодые люди, — монотонно сказал он, — через 10 минут — на выход. Мы покачали головами, а врач удалился. Я посмотрела на маму: — Я завтра поеду назад. Она лишь улыбнулась и взяла мою руку: — Конечно. Спасибо, что приехала. Я приложила ее ладонь к своей щеке, наслаждаясь мягкой кожей и родным запахом мамы. Как в детстве я потерлась об ладонь, прикрыв глаза. — Я буду скучать, — тихо сказала я. Пожив долгое время вдали от них, я начала больше ценить время, проведенное рядом с ней. С мамой не было скучно: она была образованной и веселой женщиной, которая могла рассказать все на свете. Кладезь знаний на все случаи жизни хранилась в ее голове и, конечно, было страшно потерять это. Игра «медведи» — «викинги» будет завтра. Когда мы зашли с Максом домой, я уж было хотела позвонить капитану, но тот опередил меня. Я отошла в гостиную, подальше от братских ушей. — Алло, — взяла трубку я. — Привет, ну как ты там? Справляешься? — послышался уставший голос. — Да… даже до Питера добралась, — уселась я на диван. — Зачем это? — По семейным обстоятельствам. Мама приболела, — вздохнула я. — Все в порядке? — голос стал тревожным. — Да… да, все хорошо. Завтра поеду домой, — я прикрыла глаза от усталости, — как у вас там дела? — Все хорошо. Илья буянит. Его поселили с Бакиным, а он рассчитывал на одиночную камеру. Так еще и в четвертое звено засунули, — усмехнулся Егор. Я тоже хмыкнула: — Ничего, ему полезно будет. Ты там с кем? — С костром, — на заднем плане послышалось «передавай привет» от Саши, — тебе привет. — Да, ему тоже. Когда вы домой? — Завтра после игры сразу стартуем. — Понятно… ладно, поздно уже, ложитесь спать. Вам нужно быть бодрячком. — Да, мы уже лежим. Хотел тебе позвонить, убедиться, что у тебя все хорошо, — мягко сказал парень. — Не переживай. Ладно, люблю тебя, спокойной ночи, — пролепетала я. — И я тебя, — коротко ответил Щукин. После разговора настроение ощутимо поднялось. Появилась глупая улыбка на моем лице. Я сидела на диване, обхватив свои плечи руками и пытаясь представить, что это объятия Егора. Поскольку последние дни он провел у меня, я действительно чувствовала пустоту без него. Я скучала по его заботе и любви. Но из тоски мне вырвал подлетевший ко мне брат. — Кого это ты там любишь, а? — задорно сказал Максим, подсев ко мне. Я закатила глаза: — Все-то тебе надо знать. — А как же? Мало ли, кто там у тебя опять нарисовался, — пристально посмотрел он на меня. — Не переживай. Больше я не попадусь, — я закинула ноги на диван. — Так кто это? Колись! — резво тыкал в меня Максим, тем самым щекоча меня. Я рассмеялась, пытаясь отпихнуть его: — Да ладно-ладно, прекрати! Это наш капитан. Максим откинулся на спинку и загадочно посмотрел на меня: — Вот как… тебя, видать, на капитанов тянет. Он намекал на своего сокомандника — капитана, Женю, который долгое время обхаживал меня, пока на горизонте не замаячил Илья, который естественно сделал все, чтоб я за километр обходила моего обожателя. Макс не был так не прав, ведь их капитан был мне действительно некогда симпатичен, но как мы знаем, все сложилось не так, как нам бы хотелось. — И как он? — продолжал допрос брат. Я пожала плечами: — Хорошо. Впрочем ты же и сам его видел, общался… Как он тебе? Максим призадумался: — Да вроде нормальный парень. Может, правда, немного занудный… Я вскинула брови: — Тебе так показалось? Интересно… — Да, но кому как не тебе знать, что первое впечатление может быть обманчивым, — вздохнул парень. — Он не такой. Да, со своими тараканами, но все мы не святые. Он тоже столкнулся с изменой, и это конечно, оставило свой след, — я откинулась на подушку. — Складывается у меня ощущение, что изменяют все, просто не все об этом знают, — потер переносицу брат. Я скептически глянула на него: — С чего такие выводы? — Да с кем не поговоришь, тому либо изменяли, либо сами изменили. Некоторые просто умеют искусно обманывать и других, и себя, — задумчиво ответил парень. — На что это ты намекаешь? — прищурилась я. — Ни на что, — отмахнулся он, — просто мысли вслух. Максим выглядел несколько опечаленным. — У тебя что-то случилось? — взволновано спросила я. Брат нервно мял пальцы и только хотел ответить, как вдруг раздался звонок в дверь. Мы с ним переглянулись. Он не выглядел так, будто он кого-то ждал. Парень удалился в прихожую. Из любопытства я тихо пошла вслед за ним, но едва я добралась до дверного проема, как на меня налетела какая-то девчушка. Я кое-как устояла на ногах, схватившись руками за косяки. Девушка очень злобно посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на брата: — Теперь понятно, почему ты трубку не берешь! Я так и знала! — Полин… — вздохнул Макс, желая объясниться, но звонкая пощечина оборвала его порыв. Я лишь стояла с отвисшей челюстью, не в силах что-то сказать. — Пошел ты! — крикнула девушка, скрываясь за пределами квартиры. Я посмотрела на брата: он потирал горящую щеку и смотрел ей вслед. — Догони ее! — наконец отошла от ступора я. Макс даже не дрогнул. — Давай, я ей все объясню, — хотела я двинуться с места. Однако парень все же оживился: — Не надо. Пусть идет. Я с удивлением посмотрела на него. — Пусть думает, что хочет, — отмахнулся он, удаляясь обратно на диван. Я поплелась вслед за ним, все еще не спуская с него удивленный взгляд. Максим выглядел еще более подавленным, чем до ее прихода. Вот только было не похоже на то, что именно это недоразумение так его огорчило. Скорее, даже наоборот. — Макс, что случилось? — села я рядом с ним, пытаясь поймать его взгляд. — Да вроде ничего… — отвечал он загадками, пялясь в одну точку. — Тогда что не случилось? — продолжала я. — Не знаю… я вроде не изменил, а чувствую себя все равно гадко — Кому? Ей? — показала я на входную дверь. Максим покачал головой. — Ты имеешь ввиду меня? — я хотела сказать, что девушка наверняка восприняла меня как новую пассию, что и породило такую реакцию. — Да нет, — махнул рукой брат, — я не об этом. Это даже, наверно, наоборот к лучшему… не придется ей что-то объяснять. — Макс, о чем ты вообще? — я уже начинала нервничать от его нежелания ответить прямо. — Да я тут познакомился с одной, — неохотно заговорил парень, — вроде пока ничего серьезного, но все равно гадко, что я так переключился, не на секунду не вспоминая о Полине. — Почему тебя это так волнует? Ты вроде не пренебрегал таким общением с девушками, — хмыкнула я. — Не знаю… наверно, я стал слишком сентиментален, — пожал плечами Макс. — И кто эта новая пассия? — уже задорнее спросила я. — Да так, неважно… Давай о чем-нибудь другом, а то я только об этом и думаю, — умоляюще посмотрел на меня брат. Я натянуто улыбнулась, но согласилась: — Как дела в команде? — Как обычно. Все о-очень расстроены, что ты играешь не у нас, — повеселел парень, — о тебе, мне кажется, теперь только слепой и глухой не знает, а ваши «медведи» так вообще — засветились на все окрестности! Я немного скосила лицо, будучи не в большом восторге от такой популярности. Как будто мне без этого проблем не хватает… — А ты, я смотрю, не рада такому вниманию? — заметил мою реакцию Макс. — Есть такое. Не мое это, — процедила я. — Да ладно, — ухмыльнулся брат, — а мне казалось, что ты в детстве хотела актрисой стать… — А ты вроде хотел быть врачом, — фыркнула я. — Знаешь, я со временем растерял интерес к медицине, а вот твоя самоуверенность никуда не делась, — продолжал парировать парень. — Некоторым мечтам стоит оставаться мечтами. Реальность им увы не всегда соответствует, — я укрылась пледом, свернувшись калачиком. — И какова реальность популярности? — Много эмоционального давления, много шуму вокруг… — задумчиво сказала я. — Разве не это тебе нравилось? Я думал, ты ищешь такую жизнь, — улегся рядом Максим. Я пожала плечами: — Не совсем… мне не нравится жизнь у всех на виду. — А тебе есть, что скрывать? — с интересом смотрел на меня парень. — У меня нет секретов, но, оказывается, что люди делают из какой-то мелочи такую драму, что начинаешь сам верить, что это должно тебя пристыдить, — пробормотала я. Макс усмехнулся: — Это люди умеют хорошо… — Как продвигается твоя «работа»? — сменила тему я. Брат замешкался, ответив не сразу: — Да нормально. С другом одним хотим интернет-магазин открыть… — Ого, — встрепенулась я, даже немного взбодрившись, — и что собираетесь продавать? — Пищевые добавки, травяные чаи, — незатейливо рассказывал Максим. Я не скрывая удивилась: — Почему это? — Люди готовы это покупать, — простодушно продолжал он, — ты не представляешь, как много людей предпочитают аспирину чай с ромашкой. — Вместо врача ты стал гомеопатом? — усмехнулась я. — Ну, это грубовато сказано, — поднял руку в отрицательный знак Максим, — если люди не хотят платить врачам, то пусть платят мне. — А это не грубовато? Попахивает мошенничеством… — Прекрати, — отрезал он, — мошенничество — это заведомый обман, а у нас… скажем так, альтернативный вариант для тех, кто не хочет признавать доказательную медицину. — Как прагматично! — наигранно возмутилась я. — Жизнь в целом штука такая, — пожал плечами брат, — хотя я должен сказать: мы намешали такой чай… Спишь, как младенец! Лучше всякой фармы! — И что же вы намешали? — уже более скептично спросила я. — Секрет фирмы, — лукаво улыбнулся Макс, — хочешь попробовать? Я с нескрываемым призрением прищурилась: — Что это ты мне такое предлагаешь? — Да успокойся, там всего лишь валерьянка, пустырник и ромашка, — уже поднялся с дивана парень, — так будешь? Гудящая от тяжелого дня голова так и просила облегчения. Не настолько, чтобы перебегать к более серьезным методам, но достаточно, чтобы чувствовать дискомфорт. Я махнула рукой: — Ладно, буду твоим подопытным кроликом. Максим с радостью пошел на кухню. Ох, затейщик… Все-то не сидится ему на месте. Его авантюра меня смущала, поскольку хоть это все и в пределах легальности, все же это граничит с обманом. С другой стороны люди и в правду сами делают выбор в пользу травушек, закрывая глаза на прогресс и видя в фармацевтике заговор и желание не вылечить, а покалечить. Впрочем даже спортсменам периодически приходится прибегать к такому, ведь допинг тесты никто не отменял. Да и я с тяжестью в голове не стала бы принимать таблетки от головы, ибо не та это тяжесть, чтобы ее «лечить». — Держи, — Максим прибежал обратно с двумя кружками и всучил мне одну из них. На мое счастье он наконец запомнил, что по возможности я разбавляю чай холодной водой, чтобы выпить его сразу, а не ждать, пока он остынет, и в итоге забыть о нем… — Спасибо, — я отпила немного этого загадочного «зелья». Макс тем временем включил телевизор. Там были какие-то стандартные вечерние программы, включаемые лишь для фона. Чай оказался весьма действенным, и едва я отставила кружку на стол, как тело размякло так сильно, что утянуло меня в сон. Утром по традиции наступило утро. Я проснулась на мягкой кровати под мною так любимым пуховым одеялом. В свое время Максим свистнул его из родительского дома, не дав мне и шанса совершить того же. Я потянулась, кряхтя и дергаясь. Лишь ноющая нога не дала мне вытянуться как струнка. Я еще приходила в себя после сна, уставившись в потолок. Было хорошо побыть в родных стенах хоть и не родительской, но Братской квартиры. В дверь постучали, и вошел Максим. — О, уже проснулась, — остановился перед кроватью парень, — как спалось? — Прекрасно, — с нескрываемым удовольствием ответила я. Брат улыбнулся: — Это хорошо… завтрак готов, так что приходи на кухню. С каких пор Максим превратился в заботливого брата? Он, конечно, был вполне учтивым, и все же часто он просто по-детски не замечал других людей, будучи увлеченным своими занятиями. Макс был один из тех, кто посреди любого действа может переключиться на другое, забыв о первом так, будто его и не существовало. Сколько было криков, когда посуда была помыта только частично, и мне приходилось доделывать… В этом плане я перфекционист и максималист — если что-то начато, то мне тяжело оставить это дело — начиная сериалами и заканчивая подготовке к экзаменам. Все это я сделаю на одном дыхании. Конечно же, это было огромным камнем преткновения между мной и Максом. Сейчас мы, наверно, переросли это и стали более терпимыми к таким вещам. Благо во многом мы одного мнения. Наши отношения походили больше на дружеские, чем на родственные. Хотя, возможно, это и хорошо. Мы общаемся не потому, что мы имеем общих родителей, а потому, что нам интересно друг с другом. Это точно лучше, чем оправдывать общение с родственником лишь кровной связью. Мне всегда было очень жаль тех людей, которые терпят тиранов, «жертв» или манипуляторов только потому, что это их мама, папа или «нужное подчеркнуть». Родственников не выбирают, а вот общаться с ними или нет — еще как. Я зашла на кухню, где уже был накрыт стол. Я с удивлением посмотрела на парня: — Ого, с каких пор ты начал нормально завтракать? — Ни с каких. Сделал исключение ради тебя, — фыркнул он, ставя кружки на стол. Я еще больше округлила глаза: — Ничего себе. Это уже серьезно… — Так, ты есть будешь или нет? — Макс встал руки в боки. Я решила не рисковать совместным завтраком. — Чай, я смотрю, хорошо помог, — фыркнул брат, — ты вчера так быстро отрубилась… — А спала то как… — довольно сказала я. Парень улыбнулся: — Я рад, что тебе помогло. Надо сказать, сон был действительно спокойным. Голова после пробуждения была легкой, и чувствовала я себя полной сил. — Ты меня еще и в кровать отнес? — с насмешкой спросила я, все еще не понимая, чем вызвана такая учтивость. — Ну да, и одеяло твое любимое выделил, — мурлыкал брат. Я прищурилась: — С чего бы такая забота? Максим рассмеялся: — Приучаю себя ухаживать за дамами. Я на секунду опешила, но потом расхохоталась. Это же надо так: испытывать на мне знаки внимания для последующего использования на его пассиях. Это что-то новенькое. Хотя, по правде говоря, Макс был не самым внимательным мужчиной. Этим он пошел в отца… но в отличие от него, Максим хотя бы пытается. Раз уж я в городе, то я не могла не заехать к папе. К тому же он и сам изъявил желание. Пока мы ехали, игра «медведей» уже началась. К концу первого периода мы были на месте, и результат игры был неутешителен: 2:0. Я напряглась. Проигрыш может дорого нам стоить. — Что там у тебя? — заглянул ко мне в телефон брат. Я показала ему счет. — Да ладно, отыграются, — отмахнулся парень. — Нам эта победа позарез нужна, — пробормотала я. — Так сильно хочешь увидеться со мной в финале? — ухмыльнулся Макс. Я скосила брови. — Ну, если мы обыграем на следующей игре «викингов», а вы — «барсов», то мы… точнее, вы возьмете реванш, — разъяснил брат. Я напрягла свои математические способности и пришла к выводу, что Макс прав. Только вот это не означало, что нынешнюю игру можно слить… — Вы сначала выиграйте, а потом будем о реванше говорить, — процедила я, выползая из машины. Погода была Питерская. Больше тут нечего добавить. Дождливо и пасмурно. Мы позвонили в дверной звонок, и вскоре папа открыл нам дверь. Он радостно осмотрел нас: — Ну здравствуйте! Мы зашли внутрь. Дома ничего не изменилось. Будто даже каждая пылинка лежит на своем месте. Родители в этом плане были аскетичными и едва ли покупали что-то новое в дом. Отец зазвал нас к себе в кабинет, а там нас ждал еще один мужчина, который был мне подозрительно знаком. Он поднялся из кресла и подошел к нам. — Витя, мои дети. Дети — мой друг, Витя, — по свойски сказал папа. Мы обменялись рукопожатиями. — Про тебя я наслышан, — улыбнулся мужчина, — та самая «медведица». Андрей редко рассказывает о ком-то с такими горящими глазами. Так вот оно что… Кисляк старший. — Приятно слышать, — мягко сказала я. — Надо сказать, я и впрямь впечатлен. Столь хрупкая девушка, а столько сил, — восхищенно сказал Кисляк, отчего я засмущалась. — Таки моих рук дело! — самодовольно сказал папа. Видимо, самолюбование у нас в крови. — Вообще-то я ее этому научил! — встрял Максим, несколько расстроившись, что забыли похвалить и его. — Ну, я же сказал, моих рук дело! — рассмеялся отец, похлопав брата по плечу. Мы расселись — кто на диване, кто на креслах. — Мне казалось, у «медведей» сейчас выезд, — задумчиво произнес Кисляк. Папа сразу же встрепенулся: — А ты чего не с ними? — Колено повредила, — вздохнула я. — Сильно? — взволновался отец. Я отмахнулась: — Ерунда. Скоро буду в строю. — Ну, слава богу, — выдохнул родитель, откинувшись обратно на спинку кресла. От папы я ничего другого и не ожидала. Его любовь проявлялась явно не в заботе и трепете. Его улыбка — это уже высшая похвала. Мы с Максом привыкли, что эмоций мы от него не дождемся. Лишь короткие фразы из разряда «я горжусь тобой» напоминали нам о том, что мы действительно ему не безразличны. Вновь глянув на счет игры, я поняла, что надеяться не стоит. 3:1. До конца остаётся 10 минут. Я тяжело вздохнула, и только брат отреагировал на это — мужчины же продолжали говорить о своих делах. Как выяснилось, папа все еще что-то мутит в Подольске. В подробности он нас как всегда не посвятил. — Да ладно тебе, — похлопал меня по спине Максим, — мы этих «викингов» сделаем. Нам это тоже нужно. — Ага, а потом еще с вами в финале бодаться, — фыркнула я. — О каком финале речь? — вновь оживился папа. — Да тут «медведи» накосячили, — простодушно ответил Макс, — сидим, думаем, как бы до финала добраться. Кисляк тоже полез за телефоном и, видимо, посмотрел счет. — Да, дела, — хмыкнул тот, — видать, не справляются они без медведицы… Отец, кажется, радовался больше меня тому, что я добилась успехов. Я же наоборот была расстроена провалом команды. Со мной или без — они должны были выиграть… — Что ж, — встрепенулся Максим, — мне пора. Тренировка через час, так что… Я глянула на время. Мне бы тоже стоило выдвигаться, чтобы быть дома хотя бы к вечеру. — Да, пап, я тоже пойду. Надо еще на поезд успеть, — поднялась с дивана я. — Какие деловые, вы посмотрите… — с насмешкой сказал отец, но я видела в глазах и что-то другое… радость, наверное. Он был рад, что мы при деле. Скорее всего… — Так, зачем на поезд? — оживился прокурор, — меня самолет до Москвы ждёт, так что могу предложить ускоренную поездку. Я не ожидала такого предложения. Было неловко, но причин для отказа я не находила. — Ну, если вы предлагаете… — смущенно пробормотала я, чем вызвала улыбку на лице Кисляка. — Я настаиваю, — добавил он. Пришла пора прощаться. Мы спустились на крыльцо. По обыкновению я обняла Макса: — Спасибо за гостеприимство. Ты стал очень обходительным мужчиной. Тот улыбнулся: — Это радует. Жду тебя на финале, малыш. И когда мы только успели стать такими сентиментальными? Чтобы я, да не хотела уезжать от родителей и брата — да где это видано? Казалось, что с сюрпризами на сегодня покончено, но когда я подошла попрощаться с папой, он крепко сжал меня в объятиях. Я застыла, глупо переглядываясь с братом. Максим тоже, мягко говоря, был удивлен. Отец обнимал нас, наверно, только в раннем детстве. На моей памяти я не припомню, чтобы хоть когда-то такое случалось. Выйдя из ступора, я робко обхватила родителя в ответ. Его прикосновения были для меня столь чужды, но столь… желанны. Я не могла себе такого представить и не думала, что это когда-то случится. Я не скучала по этому, так как не предполагала, что есть по чему скучать. Папа действительно растрогался, раз он сделал это. — Ты молодец, — сказал он мне, — и береги себя. Он отчеканил эти слова, будто заученные. Однако зная его, я понимала, что он действительно долго готовился, чтобы сказать это. Он явно заболел — не иначе. Когда очередь дошла до Максима, парень протянул ему руку, но и тут папа обхватил его и похлопал по спине. У нас с братом пропал дар речи от таких происшествий. Все чудесатее и чудесатее… — Приезжай почаще, — выпалил папа, — а то мать беспокоится. Он не готов признать, что беспокоится и он сам. Однако это уже прогресс. В глазах папы я увидела не только безграничный холод, но и едва уловимый трепет. Было нелегко, но все же я пошла вслед за прокурором. Он открыл передо мной дверь. Я поблагодарила его и села на заднее сиденье. Мужчина сел с другой стороны. Мои мысли были заполнены лишь объятиями отца. Для других — стандартный жест, для меня — полный шок. Кто бы мог подумать, что я буду радоваться этому, как ребенок? Я и впрямь ощутила себя маленькой девочкой, которая скучает по папе. Это чувство было мне чуждо. Отец был всегда на расстоянии, так что тоска была неуместна. Оказалось, что она просто была мною забыта. Никуда она не делась. — Что же заставило тебя так радикально изменить привычную жизнь? — внезапно спросил Виктор Анатольевич. Я слегка запнулась: — Да так… папина амбициозность подначивала меня добиться большего. Вы, наверно, заметили, что он немного эгоцентричен. Кисляк рассмеялся: — Это да, но не могу сказать, что мне это не нравится. Согласись, куда приятнее общаться с тем, кто уверен в своих силах. Я пожала плечами: так-то оно так, вот только проблема в том, когда человек убежден в этом, хотя это не имеет ничего общего с реальностью. У меня есть хороший тому пример… — Как у вас с Андрюшей? Подружились? — поинтересовался мужчина. Я усмехнулась мысли о том, что, видимо, он был очень оберегающим родителем. — Да, все здорово, он мне всегда очень помогает, — улыбнулась я. — Это радует, — чуть ли не хлопал в ладоши мужчина — так он был доволен тем, что у нас с его отпрыском все хорошо, — кстати, я бы хотел пригласить тебя на банкет. — По какому поводу пиршество? — поинтересовалась я. — Юбилей, — коротко сказал тот. Как все стремительно развивается… — Хорошо, конечно. Буду только рада, — немного смутившись ответила я. Кисляк мне понравился. Я видела в нем то, чего мне так не хватало в папе — трепет. Пары слов было достаточно, чтобы заметить, как он оживляется, говоря «Андрюша». Отец нас воспринимал как трофеи, как плоды его воспитания. Я думала, что я к этому привыкла, но это объятие дало мне понять, что я ошибалась. Жаль, что это вскрывается только сейчас, но лучше поздно, чем никогда.