A monster's love

Следующим утром Соуп медленно разлепил глаза, ощущая чью-то руку, обвитую поперёк его груди. Потребовалось несколько секунд прежде чем он вспомнил: Гоуст. За всю ночь тот не двинулся ни на сантиметр, лежа в абсолютно том же положении, в котором Соуп и заснул. Он бережно прижимал его к себе, дыша в холку. МакТавиш явно чувствовал, как вздымается его грудная клетка с каждым из прерывистых вздохов. Губы расходятся в безобидной улыбке, и Соуп лежит на боку смирно ещё пару мгновений, наслаждаясь беззвучной компанией Гоуста и ощущением его рук на себе. Но тот отстраняется, оставляя после себя на спине Соупа болезненный холод. — Ты не спишь, — Джон лениво зевает и потягивается, слегка разочарованный столь быстрым разоблачением. — А я не заметил, — вытянув руки вперёд, а после назад, разминая затёкшую спину, он встал с кровати. Раны, полученные накануне, стягивали мышцы и заставляли его кряхтеть от каждого движения, хотя он уже привык к этим ощущениям. Он повернулся к Гоусту, который выпрямился на кровати слева от Соупа. Монстр стягивает повязку и заинтересованно оглядывает вчерашнюю рану. Бицепс совершенно чистый. Соуп удивлённо глазеет на Гоуста, потом на его здоровейшую из здоровейших руку и обратно. — Ты прямиком как с завода! — лучезарно улыбается Соуп, — Как себя чувствуешь? — Нормально. — Как тебе спать со мной? Весело? — судя по крайне недовольному взгляду, который Соуп получил, веселье льётся из всех щелей, что только не заклеены. — Я не сплю. — Я знаю. В глубине разума Гоуст дал себе воображаемую пощёчину за мысль о том, как сильно хочется съязвить назойливому МакТавишу в ответ. «А тебе со мной спать понравилось?» — до победного крутится на костлявом языке Гоуста, прежде чем безвестно пропасть в желудке. И слава богу. — Ну чё, за работу? — монстр кивает, поднимаясь с кровати, — У нас сегодня много хлопот. В смысле у меня. Соупу не терпелось узнать, что выяснилось в ходе допросов тех бандюг со стройки, а ещё ему нужно было поговорить с Прайсом обо всём, что произошло. Как-никак, он чуть не умер. Признаться честно, сейчас Джон уже и не особо переживает о преданности Гоуста. Тот её доказал, причём не абы как, а в полной мере. С толком так, с самой, что ни есть, расстановочкой. Монстр сбегать не собирался, по крайней мере сейчас, что уже радовало. Тем не менее, Гоуст собачкой тихо шагал за Соупом, только не как раньше — с убийственным взглядом, а как-то отстранённо, что ли. Естественней, пожалуй, если выражаться в таком ключе вообще нормально. Как-никак, Гоуст кто угодно, но не что-то близкое к естественности. У сержанта уже было ощущение, что рядом с ним скорее жутковатого вида подельник, нежели бессердечный враг. Кажется, ему удалось с ним сблизиться. Или наоборот. В любом случае, что тот, что иной исход событий его более чем устраивал. Даже радовал. Всё самое сложное, походу, уже позади, сейчас приоритетом станет комфорт Гоуста. Ага, комфорт двухметрового нечто с дымящейся башкой. Соупу хотелось, чтобы Гоуст чувствовал себя «как дома», несмотря на невыполнимость этого желания. Монстр открыто презирает человеческий мир, а уж тем более — такое противное ему тело. Но МакТавиш не пальцем деланный — отстоит свою честь до последнего. Когда они подошли к комнате для переговоров, где должна была состояться встреча с Прайсом, изнутри послышались громкие гневные возгласы. Соуп открывает дверь и проходит внутрь, наблюдая интереснейшую картину: Газ и Прайс о чём-то громко спорят. Его появление, казалось, прервало спор, и оба мужчины в мгновение замолчали, глядя на сомнительный дуэт из Гоуста и сержанта МакТавиша. Посреди комнаты стоял округлой формы белый стол. Они оба расположились перед многочисленными бумагами, раскиданными по периметру стола. — Доброе утро, Соуп, — успокоившись, приветствует Джона Прайс, складывая руки на груди. Газ выглядел в разы более раздраженным из них двоих, облокотившись на стол и тяжело вздыхая при виде монстра, стоящего за сержантом. Соупу оставалось только глядеть на них глазами потерянного щенка, ненароком замечая, насколько напряжён Газ. Его глаза буквально кричали о том, что тот устал как псина, а его губы были плотно сжаты в узкую линию. — Почему оно там? — Газ кивает в сторону Гоуста, мирно стоящего позади Соупа. Джонни уверенно жмёт плечами, мол: «А что, собственно, не так?» — Он был на задании, как и все остальные, ему тоже есть что рассказать, — Кайл с присущим ему скепсисом хмурится, после закатывая глаза. — Ему всё равно не нужно быть здесь, — решительно возражает Газ, — Ты продолжаешь его везде таскать с собой, зная, что он всех пугает… Да даже сейчас! — Ходит и ходит, я ему разрешил, — не менее решительно отвечает Соуп. Газ цокает и отворачивается, не собираясь продолжать спор. — Газ считает, что Гоуст не справился с миссией, — вздыхает Прайс, едва ощутив на себе взгляд Соупа, полный искреннего замешательства. — Но я жив только из-за него! — с неверием протестует Джон, — И другие тоже! Даже если бы миссия пошла бы совершенно не так, как планировалось, и с крахом провалилась, Соуп бы не потерпел ни капли неуважения к Гоусту, а уж тем более возложение вины на него. Он нёс полную ответственность за то, как прошла миссия, а Гоуст только и делал, что помогал до самого конца, хотя и не должен был. — Оно не предотвратило похищение тебя и твоего отряда! — неожиданно подаёт голос Газ, разозлившись — Оно, блять… — Он, — с самым грозным выражением лица поправил Газа Соуп, прерывая поток бесмысленных обвинений. Он чувствовал, как в нём закипает кровь. Как чёртова ртуть. — «Он», — продолжил Газ, стиснув челюсти в ответ на замечание, — Убил почти всех ублюдков, ни одного потенциального информатора не осталось! Внутри Соупа что-то с оглушительным свистом взорвалось. Он резко подался вперёд, с грохотом ударяя кулаком о стол, показывая указательным пальцем другой руки на всё также стоящего сзади Гоуста. — Как он по-твоему должен был нас спасти, а?! Прийти в одиночку, чтоб мы все пересдыхали, и он — тоже? Он позвонил на базу и ждал, пока подкрепление начнёт действовать, разве не так надо было поступить? А если он, по твоему мнению, не справился со своей работой, то что говорить о других! — Соуп окончательно теряет контроль над собой, крича на Газа, — Его подстрелили, подстрелили, мать его! А никому и не было дела до этого! — Этого бы не случилось, если бы ты отозвал его, как я тебя и просил, — нагло выплёвывает Газ, показывая всем своим видом отвращение к монстру. Прайс вмешался в разговор спокойным, но строгим голосом. — Газ, иди отдохни, сегодня была длинная ночь, — Газ повернулся к нему лицом, удивленно склонив голову. — Но… Но, капитан! — Я сказал — иди и отдохни, — бесповоротно обрывает его Прайс, не давая ни шанса на продолжение этой дискуссии. Газ глубоко вздохнул, попытавшись успокоиться, и вышел из комнаты, проходя мимо Гоуста и Соупа. Как только дверь закрылась, Соуп быстро повернулся к Прайсу, тыкая рукой в сторону закрытой двери. — И что это, мать его, было?! — возмутился он, едва капитан глянул на него. — У нас была очень-очень-очень длинная ночь, присаживайся, — Прайс грузно вздыхает. Соуп придвинул к себе стоящий недалеко стул. Гоуст молчаливо стоял подле них, изучая пустым взглядом бесчисленные листки на столе. Прайс тоже сел за стол, расслабившись после неожиданных дебатов по поводу Гоуста. — Пришлось долго их допрашивать, они и сами мало что знали, — капитан складывает руки в замок, кладя их на стол, — Гоуст убил самых ценных членов группировки, а те, кто выжил, скончались в больнице час назад. — У него не было выбора! — вновь начал защищать Гоуста Соуп. И ведь он был прав: у Гоуста действительно не было выбора. Либо убить, либо лишиться Соупа. — Соуп, я это прекрасно понимаю… Но мы видели что произошло на парковке, — Прайс кивает головой в сторону Гоуста, — Из-за его жестокости мы даже вряд ли сможем опознать те тела на лестнице. Он сделал паузу, давая Джонни возможность взглянуть на бумаги, лежащие на столе. — Из двадцати четырёх людей Гоуст убил четырнадцать, — Соуп поднимает на него глаза в немом шоке, — Ещё пятерых убили наши люди. После опознания тел мы поняли, что лидеры группировки были убиты, а выжившие почти ничего не знают. Они просто курьеры, которых вообще не проинформировали о происходящем. — То, что там было — это не просто небольшой ЧВК или группка больных на голову террористов, — возразил Соуп, — Они ждали нас, и они были подготовлены. Почему нам не сказали об этом? — Информация, поступившая от местной полиции, была не проверена… Но ЦРУ одобрило её, — Прайс откидывается на стуле назад, пытаясь собраться с мыслями. — Знаете, как вот это могло обернуться, знаете?! — Соуп снова ударил кулаком по столу, не в силах контролировать свои эмоции. — В произошедшем нет твоей вины, Соуп, ты блестяще справился, — от раздражения и собственного бессилия Джонни разочарованно застонал. Он был единственным, кто знал, что Гоуст действовал в одиночку. — А что по поводу найденного там оружия? Откуда оно взялось? — спрашивает Соуп, потерев двумя пальцами у переносицы. Прайс отвечает не сразу, осторожно обдумывая собственные слова. — Ласвэлл засекретила их… — Соуп молча скрипнул зубами. За такой нарочитой неосведомленностью никогда не скрывается ничего хорошего. Не дождавшись ответа, капитан продолжил, понизив голос до подозрительно серьёзного тона. — Ты, Газ и остальные не должны знать, что это оружие поступает из Ирана, России, но ещё и из США, — Прайс всегда доверял Соупу и своим людям, к чёрту ограничения, наложенные на них. Он знал, что Ласвэлл была вынуждена засекретить эти неудобные подробности, а всё, что было найдено на стоянке, было изъято ЦРУ ночью. Он прекрасно знал, что Ласвэлл доверяла ему и его солдатам, отчего Прайс никогда от них ничего не скрывал. Но сейчас действовать — подписать смертный приговор. Нужно ждать, оставаясь в тени. Он бы подождал, прежде чем сообщить об оружии Соупу, но Ласвэлл вылетела в Бразилию, дабы установить связь между ранее найденным американским оружием и тем, что было обнаружено на стоянке. Только за день до этого она ещё была с ними на базе, и вот она уже на другом конце земного шара, по приказу своего начальника, полковника Шепарда, должна прояснить всю эту историю. — ЦРУ взяло это дело на себя, поэтому мы остались ни с чем, — заключил капитан, пожав плечами, — Сказали, что в случае чего-то экстренного к нам обратятся за помощью, но ты сам понимаешь, что это значит. — Ну конечно, эти говнюки себе всё приберут, — Прайс сочувственно вздохнул, глядя на Соупа. — Устрой себе выходной и поговори с Газом, вам обоим сейчас непросто, — устало улыбнувшись, Джонни медленно поднялся со стула. И снова он бессилен. Гоуст оторвал взгляд от хаотично разбросанных бумажек, готовый следовать за Соупом. В какой-то мере МакТавиш даже радовался свободному от бюрократического ужаса с бумагами дню, но его снедало чувство недосказанности. — Да, хорошо… Я поговорю с ним. Увидимся, кэп, если что, ты знаешь, где меня искать, — он вышел из комнаты, плотно стиснув зудящие от раздражения и рассерженности кулаки. Весь бардак с оружием из США выводил его из себя. Соуп знал, что вскоре всё прояснится. Прайс доверял ему также, как МакТавиш доверял ему, и он был готов встать на его сторону при первой же необходимости. Он будет ждать, как бы ему ни хотелось разобраться с ублюдками стоящими за всем происходящим, пусть и плотно сжав кулаки, пусть и без голоса, но будет. Гоуст, идущий позади него, казалось, ударился в размышления. Он прервал ровную линию мыслей Соупа своим хриплым по натуре голосом, напоминая о своём присутствии. — Что значит засекретила? — Это значит, что некоторые люди знают об этом… Например, Ласвэлл, — продолжая шагать по коридору, отрывисто отвечает Джонни, не удосужившись даже обернуться. — Почему Прайс сказал тебе об этом? Ты уполномочен? — в ответ Соуп тихо усмехается, находя слова Гоуста, в частности, его способность склонять, забавными. — Приходится искать людей, которым можно доверять, чтобы выжить в борьбе с теми, кто тебя убьёт при первой возможности, как те люди, которых ты… — не сумев найти нужных слов, Соуп оборачивается, предварительно остановившись, — Я пойду поговорю с Газом, с тобой увидимся позже, окей? Гоуст кивает, соглашаясь. Он заворачивает за ближайший угол, пропадая в коридорах базы. Он понимал, что Джонни будет легче разговаривать с Кайлом, если его не будет рядом, и это его устраивало. Да и сам он не горел желанием лишний раз пересекаться с этим типом. Оскорбления Газа его никоим образом не задели, его, скорее, удивило то, как рьяно и по-собственнически его защищал Соуп, грубо обрубая ответами буквально все замечания Гаррика.

***

Соуп вышел на улицу, вздыхая полной грудью после тяжёлого разговора на базе. Воздух был влажным, как после дождя, и поразительно свежим. Солнечные лучи разлили тепло на макушку Джонни, подсвечивая блеклый корпус их базы. Лучи бежали дальше, где-то у фундамента, бесполезно освещая и его. Газ сидел сбоку главного входа на ветхой скамейке, закуривая не первую сигарету. Соуп тихо подошёл и вальяжно сел возле него. Он не знал с чего следовало начать, потому молча наблюдал за тлевшем фитилем. — Длинная ночь, ага, — наконец говорит Джонни, смотря на профиль сержанта. Кайл поворачивается и кивает, соглашаясь. Его рука скользит в карман ветровки, вытягивая из него сигарету и протягивая её Соупу. Гаррик курил редко, МакТавиш — ещё реже. Но на такие дни у первого всегда была припасена пачка сигарет, которая обновлялась раз в несколько месяцев. — Длинная ночь, — выдавливает из себя Газ, вытянув сигарету изо рта и выпустив клубы дыма в воздух. Резко выдохнув, он продолжает, — Пиздецки длинная ночь. Выжившие ублюдки ничего не знали, и мы потратили почти шесть часов своего времени на долбёжку их мозгов, даже не понимая того, что они ебучее пушечное мясо, — Соуп продолжал курить, молча слушая Газа, — А потом нам пришлось иметь дело с местной полицией, у которой черт ногу сломит… а потом звонили из правительства, а потом Ласвэлл, а потом они все засекретили!.. Я надеялся получить больше информации от тех, кто был в больнице, но они умерли прямо перед твоим приходом. Джон знал, что Газ заботится об успешном выполнении заданий и благополучии солдат. Кайл отродясь был жутко принципиальным, он не мог терпеть, когда ЦРУ постоянно указывало им что и как следует делать. Но Джонни понимал, что Газ дорожит ими — им, Прайсом, Ласвэлл. Гоустом, пожалуй, тоже, но в меньшей степени. И всё равно Соуп был не менее обеспокоен ситуацией, в особенности после слов Гаррика. Газ продолжил, но уже медленнее. — Прости, что сорвался, — он опускает глаза в землю, сунув сигарету в рот и закатив её в уголок рта, — Ты хорошо справился… Просто вся эта неразбериха… — Всё в порядке, — попытался приободрить его Соуп, — К тому же я тоже не сдержался и накричал. Мы квиты, — Газ хихикнул, улыбаясь. — Спасибо, Джонни, — Гаррик сделал паузу, выпуская изо рта дым, — Прайс уже сказал, да? — А как ещё, — Газ не мог не ухмыльнуться на слова Соупа. Он знал, что рано или поздно всё станет предельно ясно — этот хаос рассосётся… нужно только дождаться зелёного света от Прайса. Нужно ждать, долго ждать. Соуп докурил сигарету, потушил окурок о скамейку и выбросил его в ближайший мусорный бак, откашлявшись из-за едкого табачного дыма. — Я, наверное, до города сгоняю, — вслух думает Соуп, смотря на рассвет, — Ты спать? — Так и будет, бля! До вечера мне никто не ебёт мозги, — Газ поворачивается к Соупу, — А ты со своим чучелом поедешь? А-ля свиданка? — упоминания Гоуста в таком ключе вызвало бы у МакТавиша несколькими неделями ранее истерический смех, но сейчас подколы в сторону Гоуста кажутся немного обидными. — Придётся, тебе-то чего? — Газ понимающе закивал, прикрыв глаза, мол, «не-не-не, всё в порядке, просто спросил». — Купи ему чё-нибудь для башки, я не врал, когда говорил, что он стрёмный, — лицо Соупа озаряет улыбка, когда он вспоминает, как сам Газ за несколько минут до призыва Гоуста говорил «чем страшнее, тем лучше». — Не ты ли говорил, что чем страшнее, тем лучше? — Гаррик цокает языком, вспоминая тот день. — Трахни тёрку, Ромео, — Газ докуривает сигарету и тоже тушит её о скамейку. Джонни встаёт и, потянувшись, протягивает Кайлу руку. — Отдохни, Кайл, — сержант жмёт ему руку, прощаясь, — Приеду вечером, если что. — Не забывай про защиту, Джонни, — кажется, Газ ждал нужного момента. Они быстро попрощались, и Соуп отправился в свою комнату, оставляя Газа в одиночестве. Хорошо, что они поговорили. Он был рад извинениям Кайла. Всё-таки он любил этого придурка, несмотря на его вспыльчивость и дерзкую натуру. Соуп не стал бы просить его извиниться за то, что он сказал о Гоусте, хотя ему бы хотелось, чтобы он хоть раз похвалил монстра, а не его. Ведь благодаря ему Соуп жив. Газу нужно отдохнуть, а ему проветрить мозги. Их немножко потревожил чей-то ствол вчера. С глуповатой улыбкой и нестерпимым предвкушением Соуп пошёл обратно к себе в каюту. Вся эта история с миссией выводила его из себя, но в данный момент он ничего не мог с этим поделать. Он доверял Прайсу, — что тот продолжит рассказ и напомнит ему, когда настанет время взять в руки оружие, чтобы свести счеты. Оставалось лишь кусать щёки, скрестив пальцы, и взахлёб наблюдать за другими. Впереди у него был свободный день. Он думал, что им придется заниматься бумажной волокитой, но, к счастью, это его миновало. Спасибо Прайсу, у МакТавиша выходной. И теперь, когда он провел последние две недели обучая Гоуста, ему хотелось заслуженного отдыха. Он не знал точно чем можно было бы себя занять, но ему точно хотелось провести время вне базы. Это он знает наверняка. С вчерашнего зубодробительного вечера. Может, получится чуть лучше узнать Гоуста. В это время Гоуст послушно возвращался обратно в каюту и терпеливо ждал возвращения Соупа. Точно так, как ждала бы замужняя мадемуазель своего муженька из армии. Он размышлял о последних нескольких часах своей жизни. Не о событиях предыдущего дня на парковке, а о тихой ночи, проведённой один на один с Соупом. Теперь, когда адреналин и чувство какой-то уязвимости схлынули, он старался забыть то, как благодарил Соупа. Он отрицал, что испытывал благодарность к человеку, не зная, что это за чувство. Для него это неказистое, непривычное и крайне неудобное чувство было чуждым. Он ощутил чуть лёгкое тепло в теле, когда Соуп поблагодарил его за спасение. Такое, как от кружки горячего чая, не от контрастного душа или, упаси боже, взрыва. Приятное, но при этом — ужасно гадкое. Странное, горько-сладкое, как запах спирта в лазарете. Люди, вроде, называют это чувство «комфортом» или «уютом», но для Гоуста оба слова этих ощущались на вкус как пенопласт на зубах. Хотелось сплюнуть. Он никогда не ожидал благодарности ни от кого, даже от Соупа… но сейчас ему хотелось услышать это слово вновь. Испробовать его. Ощутить то же самое, как когда он напитывается жизненной силой Джона. Гоуст чувствовал себя уязвленным, не зная, как избавиться от этого чувства дискомфорта. В памяти свежи те внутренние дебаты, когда он пошёл против здравого смысла и сделал это. Монстр поступил именно так, и это злило его, но важно было лишь то, что после этого он почувствовал себя лучше и смог расслабиться. С Соупом ему было спокойно. Та секунда — тот удивлённый выдох Соупа, его заледеневшая от прикосновения грудь под его рукой и голос, полный замешательства, позволили Гоусту немного понять, что происходит внутри МакТавиша. Гоуст был несколько обескуражен, когда получил тёплую реакцию Соупа. Ему показалось, что он спит, но на самом деле это было не так. И осознание этого смягчало что-то внутри самого монстра. И Соуп уснул. Уснул в руках Гоуста. Всю ночь монстр провёл в размышлениях, разбавленных мирным сопением Соупа, чуть двигающегося во сне от ярких сновидений. Сейчас же он размышлял о короткой встрече с Газом и Прайсом. Его не очень беспокоило, что Газ снова оскорбил его, он ему, как ни крути, не нравился. Он прекрасно понимал, что многие солдаты его не очень-то уважают, ибо слишком его боятся. Но пока он решил, что ему всё равно: Соуп ударил по столу и защитил его, при этом накричав на, кажется, довольно близкого ему друга. Он никогда не слышал, чтобы Соуп так кричал. Даже во время того самого задания он оставался спокойным. Злым и сосредоточенным, но спокойным. Для него сержант был просто МакТав-улыбашкой, по выходным пробивающим юморное дно и лишь изредка искромётными шутками. Гоуста сейчас беспокоит лишь одна вещь. Пока Соуп рвал за него глотку, он сумел худо-бедно разглядеть документы в кабинете Прайса. Интересно, а Джонни знает о том, что там написано? Мысленный поток внутри костлявой башки резко прервали — в комнату вошёл Соуп. Монстр посмотрел в его сторону в ожидании плохих новостей. Соуп широченно улыбнулся и кивнул в сторону открытой двери, приглашая за собой. — Ну чё, пойдём прогуляемся, а? Соуп нашёл громадную толстовку с объёмным капюшоном, чтобы спрятать голову Гоуста, и надел на него солнцезащитные очки, чтобы как можно лучше скрыть его красные глаза. Края ткани почти полностью скрывали трупные очертания его лица, если только на него не смотрели в упор, а дым, который всё также клубился вокруг его головы, медленно выходил через переднюю часть капюшона, помогая маскировке, хоть это и выглядело не очень естественно. Цель была не в том, чтобы скрыть, что он монстр, а в том, чтобы не напугать людей на улице. Лучше смотреть на какой-то угольный дым, чем на ходячий скелет. Он всё равно был жутковатым, но теперь из-за некого элемента загадочности, а не топорного взгляда костлявой головы. И, будучи добропорядочным солдатом, Соуп также нацепил на Гоустовскую руку кислотно-жёлтый браслет, на котором было написано: «ВОЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ, НЕ ПОДХОДИТЬ И НЕ ТРОГАТЬ». Удивительно, что кто-то вообще захочет подойти к Гоусту, но в нынешне время у некоторых не только чувство стыда отсутствует, но и чувство самосохранения. Всегда находились любопытные дурачки, которые хотели подойти вплотную для лучшего обзора. Гоуст же легально принадлежал армии Великобритании и являлся оружием. Поэтому подходить к нему ближе, чем на пару метров, можно считать угрозой жизни. Разумеется, что военным тоже не рекомендовалось водить своих монстров на душевные променады, но Соуп не мог его отозвать, и потому это правило им игнорировалось. Как другие говорили: «МакТавиш хочет? МакТавиш делает!». Вскоре они уже стояли на улице. Соуп сменил военной раскраски карго-штаны на более простые джинсы и надел джинсовую жилетку, сидевшую на нём как влитая. Он посмотрел на Гоуста, красные глаза которого слегка светились за линзами темных очков. — Дай угадаю, на мотоциклах ты не катался? — Соуп, улыбаясь, кивнул в сторону серого мотоцикла, стоящего у забора базы.