Seekrankheit (Морская болезнь)

      — Иоганн Фауст, значит?.. Забавно… — задумчиво отозвался Хао, вперив пустой неподвижный и, казалось Мохаммеду, неживой, взгляд в голую бетонную стену.       — Ты ещё не отошёл, что ли? Что забавного? — настороженно спросил Табарси.       — Отнюдь, забавно то, что я нафантазировал какого-нибудь старого мудреца-араба, а это, оказывается и не Алим, а беспонтовый Иоганн… — разочарованно проронил Додзи.       — Я и не говорил, вроде, что он араб… — резонно заметил Мохаммед.        Табарси счёл, что как-то не комильфо появляться Хао перед матушкой в обдолбанном виде, и потому предложил пойти к себе. Молодые люди вели неторопливую беседу, которая скрашивала удручающее ожидание:       — …ну и когда я рассказал Алану…       — Сучьему ублюдку, — поправил Мохаммед, внезапно и непонятно с чего вдруг взявший обиду на американца.       — Ну и когда я рассказал ему, он сказал, что особенно «талантливым» моделям перепадает время от времени плата поинтереснее денег, и достал какой-то белый порошок… а я… а я просто слабак, знаю, ну не смотри на меня так, Мага! — взвыл Хао, чувствуя, каким обжигающе-строгим взглядом испепеляет его арабский друг, и непроизвольно отворачивая голову в надежде спрятаться от этого угрюмо-печального взора тёмных, что горький шоколад, глаз. Мохаммед покорно прикрыл веки, чтобы не смущать друга, и тяжело вздохнул, понуро опустив голову и закрыв смуглое лицо ладонями.       — Хао… Сейчас меня гложет желание свернуть шею той мрази, которая дала тебе дурь. Это ведь… Это сломает твою жизнь, Хао… Он просто пытается привязать тебя к себе, а, возможно, и вернуть в «Панду»! Люди отчаянно проигрывают в сражении со своими страстями в силу слабости человеческой хрупкой души… Это печально, да, но, что важнее, это, действительно, так… Я не могу ему простить то… то, что он с тобой сделал… Сучий козлёнок, таких нельзя допускать в адекватное общество… Ублюдок просто сломал тебе жизнь, как здоровую физически, так и здоровую морально. Убить эту псину мало… — глухое, тихое вкрадчивое рычание друга нарушило повисшую тишину.       — Мага… Почему ты так беспокоишься обо мне всегда? Помогаешь, позволяешь у себя отсидеться, не говорю уж про подработки… Мага, в чём дело? — прямо спросил Додзи, смотря в самую глубь бездны арабской ночи, перехватывая каждую новую звездочку мысли, что вспыхивала в омуте чёрных глаз.       — Хао, мы с тобой весьма быстро подружились. Возможно и скорее всего, ты никогда даже не задумывался об этом, но я заметил с самого начала. Хао, ты один из тех редких людей, которые, несмотря на отсутствие между нами родственных связей, стали для меня семьёй. Сколько времени и нервов я тебе вытрепал за всё время, что ты со мной занимался?.. Но ты каждый раз терпеливо повторял объяснение до тех пор, пока я не пойму. Подработки, дружеская забота и поддержка — это меньшее, чем я могу отплатить тебе, ведь, если бы не ты, меня уже десять раз выгнали из уника. Это понимаю я, понимает вся моя семья. И все, все, Хао, кто с тобой знакомы, очень расстроятся, если узнают, что ты подсел на наркоту и не только… Поэтому я прошу тебя, Хао, правда, прошу, — бросай наркотики. Ты сможешь построить счастливую жизнь и без них, я знаю это точно. Главное, чтобы ты был уверен в этом так же, как я. Ты можешь быть уверен в том, что я предан тебе, а потому всегда буду рядом, и всегда тебя поддержу, брат, обещаю тебе это. Прошу, бросай, пока не слишком поздно… Пообещай мне, что завяжешь с дурью, — проникновенно и грустно, тихо выдохнул Мохаммед, вперив строгий и печальный взгляд в глаза японца. Хао различил тающую поволоку суровой усталой печали, будто он очень разочаровал и расстроил друга.       — Да не подсел я никуда, с одной дозы не вырабатывается зависимость, Мага… — отчаянно выдохнул Додзи. Строгая, поистине отцовская разочарованная печаль во взгляде друга очень давила, так, что парень хотел как можно быстрее сбросить с себя эту угнетающую тяжесть разочарования араба.       — Все сумасшедшие уверены в своей адекватности… — печально проронил Мохаммед, но, по лицу японца видя, что этот аргумент не самый удачный, добавил беспроигрышный, по его мнению, довод, — в конце концов, если мои чувства тебя не трогают, подумай, хотя бы о матери, а ещё… Ты ведь элементарно не пройдёшь нарколога, и не сможешь ни на одно судно устроиться…       — Да заканчивай уже, Мага, я не торчок! — Хао начинала нефигово допекать эта гиперопека со стороны друга. Японец был близок к тому, чтобы нагрубить Табарси, но, благо, в комнату к молодым людям вовремя постучала Айла — мама Мохаммеда.       — Кто там? — спросил Мохаммед.       — Сын, пришёл господин Иоганн, он ждёт вас с Хао на кухне, — ответила женщина.       — Идём, спасибо, матушка, — на удивление ласково ответил араб.       — Так, не-торчок, ну-ка покажись: точно отошёл?       — Ну смотри, — буркнул Додзи, подходя к арабу с широко открытыми глазами.       — Угу… Ну, тогда идём! Помнишь, что нельзя говорить? — удовлетворённо кивнул Табарси.       — Не стоит упоминать про его погибшую жену, Элиза, кажется… — задумчиво проронил Додзи, легко поднимаясь с пола, на котором сидел, скрестив ноги по-турецки. Затекшие конечности отозвались болезненным постаныванием. Хао ещё немного потоптался на месте, разминаясь, и двинулся вслед за другом на небольшую кухоньку.       Молодых людей уже ожидал высокий мертвенно бледный мужчина лет двадцати восьми. В воздухе небольшой кухоньки разливался едкий резкий запах ненавязчиво, но заметно. Мохаммед отметил, что раньше этого незнакомого аромата не было, или же араб его не замечал до этого, но не заметить весьма и весьма непросто. Видимо, смятение молодых людей не укрылось от гостя, потому как он с пластиковой улыбкой на синеватых губах проговорил:       — О, приношу извинения за специфический запах… Это формалин. Моя профессия предусматривает работу с этим ядовитым, но, несомненно, полезным в медицине и промышленности веществом, и много работы. Я занимаюсь разного рода научными исследованиями, но после того, как мою жену, мою любимую, мою дорогую Элизу поразил неизвестный медицине недуг, я начал ориентировать свои исследования в направлении поисков лекарства для моей бедной, бедной Элизы… Я не сплю ночами, жертвуя своим здоровым цветом кожи, не ем, лишь ищу хоть что-то, что даст мне верное направление… И несколько месяцев назад Судьба оказалась благосклонна ко мне: древняя легенда, на которую я наткнулся в одной из библиотек моего родного Гейдельберга, где я счастливо коротал век со своей прекрасной женой, открыла мне, что когда-то вблизи Тихого океана жил в процветании и достатке один народ, но люди эти были безбожниками. Для них не существовало морали или нравственности, они погрязли в блуде и других грехах. Никакими словами не описать всех жестокостей, что они совершали, но я всё же попробую: этот народ верил, что, если съесть своего более успешного сородича, можно перенять его достоинства, и поэтому они поедали друг друга, точно звери. Поедали всех без разбора, напомню, ничего святого у этих людей не было. Им не важно — младенец, старик, — все равны перед их алчностью и жестокостью, но и кроме этого хватало у них грехов. Так, например, инцесты для них были нормальным явлением. Молодые люди вступали в брак со своими матерями, девушек растлевали собственные отцы… В жизни этого народа правили разврат и похоть, — да, здесь история перекликается с широко известными Содомом и Гоморрой, но с отличиями: Бог не стал губить это племя огнём, Он погубил их водой — наслал на поселение такое цунами, что в считанные часы могучие и мощные волны объяли тот участок суши, затащив всех людей на дно. По легенде, несчастные грешники обратились в морских чудовищ-людоедов, и до сих пор в муках рыскают на дне океана, погружённом во мрак и холод. Но потом Господь, чтобы придать смысл существованию таких жестоких существ, в которые они обратились, даровал их крови целебные свойства. Как будто в компенсацию всем отнятым ими жизням, правда?.. Что за циничная насмешка Бога? Полагаю, Вы хотите знать, зачем я Вам это рассказываю? — учёный-иностранец говорил неторопливо, не сводя чистого прозрачного голубого взгляда с Хао, готовый перехватить каждое, даже самое мимолётное проявление сомнения или испуга в лице молодого человека, однако Додзи лишь уверенно усмехнулся:       — Мне слишком очевидны и знакомы Ваши чувства, чтобы задаваться подобным вопросом. У меня тоже есть очень, очень важный человек, ради которого я сделаю всё, поэтому Ваш рассказ не поколебал мою решимость. В чём будет состоять моя роль?       — Не спешите, молодой человек, мой рассказ не подошёл к концу. Итак, узнав о существовании потенциального лекарства для моей жены, я поделился этой благой новостью со своим учеником, и вместе мы пришли к выводу, что необходимо начать исследование у берегов Японии. Я приехал в эту страну в надежде отыскать заветное лекарство, но для этого мне необходима команда и подводная лодка. С последним проблем не возникнет: мои почившие с миром родители оставили мне всё нажитое, и испытывать стеснение в средствах мне не приходится, так что арендовать или купить подводную лодку не является проблемой. Наш капиталистический мир подчиняется одному божеству — деньгам. Я намереваюсь совершить погружение с целью обнаружить нестандартные низкочастотные сигналы. Дело в том, что я предполагаю, что эти существа, назовём их морские черти, общаются друг с другом голосовыми сигналами, а значит, в месте, где зафиксируем большое количество однородных низкочастотных волн, с высокой вероятностью мы встретим и морских чертей. Но так как наука не признаёт возможность существования подобных существ, ничего о них не известно. Я не могу гарантировать Вашу безопасность, но могу гарантировать хорошее вознаграждение в случае успешного проведения исследования. Можно сказать, что я предлагаю Вам сделку с дьяволом, ведь пытаюсь купить Вашу жизнь. Существует мнение, что все медики — чёрствые и циничные люди, но оно не совсем корректное, ведь изначально каждый человек, становящийся на этот благородный путь движим самым искренним и честным, альтруистичным, порывом спасать людские жизни, но получается, что, сталкиваясь в процессе со смертью в самом жестоком её проявлении, что-то внутри эскулапа погибает и черствеет, и вот его уже не пугают трупы и мертвенная бледность, да и Смерть становится подругой — так часто врач беседует с ней в сокровенной тишине ночи, во снах и в собственных мыслях, что перестаёт понимать и чувствовать границу, где заканчивается человечность и начинаются цинизм и нигилизм… И вот уже кажется совершенно нормальным шутить о смерти или копаться в трупах, дыша не кислородом, а ядовитым и губительным формалином. Но ведь это всё тот же человек, который изначально лишь желал спасать чужие жизни… Ох, прошу меня простить, я снова увлёкся… Словом, полагаю, общая картина ясна? Или всё же остались вопросы?.. — проговорил исследователь.       — Есть вопросы: почему бы Вам не нанять профессиональных аквалангистов для поисков?.. — спросил Хао, прищурив глаза. Зачем нанимать вот таких отбросов, как он, если можно иметь дело с опытными и грамотными специалистами?..       — Как я уже упомянул, это предприятие сопровождается определённым риском, и профессиональные аквалангисты едва ли станут меня слушать, а с Вами у меня есть шанс договориться полюбовно, и к тому же я вынужден стараться провести это исследование, избегая широкой огласки… Надеюсь, я смог ответить на Ваш вопрос? — проговорил мужчина, смотря прямо на Хао.       — И что конкретно от меня будет требоваться? — уточнил молодой человек.       — Ваша задача состоит всего лишь в том, чтобы выйти в открытый океан, погрузившись на определённую глубину, не более того. Можно было бы использовать для этой цели роботизированную исследовательскую технику, но никакой робот не обладает таким гибким интеллектом, каким обладает человек. Итак, если больше вопросов нет…       — Смогу ли я поддерживать связь с близкими? — поспешно спросил Хао.       — Да, благодаря спутниковым буям, эта задача становится возможной и абсолютно реальной. Гениальные изобретения человечества! Они всплывают на поверхность и принимают обычную радиосвязь, а затем преобразует её в акустические волны, которые может принять подводная лодка на большой глубине. Итак, что теперь Вы скажете?.. Если согласитесь, в случае успеха кампании заработаете три тысячи долларов, и пятьсот сверху за конфиденциальность, — ответил Иоганн.       — А что насчёт медицинских обследований? Если конкретно: от меня потребуется справка от нарколога?.. — осторожно спросил Хао, вспоминая разговор с другом.       — Есть какие-то проблемы с наркологом? — уточнил Фауст, прищурив голубые глаза, внимательно всматриваясь елейным взглядом в лицо Додзи.       — Нет, никаких проблем, единственная проблема — это не забыть посетить этого врача, хах… — Хао с детства усвоил, что во лжи главное — уверенность, поэтому сейчас соврал абсолютно твёрдо и натурально.       — И это не проблема. Я врач, к счастью, цикл в наркологическом диспансере я прошёл блестяще, и могу осмотреть Вас прямо сейчас, если угодно, — со спокойной улыбкой предложил немец, вперив такой проницательный взгляд в молодого человека, будто всё знал.       — Да… да, я был бы благодарен, Фауст-сан… — пролепетал Хао. Молодой человек пытался убедить себя, что он вовсе не торчок, и, соответственно, бояться ему нечего, к тому же, Иоганн, вроде как, настроен вполне себе дружелюбно, так что проблем не возникнет, скорее всего. Просто Фауст для галочки задаст пару-тройку обязательных вопросов, да и всё на этом. Но ожидания Додзи разрушились сходу…       — Sehr gut, Herr Hao! Подойдите ко мне, пожалуйста, чтобы я осмотрел Ваши кожные покровы на предмет следов от уколов, а также зрачки… И ответьте мне на несколько вопросов: как часто употребляете наркотические вещества и алкоголь? Каким способом наркотики попадают в Ваш организм? Только прошу, давайте договоримся быть честными друг с другом и не пытаться обмануть… Я имею семилетний опыт работы в медицине, и вижу, что Вы мне солгали, когда сказали, что никаких проблем с наркологом у Вас нет. Но Вы слишком необходимы мне для исследования, так что я закрою на это глаза, бессовестно пренебрегая Вашей жизнью, да… Помните, что я говорил про цинизм?.. Но я, всё-таки, врач, и потому не могу не сказать: бросайте наркотики как можно скорее, пока у Вас не сформировалась настоящая, крепкая зависимость, ведь всё ещё возможно свернуть с этой белой кокаиновой дорожки, на которую Вы ступили. Подумайте о своих родных, о том дорогом человека, про которого обмолвились в ходе нашей беседы, — услышав эти слова медика, Хао опустил голову и впал в понурую задумчивость. Неужели он опустился до того, что сам убивает маму?.. Когда, в какой такой поворотный момент его жизнь свернула на эту кривую дорожку белого порошка?.. Да нет, конечно нет, один раз, как известно, не… кхм, да уж… Едва ли это про Хао… — молодой человек мрачно усмехнулся собственным саркастичным мыслям.       — Но, как я уже отметил, мне не особенно важно, как Вы поступите. Хотите убивать себя и дальше, — убивайте. Главное, чтобы это не вылилось в более тяжёлые последствия… — со спокойной и равнодушной, искусственной, улыбкой проговорил Фауст.       Этот бледный и словно бы неживой человек, от которого исходил едкий запах формалина, казался Хао пластиковым и искусственным, бездушной говорящей куклой, но при этом Иоганн так жутко походил на живого и совершенно нормального человека, что подобный диссонанс никак не воспринимался сознанием молодого японца. Да что уж там, Додзи откровенно побаивался этого странного мужчину. Фауст вызывал у парня антипатию, резкую, как формалин, пары которого так прочно прибились тяжёлым неотступным шлейфом, что Хао даже показалось, что достаточно несколько минут находиться в компании жуткого и слегка ненормального медика, чтобы самому пропахнуть этим пронзительным запахом.       — И что теперь?.. Сколько времени займёт исследование? И будет ли в нём принимать участие кто-то, кроме нас с Вами? — задал последний вопрос японец.       — Сколько времени займёт исследование мне, увы, неведомо. Кроме нас с Вами на борту будет находиться мой ученик, он тоже выказал желание принять участие в экспедиции. Выходим из Иокогамы непосредственно в Тихий океан через неделю, таким образом, чтобы Вы успели попрощаться с семьёй и другими важными для Вас людьми, закончить все незавершённые дела, чтобы у Вас не осталось сожалений. Связь со мной Вы сможете поддерживать через семью Табарси. Адиль, — отец Вашего друга, — хороший и честный человек, он когда-то мне помог, Вы можете доверять ему. Итак, если больше вопросов нет, у меня на этом всё. Благодарю за проявленное внимание, Хао, и рекомендую, всё же, завязать с наркотиками до отправления, — проговорил Фауст, поднимаясь с места. Хао последовал примеру немца и покинул кухоньку. Когда молодой человек сравнялся с дверным проёмом, его окликнул немец:       — Herr Hao!.. Надеюсь на наше дальнейшее продуктивное сотрудничество, и… берегите себя и не держите на меня зла… До свидания и спасибо, — проговорил Фауст, протягивая руку на прощание. Хао пожал протянутую руку и вернулся в комнату к другу.

***

      — Ну что? — спросил Мохаммед, едва друг ступил в его комнатку.       — Стрёмный он дядька, вот что… Настоящий фрик! Враз понял, что я всаженный… — выдохнул Хао с намёком на ворчливое недовольство в усталом тоне.       — Так он же медик, это, кстати, объясняет и то, что он показался тебе фриковатым, и то, что он сходу раскусил тебя, но я не об этом. Вы договорились? Ты узнал всё, что хотел? — спросил Мохаммед с искренним интересом.       — Да, но я только что понял, что есть одна проблемка… — угрюмо проронил Додзи.       — Какая проблемка? — встрепенулся араб.       — Что я скажу в унике?.. Просить Ами прикрыть меня — не вариант, тем более, что даже сам Фауст не в курсе, сколько мы будем шататься в воде… Что делать, Мага?.. Не могу же я просто сказать, что участвую в исследовании… — отчаявшись, выдохнул Хао.       — Не можешь… Но можешь просто взять академ, типа по состоянию здоровья, а Фауст нарисует тебе справку для уника, и дело с концом… А маме… Блин, ты же честный у нас больно… А можно просто сказать ей, что должен отправиться на службу по контракту, или что-то вроде того, только без деталей? — предложил Табарси.       — Наверное, если не очень детализировать, можно… А с уником это ты здорово придумал, Мага, спасибо, правда, спасибо. Слушай, а я до сих пор не в себе?.. А то мама, наверное, там ждёт меня… — неуверенно проговорил Додзи.       — Не ждёт. Ты типа у меня с ночёвкой, помогаешь готовиться к итоговому выпускному экзамену по географии… — со спокойной улыбкой сказал араб.       — Выпускному экзу?.. Мага, да до них ещё несколько недель! Да и ещё по географии! Смеёшься? Я сам-то не в ладах с этим тупым предметом, знаешь же! — выдохнул со смешинками в голосе Додзи.       — Я знаю, но вот Асаноха-сан, — нет. Равно как и не знает о твоих ласковых взаимоотношениях с Магной-саном… А насчёт географии… Просто очень яркое воспоминание о том шоу, которое ты закатил, вот и ляпнул первое, что на ум пришло… Ну прости уж… Сам же знаешь, я врать не умею… — извиняющимся тоном неловко проговорил Мохаммед.       — Ага, да иди ты, Мага, врать он не умеет! Вот же засранец! — смеясь, выдохнул Хао.