Где-то в районе Котобуки, Иокогама.
Когда Хао вернулся после встречи с Мохаммедом, длинноволосого парня ждал неприятный сюрприз. Примерно спустя час после возвращения молодого человека, в дверь небольшой грязной квартирки раздался звонок. Асаноха находилась в задумчивой прострации и потому не отреагировала на зов двери. Открывать пошёл Хао. Молодой человек с неприязнью обнаружил на пороге хозяйку. Не считая нужным здороваться с женщиной, парень просто сверлил её брезгливо-враждебным взглядом. Ямагути ответила ему тем же, и всё-таки ввалилась в слишком маленькую для её полного тела, квартиру без приглашения. — Где твоя мать? Очередной приход где-то ловит, да? — презрительно выплюнула хозяйка, не найдя Асаноху в одной из комнат. О, как же Хао захотел задушить эту тупую свинью, которая не догадалась посмотреть во второй из двух комнат, но, к своему сожалению, не мог позволить себе такого, и потому ограничился лишь сухим, процеженным сквозь зубы: — Мама очень устала и пошла прилечь. — От чего хоть она устала? — усмехнулась Ямагути. — Допоздна работала, — выплюнул парень. — Тоже мне, работа… Прихватки шить… То, что она называет работой, многие женщины считают увлечением… Ладно, у меня нет времени ждать, пока она посмотрит свои наркоманские сны… Послезавтра вы должны съехать, понял? Обрадуешь мать, если она проснётся… — проговорила Ямагути, брезгливо рассматривая длинные волосы Хао, едва ли не отплёвываясь. Во взгляде женщины буквально читалась бегущая строка: «И откуда берутся такие патлатые чучела? Срам, то ли девка, то ли парень… Лучше бы работать пошёл». Молодой человек, разумеется, видел это, но сделал вид, что не видел. А зачем? Эта свинья всё равно не поменяет своего мнения о них с Асанохой, хоть он десять раз отслужил бы и погиб, защищая её тушу от вражеского снайпера. Прикусив свой язык, Хао тяжело выдохнул. Теперь вопрос о работе становился иначе, точнее, вообще исчезал. Завтра он должен найти этого китайца и вернуться домой, а точнее в то место, что будет им домом до послезавтра, с деньгами. Иначе нельзя.***
Хао плохо спал в ту ночь. Тревожные мысли о будущем не позволяли заснуть. Под обоями шуршит таракан. Глупая, глупая букашка не знает, что здесь и людям-то нечего есть… Хао был на взводе. Почему? Почему всё так именно сейчас? Почему именно сейчас, когда его матушке становилось хуже с каждым днём, эта жирная жаба-хозяйка включила режим двойной мрази?.. Сволочь ещё и Асаноху называет наркоманкой и бездельницей, хотя ничего, ни-че-го не знает. А-аргх!.. Хао резко вдарил кулаком по стене. Шуршание таракана смолкло, и воцарилась тишина, в которой собственные мысли звучали только громче и ярче. Молодой человек зарычал от отчаяния и лёгкой протяжной боли онемения, которой загудела рука после проигранного поединка со стеной. Помучавшись в темноте от боли и собственных нескончаемых беспокойных мыслей до предрассветного просветления в сумеречном небе, Хао поднялся с грязного старого тощего диванчика, который служил парню кроватью. Скрип видавшей виды пыльной мебели, кишащей тараканами и другими букашками, огласил всю квартирку, но молодой человек надеялся, что мама продолжает спать, несмотря на шум, который он вызвал. Хао как можно тише прошёл к двери и, обувшись, покинул дом с надеждой, что вернётся назад уже с чувством выполненного долга. До места, на которое соориентировал Мохаммед, идти было не так уж долго, и через какие-то десять минут молодой человек достиг его. Заброшка тётушки Ёсико — старое заброшенное здание, в котором когда-то жила и работала, мастеря разные талисманчики на продажу, сердобольная старушка, приютившая под своё крыло всех бездомных животных в округе. За свою доброту женщина получила такое ласковое прозвание. Заброшенное здание в хмурых сумерках серого недружелюбного утра выглядело особенно неприветливо: уродливые пустынные обломки полуразрушенного трёхэтажного здания, которое когда-то населяли целые семьи с детьми возвышалось одной равнодушной грудой кирпичей, словно кто-то построил из конструктора «Лего» здание, а потом просто начал отсоединять детали в произвольном порядке, не принимая в расчёт принципы симметрии или архитектурной гармонии, подчиняясь лишь одному принципу — господства хаоса. Казалось, это одинокое, забытое Богом место, позабыли и люди, раз уж за последние десять лет здесь бывали только шаловливые детишки да пара-тройка облезлых кошек. По крайней мере, так думал Хао, но, когда в безмолвии заброшенных развалин его окликнул совершенно точно человеческий грубоватый хриплый голос с неизвестным ему слегка агрессивным акцентом, понял, что ошибался: — Эй, красавица, чего забыла тут? Шныряют тут все, кому не лень!.. Давай уходи отсюда! Разбудила меня! Хао замер на месте, прекращая свои задумчивые лазанья по руинам заброшенного здания. Додзи давно привык, что незнакомые люди из-за длинных волос принимали его за девушку и потому почти не обращал внимания на замечания такого рода. — Ты — Хан Зан Чин? Я тебя тут ищу, — выдал в ответ Хао. — А ты что за краля такая, и зачем я тебе? — тяжело кряхтя, выдохнул тот же грубый голос. — Работа мне нужна, только я парень, — коротко и недружелюбно объяснил Додзи. — Парень, девка, — мне без разницы, но ты пришёл по адресу. А знаешь, ты, кажись, совсем не уродец… Пойдём-ка я тебя познакомлю с другими, глядишь, и выйдет из тебя что-нибудь толковое… — выдохнул Зан Чин. — Мне нужна работа как можно быстрее, — категорично уведомил Хао. — Что, неймётся приступить к делу, волосатик? — насмешливо поинтересовался Хан Зан Чин со слышимой в грубом рычащем голосе издёвкой. — Я слышал, ты где-то здесь клуб открыл и набираешь работников?.. — перешёл к сути разговора Хао. — Откуда слышал? — настороженно поинтересовался китаец. — От друга, — сдержанно проронил Додзи. — Ну в общем смотри, парень, мне проблемы не нужны, поэтому рот держи на замке о клубе, понял? Мне ещё надо убедиться, что ты не будешь тормозить. Сейчас пойдёшь со мной, покажу тебя остальным, и, если они мне скажут, что ты скаковая лошадка, тогда и можно поговорить серьёзно. Идём, — проинструктировал Хан Зан Чин, грузно поднимаясь с какой-то треснутой бетонной плиты, которая служила ему сидением. Хао с готовностью отстранился от того, что когда-то было цельной стеной и двинулся за полным китайцем и шаром его подпрыгивающего на каждом шагу живота с татуировкой панды. Мужчина необыкновенно ловко для человека со своим телосложением покинул заброшенные руины, и Хао впервые за всё время знакомства с этим человеком, задался вопросом о том, почему китаец обитает в этих развалинах, если у него есть клуб, который, наверняка, приносит какой-никакой доход… — А почему ты сигаешь по заброшке тётушки Ёсико? У тебя же целый клуб есть! — вопрос Хао нарушил повисшее между ним и китайцем молчание. Мужчина с татуировкой панды на животе сквозь тяжёлое пыхтение и одышку выдохнул с долей насмешки: — А ты не из смышлёных, видать, да? — Почему это? — Хао начинал понимать, почему Маге не понравился этот толстяк, и разделять впечатление друга о не самом учтивом и воспитанном китайце. — Пацан, или кто ты там, мой клуб — нелегальный бизнес. По ночам в нём процветает проституция, мои работники и клиенты толкают друг другу убойную дурь. По-твоему, владельцу этого подпольного заведения надо сидеть в кабинете в дорогом пиджаке?.. Да меня так накроют на раз-два! Голову лучше включать хоть иногда даже здесь, волосатик… — тихо объяснил Зан Чин, заворачивая во двор какого-то полуразрушенного дома с выбитыми окнами. Рядом со входом с лицевой стороны здания так уныло стоял какой-то разбитый и с виду помотанный жизнью игровой автомат, расписанный краской из баллончиков. Ничего, кроме этой инсталляции на входе, не указывало на наличие жизни в здании, но Зан Чин по-хозяйски потащил Хао к чёрному входу, который, видимо, по концепции заведения, был основным. — Залетай, волосатая птичка моя… — ухмыльнулся китаец, пригласительно открывая перед Додзи тяжёлую металлическую дверь. — Да что ты прицепился к моим волосам, а, своих не хватает? — раздражённый до предела, спросил Хао. Всё-таки этот жирдяй нефигово действовал ему на нервы. — Поосторожней, красавица. Я бы на твоём месте поберёг свой острый язычок до первого минета… — пригрозил Хан Зан Чин. Хао от раздражения готов был развернуться и уйти в тот же миг, если бы только сам не нуждался в этой работе. Агрессивно фыркнув, Додзи угрюмо прошёл в темноту помещения. По большому залу с баром и ареной для стриптиза напротив бара с рядами разноцветных бутылок суетливо сновали люди в чёрной униформе, убирая следы какого-то погрома. Зан Чин перехватил непонимающий взгляд, которым Додзи наблюдал за происходящим. — Работники наводят порядок после прошедшей ночи, и так каждое утро, — спокойно объяснил китаец, добавляя, цепляя за руку какую-то девушку, что проходила мимо него в тот момент. — Ковбой, у нас тут новенький нарисовался, проведи-ка его к остальным, пусть познакомится пока со всеми, и объясните ему всё, — отдал указание китаец, подводя Хао к бойкой блондинке с европейской внешностью и веснушками на бледной коже. Девушка весело улыбнулась и, смело подхватив растерявшегося парня под руку, потащила на выход из большого зала. Молодые люди оказались в тихом безлюдном коридоре, где не было никого, зато в этот коридор выходили четыре двери. — Это — будуары для моделей, — проговорила девушка. — Моделей?.. — непонимающе переспросил Хао. — Здесь так называются те, кто развлекает гостей, ну ты попозже привыкнешь, — ободряюще улыбнулась блондинка. — Э-э, угу, спасибо… Слушай, ковбой… Скажи в двух словах, что тут надо делать… Хан Зан Чин что-то упомянул про минеты… — нервно поинтересовался Хао. — Меня зовут Блюбелл, несмышлёныш, — хихикнула девушка, — «Ковбой» — это просто прозвище, псевдоним. У тебя тоже будет, а по поводу твоего вопроса, — ублажай клиентов своим телом, танцы или секс, — словом, делай то, что захочет клиент, — дружелюбно подмигнула смазливая блондинка с пышными косами, указывая Хао на одну из комнат, которые выходили в коридор. — Это помещение называется «малый зал». Вход сюда доступен только моделям и шефу. Гости здесь не появляются. Мы тут отдыхаем и обсуждаем какие-то нововведения, если таковые имеются. Сегодня главное нововведение — ты, — улыбнулась девушка, — а тебя как зовут? Пока нет прозвища, надо же как-то к тебе обращаться… — Хао, — невесело выдохнул парень. Молодой человек не собирался здесь задерживаться, пусть Блюбелл и была настроена дружелюбно и добродушно по отношению к нему. — Ты чего такой мрачный, всё хорошо?.. Хотя… Что я спрашиваю?.. Сама была не в восторге, когда сюда попала… Не дрейфь, всё будет хорошо, Хао! Познакомишься с остальными, вольёшься в коллектив, и дело повеселее пойдёт, вот увидишь! Самое сложное — отпахать здесь первую неделю, а потом уже легче… — весело щебетала блондинка, желая подбодрить нового работника. — Тормози коней, подруга, я не собираюсь тут задерживаться. Получу первую зарплату, — и всё, али ули, — поспешил внести ясность парень. — Не спеши, братик, я тоже думала, что побуду здесь неделю, ну, край, — две… И вот будьте-здрасьте, второй месяц, не хочешь?.. — беззлобно усмехнулась Блюбелл собственной наивности. — Ты же этого не хотела? — уточнил Хао. — Ну, поначалу никто не хочет, конечно, но, когда начинаешь зарабатывать деньги здесь, понимаешь, что они не пахнут, что цель оправдывает средства и всё такое в этом духе. Тут всегда можно заработать, всего-то сделать пару минетов, и, знаешь, в обмен на неделю жизни в относительном достатке в Котобуки, это не такая уж пыльная работа… Но понимаешь это гораздо позже… Поэтому не спеши с такими категоричными заявлениями, — мягко улыбнулась Блюбелл, — тебе вообще в этом плане проще, ведь ты парень, а парни пользуются большой популярностью… У тебя на вид неплохое тело. Могу поспорить, шеф захотел тебя принять сюда, как только увидел. Не глупи, Хао, не спеши отказываться от этой работы, вот мой совет тебе. Если откажешься, назад шеф может и не принять… — по-дружески посоветовала блондинка. — Ладно, готов познакомиться с остальными моделями? — спросила Блюбелл, кидая взгляд своих больших ярко-зелёных глаз на дверь, недалеко от которой они разговаривали. — Ну… Допустим… — бессильно выдохнул молодой человек, позволяя новой знакомой затащить себя в малый зал. Небольшое помещение было обшито тёмными досками, а в воздухе разливался удушливый аромат какого-то сладкого дыма, что добавляло нуара и мрачности обстановке внутри. Вдоль одной из стен стояли гримёрные зеркала, у которых педантично прихорашивались молодые девушки. — Девчонки, смотрите, кого я привела! Это Хао, у нашего Алана, наконец, появится коллега одного с ним пола! Шеф поручил познакомить Хао с остальными и рассказать о нашей работе. Девчонки, расскажите пока Хао о том, как здесь всё устроено, а я позову Алана, — весело и легко бросила блондинка перед тем, как оставить растерянного парня посреди малого зала в окружении других девушек. — Алан курит, Блюбелл, — запоздало бросила вслед уже ушедшей блондинке миниатюрная девушка с русыми волосами и большими розовыми глазами. Видимо, смутившись, миниатюрная девушка опустила личико. — Ладно, ты, значит, Хао, да?.. Я Салли, — твёрдо представилась напористая девушка с красными волосами и уверенным взглядом карих глаз. — Привет… — робко кивнул Хао. Остальные девушки, по примеру Салли, которая, видимо, была самой бойкой среди всех дам малого зала, представились Додзи, у которого голова пошла кругом от обилия новых имён, лиц и событий дня. Парень выдохнул, когда последняя и самая робкая, Лили, отошла от него, опустив чёрные глаза в пол и с лёгким румянцем на скулах. Когда знакомство с девушками завершилось, в малый зал вернулась, к облегчению Хао, Блюбелл, ведя под руку какого-то парня с длинными волосами, убранными под красную повязку, опоясывающую тёмно-каштановую голову. — Хао, это Алан. Алан, это Хао. Вы нашли друг друга! Ладно, думаю, все могут возвращаться к работе! Девчонки, помогите пока в большом зале, если не заняты… Или потренируйтесь на пилонах. Лили, к тебе это относится в первую очередь. Шеф был не впечатлён твоим танцем в прошлый раз, Датура, помоги Лили, пожалуйста, — проговорила Блюбелл. — Ты типа тут главная, да? — спросил Хао. — Не то чтобы главная, скорее, самая организованная… — смущённо ответила Блюбелл, несмело улыбнувшись.