игра.

Ш а х м а т н ы й Т у р н и р.

П е р в ы й Р а у н д З а в е р ш е н.

Полумрак в помещении слегка действовал Сынмину на нервы. Место, где он очутился этой поздней ночью, всегда заставляло его напрягаться сильнее положенного, а потому, чтобы не срываться по пустякам на своем подопечном, он взглядом блуждал по блестящей каемке своего стакана с сухим джином. Огромное пространство — подвальная студия с высокими потолками, большую часть которой занимало большое количество всякой аппаратуры: компьютеры, экраны, блоки питаний. Райский уголок гика напоминал Сынмину те самые пристанища местных стримеров, что спускали все свои деньги на различные гатя-игры, в том числе и на те, владельцем которых был Сынмин. Его компания «MK Games» занимала не последнее место в игровых топах. Под руководством Сынмина было создано несколько игр, часть которых смогла заиметь успех и выстрелить в головы сумасшедшим геймерам. Именно с этой ниши Ким и получал огромную прибыль, тратя как можно меньше на развитие тех самых игр, вкладываясь лишь в одну. В ту, что создал человек, сидящий за компьютерным столом. Он лениво жевал лапшу, изредка запивая её молочным банановым коктейлем, который Сынмин прихватил с собой по пути к нему в гости. Его осветленные волосы были небрежно завязаны в забавный хвостик, больше напоминающий пальму. Бесформенная кофта с пятнами от кисло-сладкого соуса, клетчатые пижамные штаны в крошках от печенья и забавные плюшевые розовые тапки с мордочкой собак. У Сынмина в голове не укладывалось, как тот, кого он видел перед собой, смог создать то, от чего буквально зависят жизни многих школьников. Ли Джуен. — Если захочешь выпить еще, то в холодильнике есть соджу и фанта, — не отрывая взгляда от экрана, произнес Джуен. Взгляд его сосредоточенно бегал от одного монитора к другому, а после к третьему и четвертому. На каждом жила отдельная жизнь. Сынмин тяжело вздохнул, взгляд возвращаясь к стакану и осушая его окончательно. — У нас небольшая проблема, — Джуен прикусил губу, сосредоточивая взгляд на одном из мониторов. Он отрывисто вздохнул, издавая непонятный звук, а после откидываясь на спинку игрового кресла, беря в обе руки молочный коктейль. — Упала статистика. За последние пару недель половина игроков потеряли свою активность и перестали выполнять задания, а это даже с тем учетом, что сейчас разгар турнира. К слову, большая часть отказалась принимать в нем участие. Как минимум в старшей школе Мьёджи из пятидесяти существующих игроков играют только двадцать три. Мнения? Выводы? — Ты же прописал в условии для шести шахматных центральных фигур, что их всего шесть? — на всякий случай уточнил взволнованно Сынмин. — А ты чего так переживаешь? Боишься, что твой Нини узнает, что вся планета не крутится вокруг него? — со смехом поинтересовался Ли. — Я не хочу, чтобы сторонние вмешивались в мою личную игру, — твердо ответил Ким. Его взгляд стал серьезным, он поднялся с места и слегка неровной пьяной походкой подошел к Джуену, заглядывая в мониторы. — Почему ты играешь в «три в ряд» на главном экране? Какого чёрта? — Слушай, я человек-ретро, не мешай мне расслаблять мозг от твоих тупых планов, — возмутился обиженно, борясь с попыткой пихнуть Сынмина пяткой в бок. Ким закатил глаза. Этот человек порою заставлял его забывать о том, каким «социопатом» он на самом деле являлся. Сынмин нашел его совершенно случайно. Точнее, ему не оставили выбора в тот самый день, как только он подписал договор со своей кузиной. Обещая своему младшему двоюродному брату золотые горы, она притащила к нему худощавого парня с глупым выражением лица и большими очками на переносице. Ким тогда настолько сомнительно отнесся к его фигуре, что и не заметил, как человек, которого он изначально считал дурацкой апрельской шуткой, вознес не за бесплатно его на вершины тех самых золотых гор. Ли Джуен был одаренным мальчиком, компьютерным гением с огромной генетически заложенной логической базой. Сынмин бесспорно разбирался в теме создания игр и умел пользоваться компьютером, но то, что умел создавать и выдавать Джуен, давало точно понять одно единственное — в мире еще не придумали ту валюту, что была бы способна полностью по праву оценить все навыки этого парня. Ян Чонин по детской глупости придумал идею, Ким Сынмин занялся её реализацией, а Ли Джуен воссоздал окончательно, потратив бесчисленное количество ночей и чужих средств. — Завтра последний раунд, — пытаясь вернуть Сынмина в реальный мир, подал спокойным голосом Джуен. — Между ладьей и лошадью. Я просмотрел твою базу загадок и заданий, но я правильно понял, что нам нужно избавиться от той записи в люксовом коридоре школки? — Верно. — А не проще самому туда пробраться и все стереть? Либо прислать задание какой-нибудь пешке, — рассуждал вслух, периодически посасывая коктейль. — Я Со Чанбину на той неделе трижды троянов накидал на комп, чтобы он не расслаблялся, а теперь ты хочешь, чтобы его умная рожа увидела твою не менее разумную рожу? В ответ молчание. — Ах, да… — Джуен закатил глаза. — Ты же псих. — Пусть увидит, — немного погодя сказал Сынмин. — Так будет намного интереснее… Он довольно хмыкнул, а после сделал несколько неуклюжих шагов назад. Джуен взвыл, когда понял, что его «начальник» не в себе. — Интереснее для кого? — спросил тихонько у самого себя Ли, прежде чем боковым зрением проследить за тем, как Сынмин доковылял до дивана, плюхаясь на него. — Я никогда не пойму твоих мотивов. Джуен с огромной болью на сердце скрутил вкладку с игрой «три в ряд», чтобы приступить к тому, чему он посвятил не один год своей жизни. В такие моменты вся дурость его образа растворялась во фруктовой никотиновой дымке, которую он периодически выпускал из своих легких, чтобы перебить запах недешевого алкоголя в помещении. — Надо будет связаться с командой операторов, — сам себе бубнил. — И по гейм-дизайну разобраться для второго раунда шахматного турнира, — тяжелый никотиновый вздох. — Еще же нужно связаться с командой ответственных за другие ММОРПГ, — закатил глаза. — Спасибо бы мне хоть раз сказал, неблагодарный, а то деньги пихаешь, как будто бы они мне и девушку найдут, и самостоятельно сходят за жареной курочкой в любимую кафешку. Сынмин делал вид, что не слышал, стараясь погружаться в глубокий сон. Монотонное звучание клавиатуры, недовольные вздохи Джуена, редкий шум соседей сверху — все это терялось в ворохе его мыслей. Закручивалось вокруг Ян Чонина, его дурости и легкомысленности, его открытости и искренности. Ким со слабой улыбкой вспоминал чужую попытку ударить его, а после с тупой болью в груди видел перед глазами картинку с чужим алтарем. Сынмин все обязательно исправит. Чонин больше не будет тосковать по мертвым.

***

Школа Мьёджи играла несколько ролей в жизни Хван Хенджина. Этим днем она была его танцполом, его преддверием к очередной победе. В плотно прилегающих к ушам наушникам играла любимая песня местного кукловода. Он присвистывал в такт музыки, изящно жестикулируя руками, идя по коридору, порою кружась на месте. Хенджин остановился в рекреации, замечая забытую уборщицей швабру. Не думая долго, он схватил её, начиная подпевать любимым исполнителям прямо в палку, представляя себя на сцене, окруженным фанатами. Настроение его было прекрасным, Хван чувствовал себя главным героем американского мюзикла про скуллшутинг. Все ученики ответственно просиживали свои штаны за школьными партами, расписывая тетради очередными знаниями, забывая о самом важном. О том, что было у них под носом, о том, что могло разрушить их жизни за какую-нибудь семизначную сумму. Хенджин вполне мог позволить себе подобное. Если игра попросит его заложить что-нибудь взрывоопасное в пределах здешней клетки, он осуществит это без дополнительных вопросов и лишних мыслей. Его отличие от Минхо — отсутствие морали. Ферзь был жестоким, но подверженным совести. У Хенджина крайнего не было, все его заботы гармонично прятались в радужке карих глаза человека, что, ничего не подозревая, сидел на уроке литературы, наверняка спрашивая себя неоднократно: «Где чертов Хван Хенджин?» Хенджин, бросив швабру на пол и начав ритмично щелкать пальцами, поддергивая плечами созвучно песне, медленно приближался к операторской, где сидел охранник, наверняка наблюдающий его диковатые танцы с нескольких ракурсов. Хван вовсе не хотел посмотреть на свои отпадные движения со стороны. Цель была несколько иной. «В школе произошло загадочное происшествие, однако стены все видели, а глаза камер записали. Узнайте, что произошло, и избавьтесь от этого». Хенджин дошел до двери в небольшую темную комнатку, в которой был на своей памяти всего два раза. В первый раз, когда потерял телефон, во второй раз, когда нужно было остервенело начать доказывать директору свою непричастность в курении прямо в актовом зале. Он вынул мобильник из кармана, делая музыку значительно громче. Убрав устройство обратно, следом достал мусорный пакет, брезгливо раскрывая его одним ловким движением руки. Дверь оказалась незапертой, значит, Хенджин не зря подготовился. Тихонько дернув ручку, он не успел сидящему за столом человеку дать шанс на опомниться. Быстрым движением Хван накинул на чужую голову мусорный пакет, туго сжимая у шеи, после обхватывая локтем и прижимая к себе, чтобы чуть-чуть придушить. В его руку тут же вцепились две сильные, человек начал сопротивляться и пытаться кричать, но Хенджин ничего не слышал, продолжая мелодично посвистывать. Он не знал, что именно произошло, но был уверен — просмотрев записи с камер за минувшие несколько дней, наверняка сумеет найти что-нибудь подозрительное в одной из видных зон. Методом тыка сотрет найденное и пройдет в следующий раунд, не так уж и трудно играть в игру, когда знаешь её как облупленную. Однако стоило только возрадоваться своему скорейшему триумфу, как наушники с головы кто-то услужливо снял, а потом слух уловил странный звук, напоминающий шум шокера. — Отпусти его, иначе я тебя ударю, — знакомый голос, Хенджин не смог не улыбнуться. Бан Чан. — Оказывается, придушить Со Чанбина не так уж и тяжело, как могло бы было показаться, — догадался Хван, чувствуя, как к его шее начала приближаться электрическая неприятность. Он бросил попытки удушения и в поражении поднял руки вверх, с улыбкой во взгляде наблюдая за тем, как второкурсник попытался его ударить. — Чанбин, нет! — и Со остановился, успев только замахнуться. Хенджин понимал, что ситуация несколько безвыходная. Он догадывался, что встретит здесь своего соперника, но не думал, что так скоро. Хван был убежден в том, что Чанбин будет присутствовать на тренировке по баскетболу, а никак не сидеть здесь. — Послушная лошадка, — хихикнув, все больше и больше масла в огонь подливал Хенджин. — Двое против одного нечестно. Старался лишний раз не дергаться. Прекрасно знал, какой из Чана игрок, пусть и бывший. Жалел о том, что все же не обратился к Минхо за помощью, хотя одна картинка перед глазами, где Ли вступается за него, уже говорила об обратном. Хенджин не любил, когда его подопечный работал грязно. — Ты нашел? — Чан полностью игнорировал присутствие Хенджина, наблюдая лишь за тем, как Чанбин среди всего хаоса пытался найти нечто подозрительное. Становилось противно. Хенджин не хотел проигрывать. Его наметанный взгляд быстро заметил то самое «происшествие». Хан Джисон в административном корпусе с самым напуганным выражением лица проникает в кабинет директора, а после уходит оттуда с какими-то бумагами. Перемотав немного вперед через полчаса в том же месте появляется Ким Сынмин с некой папкой, повторяя действия пропавшего из виду слоника. — Что?.. — спросил Чанбин, не совсем понимая, что именно он увидел. Однако у Хенджина не было времени на то, чтобы размышлять о чем-то подобном. Плевать, чем именно занимались Джисон и Сынмин. Все, что было важно в это самое мгновение, — победить. Сомнений не было — то, что было на экране, определенно заслуживало быть стертым. Хенджин резко дернулся, ударяя локтем в грудь Чана, а после, хватая стул, отодвигая Чанбина в сторону ближайшего, заставленного всякой техникой стеллажа. Такое не удалялось лишь тремя нажатиями, а потому Хвану пришлось вспомнить все навыки умения работать с подобной системой. И он почти выделил нужный отрезок, как взгляд его вновь устремился на картинку. Ким Сынмин. Он стоял прямо напротив камеры, с улыбкой на лице пялясь в её объектив. И прежде чем Хенджин успел губами ругнуться, как его тут же схватили за волосы и потянули назад. Ему нельзя сдаваться. — Отойди от компьютера, кретин! — крикнул Чанбин, обхватывая корпус Хенджина руками. Чан, очевидно, пытался оттянуть его за волосы, а Хвану хотелось только хохотать от одной мысли. Со стороны они явно выглядели по-дурацки. — Что здесь происходит?! Звонкий голос мужчины окатил их с головой, подобно ведру с ледяной водой. Оба парня, пытавшиеся оттащить своего конкурента от компьютера, испуганно застыли и ошпарено отпустили местную блондинку. И лучше ему вырвут несколько клочков волос, чем он проиграет, а потому, воспользовавшись случаем, Хенджин все безвозвратно стер, облегченно выдыхая после звука оповещения от игры. Чуть вскоре его прижали к стене в коридоре, чуть вскоре Хенджин лично наблюдал весь гнев Чана, персонально направленный на него. Хвану оставалось только улыбаться. — Наш нежный местный арбитр очень зол, что его маленький подопечный проиграл важный раунд в шахматном турнире, — первым начал Хенджин, чувствуя, как его плечо начали крепко сжимать. Он театрально ахнул и поежился. — Ушел из игры на девятом уровне, так громко кичился тем, что бросил это дело и вообще готов жизнь потратить на то, чтобы искоренить это зло, а сам помогает мальчику играть в азартные игры. — Заткнись, ты ничего не знаешь. — Я знаю только то, что у моего бывшего друга Чана было непозволительно много денег, в то время как я и Минхо вошли в игру из-за их отсутствия. И что мой бывший друг Чан так остервенело играл не потому, что ему нужно было что-то откладывать на университет, а потому, что очень хотелось купить себе брендовые кроссовки, но, упс… — Хенджин усмехнулся. — Подружка умирает, и всякие деньги теряют свою ценность, поэтому наш милый старший друг Бан Чан вдруг становится добродетелем. Как похвально, а в глазах вижу не огонь возмездия, а сучьи доллары! И Хенджина все же ударили по лицу, заставляя рассмеяться. Они долгое время стояли в тишине. Хван знал, что Чанбин стоял неподалеку, но в разборки лезть не собирался, боясь то ли гнева своего старшего, то ли выговора от преподавателей, если они их заметят. — Все еще веришь, что игру можно остановить? — спросил Хенджин, не желая затыкаться. — Все еще отговариваешь школьников играть в неё? А ты хоть что-то знаешь о тех школьниках, к которым приходишь со своим желанием их защитить? Знаешь, из каких они семей? — Знаю, поэтому убеждаю их в том, что играть неправильно, — Чан заметно успокоился, отходя от Хенджина. Бан начал потирать кулак и кривить губы, а Хван внимательно его разглядывать. — И есть те, кто верят мне. Понимают, что есть иные способы заработать себе на жизнь и расходы. Очередная тишина, во время которой Хван скрупулезно обдумывал каждое сказанное Чаном. — Например?.. — искренне поинтересовался, ведь таковых на своем пути не встречал. Их было заметно. Дети, которые играли. Они выделялись на фоне школьной массы слишком явно, чтобы наметанный взгляд Хенджина нечто подобное игнорировал. Ведь еще неделю назад его одноклассник занимал в долг у своей шестерки, как уже сегодня разгуливал в новых кроссовках. Дети игры заглядывают в телефоны намного чаще обычных. Дети игры живут в её звуках. — Ян Чонин, — не сказал, а отрезал, и взгляд полон решимости, смеша Хенджина еще больше. Его щеки надулись, намереваясь вот-вот лопнуть. Он вновь засмеялся, слюной пачкая лицо опешившего Бана. — Пупс?! Пупсик? — слишком громко переспросил Хенджин, а Чан настороженно отошел от него. — Спешу тебя огорчить, но Ян Чонин не бросил игру, и, более того, он не собирается прекращать. Ты вообще его видел? Да Минхо на его фоне кажется порою адекватнее. — О чем ты говоришь? — Понаблюдай за тем, как он играет. Просто присматривайся к нему и думай о том, что все твои усилия бесполезны. Ты наткнулся не на ту пешку, чтобы сбить её с доски. Чан был уверен в том, что его искренняя философская беседа в ту встречу здраво повлияла на Чонина, а потому после их разговора он и не просил Чанбина отслеживать по возможности статистику его продвижения. Они были заняты тем, что отговаривали других. Чан прекрасно был осведомлен о профи-игроках, коими дуэт ферзя и ладьи не ограничивался. Он знал, от кого можно ждать подвоха, ждать внезапной палки в их сложные колеса-шестеренки, что работали безостановочно, лишь бы спасти всех. Благая цель, столкнувшаяся взглядом с чужим — со взглядом Ким Сынмина, стоящего в коридоре закрытого корпуса. Это поселило слишком много сомнений в голове Чана, грозясь лишить его сна на ближайшие пару дней. Чонин тоже не смог поспать с того самого дня, как Сынмин многозначительно отдал ему записку и исчез с его биополя на добрые пару суток. Возможно, это было связано с тем, что Ян отказывался идти в школу, считая свою сломанную руку красной мишенью для нездоровых школьников. Возможно, это было связано с тем, что Ким потерял всякие надежды на прощение и понял, что одними цветами он здесь не исправится. Возможно, Чонин подловил его на кое-чем. На том, что надлежало бы обсудить с лучшим другом. На лжи. Ян отчетливо помнил, как Джисон рассказывал ему о том, как он обсудил его перелом с семьей. Хан звучал очень убедительно, у Чонина не могло и мысли возникнуть о том, что кто-то иной мог бы связаться с его близкими, однако как же он просчитался в тот момент, когда Сынмин сознался в своем звонке. И реакция матери ясно дала понять — никакого Хан Джисона в этом доме за все время не было. Чонин зол от мысли — им играют, и вовсе не пиксели. Пиксели остались на экране телефона, который Ян неумело сжимал левой рукой, желая то ли сломать, то ли разогреть до градуса равному взрыву. Сейчас, наконец-то вернувшись в стены школы и благополучно отсидев несколько уроков, ловя на себе косые взгляды одноклассников и внимание ферзя, Чонин не мог ни на чем сконцентрироваться. Первое — шахматный турнир все еще шел, а Хван Хенджина в поле зрения не наблюдалось. Второе — куда-то запропастился Ким Сынмин, отсутствие которого рядом означало очередной приступ паранойи. Чонину важно было уточнить один момент, тот самый, в котором игра узнала то, что не должна была знать. Не могла никаким образом. Отчего-то казалось, что все ответы на вопросы кроются в том самом телефоне, что разрушил в одночасье тот трогательный момент у реки, полный пьяной разбитости Чонина. От воспоминаний, что отдавали чем-то приятным и капризным в самое сердце, стало не по себе, и Ян поежился, сидя за партой и следя за стрелкой на часах. Урок литературы не вызывал в нем никаких ярких чувств, все рассказы о важных произведениях протекали сквозь его уши, но по каким-то неясным причинам у Чонина все равно получалось сдавать тесты по данному предмету на неплохие отметки. Он хорошо чувствовал героев школьных романов, всем естеством стараясь отвергать ту часть себя, переполненную до краев эмоциями. Когда прозвенел звонок и одноклассники с облегченными вздохами распластались на своих местах, начиная бурное обсуждение грядущего обеда, тогда-то Чонин и поднялся на ноги, желая оставить свою парту на растерзание неугодным. Пусть оставят парочку оскорблений, он их после маркерами замажет и забудет. К тому же с момента его выхода на шахматную доску издевательств стало значительно меньше. Не зря он избил тогда Кан Суена. — Найди Хенджина, — проходя мимо первой парты, Чонин едва не улетел в объятия пола, ведь кое-кто высунул свои ноги дальше положенного. Ян не успел ругнуться, как столкнулся взглядом с Минхо. Ему тяжело было смотреть на него. Вспоминая его лицо, его голос в тот момент, когда казалось, что жить оставалось совсем чуть-чуть, Чонин испытывал ядреную смесь ужаса и злости. Но что-то в этом тоне, в этом особо нежном «Хенджина» заставило Чонина кивком согласиться, чего он делать был не должен. И то ли дело было в страхе перед парнем постарше, то ли в том, что его цепляли взаимоотношения ферзя и ладьи. Он все еще тайно ими восхищался. По-прежнему был фиксирован. — И это… — следом бросил Минхо, когда Чонин начал торопиться к выходу. — Извини. Ян замер в паре шагов от выхода, не веря своим ушам. Ему показалось, что это было очередной слуховой галлюцинацией. Обернувшись и посмотрев на Минхо, он понял, что ему не почудилось. — Что? — Извини, что сломал тебе руку, — объяснил Минхо как можно более равнодушным голосом, но получилось отстойно. Легкое смущение появилось на его лице, и он нахмурился. — Не пялься. — Тебе не плевать? — Я, может, и ломаю людям ребра с лицами и руками, но это не значит, что я тупой ублюдок. Все должны получать по заслугам, а ты ничего плохого не сделал, — Минхо говорил это куда-то в стену, но совсем не в лицо Чонину. — За исключением того, что стал моим противников в том раунде. Ян замешкался, не зная куда себя деть. Еще минуту назад все мысли кружились вокруг игры и Сынмина. — Увидимся в финале, — напоследок сказанул Минхо, прежде чем достать телефон из кармана и состроить самую серьезную рожу. Его руки заметно дрогнули, а глаза сузились в неверии. Чонин заинтересованно склонил голову вбок, дожидаясь дальнейших действий одноклассника. Очевидно — дело было в игре. — Что случилось? — не выдержал. — Сука, — плюнул Ли, вставая с места. — Забей на куклу, я сам его найду, — и Минхо обошел его, тут же замирая, чтобы ответить. — Первый раунд турнира закончился. Играли Хенджин и Со Чанбин. Победил Хван. Чонин не понял только единственного — радостного трепета внутри себя, словно он и ферзь с ладьей были не только в одном классе, но и в одной команде. Однако окончание первого турнира тут же напомнило Чонину о том, что попытка победить у него осталась всего лишь одна, что значило — шансов триумфально набить Сынмину рожу становилось все меньше и меньше. Однако отказывать себе в таком удовольствии не хотелось. Яну по-прежнему нужно было порыться в чужом телефоне и найти для себя что-то такое, что разочарует его еще раз и не только в самом Сынмине. Отчего-то казалось, что Джисон как-то был связан со всем происходящим, и верить в это хотелось меньше всего. Если Чонин бы и выбирал, знать ему правду либо же верить лжи — он бы предпочел захлебнуться в последнем, но не с его любопытством.

***

Чонин искал Сынмина целый день. Ему казалось происходящее пыткой, потому что нутром чувствовал — Ким был в школе. Оглашать его имя в стенах классного кабинета не решился, да и преподаватели во время переклички пропускали его имя и фамилию, что заставляло Яна медленно сходить с ума. Все с каждым днем казалось все загадочнее и загадочнее, а отсутствие объяснений настораживало и изрядно бесило. До тех пор, пока спонтанное желание выйти посреди урока в медпункт за обезболивающим не привело его к лестничной клетке, у которой стоял Сынмин. В помещении и без того стояла скотская духота, но парню нечто подобное не мешало носить рубашки с длинными рукавами. В этот раз он решил их закатить, показывая всему миру свой загадочный шрам и испещренные венами-браслетами руки. Чонин застыл столбом в нескольких метрах, изучая то, насколько небрежно и одновременно по-взрослому в обычных школьных брюках, туфлях и рубашке выглядел Ким Сынмин. Яну в голову никогда не приходила мысль — его одноклассник выглядел чуть старше своих заявленных лет. Выглядел так, как будто бы одно время был жертвой пубертатных прыщей и дурацких брекетов, а после остепенился и расцвел, словно минуло несколько лет с момента совершеннолетия. В изящных ладонях Сынмина покоилось как раз то, что так нужно было Чонину. Телефон. Ким выглядел слишком озабоченным тем, что происходило в пределах нескольких дюймов. В такие моменты Чонин открывал для себя его новые стороны, не понимая, как после разбираться с дурацкими последствиями в виде глупых и непрошенных мыслей. Что-то вроде тех, где он вновь считал Сынмина интересным и привлекательным, а потом сталкивался с омерзением внутри себя и затыкался на еще пару недель, лишь бы не думать… Господи, лишь бы не думать о том поцелуе. Времени на раздумья не было. Нужно было действовать, а потому Чонин, набрав скорость космического корабля и зарядившись энтузиазмом, сорвался с места, чтобы предпринять попытку выхватить из чужих рук телефон. Сынмин, наслаждавшийся рабочей обстановкой в своей голове, совсем этого не ожидал. Более того, он не ожидал, что на него накинется именно Чонин, а потому подействовал не думая — прижал телефон к груди и едва не ударил в попытке самозащиты, перехватывая чужую руку за запястье. Так и стояли секунд десять. Чонин пытался понять, какую же тупость он выкинул в свет, а Сынмин пытался сообразить, почему вообще допустил мысль в своей голове — треснуть своей пешке по лицу. Его сердце собиралось разорвать его изнутри. Он крайние пятнадцать минут с отравляющим раздражением изучал скинутую Джуеном статистику, пытаясь понять, в какой момент все пошло не так. Каждая его больная мысль обращалась угнетающими фантазиями, каждое мимолетное рациональное решение сталкивалось лбом с Чонином в его голове. С тем Чонином, о котором он думал перед сном, кусая собственные пальцы. Те миражи, в которых он без страха и переживаний, с абсолютно пустой головой прижимал его к себе, теряя себя в его запахе. Слыша хруст ребер, слыша, как гранаты-пиропы лопались внутри чужого тела, истекая то ли кровью, то ли чувствами, которые Чонин держал внутри себя. Сынмин отчаянно хотел верить в то, что внутри этого мальчика действительно прятались драгоценные камни. Одни из них в оболочке белого золота покоились в шкатулке в его квартире. С того самого момента, как «семейная реликвия» перешла к нему в руки, все мысли крутились вокруг чужой тонкой шеи. Вокруг желаний, которые туманили голову, заставляя раздражать Джуена собственной рассеянностью. Если бы была хоть малейшая возможность вернуть себе самообладание путем спиртного, Сынмин бы никогда не общался с Чонином трезвым. Его скорлупа трескалась каждый чертов раз, когда Ян открывал свой рот. — Отдай телефон, — Яну было театрально плевать на то, что Сынмин со своим «персиковым» взглядом опять подвис, сжимая его запястье сильнее нужного. Было фальшиво все равно на то, что Ким вместо хотя бы малейшего звука предпочел с присущей ему пустотой в радужках глаз сверлить его шею, периодически сглатывая. — Больной придурок. Я знаю, что ты снова солгал мне. — Когда? И спрошенное заставило щеки Чонина вспыхнуть от негодования. Он резво выдернул здоровую руку из чужой хватки, сделал шаг назад и встал в ту позу, которая не могла не шибануть Сынмина в самое сердце. Разгневанный Чонин напомнил ему красную пандочку, что считала себя невозможно угрожающей, становясь на задние лапы и поднимая передние. — Что у тебя в телефоне? Почему ты так смотрел в него? — Пришло уведомление о том, что первый раунд шахматного турнира закончился, — спокойно отвечал Сынмин, спешно успокаиваясь. Однако он понимал, что стоит Чонину сделать еще один корявый шаг, еще раз открыть свой рот в глупом предложении, как он вновь треснет и развалится на части. — Ты что-то знаешь, — Ян смотрел на плотно сжимаемый смартфон в руке Сынмине. — Что ты знаешь об игре, чего не знаю я? — Я ничего не знаю, — и голос спокойный, почти не дрожащий. — Я знаю только то, что мы с тобой вдвоем прошли во второй турнир и что ты уже потерял один гранатум. Я знаю только то, что мы оба обязаны дойти до финала и я должен победить тебя. А еще то, что ты не на уроке, а здесь со мной в коридоре, пытаешься меня то ли прижать к стене, то ли лишний раз схватить за руки. Чонин был готов поспорить на то, что секунд через пятнадцать у него из ушей пойдет пар. Пару минут назад он собирался добиться от Сынмина ответов, начать угрожать ему спицами в своей правой руке и жестокой расправой, но теперь, когда Ким так глупо смотрел на него, своим томным голосом пропитывая каждую клеточку его тела, Яну становилось не по себе. Он ненавидел это. Ненавидел то, как реагировал каждый раз на человека, которого толком и не знал. Ненавидел то, как воспоминания о поцелуе начинали маячить перед глазами, как та пьяная прогулка у реки царапала его внутренности. Ненавидел тот факт, что, если бы Сынмин был хотя бы чуть-чуть адекватнее, они бы сейчас не смотрели друг на друга «так». В такие моменты казалось, что по всем литературным тропам никого кроме них двоих не существовало в этом мире, однако оба ошибались. Чонин только хотел словесно напасть на Сынмина, как уши его услышали приближающиеся шаги. Несколько пар каблуков противно цокали, напоминая всем шумным ученикам, прогуливающим занятия, одно единственное — они должны были быть на уроке. И Чонин искренне не понимал и не признавал то, что случилось в его разуме в тот момент. Его взгляд заприметил неподалеку едва заметную дверь, за которой скрывалось нечто, служившее небольшим подсобным помещением для швабр и моющих средств, лишь бы уборщицы не таскали все по десять раз по всем этажам школы. Рука, ужаленная несколькими мгновениями назад чужими пальцами, схватила Сынмина за злосчастную полураспахнутую сверху рубашку, чтобы быстро уволочь его за собой в то узкое пространство, что пряталось за дверью. Это напомнило дешевую клишированную сцену из аниме про школьную романтику. Один затолкал другого в маленькую комнату без света, а другой поддался его действиям и первым делом плюхнулся на гребанное перевернутое железное ведро, снизу вверх смотря на первого удивленным взглядом. — Ты чего?.. — и голос Сынмина едва ли не заикающийся. В глазах потемнело от чужой резкости, от легкой боли в заднице из-за столкновения с неприятным куском железа. Его взгляд постепенно привыкал к темноте, его уши улавливали каждый тяжелый волнительный вздох Чонина. — Рот закрой, сука, — зашипел на него Ян, спиной прислоняясь к двери, пытаясь понять, прошли ли мимо них преподаватели. Обе женщины остановились неподалеку, выбирая опасную близость к подсобному помещению самым лучшим местом для сплетен и звона ключей от кабинета. Чонин раздраженно поджал губы, понимая, что ситуация хуже некуда. — Если меня сейчас поймают за прогулом урока, то одним оправданием со сломанной рукой я не отделаюсь, — шепотом попытался объяснить Чонин, чего вообще делать не хотел. Он не собирался доносить до Сынмина свои школьные проблемы, которые все еще оставались проблемами, ведь мир не всегда крутился вокруг опасных вон и игрового профиля. — Поэтому не шуми. И казалось бы, что в случившемся неловким обстоятельством было только душное помещение, заставляющее обоих парней покрываться легкой испариной. Однако Сынмин считал несколько иначе. Внутри было настолько отвратительно тесно, что он практически сидел в ногах Чонина, стараясь не шевелиться, лишь бы не задеть ничего подле себя. Ноги у Чонина худые и длинные, обтянутые школьными брюками не по размеру. У Сынмина ехала крыша от одной только мысли — коснуться чужих коленей, сжать рукой чуть выше — бедра. И чем дольше он думал об этом, тем быстрее понимал, что слетал с катушек окончательно. Его дергало от тесной школьной формы, от того, что Чонин был так близко, как никогда раньше. Чонин же утопал в раздражении и злости. От нахождения в столь маленькой комнате вместе с Сынмином из его головы краткосрочно улетучивались все мысли из категории «мы спрятались тут, потому что здесь безопасно». Теперь в его голове, подобно чертям, крутился хоровод от осознания того… Что та ситуация, в которой они оказались из-за него, была слишком… слишком неправильной для его гомофобной головы. — Подвинься, у меня ноги устали стоять, — попросил как можно тише Чонин, пытаясь слегка поменять свое положение. Однако стоило ему слегка передвинуть одну ногу вбок, как талия его почувствовала непрошенное прикосновение. — Блять… Не шевелись, пожалуйста. Голос Сынмина в этот момент был слишком задыхающимся и жалобным для абсолютно потерянного Чонина. Он не просто попросил, он едва ли не потребовал, из-за чего кожа покрылась мурашками. Чонин испытывал дурацкое смущение. То самое, которое нападало на него в моменты встречи с красивыми и безупречными девушками. То самое, которое не должно было настигнуть его сейчас, когда Сынмин сжимал руки на его талии, запрещая шевелиться. И если бы не обстоятельства, Ян бы уже заехал ему коленом по лицу. Щеки Сынмина багровые и горячие. Его голова перегружалась с каждой секундой все сильнее и сильнее, а тело слегка потряхивало от осознания того, что он и Чонин сейчас были близки выше дозволенного. Все алгоритмы в его голове сгорели, обратившись сигаретным пеплом. Ким лбом пораженно уперся в тазовую кость Чонина, устало и рвано выдыхая. Ему хотелось отменить игру. Забыть про всякие статистики, задания, загадки, время и гранатумы. Все, что сейчас уничтожало его опухший от жара мозг, умещалось в его ладонях. Сынмин чувствовал чужой пульс и задыхался. Если Чонин еще раз дернется, Сынмин свихнется окончательно. Это было слишком даже для него. Потерявшись во всех желаниях, которые махом накрыли его с головой, он вздрогнул, когда Чонин внезапно отскочил от него. Дверь открылась, свежий воздух проник в легкие, остужая Сынмина. Ян едва ли не выбежал в коридор, спотыкаясь об собственные ноги, чтобы прижаться к одной из стен. Судя по его действиям, Ким понял, что им наконец-то представилась возможность выбраться. Впервые в жизни он не понимал, был ли он счастлив или раздосадован. — Я думал, мы там умрем, — Чонин спустился по стеночке вниз, закрывая лицо ладонью. Его сердце билось больно, заставляло колени трястись. Искренне не понимал, что только что произошло. Искренне не понимал, почему его тело так послушно отреагировало на прикосновения человека, которого он должен был ненавидеть за ложь, молчание и лицемерность. Сынмин чуть вскоре выполз к нему, неловко застегивая верхние пуговицы. Кажется, ему снова нужно будет попросить в следующем раунде заглянуть в операторскую. Охранник явно увидел то, что не должен был. Возможно, Ким сам заглянет. Перекинет себе это воспоминание на флешку. — Так о чем ты хотел поговорить? — опомнился Сынмин, тут же ставя себя в самое неудобное положение. Однако Чонин был слишком озабочен случившимся, чтобы вернуть свой мыслительный ход в ту сторону, с которой он и начал их разговор. Чонину очень сильно хотелось курить. Ему хотелось верить в то, что его никотиновая зависимость дымкой спрячет все произошедшее, потому он с трудом поднялся на ноги и без каких-либо слов отправился в сторону спуска на первый этаж. Нужно было подышать летним воздухом, нужно было позволить солнцу коснуться его крашенных волос, чтобы один жар перебил другой. Его накрывала паника, его талия приятно горела. Он не слышал Сынмина, больше не думал об игре, о грядущем турнире, о ферзе и ладье. Вновь слышал свое сердцебиение, старался от него убежать, сбиваясь в ступенях и приближаясь к той двери, из которой некоторое время назад рискнул выйти. Его риск не оправдался, теперь его рука была нерабочей. Когда шум в голове утих, когда сигарета аккуратно тлела в подрагивающих пальцах, тогда-то Чонин и начал приходить в себя. Он отошел чуть поодаль от школы, так, чтобы взгляд его цеплялся только за крышу, что часто служила ему местом успокоения. Не знал, почему не ринулся туда первым делом. Возможно, боялся, что там от Сынмина убежать никуда не получится. Но даже здесь он догнал его, появляясь в дверном проеме с незакрытой дверью. К удивлению Чонина, весь румяный и смущенный, запыхавшийся и растерянный. — Что еще? — как будто бы изначально Сынмин до него докопался, а не наоборот. Такой простой вопрос сбил его с толку, а потому заместо ответа он лишь подошел ближе, протягивая руку. Чонин слегка удивился немой просьбе и с трудом достал из брюк пачку сигарет с зажигалкой. — Ты меня не перестаешь удивлять, — почему-то вырвалось из Яна. Чужая многогранность его однажды удушит. — Чем именно удивил? — решил уточнить Сынмин, одной рукой поправляя влажную от пота челку, а другой отправляя подожженную сигарету к губам. Чуть позже он настороженно ощупал свои карманы, чтобы понять, что телефон он в процессе их интимной посиделки нигде не потерял. — Я даже не знаю, что выбрать, — остро парировал, пусть до сих пор и смущался. С ними с самого начала было что-то не так. Чонин по-прежнему хотел во всем винить Сынмина, но, вспоминая собственные мурашки от его прикосновения, осознавал, что, возможно, дело было не только в чужих поступках и загадочных взглядах. Возможно, все по-прежнему упиралось во что-то твердое внутри самого Яна. Непробиваемое. Гордое. Ким подошел ближе, становясь с Чонином вровень и смотря туда же, куда он вновь вернул свой взгляд. Если крыша Яну казалась убежищем от всех подростковых проблем, то Сынмин считал это место ядром всех тех самых проблем. Ему все еще нужно было разобраться с Джисоном и с подозрениями Чонина, однако сейчас, в это самое озадаченное для них мгновение, все показалось совсем бессмысленным. Потому что на крыше кто-то был. Два человека, стоящих близко к самому краю. Один из них боязливо упирался в железные пруты, выставляя руки вперед, а другой медленно приближался ближе, что-то держа в руках. — Какого?.. — спросил Чонин, роняя сигарету изо рта. В момент, когда один из школьников встал ногами на среднюю перекладину, прозвучал выстрел. Чонину все показалось одним большим взрывом. И тогда, когда ужаленное пулей тело сорвалось с крыши, тогда Чонин услышал тот чертов звук. Звук игры из чужого кармана.

***

Неделю спустя.

Сынмин с книгой на лице валялся на диване, сжимая рукой полюбившийся ему стакан с алкоголем. Его губы были плотно сжаты, каждая мышца его тела находилась в напряжении, едва разбавляемом спиртным и звуком клавиш клавиатуры. Он снова был здесь. — Дерьмо, Ким Сынмин, — голос Джуена был раздраженным и уставшим. Он бросил беспроводную мышку в сторону и закрыл лицо ладонями, ногами отталкиваясь от стола, на игровом кресле откатываясь к середине комнаты. — Ты снова в полной жопе. — Ты все отключил? — голос Сынмина натянутый. — Да. Теперь ни у кого приложение игры не открывается. Файл вшит в оперативную систему, но больше не работает, — хрипло отозвался Ли. — У тех двоих я все стер под чистую. Ким прикусил губу, убирая со своего лица книгу. «Исповедь неполноценного человека». — Уже начали расследование. Пацан хотел заставить другого сдаться, но тот отказывался. У больного была пушка в руках, он свихнулся окончательно и выстрелил. Потрясающее завершение первого раунда шахматного турнира, — саркастично еще раз описал все убожество ситуации Джуен. — Дело передали в суд, СМИ подняли шумиху. Что мы будем делать? Если пойдет опрос школьников, то может всплыть игра. — Не всплывет, — Сынмин уселся на диване, пытаясь собрать все мысли в кучу. — Мы подождем два месяца, чтобы все хотя бы чуть-чуть утихло. — Два месяца? — удивился Джуен. — И со вторым семестром начнем второй раунд, — сухо, а после смочил горло джином, тут же морщась. — Мониторь СМИ, всех частных журналистов, ищи хоть один намек на то, что где-то пролезет упоминание игры. Докладывай мне, а я разберусь с тем, чтобы это осталось только небылицами в Даркнете. Джуен внимательно выслушал его, прежде чем согласно кивнуть. Иных вариантов у них не было. Ли вновь подкатился к своему столу, с тяжелым вздохом и неким энтузиазмом готовясь к очередным бессонным ночам. — А Ян Чонин сможет прожить без игры целых два месяца? — не упустил возможность подколоть. И Сынмин ничего не ответил. Его голова все еще была в том дне, когда множество событий разом свалились на его расслабившиеся плечи. Он помнил лицо Чонина в тот момент. Помнил ужас в его глазах, помнил приоткрытые в немом крике губы. Помнил, как смотрел на него. Смотрел и наслаждался.

Т е х н и ч е с к а я О ш и б к а.

И г р а п р и о с т а н о в л е н а.