Созвездие Медведицы

«Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется, — арестант повернулся, прищурился на солнце, — позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека.»

Выбравшись из толпы, мы с капитаном сбежали подальше от этой суеты. Дима ушел по делам, поэтому наказал нам его не ждать. Мы зашли домой к братьям. Едва я успела закрыть за собой дверь, как Егор громко сказал: — Мам, мы дома! Секунду помедлив, я перевела ошеломленный взгляд на Щукина: — Мама?! Егор с довольной ухмылкой смотрел на меня, а в коридор тем временем вышла симпатичная женщина, которая явно и сама не ожидала гостей. — Егор, а ты почему не сказал, что будешь не один? — робко спросила его мама. — Хотел сделать сюрприз, — фыркнул парень, обнимая меня за плечи, — мама, это Ангелина. Ангелина, это моя мама — Елена Константиновна. — Очень приятно, — неуверенно улыбнулась я. Она также улыбнулась: — Мне тоже. Пойдемте на кухню, я там торт купила. Женщина удалилась, а я начала сверлить Щукина взглядом. Тот в свою очередь не придавал этому никакого значения. — Мог бы предупредить, — буркнула я. — Я же говорю — сюрприз! — безмятежно продолжал Егор. Я вздохнула, понимая, что мне не отвертеться, и двинулась вслед за парнем на кухню. Там Елена Константиновна уже поставила и кружки, и тарелки на стол. Егор усадил меня на один из стульев и плюхнулся рядом. Первые встречи с родителями всегда такие неловкие… я никогда не умела поддерживать и уж тем более начинать незатейливые беседы. Приходилось ждать, пока кто-то это сделает за меня. — Ангелина, чем ты занимаешься? — наконец спросила женщина. Только я открыла рот, как Щукин перебил меня: — Она играет с нами в команде. Про себя я уже успела разразиться недовольством, что даже мои отчаянные попытки, поддержать беседу, пресекаются на корню. — То есть, как? — удивленно посмотрела на меня родительница. Егор благо дал мне слово, вот только отвечать уже было сложнее. — Ну, раз в год и палка стреляет, — фыркнула я, — так и я в команду попала… Елена Константиновна с интересом рассматривала меня, а я в свою очередь ее. Женщина она была и впрямь красивая. Даже чем-то напоминала мне мою маму. Лишь глаза радикально отличались: у моей мамы они были пронзительно голубые, а у Елены Константиновны — темные как ночь. — Ты учишься? — она продолжила допрос. — Да. Вот недавно получила диплом юриста, — я старалась сказать об этом не слишком гордо. — В общем она умница и красавица, — погладил меня по голове словно маленькую девочку Егор. Его мама с нескрываемым умилением наблюдала за нами. Понемногу капитану удалось наладить диалог, обойдя эту мною невыносимую непринужденную беседу. Вскоре к нам присоединился и Дима, и после этого внимание Елены Константиновны было приковано к нему, поскольку они явно давно не виделись. К тому же кому как не мне знать, как любимы младшие дети… — Спасибо за чай, — мягко сказала я, глянув на время, — я пойду потихоньку… Женщина начала суетиться, предлагая мне взять с собой кусочек торта или приготовленное ею рагу, но я всеми силами отнекивалась, чем явно ее разочаровала. Я выползла в коридор, а за мной выбежал Егор: — Ты куда? — Домой. Поздно уже, — сухо процедила я. — Оставайся! — взял меня за руки парень. Я удивленно посмотрела на него: — В смысле? Как же мама? И Дима… — Ну, мама в своей комнате, а Дима, я думаю, потерпит твое пребывание, — улыбнулся капитан. — Мне как-то неловко, — смущенно отвела взгляд в пол я. Жизнь не готовила меня к таким поворотам судьбы. — Ладно тебе, — отмахнулся Щукин, — малой и так каждый день видит, как ты переодеваешься. Так что его это не смутит. Я все больше заливалась краской. В моей голове была четкая грань между тем, что я переодеваюсь со всеми, и тем, что я буду щеголять перед Димой в одной футболке — хотя в целом это не сильно отличалось друг от друга… — Малой, — Егор обратился к вышедшему в коридор брату, — ты же не против, если Ангелина здесь переночует? Было видно, что и младший не ожидал такого развития событий. — Да нет, — пожал плечами тот, — только спать не мешайте… Я невольно улыбнулась и смутилась еще больше. Конечно, все мы взрослые люди, и вроде всем все и так понятно, но неловкость все же зашкаливала… однако Егор видел это иначе: он взял меня за плечи и повернул в сторону их комнаты. — Так, пошли, — протолкал он меня в помещение. Сопротивление было бесполезно. Да и я старалась успокоить себя мыслью, что в этом нет ничего зазорного. Наверно… Узнав, что я остаюсь, Елена Константиновна облегченно выдохнула. Видимо, радовало ее еще и то, что я все же отведаю ее стряпни. Они с Димой остались на кухне, пока мы с Егором все же ушли в комнату, где парень с довольным лицом наблюдал, как я смущенно надеваю его футболку. Я чувствовала себя так, будто мне снова лет 14, и я осталась на ночевке у подружки. Вот-вот, и на входе появится мама, которая нас отчитает за то, что мы еще не спим. Разница только в том, что я в окружении не подруг, а парней. В остальном все не сильно отличалось. Даже последующее предложение Щукина напоминало мне годы юности. Егор достал консоли от игровой приставки и лукаво посмотрел на меня. — Умеешь? — спросил тот. — Хочешь проверить? — фыркнула я. — Ну, может, я хотя бы здесь тебя сделаю, — ехидно усмехнулся парень. Вызов был принят. После первой же игры Щукин понял, что не на ту нарвался: не один вечер мы с Максом коротали за мониторами. Мама уже была готова выкинуть все к чертовой бабушке, но отец возымел успех со словами: «они достаточно отработали — дай им отдохнуть». И отдыхали мы долго. Наше с братом упрямство было неподвластно ни одному родителю. Вскоре к нам присоединился и Дима, который с интересом наблюдал наши цифровые баталии. Правда, интерес его закончился после очередного проигрыша Егора. — Ну что, — насмешливо обратился Дима к брату, — сделала тебя девчонка! Вероятно, именно поэтому я никогда не сталкивалась с откровенным сексизмом: я быстро давала понять, что «девчонка» — это не приговор. Хоть я в школе со всеми нормально общалась, пацаны были все же в большинстве. Долгое время я косила под них, думая, что только так я смогу соответствовать их компании, но вскоре и я, и они поняли, что девчонка как девчонка тоже вполне себе вписывается в их общество. Оказалось, что женственные и образованные девочки даже легче вливаются в мужской коллектив. То, что многим мешало, была брезгливость. Белоручки в компании мальчишек были не нужны — а я с Максом столько натерпелась, что ни одна мерзость меня не возьмет. Так мы и дружили — сквозь огонь, воду и медные трубы. Или даже что похуже… ах да, кроме брезгливости была и обидчивость. Мальчики не всегда выбирали выражения, от чего женская часть коллектива — особенно в пубертатном периоде — готова была лезть на стену. Я вовремя научилась отличать твердолобость от откровенного хамства и неуважения — так и выяснилось, что парни просто не умели следить за языком, и лишь единицы действительно имели намерения сделать кому-то больно. — А ты сам попробуй — посмотрим, что ты скажешь! — буркнул капитан в ответ на колкости брата. Я же довольно улыбалась. — Не-не, мне на льду хватает, — фыркнул Дима. Несмотря на весь свой азарт, Егор все же согласился, что на сегодня с играми хватит. Убрав приставку, он уселся рядом со мной и обхватил мои плечи рукой, крепче прижимая меня к себе. Мне же было откровенно неловко из-за присутствия Димы, хотя тот вроде и не обращал на это внимания. — Готова снова тренироваться? — невзначай спросил Егор. — А куда деваться, — фыркнула я. — Точно, ты же еще с Горценюком не тренировалась, — встрепенулся Дима, — ох, не завидую я тебе… — Да ладно тебе, — отмахнулся Егор, — после Романенко уже ничего не страшно. — Слушайте, а кто такой этот Романенко? А то я от вас то и дело слышу, как вы о нем говорите, — с интересом посмотрела я на братьев. Они многозначительно переглянулись. — Это долгое время был наш второй тренер, — пробормотал Егор, — очень интересный персонаж… — Да это мягко сказано! — добавил Дима, — он короче сначала приставал к маме Антипова, потом топил Тоху только так, Макеева не признавал от слова совсем… — Димон! — остановил поток сознания младшего капитан. — Ты чего? — аккуратно пихнула его я, — я же слушаю! Старший закатил глаза, но промолчал. Я жестом показала Диме продолжать. — Да короче закончилось все тем, что он на тотализаторе пытался слить «медведей», — младший с нескрываемым весельем говорил об этом, — а в итоге прогорел так, что свалил из города! — Ого, — вырвалось из меня, — какой импозантный мужчина… — Ну, он точно считал себя таким, — фыркнул Егор, — с таким скандалом уйти — это надо постараться… — Как они с Макеевым вообще работали? — задумчиво спросила я. — Романенко очень хорошо дружил с Казанцевым, — ответил капитан с явным презрением. — Чем вам всем так Казанцев то не угодил? — сморщила лоб я, — мне он показался нормальным мужиком… — Это потому, что ты бабки приносишь, — усмехнулся Егор, — а так он очень скользкий тип… тоже ушел со скандалом, а в итоге вон, в федерации сидит. Неужели я настолько сильно ошибаюсь в людях? Или же Казанцев действительно так благосклонен только ко мне? Мне он показался человеком хоть и меркантильным, но весьма элегантным в своих методах. Во всяком случае он был обходителен и вежлив, чего не часто дождешься от людей, которые сконцентрированы лишь на своей выгоде. Это и есть элегантность: воздействовать не силой, а умом. В этом есть определенная грация. Утром после завтрака, о котором я не могла и мечтать, поскольку готовка не стояла в моем приоритете, я с удивлением обнаружила на календаре, что сегодня банкет в честь юбилея прокурора. И вот с набитым блинами животом я пошла собираться. У меня ведь даже не подготовлен подарок… Я приводила себя в порядок перед зеркалом, когда ко мне подошел Егор и стал пристально наблюдать за мной. — Ты вечером занята? — спросил он. — Да, Кисляк пригласил на юбилей, — я судорожно пыталась прочесать волосы складной расческой, завалявшейся у меня в сумке. Отвратительная вещица… — У Кисляка же зимой день рождения, — сморщил лоб Щукин. — Это у младшего, а у старшего сегодня, — оставив попытки совладать с этой погремушкой, я собрала волосы в хвост. Егор едва заметно нахмурился. Наконец я внимательно посмотрела на него напрямую, а не через зеркало. — Ты чего? — тихо спросила его я. — Ничего, — сразу улыбнулся капитан, хотя в глазах еще отчетливо виднелась тревога, — все хорошо. Неужели его так смущает мой поход на это пиршество? — Андрей будет с Яной? — поинтересовался Егор, чем окончательно себя выдал. Вот, в чем загвоздка… — Ну да, — неуверенно сказала я, пристально наблюдая за его реакцией. Парень лишь коротко покачал головой. Приглашать его со мной было бы крайне неуместно. Я предполагаю, что он бы этого хотел, но и сам понимает, что это не лучшая идея. В прихожую подтянулась и остальная чита Щукиных. Откланявшись и отблагодарив за теплый прием, я робко поцеловала Егора, попросив его не беспокоиться. Конечно, тоску из его глаз это не вывело, но он хотя бы улыбнулся. Лето обжигало лицо лучами солнца. Казалось, я чувствовала запах раскаленного асфальта. Под этим зноем я бегала как ошпаренная, находу раскидывая мозгами, чем же порадовать прокурора. Объездив полгорода в поисках достойного подарка, я явно превысила скорость, торопясь домой. Чую я, событие будет грандиозным, так что придется выглядеть соответствующе. Не то, чтобы у меня с этим были трудности, но все же это несколько напрягает. Красота требует жертв, а именно жертвой становится комфорт. Придя домой я сразу начала собираться. Мой гардероб был достаточно обширным, но надеть — по ощущению — было нечего. Впрочем это только на повседневной основе. К праздникам же я была готова во все оружия. С детства я была очень самовлюбленной: я знала, что я красива. Вероятно, в подростковом возрасте я проявляла высокомерие, зная свой козырь, но сейчас это лишь приятный бонус, который я успешно использую. Хотя «использую» это громко сказано — скорее, не отрицаю долю ее влияния. Так вот свою красоту я любила украшать. Повседневность в черно-серой одежде меня всегда угнетала, так что я старалась искать яркие краски или необычные формы, но мы все знаем, что это не так то просто, однако что касается торжественных нарядов — там я гуляла на широкую ногу. Нет столько мероприятий сколько у меня нарядов, и тем не менее я регулярно их пополняла. В общем сегодня мой выбор пал на длинное черное шелковое платье с разрезом на ноге. Шелк был моей слабостью. Струистая ткань так изящно огибала тело, переливаясь и деликатно сверкая на свету. Нет ничего более элегантного, чем шелк. Я даже решила надеть туфли, желая быть сегодня на высоте. Думаете, хочу впечатлить других? Нет. Хочу, глядя в зеркало, восхищаться отражением. И сегодня я буду долго собой любоваться. А губы я все-таки подкрашу… Я вошла в ресторан, где мне сразу стало неуютно от такого количества народу. И когда я только превратилась в социофоба? Раньше же так радовалась банкетам… Столько шуму; люди, которые улыбаются только потому, что так надо… В таком обществе я могла существовать только рядом со знакомыми людьми. К счастью, я глазами нашла Андрея и направилась к нему. Он вскоре тоже меня заметил и, широко улыбнувшись, двинулся мне навстречу. Было непривычно видеть его в столь строгом костюме, хотя он ему очень даже к лицу. — Мадмуазель, а вы что здесь делаете? — подошел ко мне мой ненаглядный друг. Он не стеснялся осматривать меня с ног до головы. — А вот. Получила персональное приглашение от именинника, — улыбнулась я. Андрей все еще оглядывал меня: — Я думал, что вид в нижнем белье уже ничего не переплюнет, но… это платье просто бомба. Я рассмеялась и отблагодарила комплимент. Я чувствовала, что ко мне прикован не один взгляд, но в целом меня это не смущало. Мой наряд не был вызывающим, так что мой внутренний ханжа не сильно бунтовал. — А ты один? — я глазами старалась найти его невесту. — Да. Яна приболела — видать, на игре продуло, так что сегодня я без надзирателя, — усмехнулся он. Мне сразу стало не по себе от мысли о Егоре. Он ведь явно опасался именно этого… — Ба! Какие люди! — нас наконец нашел виновник торжества. Поздоровавшись и обменявшись формальностями, я всучила мужчине подарок в виде дорогого и уже немолодого виски. Он довольно глянул на него и искренне отблагодарил. — Прекрасно выглядишь, — ненавязчиво сказал прокурор. Он проводил нас с Андреем к столу и удалился дальше принимать поздравления. Парень же продолжал таращиться на меня. — Ты бы хоть при людях постеснялся, меня так глазами раздевать, — фыркнула я, закидывая ногу на ногу. — Сама виновата — нечего так обворожительно одеваться, — откинулся на спинку стула он, не спуская с меня глаз. Между делом мой телефон зазвонил: Егор. Ох, как чувствовала… — Алло, — незамедлительно ответила я. — Привет, ну, как ты? Все в порядке? — с нескрываемым волнением спросил тот. — Да-да, все хорошо. У тебя как? - спешно протараторила я, стараясь не выдать свое волнение. — Да вот, вышел прогуляться… нашла, чем себя развлечь? — Да, Андрей с Яной уже тоже тут. Сидим, делаем важный вид, — фыркнула я, глянув на Кисляка. Тот вопросительно посмотрел на меня. Я лишь отмахнулась, намекая, что обсуждать это сейчас не намерена. — Понятно, — улыбчиво ответил Щукин, — ладно, позвони, когда будешь дома. — Обязательно, — мягко сказала я. Отложив телефон, я сразу попала на допрос Андрея: — Чего это? Волнуется? Я махнула рукой, давая понять, что тут нечего обсуждать. Кисляк благо быстро это усвоил и оставил это. Так мы и сидели в обществе друг друга, не особо реагируя на происходящее. Периодически к нам подходили товарищи прокурора, чтобы поздороваться с Андреем и между делом глянуть на меня. Я же с волнением ждала, когда Кисляк наконец откланяется и вернется ко мне. Заводить новые знакомства не входило в мои планы, так что я хваталась за Андрея как за спасательный круг. Со временем товарищи были все менее трезвые и все более развязные, и видимо, поэтому свершился медленный танец. И зачем он только нужен на юбилее?.. Парочки начали собираться в центре, и лишь истинные холостяки гордо сидели на месте. — Ну-с, раз дамы сердца нет, придется звать даму разума, — Андрей поднялся со стула и протянул мне руку. Я глянула на него в недоумении. Этого еще не хватало… Тот цокнул и закатил глаза: — Что ты ломаешься как школьница? Пошли! Мое лицо разъехалось в гримасе недоверия. — Смотри, потом Яне это сам объяснять будешь, — я скептически посмотрела на Андрея и взяла его за руку. — Ты думаешь, если бы она была ревнивой, то мы бы могли с ней готовиться к свадьбе? — фыркнул Кисляк, укладывая мою ладонь себе на плечо, а свою — мне на спину. Второй рукой он держал мою так, будто мы сейчас улетим в танго. — Вот еще мне не хватало, чтобы Яна была ревнивой, — пробормотала я. — Зато, я вижу, у тебя есть свой ревнивец, — усмехнулся парень. Я тяжело вздохнула: — Будем это сейчас обсуждать или все же потанцуем? — Потанцуем! — Кисляк закружил меня, а после вновь положил свою ладонь прямо между лопатками, словно вот-вот — и он запрокинет меня. Только розы в зубах не хватает. Меня это смущало ровно настолько, насколько могло смутить в окружении стольких людей, которые знакомы как с Кисляком, так и с Самойловым. Я — человек маленький, а вот эти два титана известны всем, как и их дети. Таилась надежда, что никто еще не осведомлен о скорой женитьбе… смущения добавляло и то, что область между моих лопаток была очень чувствительная. Когда рука Андрея там улеглась, по мне невольно прошлись мурашки. Я прекрасно знала, что Кисляк это заметил, и тем не менее он даже не думал куда-то сдвигать его ладонь. Подло, молодой человек, подло… — Вы превосходно танцуете, мадам, — вальяжно склонился передо мной Андрей, а в его глазах сверкали хитрые огоньки. Я же говорю, он все замечает… — А вы очень ловко ставите в неудобное положение, — фыркнула я, приседая в реверансе. Кисляк широко улыбнулся: — Ну, откуда же мне было знать?.. Я, коротко глянув по сторонам, дабы не было слишком много глаз, обращенных на нас, по-детски показала ему язык, а он лишь расхохотался. Держась за живот, он утер слезу: — Я отойду, а то если ты меня и дальше так смешить будешь, боюсь, не добегу. Я вальяжно махнула рукой, мол «иди, холоп». Сама же я вернулась к столу, не зная, куда себя еще деть. Прокручивая в голове эту сценку, я невольно улыбнулась. Видимо, воспользовавшись отсутствием Андрея, рядом со мной присел достаточно взрослый мужчина, чем знатно напугал меня. — Добрый вечер, — сказал он низким басом, — не хотел тебя пугать. — Да ничего, — тихо сказала я, размышляя о мотивах сиво персонажа. — Ты без сопровождения? — поинтересовался тот. Стало ясно, что ему надобно. — С Кисляком-младшим, — равнодушно ответила я. — Он разве не собрался жениться? Неужели Витя мне наврал? — ехидно ухмыльнулся мужчина, намекая на нашу с Андреем связь. Как невежливо… впрочем он и не был в трезвом состоянии. — Мы друзья, — пояснила я, начиная ерзать в поисках Андрея. — Так, давай, тоже подружимся: Роман, — протянул он мне шершавую ладонь. Я неохотно ответила на рукопожатие: — Ангелина. — Красивое имя, — поцеловал тыл моей ладони Роман… я была явно в его вкусе. Я уже успела поругать себя за выбор наряда. Хотя это всегда было тому ценой. Да где же мой спасательный круг?! — Так ты, говоришь, знакома с Андреем и поэтому ты здесь? — все не оставлял меня в покое мужчина. — Наши отцы знакомы, — я тоже продолжала в том же безучастном тоне. — Кто же твой папочка? — слащаво спросил тот. Я тяжело вздохнула, прогоняя раздражение: — Клинов. Роман переменился в лице и будто бы даже протрезвел. — Валерий Саныч? — серьезно спросил тот. Я качнула головой. — Роман Аркадьевич! Давно не виделись! — наконец вернулся Андрей, от чего я облегченно выдохнула. Мужчина встал со стула, судорожно застегнув пиджак — видимо, не знал, куда деть руки: — Привет, Андрей. Я вот увидел твою спутницу, и дай, думаю, подойду, узнаю, не заскучала ли она. Не буду вам мешать. Он спешно удалился. Мой папа провел лихие 90-е здесь и был не последним человеком. Видимо, у некоторых он еще остался в памяти не с лучшей стороны. Мне же лучше. Однако удивительно, как папа сумел не проронить ни слова о своей популярности в местных кругах… — Докучал? — Кисляк уселся на свое место. Я одной лишь мимикой высказала все свое негодование. Андрей сочувственно посмотрел на меня, а потом глянул на время. — Слушай, — склонился он ко мне поближе, — положенный минимум мы уже отсидели… может, пойдем отсюда? Я удивленно вскинула брови: — Думаешь, уже можно? Кисляк рассмеялся: — Я знал, что ты меня поймешь! Он подскочил со стула и качнул головой в сторону его отца. Мы направились к нему и, поблагодарив за вечер и извинившись за то, что нам завтра рано вставать на тренировку, удалились так, будто бы мы отпросились с последнего урока под предлогом «больной» головы. Мы вышли на свежий воздух. Снаружи было свежо. Гул в голове рассеялся. Зной сменился озоном. По коже прошлись мурашки. Пожалуй, это было не слишком предусмотрительно с моей стороны, одеваться настолько легко. Однако Андрей, заметив мою легкую дрожь, накинул на меня свой пиджак. — Спасибо, — благодарно сказала я. — Пожалуйста, принцесса. В следующий раз отдай предпочтение чему-то теплому, — усмехнулся он. — На что это ты намекаешь, хитрая морда? — прищурилась я. — На то, что весь зал чуть шеи не свернул, глядя на тебя, — ответил он. Я смущенно посмотрела в пол. — Прогуляемся? — неожиданно спросил Андрей. Я пожала плечами: — Давай. Мы двинулись по пустым улицам города. Мир будто остался только для нас двоих. Оранжевый свет фонарей добавлял сокровенности обстановке. Я вечерний человек. Днем нет времени на уединение с собой: ритм жизни сносит сильным течением все то, что должно быть важно. Забываешь жить здесь и сейчас. Бежишь куда-то среди таких же людей, которые забыли о жизни. Ночью же время словно останавливается. Вспоминаешь, кто ты. Я была рада разделить этот момент с Андреем. — Приятная погода, — невзначай сказала я. — Скоро будет дождь, — подхватил мой меланхоличный настрой парень. Воздух был влажным, и было душно. Над городом нависала гроза. Запах влаги предвещал это. — Почему ты соврала щуке? — неожиданно спросил он. Видать, не отвертеться мне от этого вопроса… Я поджала губы: — Как бы сказать… он, может, и не говорит, но почему-то он нервничает, когда ты поблизости. Не хочу тревожить его, если это не нужно. — Его можно понять, — вздохнул парень. — В смысле? — сморщила лоб я, поглядев на него. Андрей смутился: — Он не рассказывал тебе о Марине? — Едва ли. Я видела ее недавно… так себе мадам, если честно, — брезгливо сказала я. Парень вздохнул. Мне это переставало нравиться. — Так, колись, чего ты не договариваешь? А то вы уже надоели со своими секретами, — настойчиво сказала я. Кисляк почесал затылок: — Ну в общем… пару лет назад я был тем еще Казановой… — Был?! — перебила его я, но он лишь серьезно посмотрел на меня, всем своим видом намекая мне заткнуться. Он продолжил: — Они с Егором тогда поссорились. Видимо, мы думали — или оправдывали себя — что это окончательно и… в общем развлеклись мы с ней. Да так, что она в итоге… принесла мне в подоле дитятко. Моя челюсть понемногу отвисала. — Мой папаша нас тогда чуть не поженил, — печально усмехнулся парень, — но она подсуетилась и избавилась от ребенка. С Егором они в итоге снова сошлись, и он долгое время не знал об этом. Когда все это всплыло, огребли мы все по полной, хотя это удавалось долго держать в тайне. Щука благо вскоре остыл, но они все же расстались. Так что да, он не просто так переживает. Я онемела от услышанного. Мне хотелось оправдать Андрея, ведь это не он изменил, но если быть откровенным, то поступил он, мягко говоря, некрасиво. Вся эта история была мерзкой от и до. Конечно, прошло время, он повзрослел, но собственный опыт напоминал мне о том, как это больно. Это чувство боролось с теплыми чувствами к Андрею: он был всегда рядом, когда мне нужна была помощь, и искренне переживал за меня. Он всегда относился ко мне с пониманием, и я постараюсь сделать то же. — Что, я открыл тебе глаза на мою сущность? — фыркнул парень. — Сущность ловеласа? — усмехнулась я, — это для меня не новость, но это не значит, что ты плохой человек. Быть честным с самим собой не просто. Главное, что ты признаешь свою ошибку. На большее мы не способны. — Я будто на исповедь пришел, — усмехнулся он. — Я знаю, что такое измена. Но будем честны: виноват тот, кто знал, что где-то сидит человек, который переживает и любит его. Возможно, этому можно найти оправдания, но обычно измена это лишь сублимация проблем в отношениях. Если это случилось, значит, что-то было не так. Если не измена, то что-то еще приведет к расставанию, — размышляла я. — Думаешь, измену можно простить? — Андрей пнул маленький камушек под ногами. — Не знаю, — пожала плечами я, — как я уже сказала, обычно это просто того не стоит. Простить, чтобы было легче себе — да, а ради того, чтобы пытаться оживить труп — вряд ли. Как по мне, измена начинается задолго до того, как ты застукал кого-то в постеле. Она начинается в тот момент, когда тебе не хочется говорить с человеком, и вы эмоционально отдаляетесь. Если бы люди вовремя понимали, что пора прощаться, до измен бы не доходило. Мне кажется, измена — это последний гвоздь в крышку гроба, хотя до него была уже куча таких гвоздей… — Ты опасная женщина, — улыбнулся Кисляк, — мало того, что красивая, так еще и мудрая. Нелегко тебе придется. Я посмеялась. Участь такой женщины — быть зачастую непонятной. — Надеюсь, я еще не успела тебя напугать, — фыркнула я. — Я отважный! — гордо заявил он. Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. Я видела благодарность в глазах Андрея. Видимо, за то, что я не осудила. Что ж, все мы не святые. На нос упала капля. Затем на руку, на голову. Вот и гроза. Я была готова стартовать в сторону машины, но Андрей не торопился. Он задрал голову вверх и расплылся в улыбке. Кажется, он никуда не собирался. А я была только рада. — Освежает, — сказал он. Капли очень быстро набирали темп. Вскоре начало лить как из ведра, но мы лишь довольно стояли и наслаждались прохладой. Внезапно Андрей сорвался с места и побежал куда-то. Я недоумевающе глянула на него, а тот остановился около большой лужи, протянув мне руку. Я радостно подлетела к нему, и, взяв его ладонь, мы прыгнули в лужу, забрызгав друг друга еще больше. Впрочем мы уже и так были до нитки мокрые, так что это не имело значения. Мы лишь радостно смеялись как дети, брызгая друг на друга водой. Шум разбивающихся об асфальт капель был медитативен. Легкий ветер подхватывал падающие листья и закручивал их в танце. Я с Андреем как два листочка кружились, наслаждаясь моментом. Смех от души доставлял давно забытое удовольствие. На секунду забываешь существующий вокруг тебя мир с жестокой реальностью. Сейчас есть только мы и гроза. Я видела в глазах Андрея искорки. Я же провела руками по лицу, смывая с себя всю грязь. Все было нереально. Словно мы в другом мире. Больше нет никого. Тела стали лишь физической оболочкой чего-то большего. Сознание принимало причудливые формы, не подходящие под что-то, что можно описать словами. Эфемерное ощущение единства с чем-то загадочно далеким и вечным. В голове было пусто. Мысли были заглушены белым шумом дождя. Платоническое нахождение Андрея рядом лишь больше вгоняло в ощущение уединения. Мы были здесь друг с другом, витая где-то в облаках, сгущавшихся тяжелой пеленой над городом. Как известно, такой дождь обычно не длится долго и вскоре начал стихать. Запыхавшиеся, но прибывающие в абсолютном экстазе, мы все же пошли обратно. Пришлось вернуться обратно на землю, но это мимолетное ощущение все еще оставляло приятный шлейф свободы, отдавая в нос запахом свежести после дождя. Мы дошли до парковки и встали друг напротив друга. Слова были излишни. В глазах мы видели все то, что речью бы мы не описали. На прощание мы обнялись и так и стояли. Не хотелось отпускать его. Я не хотела терять сокровенность и эфемерность этого момента, боясь, что это не повторится. — Спасибо за вечер, — нарушил тишину Андрей, — я давно так не смеялся. От этих слов пульс участился. Это было душевным откровением. Я точно знала, что в эти слова Андрей вкладывал все самое сокровенное и точно не хотел это опошлить. Я крепче обняла парня. — Я рада, — умиротворенно сказала я, — спасибо. Все же нам пришлось распрощаться. — Сладких снов, — удаляясь сказал он. Я посмотрела ему в след: он был словно призрак Рождества — прозрачный, приносящий радость и счастье. Не было никакого желания, чтобы наступало завтра. Кажется, оно и не наступит. Словно та жизнь, которая ждёт меня там, нереальна. Реальность только здесь и сейчас. Луна была мне солнцем, звезды — облаками… по-другому не бывает. Сейчас я чувствую себя собой — значит, так и должно быть.