Первая и последняя весна моей юности

– Сатору! Эй, да проснись ты, черт возьми! – Сугу… – Годжо открыл глаза, и тут же прищурился от яркого солнечного света. Июльская жара в Окинаве была в самом разгаре. Кругом слышался радостный детский смех, всплески волн, ласкающие разгоряченный белый песок, а кожа покрывалась липким, влажным осадком. – Учитель, чего это ты сказал? Мы уже все перегрелись тут и хотим домой, – пробурчал Итадори, чуть склонив голову и почесав затылок. – А, да так… Приснилось, – Сатору уставши потер глаза в попытках вернуться в мир реальности. Сколько, черт возьми, прошло с тех пор лет, когда они были здесь в последний раз? Его больше не было, но голос, улыбка и звонкий смех все еще четким прообразом стояли прямо перед глазами. Годжо горько усмехнулся. Есть вещи, которые, даже при самом яростном желании, он не сможет забыть. Потому что это воспоминания о тех днях, когда он был счастлив. I – Эй, Сатору! Проснись, черт возьми! Годжо медленно открыл глаза, и взору предстало чистейшее небо, усыпанное мелкими крупицами звезд. – Эй, придурь, ты что, напился? – обзор загородило суровое лицо Гето, который, сморщив брови, раздраженно разглядывал своего друга. Длинные пряди черных, как вороное крыло, волос, упали ему на лицо, защекотав ноздри. – Тьфу, убери, они лезут мне в рот, – плевался Сатору и махал рукой, словно от назойливой мухи. – Тц, ты все-таки перебрал, – недовольно возразил Сугуру. Рядом послышался звук колесика кремня зажигалки, а далее затяг и длинный, протяжный выдох. Годжо повернул голову влево, чтобы посмотреть на своего друга. Казалось, Сугуру немного вымотался от этой магической вечеринки. Морской бриз трепал его распущенные волосы и белоснежную рубашку. Дым и пепел танцевали свой незатейливый вальс, улетая куда-то вдаль. Где-то вдалеке играла стрёмная попсовая музыка и еле слышны были голоса, перебиваемые мелодией воды и криками чаек. Воздух был прохладным, сладко-соленым, из-за смеси сигарет, теплого, но тяжеловатого парфюма Сугуру, который отдавал черной смородиной, кожей, и цветками лилии. К всему этому добавлялся аромат ночного моря, прохладный, солоноватый, пахнущий юностью и свободой. – Ты что, переживал, что я помер от такого количества сакэ? – Сатору рывком принял сидящее положение и грубо закинул руку на плечо друга, от чего тот невольно дернулся, – дай, – он показал жест двумя пальцами, требующий сигарету. Докурив ровно до половины, Гето отдал ее ему, случайно соприкоснувшись, от того, что он не хотел, чтобы Годжо обжег свою кожу. – Я знал, что ты не помер. Но какой кайф мне тебя без сознания было бы тащить до отеля в гору? – проворчал Сугуру, рассматривая вены на своих руках. – Точно, Сугуру, а ты знаешь, что такое хиромантия? – с неким ребячеством в голосе произнёс Сатору, перехватывая его руку за запястье и поднеся ее, чуть ли не к носу, он принялся разглядывать незатейливые линии, – Это, – Годжо провел пальцем по самой верхней линии, обводя ее, – линия сердца. Кажется, тебя ждёт несчастная любовь, – усмехнулся он, продолжая рисовать узоры на его ладони, – а это – линия ума. Ты довольно способный, а так же у тебя будет много денег, – Годжо продолжил, – а это линия жизни, что-то… – Хватит уже, – без злобы Гето выдернул свою ладонь, – мне щекотно. И я не верю в эту чушь. – Су-гу-ру, – отчеканил блондин, рот которого расплылся в какой-то гаденькой улыбочке, – ты что, боишься щекотки? – Нет, черт возьми, – неосознанно отодвинувшись на несколько сантиметров, возмутился он. – А я думаю, что боишься, – Сатору поднял руки и зашевелил длинными, словно паучьи лапки, пальцами, сигнализируя о том, что он готовится к нападению. – Эй, даже не вздумай, – Сугуру чуть попятился назад, – я прибью тебя. Но Годжо, лишь звонко рассмеявшись, набросился на друга, щекоча его бока и ребра, от чего тот тоже засмеялся,попытавшись закрыться и старательно отбрасывая руки Сатору, которые продолжали назойливо мучать его. В итоге, Сугуру свалился на мягкий, холодный песок, а Годжо, от неожиданности, будучи под алкоголем, не удержал равновесие и повалился сверху. – Эй, да хватит, пьяница. И вообще, слезь с меня. Колено Годжо упиралось между ног Гето, от чего тот замер и боялся пошевелиться, в страхе что тот случайно заденет то, что не нужно задевать. – Сугуру, – приторно протянул Годжо, и обхватив руками его шею, крепко обнял его, прижимаясь горячей щекой к его холодной, распластавшись на нем, словно на лежаке, – ты мой с-а-а-мый лучший друг. Давай всегда будем вместе. – Непременно, – прохрипел Гето под его тяжестью, – если ты сейчас же слезешь с меня. *** Номер отеля был очень маленьким, внутри стояла духота, от которой спина прилипала к простыням, старый, шумный вентилятор ничуть не облегчал страдания, а лишь сильнее раздражал Сугуру. К сожалению, в самый пик летнего сезона свободных номеров было по пальцам пересчитать, и им ничего не оставалось, кроме того, чтобы заселиться в один. Ну в самом деле, не мог же никто из них быть в одной комнате с Сёко. Она ведь девушка, в конце концов. Гето раздраженно вздохнул, когда рука спящего Годжо грохнулась ему прямо на грудную клетку. И так всегда. Всякий раз, когда они ночевали вместе, каких бы размеров не была кровать, как бы ни было жарко, Сатору разваливался на всей площади, словно царь, смещая несчастного Гето в самый угол, скидывая на него одеяло и все свои конечности, от чего тот не мог уснуть практически до самого утра. Ни пинки, ни матерные слова не спасали его от этого спящего демона. Где-то вдалеке слышался шум морских волн, а во дворе небольшого отеля звенели от ветра дверные колокольчики. Сатору крепко спал, а его серебристые пряди казались еще более яркими в свете ночной луны. От него пахло шампунем с ароматом детской жвачки, зубной пастой и выпитым ранее алкоголем. Сугуру устало улыбнулся, когда его друг, машинально, во сне, пытался почесать свой нос, от назойливо лезущих в лицо мокрых волос. Гето осторожно коснулся пальцами мягких прядей и убрал их назад, после чего друг слабо улыбнулся, и, громко выдохнув, продолжил сопеть. Гето посмотрел на его бледную руку, лежащую на его груди, и, аккуратно обхватив его своей ладонью, прикрыл уставшие глаза. Склонив голову чуть набок, он уперся лбом в макушку Сатору и, наконец, задремал. Где-то вдалеке слышался шум морских волн и крик чаек. Во дворе от ветра звенели традиционные японские колокольчики. А в комнате тарахтел старый вентилятор. Был июль, было душно, но они оба, уснув, улыбались. Это было одно из счастливых вспоминаний. Годжо назвал его «уют». II – Ничего себе, хорошо живете для обычных студентов, – крикнула Сёко из спальни, разглядывая обитель парней. Квартира, по размерам, была не такой уж и большой, но она была в новом, современном доме, с просторным залом, объединенным с кухней, ванной комнатой и спальней. Все было оформлено в стиле минимализма, но кое-что выбивалось из общих белоснежных стен и светлого паркета: ярко-оранжевый диван, несколько крупных растений, за которыми заботливо ухаживал Гето, а так же панорамное окно, открывающее потрясающий вид на ночной город с двенадцатого этажа. Гето занимался приготовлением итальянской пасты, зная, что Сатору вот-вот вернётся с миссии, уставший как собака, а тут еще и полный дом людей. Но для Годжо это никогда не было как таковой проблемой. Ведь он экстраверт и просто обожал общество и всякие посиделки. В кастрюле бурлила вода, а пар вздымался к вытяжке, желая покинуть помещение. – Эй, Сугуру, где у вас тут бокалы? – Сёко облокотилась о дверной косяк, все еще с любопытством разглядывая жилище. – Ты что, не можешь дождаться еды и Сатору? Он будет с минуты на минуту. Это некультурно, – возразил Гето, продолжая нарезать чеснок. Пара прядей спала ему на лицо и он раздраженно попытался их убрать запястьем, но ничего не вышло. – Малыш, не нервничай. Я ведь всего бокальчик, – девушка подошла с Гето, и сняв со своих волос красную заколку в форме сердечка, подколола ему мешающую челку, – так лучше. Не хочу есть макароны со вкусом твоих волос. – Вообще без ужина останешься, – фыркнул брюнет, попутно закидывая ингредиенты на раскаленную сковороду. – Какой ты обидчивый, хуже девки, – хмыкнула она, прикуривая очередную сигарету и оперевшись о столешницу рядом с Сугуру. Парень хотел было возразить, но тут раздался дверной звонок. – На, проследи, – Гето небрежно всунул в руку своей однокурснице лопатку и тут же удалился из комнаты. – Думаешь я умею, – услышал он вслед. Проигнорировав это, он открыл входную дверь и увидел перед собой потрепанного Годжо. – Что, сложная миссия была? – ухмыльнулся он, отодвигаясь от входа, пропуская блондина. – Да брось ты, – бахвалился Годжо, попутно держась одной рукой о стену, а другой развязывая шнурки, – ты же знаешь, для меня не существует сложных миссий. – Да-да, господин Бог, – закатил глаза Сугуру и пошел в сторону кухни, – ужин скоро будет готов. Советую тебе помыться. Воняешь проклятиями. – Сказал мне человек, который их жрет, – усмехнулся Годжо, проходя в сторону ванной, – о, Кенто, Ю, Утахиме, добревшего вечерочка! – заметив друзей, он остановился возле двери, – у нас сегодня вечеринка? – Ну, типо того, – улыбнулся Хайбара, - поедим, выпьем, поиграем в карты. – Отлично, я быстренько в душ и присоединяюсь к вам, – крикнул Сатору, прежде чем захлопнуть за собой дверь. Обычная пятничная посиделка шла как и всегда, весело и задорно. Друзья пили вот уже четвертую по счету бутылку вина, смеялись и спорили. Сидя на полу, в кругу, они решили поиграть в карты на желание. Сатору сидел рядом с Сугуру, облакотившись о спинку дивана и вытянув уставшие ноги. Тот, в свою очередь, сидел в позе лотоса, с интересом рассматривая выпавшие ему карты. – Сугуру, почему мы все время слушаем твою музыку? – недовольно протянул Годжо, бросив взгляд на кассетный магнитофон, – можно я свою включу? – Нет, – хором произнесли все. – Тц, – недовольно цокнул он, – вот выиграю вас всех и включу свои попсовые песенки, чтобы ваши нежные ушки завяли. – Поменьше болтай и лучше делай свой ход, – спокойно возразил Нанами. – И не вздумай подсматривать, – Гето развернулся полубоком от него, так, чтобы Годжо не было видно его карт. – Больно надо, мистер милая причесочка, – съязвил Сатору, нарочно отворачиваясь от него в обратную сторону. – Ой, – хмыкнула Утахиме, бросив взгляд на красную заколку, красующуюся на темноволосой голове. – Да идите нахуй, – прошипел Гето, и, раздраженно стянув с себя аксессуар, приколол его к белоснежной челке Сатору, с силой прищелкнув ее, – тебе это больше идет, принцесса. – Фу, ты такой противный, – без злобы ответил Годжо, нагло закидывая одну ногу на ноги Гето. – Так и будешь сидеть в раскорячку? – прыснул Сугуру, исподлобья глянув на него. – У меня хорошая растяжка, милый, – язвительно широко улыбнулся Сатору и пару раз театрально хлопнул длинными белыми ресницами. – За что мне это, – покачал головой брюнет и обреченно поставил локти на лежащую на его коленях ногу Годжо, – начинаем. Кто выигрывает, загадывает желание другим. Спустя двадцать минут непрерывной игры, в финал вышли Нанами и Сёко, а Сатору, конечно же, продул самым первым. – Если выиграет Нанами, желание будет супер скучное, – прошептал Годжо на ухо другу. – Хочешь веселья, дорогой? – сверкнув глазами, ехидно улыбнулась Сёко, – я выиграла. – Ура, – наигранно захлопал в ладоши блондин. – Что же вам загадать, – задорно протянула она, переводя взгляд то на одного, то на другого. – А я-то чем провинился… – обиженно ответил Гето. – Ты его лучший друг, – хмыкнула девушка. – Ага. Это, видимо, мое наказание. Девушка радостно кивнула и замолчала, обдумывая, что же она хочет загадать. Спустя минуту, она подпрыгнула на месте. – Придумала! Вы, ребята, – левую руку она положила на колено Годжо, а правую на Гето, – вы должны поцеловаться! Сугуру, только что сделавший затяжку сигареты, поперхнулся дыма и удивлённо округлил глаза, нахмурив брови. – Ты в своем уме, дура? – откашливаясь, прошипел он. – Я выиграла и это мое желание. Заканчивай со своим туберкулезом и целуй его. – Ну, я, в принципе, могу… – пробурчал себе под нос Сатору, затупив глаза в пол и ковыряя пальцем бежевый ковер. – Нет. Нет и еще раз нет. Я скорее тебя поцелую, чем его, – возразил Гето, наконец, перестав кашлять и потушив сигарету о массивную пепельницу. – Гето, не спорь со мной, я сказала, ты будешь сосаться с Сатору, – злобно шикнула Сёко, недовольная его сопротивлением. Сугуру перевел взгляд на пьяного друга, щеки которого раскраснелись, словно спелый помидор, то ли от алкоголя, то ли от чего-то еще. – Нет. Не стану, – отвернулся брюнет, скрестив руки на груди и уставившись в стену напротив. – Я тебя не спрашиваю, черт тебя подери, – Сёко скопировала его позу, облокотившись на ту самую стену, куда он смотрел, – пока вы это не сделайте, мы не продолжим. Ни пить, ни играть. И вообще, будешь возражать, я больше не приду сюда, понял? – Я тоже, – поддержала Утахиме. – В самом деле, ребят, давайте уже быстрее, я хочу играть дальше, – простонал Хайбара. – Я просто закрою глаза, чтобы меня не стошнило, – устало добавил Нанами. – Блять, я же сказал, что не… – Сугуру не успел договорить свою реплику. Годжо, крепко обхватив одной рукой его за запястье, а другой за заднюю сторону шеи, рывком притянул его к себе, впиваясь влажными губами с привкусом вина и ягодной жвачки. Сугуру оторопел, не в силах закрыть глаза. – Эй, с языком, по-настоящему! – командно прикрикнула Сёко. – Расслабь губы, – прошептал Сатору, обдавая горячим дыханием. Его небесно-бриллиантовые глаза были сейчас словно в тумане под полуприкрытыми ресницами. – Я не ст… – блондин поймал момент, когда тот открыл рот, чтобы возразить, проникая мягким языком внутрь. От Гето пахло сигаретами, алкоголем, стиральным порошком и черной смородиной. Сатору еле заметно простонал, опьяненный этим сочетанием, так, что было слышно лишь им двоим. Сугуру напрягся всеми мышцами тела, пытаясь контролировать странный, резко нахлынувший жар в районе солнечного сплетения. Сейчас эти двое были похожи на хищника и жертву, угодившую в его лапы. И хищником был, увы, далеко не Сугуру. Паучьи пальцы Сатору запутались в густых темных волосах, оттягивая голову чуть назад, позволяя длинному языку проникнуть в рот глубже, изучая каждый миллиметр, испробовав вкус этого приторно сладкого, алкогольного поцелуя. Гето, наконец, смог оттолкнуть его от себя, и, тяжело дыша, испуганно смотрел в небесного цвета глаза напротив, в которых читался страх и… Азарт? – Отлично ребята! – похлопала Сёко, после чего принялась разливать алкоголь по бокалам, – теперь продолжаем! – Я пошел в чертов туалет, – еле слышно произнёс Гето, подрываясь с места и удаляясь из комнаты, громко хлопнув дверью. *** На электронных часах показывало 4:40 утра. Сугуру, гремя, мыл посуду, чтобы создать как можно больше шума, перебить эту мерзкую, давящую тишину между ними. Сатору, стоявший рядом, облокотившись о столешницу, как ни в чем не бывало, спокойно курил сигарету. – В самом деле, Сугуру, пошли спать. Помыть посуду можно и завтра. – Иди и спи, – коротко отрезал он, продолжая делать свое дело, не поворачиваясь в его сторону. – Мы всегда ложимся вместе. Я не могу уснуть один, – делая очередную затяжку, пожал плечами блондин. – Ты когда-нибудь от меня отстанешь? Сними себе, наконец отдельное жилье и проваливай отсюда. Я устал от твоих выходок, – наконец, домыв посуду, Гето раздраженно хлопнул по крану, чтобы тот закрылся, и принялся вытирать руки, словно вот-вот сдерет с себя кожу. – О чем это ты? О сегодняшнем проигранном желании? Так это не я зага… – Заткнись. Ты это сделал. Для тебя это прикол? Очень смешно, Годжо, – брюнет стукнул по столешнице, так, что блондин невольно вздрогнул, испуганно взглянув на него. – Не называй меня так… – Как так? Это твоя чертова фамилия, – раздраженно выпалил он, выхватывая у него сигарету и нарочно выдыхая дым ему в лицо, от чего тот поморщился. – Если ты так хочешь, блять, – Сатору резко дернулся с места, направляясь в спальню, – я уйду прямо сейчас. Гето нервно прорычал, и небрежно смяв сигарету прямо о раковину, направился вслед за ним. Годжо выворачивал все вещи из шкафа, хаотично сваливая их в дорожную сумку. – Правда свалишь? – как можно более спокойно спросил Сугуру, хотя в душе бушевал ураган тревоги. Сатору ничего не ответил, лишь утрамбовав все абы-как ногой, подхватил сумку, и направился к выходу из спальни. – Дай пройти. – Годжо пнул локтем в грудь перегородившему ему путь Сугуру. – Нет. – У тебя все в порядке с башкой? Ты сам меня выгнал. Сугуру раздраженно вырвал из его рук сумку, бросая ее в зал позади себя. Посверлив его взглядом, полным ярости, он вдруг резко схватил его за плечи, заключая в крепкие объятия. – Извини, – почти шепотом произнёс он, осторожно дотронувшись до беловолосой макушки, – кажется, мы все сегодня перебрали. Я не хочу тебя выгонять. – Да… Ты тоже, меня извини. – сглотнув, ответил Сатору и успокаивающе похлопал его по спине. – Сними ты уже эту дебильную заколку, – без злобы усмехнулся Гето. Не смотря на то, что они чуть было не поругались в этот день, для Сугуру он был одним из самых счастливых, но в то же время, дико странных. Ведь теперь объятия Сатору ощущались как-то иначе. Но, кажется, он поймёт об этом чуть позже.