Лотерейный билет

Мир перед глазами плывет, сосредоточиться не получается, как бы сильно он ни пытался. Что-то было в том коньяке, который ему радушно предложил Морозов. Он должен был понять. Должен был, но не понял, а теперь едва волочит за собой ноги. — Хватит играть со мной! Слова Морозова эхом разносятся по бетонному лабиринту из стен. Его шаги — гулкие и отчетливые — бьют по голове, но останавливаться некогда. Надо бежать, надо уносить отсюда ноги. Или хотя бы ползти, пока он еще может соображать хоть сколько-нибудь. — Ты же знаешь, что я могу просто спустить на тебя своих людей, к чему усложнять? Не поддаваться панике. Только не поддаваться панике. Он заставляет себя выпрямиться, идти быстрее, раз уж бежать не получается. Ладонями цепляется за стену, как будто она способна помочь ему двигаться быстрее. Морозов где-то сзади, но никуда не торопится, даже темп не меняет. Для Морозова все это сродни охоты. Накачать наследника Ланцовых, предварительно заманив в свои цепкие сети, а затем выкинуть в промзоне и довести до отчаяния, дав призрачную надежду на спасение. Он выкарабкается, он выживет, он обязательно… За очередным поворотом его встречает стена. Нет, быть того не может. Он трет лицо ладонями, растирает щеки и глаза пальцами, но сознание мутит, голова кружится, а пятна играют синими, фиолетовыми и изумрудными разводами на грязной бетонной стене. Он прощупывает ее в попытке убедиться, что это галлюцинация, это последствия той отравы, что попала в организм вместе с коньяком, но нет. Стена — прямо перед ним. Твердая, холодная и крайне грязная. Настоящая. Шаги Морозова становятся все громче, а потом еще и яркий свет, что заставляет его обернуться и жмурить глаза. Он выставляет вперед руку, прикрываясь с помощью нее от яркого света, и замечает в руках Морозова револьвер. — Вот это у тебя юмор, — хрипло смеется, но выходит фальшиво. Голос дрожит и скачет по интонациям. Взгляд Морозова говорит о том, что ему не верят. Черные глаза похожи на две бездны, а тонкие губы сжаты в прямую линию. — Слушай, ну разошлись немного в цифрах… Давай еще раз обсудим! — Нечего обсуждать, — коротко отзывается Морозов и ставит фонарь на бетонный пол, а затем делает медленный шаг по направлению к собеседнику. — Я отдам тебе тридцать процентов! — почти вопит он. Еще один шаг, дуло направлено прямо на него. — Ладно, сорок! — истерит буквально. Морозов его не слушает. Останавливается и смотрит беспристрастно. — Как только отец перепишет все на меня, сорок процентов акций будут твоими! — Не думаю, — задумчиво произносит Морозов и хмыкает. — Пожалуйста… Пожалуйста, не надо… Один четкий выстрел оставляет по-снайперски меткую дыру чуть повыше надбровной дуги. Наследник Ланцовых замолкает мгновенно, его ноги подгибаются, и он падает на бетонный пол. Морозов глядит на тело безразлично и убирает револьвер в кобуру.