Russian Roulette: Reloaded

LI (Воскресенье, 28 мая 1961 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Когда впереди было несколько месяцев, на которые Соня ничего не планировала, она решила, что сейчас самое время начать экспериментировать с драгоценными камнями. Долго рассматривая собранное в уединении собственной комнаты, она боролась с желанием ударить себя по голове. Она не была ни ювелиром, ни геологом. Груда рассыпанных драгоценных камней схожих оттенков фиолетового цвета в разной огранке показалась ей одинаковой. Хотя несколько драгоценных камней были закреплены в оправах, их было всего несколько штук, аккуратно промаркированных для использования клерками, не имеющими достаточных знаний для работы. Видимо, ее план "охранять драгоценные камни, а потом разбираться с ними, как только они окажутся в безопасности" был не самым удачным. Оглядываясь назад, можно сказать, что ей следовало бы потратить время на то, чтобы убедиться, что свободные драгоценные камни находятся вместе со своими собратьями, просто чтобы не ошибиться с их типом. Бывшая карманница в отчаянии смотрела на беспорядочную массу драгоценных и полудрагоценных камней на своей кровати. Опалы, странные оттенки тигрового глаза и яшмы она могла различить, но для сортировки остальных, не имеющих четкой маркировки, требовалась помощь профессионала. Если рассматривать это в безопасном месте и иметь в запасе время, то можно даже найти менее легальный вариант. Учитывая, что все это - краденое имущество, было бы рискованно поручать его оценку кому-либо, не связанному с мафией или не имеющему даже малейших связей. Если этот человек взял результаты двух предыдущих ограблений ювелирных магазинов и продал их в обмен на слегка завышенную долю выручки, значит, он имеет представление о том, как определять драгоценности. В крайнем случае, он должен знать кого-нибудь еще, кто не отказался бы определить, какие именно камни у нее есть. Собрав камни, которые она не могла различить, Соня отнесла их Лизе... та рассмеялась, деликатно перебирая несколько камней, которые юная воровка не смогла определить самостоятельно: "Все?" "Те, что я могу определить, я пока держу наверху, но если я добьюсь хорошего результата и потом разобью камень... мне нужно будет знать, какой это был драгоценный камень, чтобы я могла найти ему замену". Чтобы еще больше заморочить голову, блондинке пришлось подумать и об оправе, и об огранке. Будет ли от этого какая-то польза - вопрос спорный, но если она добьется результата, то другие детали, подобные этим, могут просто изменить его в странном или другом направлении. "Я начну с фиолетовых оттенков, так как предположительно я в основном Облако". "Предположительно?" — повторила Лиза, перекатывая между пальцами несколько драгоценных камней фиолетового оттенка. "У меня основное Пламя — Жесткое или Классическое Облако, если верить книге, которую Арсений принес мне на остров Мафии. Вторичное — Ураган, не могу понять, в какую сторону оно поляризуется, и незначительная вероятность Перевёрнутого Солнца. Предположительно. Мне еще предстоит это подтвердить, но я работаю над этим". "Сила?" "Вполне возможно, что это просто неосознанное использование Облачного Пламени", — она с тревогой рассказала женщине то немногое, что успела предположить. — " Увеличение, распространение, называйте как хотите; это увеличение либо мышечной массы, либо силы, которую я могу приложить одновременно. Вот почему все мои тренировочные посохи разбились вдребезги и не распались в моих руках". "Что-то ты не очень довольна этим", — взрослая женщина легко указала на очевидное, позволив разноцветным сверкающим драгоценным камням упасть обратно в бархатный мешочек, в котором они хранились. "Я больше надеялась на Активацию Солнца. Она может быть использована, в том числе, и для исцеления. У меня есть возможность, в полноте времени, но это не то, что я смогу быстро освоить". Она хмыкнула, рассматривая девушку. Что только смутило Соню: "Лиза?" "Достаточно ли ты знаешь об этом Пламени Умирающей Воли, чтобы составить о нем отчет?" Младшая из двух воровок очень старательно не стала делать вид, что обдумывает этот вопрос несколько секунд. По правде говоря, скорее всего, она могла бы. Большинство из того, что она знала, было пока теоретическим, неподтвержденными фактами из где-то раздобытой книги, на проверку которых у нее не было ни времени, ни возможности. Тем не менее, это было гораздо больше информации, чем та, с которой она начинала, и, вероятно, более чем достаточно для тех, кто хотел бы получить инструкции по своим не совсем обычным навыкам. Однако часть ее души хотела подождать. Проблема была бы в том, что если бы ее попросили назвать еще кого-нибудь, способного к пламени, о котором она знала, имея за плечами больше информации... она, возможно, не смогла бы утаить имя Скалла. Соня ни в коей мере не была склонна к общению с людьми — возможно, на это повлияла ее облачная натура, а возможно, и нет. Она никогда не была и не собиралась быть одной из тех харизматичных людей, которые умеют говорить о других. Она не могла вспомнить, была ли Рэйчел такой или нет, но помнила только, что в прошлой жизни у нее была избранная группа друзей, и она придерживалась тех, кого знала по большей части. Ее решение будет ограничено двумя вещами. Время и ее приемный брат. Либо составить отчет сейчас, используя недостоверную информацию, и надеяться, что будущие отчеты можно будет сделать на бумаге, либо подождать, чтобы все подтвердить, и иметь меньше двусмысленностей, за которыми можно будет спрятать Скалла, если его будут допрашивать. "Я могу, если ты хочешь. Я бы хотела потренироваться на Арсении, прежде чем вы устроите что-нибудь важное, пожалуйста". Лиза, которая была практически мамой в семье и наблюдала за взрослением Сони последние пять-шесть лет, подняла бровь в ответ на это скромное подтверждение: "Вот так просто?" "У меня, возможно, два из семи типов Пламени, в лучшем случае — три через пару лет. Если принять во внимание поляризующееся Пламя, то у меня два-три из четырнадцати. Я мало что могу сделать, чтобы составить полный отчет по этому материалу, так как у меня не будет ресурсов для поиска ответов в других направлениях", — младшей воровке захотелось ударить себя ладонью по лицу и нахмуриться, но она не стала этого делать, потому что брюнетка очень хорошо ее знала и могла догадаться, почему она защищается или защищает то, что должно быть просто странным знанием, которым она обладает. Единственные вещи, которые Соня когда-либо защищала, были ее книги, братья и сестры. В клане Мафии она не хотела, чтобы они связывали Пламя Предсмертной Воли и ее лучшего друга до тех пор, пока этот фиолетовый сопляк не сможет следить за своей спиной без нее. "Я сообщу Арсению, когда он проснется". LII (Вторник, 30 мая 1961 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). "Резюмируйте то, что вы знаете, затем переходите к тому, что вы должны знать, но не подтвердили. Неподтвержденные слухи оставляй напоследок, а фокусы — в самом конце", — так советовал ей Арсений, и именно это Соня собрала в рукописном дневнике, который завела после первой поездки на остров Мафии. То, что она знала, было отвратительно мало для тех усилий, которые она приложила, чтобы узнать о Пламени Предстмертной Воли и Пламени Неба. Судя по названию, это была способность, которую обычно приобретали на краю гибели или когда возможность смерти становилась неизбежной и хотелось чего-то другого. Чтобы вызвать способность или использовать ее в практическом смысле, требовалась сила воли, а проявлялась она в виде пламени, которое не вредило пользователю, если его не использовать слишком часто. Физически молодая девушка также мало что могла использовать из своего собственного Пламени, кроме все еще странной суперсилы, которая, как она была уверена, была вызвана врожденным использованием Жесткого/Классического Облачного Пламени. К информации, которую она должна была знать, но пока не была уверена, относились ее вторичная способность к Шторму и незначительное Солнце, которым она могла бы обладать, если бы приложила усилия к его развитию, а также краткие сведения о природе, приведенные в конце лучших из ее книг по Пламени Умирающей Воли. Поскольку существовало семь типов Пламени Предсмертной Воли, это означало также, что существует около четырнадцати различных типов личности. Если учесть вариации между преимущественно мягкими/перевёрнутыми и жесткими/классическими типами, например, то, что, возможно, Шторм Сони был не классическим и не перевернутым, а чем-то промежуточным, то их было больше, чем можно было точно подсчитать. Бесконечное число вещей также могло изменить или повлиять на то, как проявляется природа пользователя Пламени, но, как правило, основы были одинаковыми. Согласно книге, которую она получила от Арсения, и тому, что ей удалось выудить и добавить из всех мафиозных сборников, которые ей удалось достать, базовая природа пользователей Пламени варьировалась от швейцаров до жестоких психопатов. Классические Небеса были "швейцарами", поскольку они пытались привлечь свои Элементы-Хранители, принимая и охватывая всех и каждого, но не могли заставить себя избегать или отталкивать жестоких персонажей, которые в то же время пытались использовать их в своих интересах. Перевернутые Небеса были явной противоположностью: они могли быть элитарными придурками в отношении перспектив своих Хранителей и черствыми к тем, кто не соответствовал их личным стандартам, вплоть до безразличия к их смерти. И в том, и в другом случае они все равно являлись воплощением Гармонии — того, к чему почти инстинктивно стремились и что привлекало всех остальных пользователей Пламени. Они также являлись смягчающими или эмоционально манипулирующими влияниями, единственной точкой, через которую различные пользователи Пламени могли установить связь с другими пользователями, имеющими природу, которая обычно не терпит чужую. Классические Солнца, как правило, были заботливыми по своей природе, стараясь пробудить лучшее в каждом встречном, даже если тот этого не хотел. Перевернутые Солнца предпочитали иметь дело только с теми, в ком знали, что они талантливы... И если они решали научить или помочь кому-то в каком-то мастерстве, то готовность "ученика" не вызывала у них особого беспокойства. Обе полярности пользователей Солнечного Пламени были активными людьми, как правило, очень физически активными в отношении своей "помощи". Они также могли быть очень упрямыми, в разных оттенках этого слова. Пожалуй, самыми социальными из всех типов Пламени были пользователи Пламени Дождя, а с их способностью "Спокойствие" — еще и ответ мафии на терапевтов. Что, поскольку в последнее столетие, по словам Лизы, пользователи Пламени были нетипичной редкостью, означало очень плохие вещи для коллективного здравомыслия преступного мира. Классические Дожди, как предполагалось, были пассивно терпимы, их было очень трудно раздражать или расстраивать, и в целом они были покладисты. Перевернутые Дожди — это агрессоры, те, кто будет тыкать в каждую больную точку, пока не сорвется. Ураганы были более эксцентричными типами пользователей Пламени Умирающей Воли, они также отличались взрывным темпераментом, как и следует из их названия, либо быстрым и горячим, либо медленно нарастающим и неожиданно яростным. Они также лучше всех хранили обиды, уступая лишь пользователям Облачного Пламени... что за несколько лет сказало мало хорошего о темпераменте Сони. Ураганы классического типа были зацикленными перфекционистами, они удовлетворяли свои пристрастия с почти фанатичным энтузиазмом и точностью, которую другой был бы склонен назвать "перебором". Инвертированные штормы были зациклены на совершенстве, все, что они делали, должно было быть идеальным, иначе они потратят неимоверное количество времени, повторяя свои действия до тех пор, пока они не станут идеальными. Пользователи Молнии были самыми шумными, и через несколько десятилетий их, вероятно, стали бы причислять к синдрому дефицита внимания с гиперактивностью. Пользователи классических Молний обладали в основном вниманием сороки, их привлекали самые блестящие и броские вещи, но они так же быстро теряли интерес и шли дальше. Пользователи Перевернутой Молнии были склонны привязываться к чему-то одному, но их тоже мало что интересовало, кроме того, что их привлекало, поэтому переключить их внимание на что-то другое было все равно что выдернуть зубы. Компромисс заключался в том, что пользователи Молний могли обрабатывать гораздо больше информации, чем обычные. Их молниеносных вспышек сгущенного внимания было достаточно, чтобы понять все с одного взгляда, другому человеку потребовалось бы в три раза больше времени, чтобы понять суть. Как она уже знала из своей собственной личности и личности Скалла, пользователи Облачного Пламени были столь же противоположны по своей полярной природе, но не совсем так, как предполагалось в ее книгах. Классические Облака были территориальными и, как правило, одиночками, и вставание между ними и тем, что они считали своей "территорией", обычно ничем хорошим не заканчивалось, так как они обычно не утруждали себя предупреждением о том, что может произойти, и вместо этого просто становились агрессивными. Перевернутые Облака были "свободными духами", скорее социальными, чем территориальными, в целом пассивными и довольно бескорневыми, так что угрожать их свободе могли только самоубийцы-идиоты. Они также были, вероятно, самыми "дальнобойными" из типов Пламени, даже если одна сторона этой монеты имела тенденцию придерживаться физической территории. Ее приемный брат, который был силен в своем Пламени, даже если не мог сознательно контролировать его, был почти идеальным примером Перевернутого/Мягкого Облака. Не совсем до уровня "свободного духа", но он был очень раздражительным в пассивно-агрессивной манере, когда считал, что его личные свободы как-то ущемляются, и в целом покладистым в остальном. Вплоть до того, что позволял физически переселить себя в другое место, если это было выгодно всем. Соня никогда не пыталась его подковать даже словесно и обычно позволяла ему идти своим путем, если не могла переспорить, обмануть или склонить на другой путь. Хотя было ли это связано с тем, что она была Облаком противоположной полярности, или просто потому, что она знала, что ничем хорошим это не кончится, — вопрос спорный. По мере того, как они оба становились старше и взрослели, возникал вопрос, было ли то, как они вели себя тогда, вызвано просто тем, что натуры Пламени преобладали над тем, какими бы они были, или же это просто якобы взросление взглядов, скрытое за их поздними подростковыми личностями, заставляло их вести себя так, как они вели себя. Этого бывшая карманница, скорее всего, никогда не узнает, поскольку не сможет субъективно взглянуть на проблему так близко, как она. Пользователи тумана были самыми непостоянными и трудноуловимыми. Поскольку они, как правило, первыми активировали свою Предсмертную Волю, о них мало что можно было узнать наверняка. Из того немногого, что было известно о классических туманах, можно было сделать вывод, что они — надоеды, тип людей, которые суют свой нос во все и вся. Перевернутые Туманы были интровертами до степени экспрессии, преувеличивая одну или две черты до такой степени, что большинство склонно было идентифицировать их, даже если это не было естественной или даже истинной чертой. С другой стороны, туманы — это полторы головные боли в одиночку. Вполне возможно, что все туманники, которых она опрашивала для книг, из которых взяла информацию, путались в своих ответах, просто чтобы усложнить задачу. LIII (Вторник, 30 мая 1961 года, продолжение. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Неподтвержденные слухи о Пламени Предсмертной Воли были столь же скудны, как и те, которые Соне удалось подтвердить или хотя бы получить информацию о них. Согласно всему, что она читала, ее природа должна была становиться хуже по мере того, как она становилась сильнее как пользователь Пламени. Но это было не так. В пять лет Соня была более "классическим Облаком", чем сейчас, когда ей было десять, и к этому времени она уже почти научилась контролировать свою силу. Или если не контролировать, то вызывать ее почти по желанию и ломать все, что захочется. Было ли это связано с тем, что ее вторичная сила Урагана стала сильнее или с тем, что она могла стать природой Солнца, было спорно, но это было так же вероятно, как утверждать, что в этом виноват Скалл. Адский огонь, она была практически болтушкой по сравнению с тем, какой она была раньше. Ее "территория" тоже была чем-то неподтвержденным, как бы ни настаивала книга на том, что ее лучший друг был таковым. Там также утверждалось, что повреждения, которые она нанесла трем пьяным вори, были ее территориальной привязанностью, но все, что она помнила о том инциденте, это сильный страх, и ей казалось сомнительным иметь человека в качестве территории. Люди — это не вещи. Она категорически отказывалась даже думать об этом. Если не принимать во внимание приемного брата, ее территорией могло быть что угодно — от родного Саратова до роли вора Золотова. Получить подтверждение того, что это было, вряд ли было бы хорошо. Соня могла сколько угодно искать закономерности и возможности, но подтверждением чего бы то ни было станет ее территориальная принадлежность. Десятилетняя, или сколько там ей будет, когда это случится, девочка, способная раздробить кости, завладевшая территорией, не очень-то понравится тому, кто попытается на нее посягнуть. Скорее всего, об этом нужно было предупредить Арсения и Лизу до того, как это произойдет. Судя по подсказкам в книге, которую дал ей Вор, пользователи Пламени должны были начать действовать по нескольким заранее установленным схемам после того, как они достигнут подросткового возраста. Остальные шесть типов пользователей Пламени, не стабилизированные к тому времени узами Гармонии, начинали стремиться к седьмому и все больше и больше укоренялись в том, как они проявляют природу своего Пламени, в надежде, что такое поведение позволит им привлечь внимание Неба. Чем сильнее было Пламя Предсмертной Воли, тем раньше это происходило и тем хуже было. То, как эти натуры Пламени Умирающей Воли и сами пользователи Пламени взаимодействовали друг с другом без буфера Неба под рукой, было... жуткой неразберихой. Предположительно. Соня не смогла расшифровать ничего, кроме того, что классические пользователи пламени Облака — это те, кого она, возможно, в конечном итоге убьет и попытается оправдать перед собой... и Туманы, потому что, очевидно, Облака и Туманы никогда не ладили друг с другом, даже если под рукой было Небо. Бури хорошо относились к Дождям и Молниям противоположной полярности, отлично — к другим Бурям такой же полярности, но со всеми остальными у них, как правило, были не очень хорошие отношения. По крайней мере, они не враждовали со Ураганами противоположной поляризации, как Облака. Если она так и не найдет себе Небо, а она не была уверена, что хочет, чтобы кто-то стал для нее таковым, то эти другие типы пользователей Пламени Умирающей Воли могли бы просто пробудить в ней склонность к убийству. И она никогда не узнает об этом, если только это не случится и ей не удастся как-то поймать такое поведение, прежде чем оно причинит кому-то вред. Отказ — это... блондинка даже не знала, к чему он относится, когда речь шла о Пламени. Было и "Отторжение Пламени", и "Отказ Неба", и просто "Отторжение", о котором говорилось в ее лучшей книге "Предсмертное пламя" и в нескольких сборниках рассказов, предназначенных для подростков-мафиози. Очевидно, что все было плохо. Очень плохо, когда дело касалось и Пламени, и Небесного Отторжения, согласно сюжетам сборников рассказов, но у нее было мало дополнительной информации. Но она была рада и не знать об этом — настолько ужасно звучало то немногое, что она знала. Кольца пламени — это... возможно, не то, что Соня смогла бы понять со временем. Ей предстояло изучить более двадцати различных камней, на что мог уйти целый год, в зависимости от того, потратит ли она неделю или две недели на изучение каждого типа. Кроме того, у нее не было полной коллекции драгоценных камней, а лишь все те, которые она могла приобрести в одном небольшом магазине. Либо она разберется с этим за год, либо это займет гораздо больше времени и потребует ограбления еще одного ювелирного магазина или покупки одного из тех, что продаются в Острове Мафии, и его оценки. Татьяна, возможно, была Классическим Солнцем, Дмитрий — Перевернутым Дождем, Лиза — Классическим Дождем или аналогичным поляризованным Солнцем, Арсений — Перевернутой Молнией или аналогичным поляризованным Штормом, или и тем, и другим, если Соня была честна. То немногое, что она пока могла сделать с помощью своего Пламени — это согнуть железо, раздробить сталь и поднять больше, чем предполагала ее физическая форма. LIV (Пятница, 2 июня 1961 года. Штаб Золотова, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Арсений помогал Соне составлять отчет, пока Лиза оценивала оставшиеся драгоценные камни. Примерно в то же время, когда молодой светловолосой воровке вернули драгоценности, вор отвел ее в главный штаб Золотова, чтобы она доложила нужным людям. Она была там впервые, и первая мысль была... об эклектике. В некоторых углах было спрятано множество случайных вещей, если приглядеться. Вероятно, много украденных вещей, и все это как-то не вязалось друг с другом. Среди "нужных людей", по словам человека, выдававшего себя за ее приемного отца, был Авторитет или Бригадир, отвечавший за вербовку и обучение Золотова, которое проходило в ее районе. Он и еще трое Авторитетов отвечали за подбор и управление персоналом всего их клана в Москве для своего Босса, своего Пахана, и, видимо, именно им подчинялся Арсений. Она знала, что вор, под крышей которого она живет, не просто член их клана, но все равно было немного неприятно узнать, к какому именно клану он относится. Это должно было быть очевидно, ведь именно он вбивал в толстые черепа несколько уроков мафии по несколько вечеров в неделю, и он мог принимать решения о безопасности в районе без выговоров, судя по тому, что она видела чуть больше года назад, когда Скалл присоединился к ним в доме. Арсений был... то ли Боевиком, то ли Крышей. Воин или силовик, иными словами. Почему он обучал мафиозных отпрысков, оставалось только гадать, особенно в той части их клана, которая занималась в основном подготовкой воров, а не просто мафиозных надежд на получение статуса вора. Соня считала, что в их районе вором руководит Александр. У старого, измученного боевыми тренировками вора был свой дом, под ногами не было ни одного приемного ученика Мафии, несмотря на то, что тренировочный зал под ним использовался очень часто в любой день. Она быстро вынырнула из своих мысленных блужданий, когда Арсений грубо представил ее и сообщил всем четырем мужчинам, какую тему она будет освещать. Изложение всего, что она знала о Пламени Предсмертной Воли, заняло досадно мало времени. То, что она могла знать, но не могла подтвердить, заняло почти в три раза больше времени, поскольку речь шла о других видах пламени, в которых она никогда не сможет разобраться сама. Остальные слухи и факты, которые могли бы быть правдой, но она еще не подтвердила, были почти столь же нервными, как и то, что она знала. Добавив к этому большинство возможностей "Пламени" в ее семье, за исключением лучшего друга, она, по крайней мере, позабавила двух Авторитетов. Как и советовал Арсений, оставив фокусы напоследок, Соня завершила презентацию, согнув в кольцо голыми руками соответственно толстый железный прут. Ее оставили , как и следовало ожидать, вскоре после того, как все четверо мужчин внимательно рассмотрели скрученный ею металл. Арсений владел остальной информацией, которую они, возможно, захотят изучить, и у него было достаточно времени и сил, чтобы быть выслушанным этими ворами. Она могла быть пользователем Пламени Умирающей Воли, возможно, одним из немногих отдаленно активных пользователей в клане из-за проблем с получением информации об этой способности в Москве, но она все еще была маленькой девочкой в синдикате Мафии. К тому же ей не исполнилось и одиннадцати лет, что еще больше усугубляло ситуацию. Для Золотовых, недавно вошедших в преступный мир "Мафии", ее "Пламя" было еще относительно новым и не имело прецедентов, которые помогли бы им его использовать. Это ее устраивало, потому что, учитывая то, что Лиза сообщила девушкам о гендерном равенстве в Мафии, а также тот факт, что Соня была воровкой, ее клан, скорее всего, не будет оказывать прямого контроля на ее дальнейшие планы путешествий. В этом отношении ей также помогали контракты с "Островом Мафии", что объясняло, почему она покинет СССР уже через полдесятка лет. Если маленькая воровка платила взносы и соблюдала законы мафии и своего клана, то все было в полном порядке. Вряд ли на ее свободу будут покушаться до тех пор, пока пользователи Пламени Предсмертной Воли не станут более распространенными. Учитывая, насколько изолированным был российский преступный мир, любые попытки в будущем могли произойти только через несколько лет после того, как остальная часть преступного мира поймет, что пользователи Пламени больше не являются проходной и редкой способностью, которой могут похвастаться только очень избранные мафиозные синдикаты. Возможно, только тогда, когда Семь Сильнейших Эпохи дебютируют и утвердятся, используя эту редкую способность. Единственная проблема, связанная с подобным поведением клана, заключалась в том, что Соня оставалась в неведении. По всей видимости, для клана Золотова, если она добьется успеха, то это будет замечательно, но если она облажается и убьет кого-нибудь или себя... по крайней мере, она станет отличным предупреждением для следующего пользователя Пламени. Пламя Предсмертной Воли не было тем, о чем Золотовы могли бы расспрашивать, не задавая вопросов в ответ. Вот почему она добилась таких успехов без чьего-либо руководства со стороны Русской Мафии и почему вряд ли у нее когда-нибудь появится учитель. Ну что ж... по крайней мере, она могла бы навестить Дмитрия, пока он здесь, и спросить, не хочет ли он научиться использовать сомнительную способность Пламени под названием "Спокойствие" долгим и трудным путем. Хотя Соня все еще собиралась остаться с Скаллом, но если ее клан захочет продемонстрировать пользователя Пламени Предсмертной Воли, то от нее потребуют либо вернуться, когда они позовут, либо предоставить другую альтернативу, которая им больше понравится. Все-таки Дожди были более общительными, чем Облака. Дмитрий тоже был мужчиной. LV (Понедельник, 26 июня 1961 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Соня начала перебирать свои драгоценности, пока Лиза не разобралась с остальными, но фиолетовый бриллиант и александрит, с которого она начала, не нагрелись ни за две недели ношения бриллианта, ни за две другие, когда на ней была горка александрита. Не было ни реакции от них, ни ощутимых изменений в ее владении Пламенем. Это, хотя и неудивительно, но несколько обескураживало, если учесть, как мало у нее было камней для работы и как много их у нее, скорее всего, не было. По крайней мере, кулон с фиолетовым бриллиантом она могла бы купить, а александрит был очень популярным, если вообще распространенным камнем в СССР. Денег было бы не так много, как при настоящем ограблении, но все же прилично для недельного пособия, даже если бы Скалл захотел еще раз сходить в цирк на свой день рождения. Вся эта затея была выстрелом в темноту, так что ей не стоило удивляться, что она провалилась в исполнении. Учиться медитации было сложно и скучно без посторонней помощи, но, поскольку это не мешало ей контролировать свою силу и самообладание, она продолжала заниматься. В руке была зажата драгоценность следующих двух недель — рыхлая глыба фиолетового сапфира, ограненная в виде капли. После нескольких недель отсутствия какой-либо реакции Соня была несказанно удивлена, когда драгоценный камень взорвался в ее руке не прошло и пяти минут, как она попыталась контролировать свое дыхание и мысли. Ощущение, что сапфир рассыпается в руке, было странным, но в то же время поразительным — первые несколько секунд она просто смотрела на свой кулак. Затем появилась боль, и воровка открыла руку, чтобы посмотреть на степень повреждения ладони. "Блядь...", — сапфир она все-таки не продаст. То ли она слишком сильно сжала драгоценный камень, то ли он раскололся с силой, можно было спорить, но в ладони все еще торчали зазубренные кусочки сапфира. Остальные куски раскололись, а кусочки мелкого сапфирового порошка смешались с кровью, сочившейся из проколов. Раздраженно фыркнув, она встала и направилась на кухню, так как Лиза, скорее всего, была там. Старшая женщина хотела, чтобы ее подопечные съели на обед что-нибудь полезное, прежде чем готовить Арсению первую еду за день. А если ее не было, то под раковиной лежала наверняка незаконно переполненная аптечка. Пара позаботилась о том, чтобы все дети знали об этом, и чтобы не было проблем, если она им понадобится по какой-либо причине. Если они не воспользуются ею в случае необходимости, у них будут неприятности, а не наоборот. Соня была уверена, что морфий — это запрещенное вещество, но в наборе все равно был флакон. "Лиза?" — блондинка осторожно заглянула на кухню и, заметив брюнетку, недовольно поморщилась. — "Мне может понадобиться помощь". "О?" Крови еще не было достаточно, чтобы начать капать, но ее было достаточно, чтобы покрыть ладонь и выглядеть хуже, чем было: "С этим". Старшая воровка с минуту смотрела на осколки драгоценного камня и кровь, вздохнула и достала из-под раковины кухонную аптечку: "Что это вызвало?" "Сапфир", — сообщила она, заняв место рядом с раковиной, чтобы смыть кровь и чтобы женщина могла видеть осколки драгоценного камня, которые не впились в плоть. "Сработало?" — спросила брюнетка, в голосе которой звучали удивление и растерянность одновременно. "Не уверена, что это можно назвать "сработало", но реакция была", — не очень хорошая, и в будущем Соня постарается избегать украшений с сапфирами. — "Я думаю... Я могу попробовать еще раз на следующей неделе, чтобы убедиться, что дело в камне, а не во мне. На этом с меня хватит". Лиза с любопытством смотрела на нее, копаясь в наборе одной рукой. Наверное, чтобы найти пинцет: "Сегодня понедельник". "Еще рано, а у меня уже кровь идет". "Ну... в этом есть смысл". Осторожно вымыв ладонь, смахнув крупные осколки драгоценного камня в маленькую пустую баночку из-под варенья, вместо того чтобы пустить их в канализацию, пожилая женщина начала эффективно извлекать осколки из кожи. Приемная дочь отвлеклась, осматривая осколки на предмет других повреждений, но не увидела даже причины, которая могла бы объяснить, почему сапфир разбился именно так. "Так о чем это тебе говорит?" Младшая воровка тщательно обдумала вопрос, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, так как боль действительно усилилась. Если повреждение пламенем не может объяснить это, то: "Думаю, я не тот тип для сапфиров. Если бы я мог его использовать, то на гранях некоторых осколков было бы что-то вроде обесцвечивания от теплового воздействия. Мы с Татьяной видели несколько колец Пламени на острове Мафии, и все они были с отметинами от нагрева. Вероятно, при проверке качества, если они были новыми". "И что?" "Сапфиры, вероятно, не подойдут для Облаков или Бурь. С другой стороны, сапфиры — это обычно синие камни, так что я ожидаю, что Дождю повезет больше... или Туману". "Разве Дождь — это не то, чем, как вы утверждали, был молодой Дмитрий?" Соня была немного удивлена тем, как быстро распространились эти сплетни, даже в довольно изолированном районе, где жили маленькие надежды Мафии: "Да... У меня есть еще две, так что, наверное, стоит отдать ему одну и посмотреть, что из этого выйдет". Лиза приподняла бровь, выдергивая самый большой осколок из крошечной ладошки и не обращая внимания на судорожное сгибание таких же крошечных пальчиков в ответ на боль: "Ты уверена, что хочешь учить его?" "Я даже не уверена, что смогу научить его этому". "Соня". Молодая воровка вздрогнула, когда неловко застрявший осколок сапфира выскользнул из ее ладони под контролем старшей воровки: "Дмитрий, скорее всего, останется на своем месте, и если пользователи Пламени Предсмертной Воли станут более распространенными, то все запросы клана по этому поводу будут сваливать на него, а не на меня. Клан также предпочтет обращаться к нему, а не ко мне". "Это твое открытие, твоя работа, проясняющая вопросы, которые у нас есть по этому поводу". "Быть особенным не всегда хорошо, Лиза". Скалл был похищен, когда один сомнительный человек понял, на что он смотрит. Соня была совсем маленькой девочкой с похожей способностью. В общем, это было не совсем безопасное увлечение. Лиза не была дурой, и к тому же она приложила немалую руку к тому, чтобы вырастить из нее ту воровку, которой она сейчас является. Женщина поджала губы, но пропустила тему мимо ушей, подбирая мелкие осколки сапфира, застрявшие в ее ладони. "Будь осторожна". "Я стараюсь". LVI (Вторник, 8 августа 1961 года. Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Сапфир не был драгоценным камнем Облака или Штормового пламени. Второй, который Соня попробовала на следующей неделе, так же легко разбился, и она лишь с опаской держала его на одной плоской ладони, повторяя неуклюжее упражнение медитации. Дмитрий, которого вообще-то не очень интересовало Пламя Воли, получил хотя бы видимый, но мерцающий отклик изнутри камня, который она ему дала. Это было достаточно странно, чтобы вызвать любопытство молодого механика, и достаточно интересно, чтобы он согласился попробовать научиться. Она дала ему отксерокопированную копию своего научного журнала о Пламени, вычеркнув из него все, что касалось других видов Пламени, кроме Дождя. Утверждая, что отредактированное издание было сделано только для того, чтобы ему не пришлось копаться в других природах или предложениях по созданию управляющих конструкций для других типов, она умолчала о том, о "и чтобы он не сложил два и два вместе и не посмотрел на Скалла". В течение следующего месяца бывший карманник попробовал аметист, фиолетовый опал и кусок танзанита. Аметист слишком легко обжегся в ее руках, грани, которые были явно темно-фиолетовыми, за день быстро помутнели и стали сиреневыми. Лучше всего реагировал опал: из него вырывались судорожные струйки светло-фиолетового цвета, но ничто из того, что Соня пробовала, не влияло на эту реакцию сколько-нибудь ощутимо. С танзанитом все было почти наоборот: вместо того, чтобы не реагировать на камень, он разломился на части, но не так сильно, как сапфир. По наитию, поздно вечером в день рождения Скалла она заставила его держать в одной руке свежий кусок танзанита, а другой ударила по той же руке так сильно, что у него появились синяки. Он взвизгнул, но и вскрикнул, когда драгоценный камень загорелся в его руке лавандовым оттенком. Он тут же выронил его, настороженно посмотрел на камень, который она впихнула ему в руки, потом на нее: "Что это было?" "Любопытство", — она взяла в руки теплый камень — он не держал его достаточно долго, чтобы это было тепло тела. — "Я вырежу или поставлю этот камень, но я бы не советовала тебе носить его с собой, пока ты не найдешь цирк, который ты ищешь". Потирая место, которое, вероятно, превратилось во внушительный отпечаток ее кулака, Скалл скорчил ей рожицу: "Ничего слишком девчачьего, пожалуйста". Она фыркнула и спрятала кусочек танзанита в карман: "Я подумала, что это скорее маленький череп, который можно носить". Это было не совсем идеально, но на первое время сойдет, пока у них не будет места для того, чтобы тыкать в Пламя Скалла без того, чтобы ее клан это заметил. (Четверг, 19 июля 1962 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). В начале зимних месяцев Соня играла с гранатом, турмалином и шпинелью фиолетового оттенка. Последний из возможных драгоценных камней Облака, по крайней мере, из содержимого одного ювелирного магазина. Фиолетовый гранат разрушался быстрее, чем танзанит, но и на нем быстро появлялись пятна выжигания. Турмалин давал контролируемую реакцию даже при горении, но требовал больших усилий для притягивания, чем камень, найденный для Скалла, или сапфировое мерцание Дмитрия. Фиолетовая шпинель вызывала у нее почти такую же реакцию, как танзанит у ее приемного брата, и при первой же встрече она с испугом выронила его. Последний фиолетовый камень, циркон, она попробовала один раз и больше не замечала, играя со шпинелью и крошечными язычками фиолетового огня до самого своего дня рождения. Возможно, шпинель не самый лучший камень для фокусировки, но главное, что он работал, и его можно было найти в СССР даже при отсутствии импорта в страну. Найдя "облачный" камень и получив от Татьяны дополнительные, когда она узнала, что эксперименты с ним дали результаты, Соня переключила внимание на красные камни. Поскольку шпинель бывает разных цветов, а приемная сестра дала ей несколько штук, она начала с них, чтобы поиграть с драгоценными камнями еще недельку. Результаты были практически одинаковыми, не считая того, что камни фиолетового оттенка начали сильно изнашиваться от использования в качестве фокуса Пламени. Лиза и Скалл совместно подарили ей на день рождения приличную книгу о кристаллических образованиях и драгоценных камнях, прочитав которую, она узнала, что шпинель иногда называют ложными рубинами и сапфирами. Учитывая не самую лучшую реакцию на сапфиры, она осторожно попробовала рубин. Реакция была такой же, как и на шпинель, за исключением того, что Соня впервые обожглась о драгоценный камень. Пламя Предсмертной Воли не должно было причинять вреда своим пользователям, если только им не злоупотребляли. Вероятность того, что дело не столько в камне, сколько в его чрезмерном использовании, была возможной, но рискованной. Она решила, что рубины слишком чувствительны для того, что ей нужно, и отложила их в сторону. Бывшая карманница вернется к этой проблеме после того, как проверит остальные камни. Гранаты, которые она попробовала, чтобы проверить, влияет ли на них оттенок, реагировали иначе, чем фиолетовые. Вместо того чтобы рассыпаться со следами ожогов, Соня получала неяркие вспышки красновато-фиолетового огня, когда камень помутнел. Почему гранаты различаются в зависимости от оттенка, а шпинель — нет, было непонятно, но интересно. Огненные опалы давали такие же результаты, как и фиолетовые. Блондинка ничего не могла сделать, чтобы получить более надежный ответ, чем случайное мерцание время от времени, когда она не пыталась. Красный турмалин, напротив, реагировал интересно. Мерцание пламени было слабым и непостоянным, но его было до смешного легко вызвать по первому требованию. Настоящее пламя. Через сверкающий камень. Доказательство во плоти того, что все быстро становится странным. Пусть крошечное и ненадежно управляемое, но начало положено. Ей еще предстояло испытать несколько других красных камней, но в итоге она решила, что пока сойдет шпинель и красный турмалин. Оставшиеся драгоценные камни она свалила в шкатулку, подаренную ей Татьяной на одиннадцатилетие. Соне предстояло выполнить два контракта с Островом Мафии и, возможно, совершить еще одно ограбление в этом году, чтобы хватило на оплату клановых взносов в следующем году. Суммы, которую она получила за предыдущий год по контрактам с Островом Мафии, и половины выручки от одного ювелирного магазина могло не хватить. На дворе был 1962 год, и если стоимость перевыпущенного рубля не сохранит свою ценность, как в прошлом десятилетии, когда для покупки буханки хлеба требовалось почти двадцать рублей, то ей придется искать еще. А это было совсем невесело. Вскоре после четырнадцатилетия Татьяны она отложила в сторону исследование "Пламени предсмертной воли" и спросила Лизу, где сейчас находится этот чертов движущийся остров. LVII (Понедельник, 30 июля 1962 года. Зал Гильдии Воров, Остров Мафии). Первый контракт Сони на одиннадцатом году обучения в Острове Мафии был более обширным, чем два предыдущих: в самом близком к СССР контракте вместо цели кражи было предложено ограбить определенную семью. Ограбить полностью, то есть пройтись по дому, взять все, что не прибито, и, возможно, выбросить то, что осталось. Ограбление частного дома не входило в список ее любимых дел. Арсений был весьма недоволен тем, что ей придется сразу ехать в Румынию, а потом возвращаться на остров, чтобы уложиться в отведенное контрактом время, ведь у него было не так уж много времени, чтобы следить за одной из своих воспитанниц. Крошечной воровке понравилось, что он все же отпустил ее, но все остальное, что касалось контракта, ей очень не нравилось. Она не говорила и не читала по-румынски, ей не нравилось воровать в домах, где есть собаки, охраняющие окрестности, а ограбить дом — это совсем другое дело, чем ограбить магазин с товаром. Она закладывала все, не желая брать ничего из этого с собой. Делать это в Румынии, где она не знает языка, тоже было очень неприятно, тем более что она выглядела как маленькая девочка, сдающая багаж своих родителей. В итоге она получила очень малое вознаграждение за свои усилия, что закрепило ее отвращение к ограблению людей, которые, вероятно, не могли себе этого позволить. Соня не могла даже попытаться найти что-то, что ей хотелось бы оставить себе, потому что в этом доме жила девочка примерно ее возраста, и грабеж вызывал у нее три вида отвращения. Дав понять клерку/секретарю, которому было поручено помогать ей разбираться с контрактами, что если он еще раз даст ей подобный контракт на ограбление дома, она проветрит ему голову всем, что попадется под руку, она хоть немного успокоилась. "Ты просила что-нибудь вблизи СССР!" "Я просила что-нибудь прибыльное вблизи СССР", — ледяным тоном напомнила она на своем якобы родном русском языке, — "ограбление дома — это не прибыльно. Я едва окупала расходы на дорогу туда и обратно. Если вы не в состоянии выполнять свою работу, так и скажите". Мужчина был еще молод: каштановые волосы, темные глаза, лицо в пятнах. То ли оспины, то ли прыщи, то ли еще что. Вероятно, ему было не больше двадцати. И, судя по всему, он ее сильно ненавидел: "В частном доме должны быть драгоценности, банковские или государственные облигации, антиквариат. Двумя из них вы, как отмечается, занимаетесь, мисс". "Бижутерия, долги и подделки, сэр", — возразила девушка, сохраняя ледяное спокойствие, даже если она была раздражена до такой степени, что начала ссориться там, где это было не нужно. — "Ни одна из этих вещей, которые я могу перевезти, не будет стоить больше двадцати евро в любом антикварном магазине, поэтому мой чистый выигрыш будет ничтожным. Плата за выполнение контракта была единственной ценной вещью за все время работы. Если вы не можете использовать имущество, которое вам дали в управление, возможно, вам стоит поискать другую работу". "Может быть, тебе не стоит так много суетиться, девочка? Бери, что дают, и будь довольна". Она изогнула бровь в ответ на оскорбление, затем резко кивнула: "Спасибо, что сказали. Мне придется не забывать игнорировать вас". Он зашипел, она проигнорировала его и вышла из конференц-зала только для того, чтобы резко ударить чем-нибудь по его покрытому пятнами лицу. К черту обе работы, она отправлялась домой на пару месяцев. Если бы этот осел заявил, что все должны делать плохую работу время от времени, она бы смирилась с этим, не очень хорошо, но все же. Если бы он этого не сделал, она бы постаралась никогда больше не соглашаться на рекомендованные им контракты, потому что по какой-то причине он очень, очень ее ненавидел. Соня не знала, почему — из-за возраста, пола, страны происхождения, всех трех или чего-то еще. Это не означало, что она должна с этим мириться, хотя работа на острове Мафии была удобной, это не было тем, что она должна была делать. Просто будет неприятно, если через несколько лет она не будет здесь работать. Отправиться в приемную парка аттракционов, которая одновременно служила и стыковочной площадкой для кораблей, было достаточно просто. Несмотря на то, что это был остров Мафии, а ей физически было одиннадцать лет, никто не пытался даже косо посмотреть на нее или задрать нос от того, что она одна. Хотя она и держалась настороже, потому что это был остров мафии, так что грабежи, ограбления или случайные убийства не были редкостью, она не заметила ничего слишком тревожного или интересного, кроме того, что уже видела, пока не оказалась в зале прилета/отлета. Длинный подросток постарше с дикими и короткими черными волосами столкнулся с двумя людьми в переулке. Подросток был хорошо одет для своего возраста, но не настолько, чтобы носить костюмы-тройки на тропическом острове, как это делали мужчины, пытавшиеся использовать свои габариты для запугивания. Судя по тому, как сильно они вспотели, это не слишком хорошо работало. Один из них, державшийся так, словно он был кем-то важным, ударил подростка по лицу, даже когда Соня с нездоровым весельем наблюдала за происходящим с улицы. Когда его подельник выхватил нож и потянулся к подростку, Соне стало не до смеха. Потянувшись вниз, она схватила откуда-то из-под левой ступни валявшийся камень. Вытянувшись во весь свой жалкий детский рост, она подбросила его, чтобы сильно стукнуть по голове Высокомерного Задника Номер Два, и пошла дальше. Подросток, вероятно, мог бы справиться один на один сам, а возможно, и два на один, даже с ножом в руках. Просто в тот день Соня очень, очень ненавидела людей выше себя. LVIII (Понедельник, 30 июля 1962 года, продолжение. Остров Мафии) "Parla Italiano?" Долговязый молодой человек следил за ней. "Dono yō ni Nihon wa dōdesu ka?" Каким образом итальянский и японский языки столкнулись настолько, что он смог выучить этот язык? Ни на одном из этих языков Соня не говорила, поэтому она просто продолжала идти, стараясь не обращать внимания на новый хвост. Соня опасалась, что если она попытается пойти домой, он последует за ней, поэтому пока она бродила по малонаселенным улицам Острова Мафии, пытаясь переждать подростка. "Может быть, английский?" "К сожалению", — может быть, он уйдет, если она скажет ему, чего он хочет? "Хо? Ну что ж. Благодарю за помощь, мисс..?" "Разве не невежливо спрашивать имя, прежде чем назвать свое?" Судя по тому, как дернулся его рот, его позабавило ее упрямство, и, возможно, он решил подождать ее, а не наоборот. Она уже много лет не пользовалась своей фамилией, поэтому назвалась так: "Никишина, мистер...?" "Синклер", — он одарил ее, вероятно, очаровательной улыбкой, наклонив верхнюю часть тела вперед в легком поклоне, когда они остановились возле ряда ресторанов. — "Ренато Синклер, мисс Никишина. Рад познакомиться с вами". "Взаимно", — Соня язвительно сообщила ему, тон ее голоса говорил об обратном. — "Есть ли причина, по которой вы следуете за мной, мистер Синклер?" "Сказать, мне интересно, как именно юная леди ваших нежных лет может бросить что-то достаточно тяжелое, чтобы сбить с ног взрослого мужчину с толстым черепом". "Любопытство убивает кошку, мистер Синклер", — она прекрасно понимала, что это не оттолкнет его от нее, и втайне признавала, что вымещать свою агрессию на одном из его обидчиков, вероятно, было не самой лучшей идеей. —"Кроме того, с вашим таким солнечным характером... я полагаю, вы прекрасно знаете, кто я". Он сузил на нее черные глаза, продолжая очаровательно улыбаться, а она в ответ сохранила безучастное и немного скучающее выражение лица. Больше всего ее насторожило отсутствие синяков на его слегка загорелой коже, хотя она видела, как его сильно ударили по лицу. Либо пользователь тумана, либо Солнце, а ее психика не была достаточно ползучей или агрессивной для Облака, столкнувшегося с пользователем тумана. Кроме того, на манжете одного рукава виднелось пятнышко крови. Пользователь Тумана, прежде чем вступать в схватку с маленькой девочкой, должен был ее прикрыть. "Думаю... я должен тебе чашку кофе. По крайней мере". "Я не..." "Я настаиваю", — Синклер улыбнулся ей гораздо острее, его правая рука нашла место на ее пояснице. — "Это мелочь, мисс Никишина. Не позволите ли вы мне отплатить вам?" Прежде чем он успел отпрянуть, Соня взяла его запястье в левую руку и предупреждающе сжала, пока не почувствовала, что его кости скрежещут: "Мистер Синклер, поскольку я не являюсь ни вашей родственницей, ни вашей подопечной. Не трогайте меня. не прикасаться ко мне". Синклер даже не вздрогнул, и ей пришлось восхититься таким уровнем терпимости к боли: "...конечно, моя ошибка. Облака не любят, когда их водят за нос или загоняют в стадо против их воли, верно?" Ну вот, она и попала впросак. Ее явное раздражение только развеселило его, когда она отпустила его запястье. "Можно подумать, что вы скрываете нездоровый интерес к двенадцатилетним девочкам, чтобы вас не считали педофилом. Я знаю, что меня беспокоит тот уровень интереса, который вы проявляете ко мне, мистер Синклер". Ее замечание, по крайней мере, стерло юмор с его лица, и маленькая воровка повернулась и направилась в первое попавшееся кафе, где подавали кофе. Чем быстрее все закончится, тем больше она будет счастлива. Он все еще быстро наступал на пятки, даже если она была в замешательстве, так что она смирилась с тем, что разговор будет очень острым и извращенным. Солнце не будет легким словесным противником, но она сама его затеяла, так что придется с этим смириться. Она оставила выбор места, где они будут сидеть, на усмотрение итальянского подростка и просто последовала за ним к простой паре стульев, расставленных по обе стороны небольшого столика в глубине открытого дворика ресторана. "Как вы предпочитаете кофе, Никишина?" "Желательно со сливками", — она посмотрела на список напитков, предлагаемых за стойкой. — "Я бы предпочла русский пряный черный чай, если вы не против". В ответ он только наклонил голову, так как уже сосредоточился на том, чтобы привлечь внимание одной из официанток. Это было отвратительно легко для него, Соня полагала, что он довольно симпатичный... но она еще не достигла того возраста, когда такие вещи имеют значение. Он сделал заказ, а поскольку барная стойка была достаточно низкой, чтобы клиенты мафии могли настороженно следить за тем, что им подадут, и Синклер, и бывшая карманница следили за тем, как готовятся их напитки. Только когда принесли его эспрессо и ее чай, он снова попытался заговорить с ней: "Итак, мисс Никишина... могу ли я узнать ваше имя?" "Не можете". Отказ, похоже, его не смутил: "Если вы настаиваете. Юная леди, раз вы знаете, кто я и кто вы, почему вы так препятствуете?" Она подняла на него бровь и отпила из чашки: "А есть ли у меня причина не быть такой? Это вы мне мешаете, даже если я этого не хочу". Она испытывала некоторое сочувствие к Скаллу, если бы сама была такой же плохой, как этот юноша вначале. "Солнце и облака, как известно, дружат". "Это старая сказка, мистер Синклер", — достаточно было посмотреть на ранние отношения Сони и Татьяны, чтобы понять это. Они были чертовски холодными до тех пор, пока они не начали предпринимать реальные усилия, чтобы понять друг друга. Хотя у них была возможность быть дружелюбными, это требовало усилий: "Это просто означает, что я более склонена помогать вам, не имея под рукой неба. Что я и сделала, но если это та благодарность, которую я получу, то в следующий раз я могу и уйти". Синклер снова сузил на нее глаза, скрывая остальное выражение лица за своей чашкой: "Я так понимаю, что вы будете упрямиться, несмотря ни на что?" Воровка одарила его натянутой улыбкой: "Конечно. Отдать немного, чтобы получить немного, Синклер". По крайней мере, он изящно уступил: "Тогда увидимся, Никишина?" "Скорее всего, поскольку я не считаю вас человеком, который легко сдается". "Я не такой". Встав и отхлебнув остатки чая, она бросила на него безучастный взгляд: "Очевидно. Симпатичные бакенбарды, Синклер. Увидимся". Отсалютовав эспрессо, Ренато, уходя, другой рукой потрепал одну из своих курчавых бакенбард. Вполне вероятно, что он попытается ее преследовать, но она была уверена, что сможет использовать железнодорожные линии Европы, чтобы в конце концов потерять его. LIX (Суббота, 13 октября 1962 года. Остров Мафии.) Соне потребовалось всего два часа, чтобы успокоиться во время поездки на корабле обратно в материковую Европу, а затем она провела остаток пути, положив голову на руки. Она не могла поверить, в какие неприятности ее втянула ее вспыльчивость и на какую приманку Синклер подложил свои слова, на которые она купилась. Да, это была дрянная работа, и ее раздражение было вполне объяснимо. Но это не объясняло, какого черта она влезла между, вероятно, перевернутым/мягким Солнцем и его обидчиками, если только она не искала, на ком бы выместить свою агрессию. Итальянец тоже не был виноват в том, что она вела себя ужасно, поэтому вымещать свою агрессию на нем было возмутительно невоспитанно с ее стороны. Лиза бы отлупила ее за такую грубость по отношению к человеку, да еще из другой страны. Последующий разговор был довольно забавным с точки зрения, не связанной с мафией. Солнцеликие были упрямыми, упрямыми людьми, и, видимо, Соня была стереотипным Облаком со штормовым характером в ответ. Ее отказ уступить хоть сантиметр, если только ему не удастся выманить его у нее, вероятно, только подстегивал его продолжать беспокоить ее. Скорее всего, она будет видеть Синклера каждый раз, когда вернется на остров, если у него будет свободное время, так что ей лучше придумать, как извиниться перед ним, надеясь, что это оттолкнет его. Если бы там был Арсений, она бы наверняка получила по заднице за информацию, которую так легко выложила. Следующий месяц Соня провела в поисках средств, с помощью которых можно было бы сдерживать свой пыл, в перерывах между игрой с камнями шпинели, попытками вызвать Облако или Ураганное пламя без них, и попытками Александра найти посох, который бы выдержал ее издевательства. Скалл заинтересовался драгоценными камнями, когда Дмитрий зашел к ней узнать, нет ли у нее камня другого оттенка, кроме фиолетового, так как сапфир уже стал хрупким. Был один неприятный момент, когда аметист среагировал на его внимание, когда Соня рылась в шкатулке, но, по крайней мере, в тот момент в комнате были только они двое. Отсутствие сапфиров в шкатулке означало необходимость ограбления ювелирного магазина, но молодая воровка отложила это до следующего контракта с Островом Мафии. Кроме того, она могла бы раздобыть множество синих камней для Дмитрия и, возможно, желтых для Татьяны. Она задалась вопросом, что случилось с ее намерением не совершать больше ограблений ювелирных магазинов после первого, но отбросила эту мысль, как и шелковисто-упрямые попытки Синклера заставить ее говорить. На последнем в этом году задании "Острова Мафии" она путешествовала одна. Арсений не очень-то спокойно относился к тому, что она ездит туда-сюда из Острова Мафии одна, но Лиза на удивление терпимо относилась к одиноким поездкам. Если с ней и дальше ничего не случится между переездом на остров и в СССР, она, скорее всего, продолжит путешествовать одна. Соня была по крайней мере благодарна, что не вляпалась в неприятности, как Синклер, когда рядом был Вор — он наверняка был бы ей не рад. Правда, этот придурок-итальянец из числа странных знакомых не преминул очаровательно поприветствовать ее, когда она шла выполнять свой очередной контракт, назвав свое имя, но, по крайней мере, этот контракт не был ограблением дома. Вместо этого ей пришлось применить свои знания французского языка и выкрасть информацию и содержимое сейфа одного очень богатого предприятия, офис которого находился в Париже. Современное, по меркам 1960-х годов, офисное здание оказалось не таким простым, как все предыдущие ограбления. Начинающая взломщица была просто благодарна, что не было собак, но немного разочарована тем, что, кроме навыков взлома замков, это оказалось не так сложно, как должно было быть. Охранников, кроме тех, что стояли снаружи, не было, так что на следующий день ночной уборщице предстоял довольно трудный допрос. "Ты выглядишь... недовольной", — лениво протянул Синклер, когда она вышла из парадных дверей Зала воров спустя неделю после последней встречи с ним. "Почему я не удивлена?" — она подняла голову, мысленно прося все, что там находится, послать ей немного столь необходимого терпения. — "Что, Синклер?" "Ну, я вижу, что время отсутствия не сильно улучшило твой характер. Соня". Одарив самодовольно ухмыляющегося итальянца недобрым взглядом, молодая воровка скрестила руки на своей несуществующей груди и нахмурилась: "Я не помню, чтобы я давала вам разрешение называть меня по имени". "Мы ведь друзья, не так ли?" "У вас очень интересное определение дружбы, Синклер". "Зовите меня Ренато. Это меньшее, что вы могли сделать после того, как заставили меня охотиться, чтобы узнать такое простое имя, как ваше". "Вы хотите сказать, что мне потребовались усилия, чтобы выудить его у секретарши на первом этаже? Боже, Боже, Синклер. Не так уж вы и обаятельны, как вам казалось, не так ли?" Забава на лице молодого итальянца промелькнула лишь на мгновение, но Соня знала, что попала в точку: "У вас есть время допить тот кофе, который вы пропустили? Мне хотелось бы знать, чем так ошеломлен самый молодой вор-контрактник, которого я когда-либо видел". "Значит, вы видите много таких, как я?" — она подумала об этом, но, опять же, упрямое молчание только подстегнет его. — "Если ты хочешь послушать такую стерву, как я, то конечно. У меня есть время". Молодой человек на полсекунды насторожился, настороженно глядя на нее сбоку, пока она спускалась по ступеням Воровского зала: "Вот так просто?" "Сюрприз", — учитывая, что она тоже была Штормом, было бы забавно заморочить ему голову облаком, которое не всегда ведет себя как облако. — "Я даже заплачу". Синклер выглядел так, как будто не мог понять, где же находится развязка этой шутки. Соня решила, что это был его лучший взгляд. LX (Пятница, 2 ноября 1962 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). "А почему, собственно, мой двенадцатый день рождения так скоро?" "Потому что уже почти год прошел с твоего одиннадцатого?" — покорно ответил Скалл, при этом он говорил рассеянно и как будто думал, что у нее какая-то умственная отсталость. Соня задумчиво потрепала его по голове, чтобы он разделял тот же статус. То, что он ударился лбом о новый блок двигателя, который Дмитрий подарил ему на тринадцатилетие, было совершенно непреднамеренным. Он оглянулся через плечо, глядя на него сердитыми фиолетовыми глазами и размазывая по виску жирный след: "Правда?" "По крайней мере, твоя голова не помяла металл, будь доволен", — она защищалась, ухмыляясь его бесстрастному выражению лица. — "Этот год пролетел слишком быстро". "Вы много путешествуете, а дома зарываетесь в книги. Я бы удивился, если бы вы не потеряли месяц или два где-то там", — он снова повернулся к немного изменившемуся куску... она была уверена, что это алюминиевый сплав, но под песком и грязью мог быть и чугун. — "Если бы у меня не было этого ребенка и его предшественника, я бы подумал, что ты больше не любишь меня, Соня". "Правда?" — она повторила его предыдущий вопрос, недоверчиво глядя ему в спину. "Весь год были либо путешествия, либо книги, либо эти блестящие драгоценные камни. Отвлекать от них внимание было все равно, что отгонять кошку от выброшенной на берег рыбы", — её приемный брат приподнялся на кровати вместе с ней, не обращая внимания на мазки масла и смазки, которые он получал везде, где касались его руки. Даже с куском мотора, стоящим посреди его спальни, грязь и жирные пятна перемещались только тогда, когда это делал он. "Я вообще-то удивлен, что ты отложила книгу, чтобы снова провести со мной время". Вор уже дочитал книгу, которую она читала некоторое время назад, и предсказуемо легко потерял к ней интерес: "Да, ну... я не уделяла тебе внимания, Скалл? Это твоя официальная жалоба?" "Разве ты не любишь меня больше, чем книги, Соня?" — в ответ он так же быстро привалился к ней боком и обхватил грязными руками ее талию. — "Мне так одиноко". "Ты скоро умрешь, если я потом не смогу почистить эту рубашку". В ответ Скалл резко поднялся и смущенно улыбнулся: "Извини. Ну и что?" "Ну и что?" Он закатил глаза, и она на мгновение задумалась о том, насколько он изменился по сравнению с тем, когда был уличной крысой: "В следующем году уделяй время тому, чтобы не быть полностью поглощенной тем, что у тебя в руках". Соня задумалась: "Неужели я была настолько плоха?" "Не плохо, просто слишком легко отвлекалась", — её лучший друг, склонный к механике, поднял руку. — "Почему?" "Классическая природа Шторма, как предполагается, трудно фиксируется, но легко отвлекается, а Перевернутая — легко фиксируется, но трудно отвлекается. Так что..." "Может быть, это просто что-то в тебе лично?" Она пару раз моргнула, впитывая сказанное: "Возможно... если бы у меня уже не было типа Пламени. Это просто означает, что все может стать еще хуже". "Ты? Хуже? Это просто кошмар", — он с ухмылкой выскользнул из-под руки. — "Итак, что это? Твоя магическая, мистическая огненная сила Шторма классически зациклена на книгах, которые у тебя есть, или перевернута и зациклена на том, во что ты вкладываешь свои силы?" "Или и на том, и на другом, я не знаю", — Соня со стоном опустилась на его кровать и закрыла лицо руками. — "Выбери что-нибудь одно, у тебя один шанс из трех оказаться правым". "А что я получу, если окажусь прав?" "Выбери что-нибудь". Он подвинулся, чтобы смотреть прямо на нее: "Мотоцикл?" Она рассмеялась, уронив руки: "Правда?" "Который ты купила легально. На деньги, которые ты легально заработала", — подросток расплылся в злобной ухмылке. — "Или... ты думаешь, что не можешь этого сделать?" "Ты... пытаешься меня разыграть?" "Может быть. И что, получается?" Фыркнув, она с усилием поднялась на ноги: "Хорошо, я согласна. Я согласна на все условия, кроме законной покупки. У меня есть правила, которым нужно следовать, так что тебе придется купить его". Скалл закатил глаза, но кивнул: "Согласен. Я думаю, Перевёрнутый". "Почему?" "Потому что ты в основном Классическое Облако. Было бы логично, если бы твоя вторичка была Перевернутой". "Это было бы логично, если бы вся эта мистика имела какой-то смысл", — она вздохнула и пожала плечами. — "Ладно. Если ты ошибаешься, тебе придется украсть что-нибудь у меня на глазах". "ЧТО?" "Что? За то, что ты не прав. Ты же не трусишь, Скалл?" Его челюсть заработала, когда он искал аргументы, но черты его лица быстро стали надутыми: "Ты жестокая, необычная девочка". "Ты последний, кто вошел в эту приемную семью. Можно было бы предположить, что ты это знаешь". "Да, да. Ну и ладно". "Ты понимаешь, что твои руки покрыты моторной жижей, и ты только что размазал ее по лицу, когда тер его обеими руками, верно?" Скалл отнял руки от лица, хмурясь от мазков жира, масла и грязи на ладонях: "Ты не могла предупредить меня немного раньше?" "Могла. Но хотела ли я этого? Нет".