игра.

С е к р е т П о л и ш и н е л я.

Три года назад.

Сухой джин раздирал горло, но Сынмин не подавал виду отвращения, продолжая вальяжно сидеть в кресле, безразличным взглядом наблюдая за вычурными людьми, сидящими неподалеку. Помещение, где он находился, напоминало метафорическую кондитерскую, ведь именно здесь собирались все сливки общества, чтобы приятно провести вечер и обзавестись выгодными связями. Последнее и нужно было Ким Сынмину, что так трепетно и безумно грел под сердцем одну свою детскую мечту, желающую стать реализованной. Ему стоило многих усилий пробраться сюда — в известный в узких кругах ресторан «Бордо», чтобы встретиться с человеком, способным помочь ему. В очередной раз поморщившись на неприятный напиток и нелепо закашлявшись, Сынмин тяжело вздохнул. Теперь он рассматривал уйму столовых приборов, дорогую изысканную посуду, уродливые и вонючие цветы, увядающие в небольшой вазе. Время неумолимо утекало, бессонные ночи давали о себе знать тяжелыми веками, чувство голода разъедало желудок, из-за чего нервы были на пределе. Но ему нельзя было подавать виду. Он сын успешного человека. Он Ким Сынмин-Микаэль. Он тот, кого позолоченное общество рядом не заслуживало с самого начала, но так уж случилось, что пришлось удостоить их всех своим неожиданным появлением, скромно здороваясь со знакомыми своего отца и пожимая им руки, отнекиваясь от просьбы составить компанию, потому что он здесь исключительно по рабочим вопросам. — Рабочие вопросы, — сам себе буркнул под нос, усмехаясь. Живая музыка начинала действовать на нервы, Сынмин не заметил, как взял столовый ножик в руку, начиная прокручивать его между пальцами. Он слишком долго ждал этой встречи, чтобы сорваться и после разорваться на части из-за отсутствия успеха. Жизнь дала понять ему явное — каким бы сообразительным он не был, достичь желаемого в одиночку невозможно. Попасть в ресторан, что находился на крайнем этаже высотного здания, можно было только двумя способами — лестница и лифт. Все люди, еще не потерявшие рассудок, пользовались лифтом, однако была одна особа, любящая с самого детства идти против системы. И вот она здесь. Сынмин еще не заметил её, но услышал восторженные вздохи окружающих, почувствовал шлейф персикового нектара, из-за чего улыбка на его лице появилась непроизвольно. Она здесь. — Привет, солнце, — девушка с приветствием шустро подошла к столику у витражного окна, тут же ставя сумочку на свое кресло. Она начала спешно поправлять прическу, так привычно негодуя из-за опоздания. Сердце Сынмина на мгновение растаяло от теплых и ускользнувших в одно печальное мгновение воспоминаний. Пришлось натянуто улыбнуться, скрыть искренний восторг за помутневшим взглядом, а после приятно удивить даму его сердца появившимся букетом пышных роз из-за спины. — Как видишь, они не завяли, пока ждали тебя, — в привычной саркастичной манере произнес Ким, вручая девушке букет. — Рад встрече, Ким Миён. Она была его сотканным из бриллиантовых нитей идеалом. Высокая и грациозная, в своем любимом черном платье с подаренными когда-то Сынмином рубиновыми серьгами в ушах. В её глазах Ким видел когда-то позабытый и родной блеск, что много лет назад потух в чужом взгляде навечно, оставшись лишь самой теплой картинкой в голове обезумевшего мальчишки. Миён, радостно запищав, взяла букет, а после легким движением руки попросила официанта предоставить им вазу для такой белоснежной роскоши. Сынмин не мог перестать улыбаться, все волнение и масса темных мыслишек покинули его голову, пропуская без очереди тепло. — Давно ты вернулся из Штатов? — не прошло и пяти минут с любезной встречи, как разговоры наконец-то перешли к важному. За это Сынмин и любил её. Свою старшую кузину. — Полгода назад, — пожав плечами, ответил Сынмин, созерцая печальную пустоту в своем стакане. — Как окончил старшую школу, так отец тут же взял меня за волосы и притащил сюда, чтобы я не оставался в Америке один и не натворил там чудес, что обратятся ему позором на все века. — Мне казалось, что ты уже достаточно натворил чудес, — с многозначительной улыбкой произнесла девушка, после щуря глазки. — И я так понимаю, что хочешь сотворить еще несколько. Ты поэтому меня сюда пригласил? Миён показала взглядом в сторону расслабляющейся толпы. — Однажды ты предложила мне сделку, — Сынмин был рад, что девушка сразу перешла к сути дела. — Если мне понадобится твоя помощь, то взамен на её получение я поступлю в медицинский, а после пойду работать в твою больницу. — М-м-м, — протянула Миён. — Я надеялась, что ты пойдешь по стопам отца и уйдешь в политику, но, судя по всему, тебя и это не заинтересовало. Ты, безусловно, талантлив, я это знаю не понаслышке, но и в сферу медицины ты никогда не рвался. Что тебе нужно, раз ты готов пойти на такие жертвы, как в ближайшем будущем работа со мной? Сынмин знал — старшей кузине было выгодно иметь под своим крылом сына влиятельного человека, иметь возможность завербовать такой талант себе и использовать его в своих целях. — Ян Чонин, — не думая произнес Сынмин, наблюдая непонимание на чужом лице. — Мне нужен Ян Чонин. Миён потребовалось немного времени, чтобы широко улыбнуться и понимающе закивать. — Точно, тот мальчик, про которого ты мне так долго рассказывал, — она усмехнулась, когда Сынмин услужливо подлил ей алкоголя в бокал. — Все еще одержим им? Я надеялась, что за столько лет твой дикий интерес пропадет к нему. Но вот тебе стукнуло восемнадцать, ты окончил престижную частную школу в Штатах, вернулся в родную страну и просишь моей помощи, чтобы заполучить непонятного сорванца, которым одержим с самого детства. Столько затраченных усилий, а сколько еще будет? Сынмин решил не перебивать кузину, позволяя ей под небольшим градусом удариться в рассуждения. — Почему именно он? — слишком очевидный вопрос. — Потому что мы похожи. Миён громко засмеялась, немного раздражая своим вызывающим поведением Сынмина. — Ты виделся с ним лишь в детстве, если мне не изменяет память. На всех семейных застольях постоянно рассказывал мне о нем, а когда тебя водили на светские мероприятия, чтобы познакомить еще подростком с какой-нибудь красивой девушкой из благородной семьи, ты воротил носом и безустанно твердил мне о том, что тебе нужен какой-то мальчик. Я, если честно, какое-то время думала, что ты сошел с ума после смерти своей матери и выдумал его. На последних словах лицо Сынмина скривилось. Взгляд его похолодел, а челюсть непроизвольно напряглась. Миён заметила такие изменения и тут же сбавила обороты. — Неважно, — она покачала бокал с напитком, наблюдая за жидкостью бордового цвета. — Что от меня требуется, чтобы ты поступил в медицинский? — Я собираюсь заняться созданием онлайн-игр, — с неким облегчением ответил Сынмин, после замолкая. — И… и все? А где связь с Ян Чонином? — Если у меня получится реализовать несколько своих проектов с твоей финансовой помощью, то я верну тебе долг и вместе с этим выполню твои условия. Мне нужна сумма для старта, а еще я знаю, что у тебя много связей в сфере IT. Можешь сколько угодно придуриваться всего лишь владелицей одной из больниц Сеула, что чуть ли не первая в рейтинге, но я-то понимаю, что ты промышляешь не только этим. — Ты тоже можешь придуриваться всезнающим мальчиком с золотой ложечкой во рту, но я-то знаю, что отец выгнал тебя из дома, у тебя нет денег даже на вонючий рамен из уличной забегаловки, а этот костюм ты позаимствовал в одном из бутиков, записывая расходы на мой счет, — с улыбкой ответила Миён. — Сука. — Предпочитаю, когда ко мне обращаются по имени. Сынмин начал терзать губы, чувствуя себя некомфортно. — Хорошо, Ким Сынмин-Микаэль, — он поежился. — Я дам тебе столько, сколько потребуется. Назовем это подарком на все те дни рождения, которые я пропустила. Связь между онлайн-играми и Ян Чонином я пока не улавливаю и полагаю, что никогда её не уловлю, как бы не старалась. Так или иначе, ты в нашем роду недопонятый гений, — она улыбнулась. — Поразительно то, как человек, что презирает деньги, неожиданно просит их у меня ради какого-то мальчика. Я надеялась, что ты попросишь меня устроить вам свидание и подарить недвижимость, но все оказалось куда сложнее. Ты не ищешь легких путей. Ян Чонин фанатик игр? — Что-то вроде того, — с усмешкой ответил Сынмин. Миён ничего не ответила на чужое высказывание, но мысленно понадеялась на то, что её инвестиции в кузена не принесут ей проблем в ближайшем будущем.

***

Чонин с растерянным выражением лица сидел на больничной кушетке, взглядом сверля медбрата с его медицинской карточкой. Правая рука была загипсована и изрядно бесяче чесалась, из-за чего хотелось взять одеяло и удушить им себя, чтобы лишить подобных страданий. Он не знал, что доставляло ему больше боли — проигрыш в первом раунде шахматного турнира или покалеченное в какой раз за его крохотную жизнь тело? Первое приносило еще больше неприятных чувств, ведь бойня с Ли Минхо заставила Чонина погрузиться в философские рассуждения, провоцирующие голоса в голове и душевные терзания. Он ненавидел подобное. — Что Вы имеете в виду? — еще раз уточнил Чонин, не веря своим ушам. Когда он очнулся, то заместо родного заплесневевшего потолка встретил натянутый и выбеленный. В палате стоял приятный запах белых роз, которые кто-то любезно оставил ему возле кровати, как будто его койка в одночасье стала могильной плитой. Еще чуть-чуть, и посыпались бы конфеты с эпитафиями. — Доброе утро, Ян Чонин, — медбрату не дали повторить ранее озвученное, ведь в помещение тут же зашла девушка, заставляя своего сотрудника несколько раз в уважении поклониться. Чонин густо раскраснелся, потому что вошедшая дама ослепила его своей красотой и одним произнесенным его же именем заставила представить их медовые отношения и безграничную любовь. Сердце неприятно забилось, уши загорели, и Чонин возненавидел себя за такую острую реакцию на девушку. — Я Ким Миён, — любезно представилась она, на что Ян покивал, боясь сказать хоть что-то. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, только рука сломана, это немного неприятно, — немного саркастично ответил юноша, стараясь не смотреть на девушку, что тут же приятно засмеялась, провоцируя в голове парня несколько коротких замыканий. — Мой коллега уже сказал тебе, что тебя выписывают и что все больничные счета погашены, да? — с улыбкой уточнила она, скорее, у медбрата, чем у Чонина, на что первый одобрительно замычал. — Кто-нибудь может тебя забрать? — У меня есть несколько вопросов, — вместо ответа начал Ян, наконец-то находя в себе силы вновь посмотреть на вошедшую. Теперь он не мог отделаться от чувства, что она была на кого-то очень сильно похожа: внешность, аура, аромат. — Слушаю, — она скрестила руки на груди, все так же улыбаясь. — Почему я в отдельной палате, в этой больнице и почему мои счета погашены? Последнее беспокоило его больше всего, потому что, судя по ремонту помещения, больница, где он оказался, была не из дешевого класса, а значит, кто-то постарался над тем, чтобы ему оказали достойный прием и лечение. Как только он очнулся, то едва не потерял сознание еще раз от понимания — если мама узнает, то убьет. — Коммерческая тайна, — непринужденно и весело ответила Миён. — У Вас был тяжелый случай, — вклинился медбрат. — Оскольчатый перелом, требовалось хирургическое вмешательство, которое могла предоставить только наша больница, поэтому Вы были перенаправлены сюда из той, куда Вас привезла карета скорой помощи. К сожалению, подробностей появления такой травмы мы не знаем, так как Вас никто с момента вашего нахождения здесь не навещал. — Почти никто, — очень тихо добавила Миён. — Наши хирурги смогли собрать Ваши кости, но рука восстанавливаться будет долго, сами понимаете. — Ого… — удивленно произнес Чонин, смотря на свою загипсованную руку. Он не думал, что все было настолько плохо. — Вы её клеем склеили? — Там спицы, — сказала девушка. — Мы свяжемся с тобой, когда придет время их убрать. Выписываем тебя, потому что показатели в норме, да и как нам известно, ты школьник, а учебу никто не отменял. Чонин недовольно взвыл. — Сколько я был без сознания? — Около недели, это не было коматозным состоянием, Вы иногда просыпались, но, скорее всего, этого не помните, — объяснил медбрат. Ян прикрыл глаза, чувствуя каждой частичкой кожи раздражения. Чертов Ли Минхо устроил ему каникулы, которые он героически проспал. Неизвестно, сколько раундов уже прошло и не выбросило ли его из игры за невыполнение заданий. — Ваши личные вещи на стуле, как будете готовы покинуть больницу, нажмите на кнопочку, и я приду, — напоследок попросил медбрат. — Вас нужно будет еще раз осмотреть. — Да, конечно. Конечно. Шумные улицы, переполненные людьми. Чонин злой топал по дороге, пытаясь не убить ближайшего прохожего, потому что никакую кнопочку он не нажал, и, как только двери за врачами захлопнулись, он тут же принялся одеваться, упуская тот факт, что с загипсованной рукой это будет проблематично, а потому шел по тротуару с загадочной выпуклостью под школьной рубашкой, пытаясь рабочей левой поправить её. Телефон, к его огромному несчастью, был разряжен, а в школьной сумке ничего полезного не было, кроме сгнившего яблока и подкинутого бальзама для губ от Хан Джисона. — Какого черта вообще произошло, пока я спал? — Чонин пытался сориентироваться в незнакомом ему районе. Возможно, будь он менее гордым и нетерпеливым засранцем, смог бы выклянчить себе такси. Однако клянчить у такой чудесной девушки, как Ким Миён, не было пределом его мечтаний. По мере приближения к ближайшей станции метро, Чонин пытался прийти к решению несложного уравнения и, как только он сел в вагон, радуясь тому, что проездной не был успешно утерян в ходе драки и всяких перетасовок, понял не самое приятное — слишком подозрительно, что девушка, которая запала ему в душу, имела такую же фамилию, как и парень, который не давал ему покоя с самого начала игры. — Ох, блять, — ругнулся Чонин, чувствуя себя сумасшедшим, потому что смотрел в одну точку и своим душевным изречением пугал людей вокруг. — Только, сука, не говорите мне, что это все заслуги Ким Сынмина. Ублюдок! Ругаться с воздухом долго не пришлось, ведь через пару остановок пришлось покинуть вагон, в конце едва не кланяясь каждому за случившееся соло комедийное выступление. Чонин был очень раздражен. Неоднократно ломал кости, но не думал, что будет так тяжело в одиночку передвигаться по городу с тяжелой школьной сумкой на плече и неработающей правой рукой. Как только он вышел из метро, то замер, наблюдая прямо напротив выхода Хан Джисона. Ян вопросительно вскинул бровь, пока друг радостно бежал к нему, прежде чем крепко обнять, едва не сбивая с ног. — Больно! — Прости! — Джисон тут же отскочил от Чонина, словно ошпаренный. Он виновато поклонился, а после улыбнулся. И что-то в улыбке Хана напрягло Чонина. Уж слишком странно выглядел его друг, слишком разбито. — Как ты узнал, что я буду здесь? — недоверчиво спросил Ян, наблюдая за тем, как Джисон забрал его сумку себе. — И почему ты не в школе? — Во-первых, сегодня суббота, а во-вторых, мне позвонили из больницы и сказали, что Ян Чонин на свободе, нужно срочно поймать этого сумасшедшего! — со смехом сказал Хан, беря Чонина за левую руку и утягивая за собой в сторону автобусной остановки. — Так это ты устроил мне каникулы в ВИП-палате? — удивленно спросил, понимая, что зря проклинал Сынмина всю дорогу. Джисон остановился, крепче сжимая чужую ладонь. Он не смотрел на Чонина, немного испуганно пялясь в одну точку, прежде чем снова натянуто улыбнуться. — Ну, да? Не тухнуть же тебе в общей палате, — ответил, после дружески хлопая по чужому плечу, выбивая из Чонина кряхтения. — Поехали ко мне домой, родителей сейчас нет, а я безумно голоден. Можем приготовить кимчи и что-нибудь посмотреть, давно так не сидели. Ян одобрительно закивал, начиная подозревать Джисона в чем-то неладном. Одет он был как обычно, выглядел на первый взгляд свежим и обмазанным любовью всей жизни, но что-то было не так. Чонин был уверен, что за неделю его отсутствия что-то случилось с его лучшим другом, всевозможные обиды на которого иссякли по мере больничного. — Как дела с петухом? — решил заместо вопроса об игре поинтересоваться Чонин, ожидая смущенную реакцию со стороны друга, однако тот молча завел их в подъехавший автобус, усаживая на крайний ряд. — Сонни? — Да не до него было, — нервно кинул нелепую отмазку Хан. — Но именно он тебя и нашел, а потом позвонил мне. Я уж надеялся, что он захотел пригласить меня на свидание, а в итоге мне пришлось срываться с места и ехать за тобой. И вот здесь и сейчас Чонин почувствовал лживую вонь, но ничего не сказал. Если Хан так остервенело хотел, чтобы они посидели у него дома, то так тому и быть. Возможно, что надвигался важный разговор, несозданный для ушей незнакомцев. — Если что, то за твоим младшем братом я приглядывал и матери твоей все рассказал, успокоил её, — начал спешно утешать. — Не переживай, они в полном порядке. Чонин чувствовал себя непривычно хрустальным, словно с начала игры его значимость в мире повысилась стократно, раз лучший друг настолько сильно позаботился о его благополучии. Чуть вскоре они сидели на кухне, каждый занимаясь своим делом. Чонин гордо сидел за столом, обиженно наблюдая за тем, как друг готовил им обед, ведь Ян ничем помочь не мог, кроме как тем, что иронично подбадривал, поднимая левую руку вверх и тихо крича: «Вперед, Хан Джисон! Ты справишься!». Телефон заряжался в соседней комнате, заставляя Чонина бороться с желанием наконец-то узнать, что он пропустил. Под ногами носился пес Хан Джисона, изредка действуя на нервы свои скулежом. Рука чесалась, и хотелось принять душ, но меньше всего хотелось просить помощи в данном вопросе. Когда тарелки с едой были поданы и парни приступили к трапезе, тогда-то Яна и прорвало. — Рассказывай, что с шахматным турниром, — начал он с забитым ртом, заставляя Джисона подавиться и начать судорожно искать салфетки. Такая реакция напрягла. Недолго думая, Хан достал телефон из кармана, но вовсе не для того, чтобы посвятить друга в события минувшего, а для того, чтобы отключить мобильник и спрятать его в кармане. Это насторожило. — Нини, — начал боязливо он, после кусая губы. — Может быть, нам стоит перестать играть? Теперь подавился Чонин, но найденные Ханом салфетки подоспели вовремя. Чувство голода и азарта одновременно разъедали его изнутри. — Что ты имеешь в виду? Почему мы должны перестать играть? — Ну, мне кажется, что игра не очень нам подходит. Она слишком жестокая. — И это мне говорит человек, который лгал обо всем, связанном с этой игрой? Как ты можешь покинуть игру, если ты уже на таком высоком уровне? О чем ты вообще говоришь, если сам меня пригласил в этот Ад? — посыпались ожидаемые вопросы, на которые Хан Джисон не мог найти разумных ответов. — Я уже говорил тебе, что у меня не было выбора, — постарался тихо оправдаться, чувствуя закипающее чувство вины в груди. Если бы Джисон был чуточку смелее, если бы не был так слаб и хрупок, если бы действительно ценил то, что имел изначально, Ян Чонин не стал бы ядром всего того зла, которое начало случаться. Хан погряз в этом пиксельном болоте еще сильнее, в особенности после того, как понял — его «хозяин» в последнее время всегда был рядом с ним. Теперь он намного ближе, чем казалось изначально. Теперь Джисону еще страшнее, из-за чего руки начали трястись, а лоб покрываться испариной. — Сколько мне нужно тебе заплатить, чтобы ты вышел из игры? Какой нужно выплатить долг? Ты уже дошел до уровня невозврата? — судорожно начал спрашивать Хан, пытаясь на лице Чонина увидеть хоть что-то, что могло бы успокоить его. Он должен был сделать все, что было в его силах, ведь теперь он догадывался, какие мотивы у создателя, теперь он понимал, ради чего был весь этот спектакль. Все было ради Ян Чонина. Джисон неумолимо погружался в состояние беспомощности, теряя контроль над собой. Он помнил дикий взгляд Сынмина, помнил его слова, вспоминал все когда-то отправленные им сообщения и выполненные задания. — Успокойся, — и стало легче дышать, когда Чонин коснулся его плеча, начиная успокаивающе потирать кожу. На лице Яна было искреннее непонимание. — Я играю не ради денег, а ради удовольствия. Мне нравится играть, в этом и вся причина, к тому же, как ни крути, но мне это выгодно. Тебе не о чем переживать, — он постарался улыбнуться. — Чего ты такой заведенный? Лучше расскажи мне, что было с турниром, пока я отсутствовал. Чонин не осознавал. Не осознавал того, что одно из его заданий — поцеловать Ким Сынмина — не было шуткой от игры. Не осознавал, что каждый шаг, который он совершал, был заранее кое-кем спланирован. Не осознавал, что за каждым его действием следил лучший друг и что люди вокруг него — те самые шахматные фигуры — были под властью короля, что дергал за ниточки и ходил так, как ему было угодно, лишь бы главная пешка чувствовала себя беззаботно в созданном чужими руками мирке. — Ничего особенного, после того, как ты слег в больницу, начался второй раунд между мной и Ким Сынмином, я проиграл, — Хан сдастся, он ни за что не переубедит Чонина. Не сейчас. Не тогда, когда нет возможности рассказать ему все, что удалось выяснить из-за риска оказаться однажды убитым. — Что?! — и Чонин вскочил с места. Лицо его мило покраснело от негодования, из ушей едва не пошел пар, а взгляд опасно заблестел. Действительно пес. — Как ты смог проиграть ему? — Кажется, весь турнир будет построен на загадках, — предположил Джисон. — Я не смог отгадать загадку, Сынмин оказался быстрее меня, поэтому я проиграл, но ничего страшного, у меня и у тебя есть еще по одной попытке, — Хан постарался улыбнуться, но вышло криво. — Мудак, — Чонин опустился на стул, закатывая глаза в раздражении. — Умный мудак, раз уж на то пошло. Какая загадка была? — Не помню, — Хана отпускали все негативные чувства, он вновь возвращался в ту беззаботную реальность, где они всего лишь школьники, играющие в азартные игры и не более. — Я вообще пропустил начало турнира, а когда увидел уведомление о начале, то стало уже слишком поздно что-то решать. И если Чонин заупрямился и захотел играть дальше, то Джисон должен перебороть себя, чтобы быть ближе и в случае чего помочь. — Ладно, я куплю нам книжку с детскими загадками, и мы будем разгадывать их всю ночь вместо подготовки к промежуточным! — воодушевился Чонин, на что Хан улыбнулся. — Странно слышать это от тебя. Ты ведь сам говорил мне, что любишь загадки и даже когда-то сам свои сочинял, — вдруг вспомнил юноша, внимательно смотря на Чонина. — Не помнишь? Это было в самом начале выпускного класса, когда мы только-только начали общаться. Я хотел узнать, как у тебя дела, а ты начал нести какую-то чушь в виде ребусов. Чонин напрягся, хмуря брови. Он не помнил такого, из-за чего в мгновение начал на себя злиться. — Может, у меня какая-нибудь опухоль в голове, раз я периодически забываю какие-то куски своей жизни? Вдруг однажды меня накроет амнезия? — неожиданно перевел разговор в это русло, на что Джисон испугался, а после смущенно улыбнулся, когда Чонин посмеялся с его выражения лица. Попытка Хана переубедить не увенчалась успехом, все, что им оставалось, — это наслаждаться тихим выходным, поедая кимчи и готовясь к просмотру какого-нибудь мультика. Однако стоило Чонину взять свой телефон в руки, как все вновь полетело к чертям собачьим, потому что глазки его по-азартному загорелись. — Ну что опять? — спросил Джисон, сидя в гостиной на диване, пультом пытаясь включить нужный ему фильм. — Я думал, что мы не будем получать задания, когда проходит шахматный турнир, — в голосе чужом слышалась радость. — Но игра только что предложила мне немного заработать и выдала мини-задание. — Какое? — Джисон встрепенулся. — «Пешка покинула шахматное поле, но вернулась на клетки вновь, чтобы защитить своего короля. Король готов наградить своего воина за доблесть и честь, а потому оставил одну вещицу на втором ряду доски. Отыщи её и забери себе», — шустро читал Чонин. — Это что-то вроде игрового бонуса за сломанную руку? Отлично, еще и заработаю немного вон и опыта. Его только что выписали из больницы, но он рвался на доску вновь. Джисон сразу понял, о чем речь, однако не успел остановить лучшего друга, которого в помещении не стало через несколько секунд. Догнать его в прихожей не удалось, и Хан сдался, опускаясь на колени, чувствуя себя разбито. Как бы он ни старался — тоже являлся обычной шахматной фигурой.

***

— Второй ряд, — Чонин был рад тому, что телефон наконец-то зарядился, ведь теперь ему без труда удавалось оплачивать проезды в автобусах и не переживать за то, что он вновь в финансовой яме. Несколько сбережений от прошлых заданий у него еще осталось, но их было чертовски мало. — У меня дом под номером одиннадцать, а если сложить две цифры, то будет два, — рассуждал, держась за поручень. Ему нравилось думать. Нравилось, что он играл и с ним игрались вновь. На возвышенных чувствах с самым потрепанным видом он помчался домой, немного боясь столкнуться с семьей раньше положенного. Первым делом — игра, а уже после младший брат и нелюбимая мамаша. Приближаясь беглым шагом к дому, Чонин заметил издалека загадочный силуэт, стоящий у самого входа. И стоило остановиться в нескольких метрах от двери, как сердце забилось неровно, лицо покраснело, и все признаки первичной агрессии стали уж слишком явными, чтобы их не заметить. Ким Сынмин. — Привет, как рука? — с беззаботной улыбкой. В вельветовых шортах по колено, в белой рубашке с короткими рукавами и со странной соломенной панамой на голове. С небольшим букетом белых роз в руках. Чонин не знал, он хотел плакать или смеяться. И выбирая между двумя самыми разными эмоциями, он выбрал пойти на своего одноклассника с кулаками. С кулаком. — Блять, — вместо тысячи слов среагировал Сынмин, шустро отскакивая в сторону. Чонин, ринувшийся в порыве эмоций, по итогу едва не врезался в несущую стену родного дома, но Ким вовремя схватил его свободной рукой за талию, останавливая от неминуемого столкновения. — Ты только вышел из больницы, не суетись. Возмущению Чонина не было предела. Мало того, что этот парень обыграл его лучшего друга в нечестном шахматном бою, так еще и начал вести себя таким наглым образом, словно не плакался на лестничной клетке и не молил разбито о пощаде и второй попытке. И как бы Чонину не было странно от того, что тон у Сынмина был не шибко мягким, рука его на талии умещалась идеально, и сила, с которой он его удерживал, казалось, во многом превосходила драчливую мощь самого Яна. Хаотичная мысль — избить Сынмина — все больше и больше оседала в голове. — Какого черта?! — Ян вырвался из хватки, делая несколько шагов назад. Он раздраженно попытался сдунуть челку со своего лица, чтобы выглядеть более угрожающе. — Игра выдала мне задание встретиться с тобой? Это какая-то шутка? — А мне выдала задание подарить тебе цветы, — безмятежно парировал Сынмин, рассматривая яркие бутоны. — Разве не забавно? Чонин вспомнил одно из своих первых заданий, связанных с Сынмином, и чертыхнулся. Видимо, игра действительно добивалась того, чтобы они были вместе. По догадкам Яна, возможно, грело что-то неоднозначное и грандиозное, что-то такое, где ему потребуется союзник в виде Ким Сынмина. — Выглядишь неважно, тебе бы в душ сходить. Нет, Чонин все-таки его ненавидел. Эта ненависть просачивалась из-за глупого подросткового предательства. — Как мило, — и проснулась обида. — Что ты вновь пытаешься сблизиться со мной только потому, что игра тебя об этом попросила. Как приятно знать, что, не получи ты за это копейки, ни за что бы не навестил меня, и плевать, что мы с тобой не в ладах. Последнее, чего ожидал Сынмин от их разговора, это внезапную искренность. Непрошенную, ранее не знакомую. Он совсем забыл о том, насколько Чонин по-настоящему хрупкий. Не просто пешка, а что-то запредельно пестрящее всеми чувствами, страдающее из-за них. Теперь Ким спешно осознал, что в очередной раз просчитался. — Это не так, — Чонин поежился, когда уверенный и самодовольный облик Сынмина тут же раскрошился на его глазах лишь от одной обиженной претензии. И прежде чем Ян успел закатить глаза, к нему приблизились, чтобы в свободную руку начать настойчиво и виновато пихать букет. — Я пошутил, не было у меня никакого задания. — Комик из тебя отстойный, чем докажешь? — теперь уже Чонин чувствовал себя лидером ситуации. Сынмин замешкался, а после принялся в кармане шорт искать телефон. — Кажется, я потерял его. Чонину солнце припекло, поэтому вместо того, чтобы со всей дури ударить Сынмина по голове цветами, он спустя несколько секунд тупого молчания рассмеялся с чужого нелепого поведения. С одной стороны, Яна напрягало то, с какой напористостью и с каким идиотизмом Ким пытался вернуть себе его доверие. С другой стороны, Чонин осознавал, что, возможно, Сынмин учился дружить в первый раз. — Очень жаль, — саркастично ответил, а после услышал знакомый звук оповещения игры. Рука была занята букетом, и, возможно, именно этим он оправдал свое желание впервые не хвататься за телефон, чтобы посмотреть зачисление на карту. А возможно, почему-то сейчас стало не так уж и важно узнать, прошел ли он задание. И именно спутанность сознания рядом с Ким Сынмином раздражала его до перегретых щек. — Можно я зайду к тебе домой? Пить хочу. Стоял близко, ближе положенного, голову морочил, и Чонин себя с каждой секундой презирал за собственную гордость. Он так напыщенно разбрасывался речами о том, что позволит ему прикоснуться к себе и заговорить с ним лишь после финала турнира, но стоило идиотской игре внести смуту в его голову, как все грандиозные планы рухнули. Во всем хотелось винить Сынмина. — А я хочу ссать, давай поможем друг другу. Нелепый сарказм затерялся в белых цветах, потому что уже через несколько минут Чонин был вынужден позволить Сынмину переступить порог его дома. Атмосфера тут же изменилась, запахи спиртного и горелой пищи точечно приступили пропитывать кожу Чонина ядом, от которого лекарства не было. Было необычно тихо, пока не послышались робкие шаги за одной из приоткрытых дверей. Младшеклассник опасливо вышел в коридор, сначала блестящим взглядом встречаясь с Чонином, а после слегка напряженным с парнем, который когда-то помог ему снять рюкзак с дерева. — Привет? — поинтересовался Чонин, чувствуя себя несколько неловко. Словно между ним и Юном образовалась огромная пропасть за все то время, пока игра бушевала в его сознании. Чонин не мог этого не заметить. Не мог не заметить того, как родной дом с каждым заданием и раундом превращался в нелепый карточный домик из самых дешевых и грязных карт, найденных где-то на помойке. — Привет, я Ким Сынмин, — прозвучал голос за напряженной спиной. И карточный домик рухнул, потому что Юн спрятался обратно в комнату. Теперь тяжелые шаги трясущихся ног, и челюсть Чонина непозволительно сильно сжалась. Взгляд поблек, а губы превратились в сухую полосочку. Он морально приготовился к тому, что сейчас произойдет, и, встретившись с неразумным взглядом уставшей женщины, встретившись с явной агрессией, что окутывала её сигаретной дымкой, он, к своему удивлению, почувствовал внезапную легкость, когда его плечо накрыла рука Сынмина. — Где ты, черт возьми… — Здравствуйте, Госпожа Ян. Я Ким Сынмин, это я вам звонил по поводу вашего сына и его отсутствия, — успокаивающим голосом. Словно Сынмин контролировал ситуацию в этом доме, словно все энергетические потоки концентрировались вокруг него кровожадными языками, не смея дотрагиваться. Уставший вздох женщины, а после небрежный жест в сторону кухни, из которой она вышла. Сынмин без слов понял приглашение на обед, а потом легким нажимом на чужое плечо заставил Чонина сделать кривые шаги вперед, чтобы добраться до долгожданной еды. Только вот Чонин уже был сытым, но противиться воли матери не стал. Ему было стыдно за то, что весь такой опрятный и ухоженный Сынмин был вынужден сидеть на качающемся стуле, осматривать пропитанные маслом стены и выцветшие календари за все минувшие года. Ян раз десять бросил взгляд в сторону одноклассника, означающий просьбу покинуть его дом со стаканом воды, но Ким был непреклонен. Он внимательно следил за действиями женщины, что весьма громко выражала свое недовольство из-за отсутствия сына дома. Возмущалась на возможные расходы на лекарства, на ужасные оценки и школьные проблемы. Создавала иллюзию того, словно ей действительно было дело до своего ребенка. Разыгрывала театр перед гостем, совершенно не догадываясь, что сцену, где все случалось, Сынмин построил своими руками. — Ты похож на свою маму, — вдруг шепотом признался Ким, когда они наконец-то покинули кухню. Чонин чувствовал тошноту, бурлящую у него в желудке. — Только намного красивее её, значительнее. — Мне это воспринимать как комплимент или как оскорбление? — заежился Чонин. — Смотря, что тебе не нравится больше. — Мне определенно не нравишься ты. Чонин хотел вывести Сынмина из дома и попрощаться с ним, а потом убежать на кухню за цветами и спрятать их у себя под подушкой. Однако, погрузившись в свои мысли, Ян не заметил, как ноги его привели их в небольшую комнатку. Раньше он заходил сюда каждое утро, пока не потерял себя в пикселях. Сынмин замер, наблюдая в паре метрах от себя поминальное место. Чонин махнул рукой, словно постарался отвязаться от самой противной мухи и повернулся, чтобы покинуть помещение. Ему не хотелось оставаться в нем дольше положенного, не тогда, когда рядом был посторонний, в которого он тут же врезался своим лбом, провоцируя болезненный вздох. — Ну и чего ты замер столбом? — возмутился Чонин. — Что с ним случилось? — спросил Сынмин, пытаясь в легком полумраке комнаты во взгляде человека напротив отыскать правду. — Как видишь, сдох. И Чонин сдался, вновь взглядом возвращаясь к подобию алтаря. Он долго разглядывал фото ушедшего в иной мир, пока Сынмин не начал напрягать его непрошенными вопросами. Ким чувствовал, что лезет не в свое дело, но за делом пряталось то, чего он так жаждал коснуться. Крохотная душа Чонина, детская, та, что однажды на детской площадке сочинила свою игру. — Кем был твой отец? — вдруг стало интересно Сынмину, на что Ян закатил свои глаза, а после задумался, пытаясь вспомнить. — Строителем, кажется. Ким понимающе промычал, а после неосознанно коснулся своего предплечья, своего «шахматного» шрама. — Повезло. — Что? — переспросил действительно ничего не услышавший Чонин, переводя свой взгляд с портрета на отчего-то скорбное лицо Сынмина. — Ничего, мне действительно пора домой. И резкая перемена в лице извечно довольного напрягла, но Ян ничего не сказал. Согласно кивнул и двинулся к выходу из дома, уводя за собой Сынмина, пытаясь для себя в мыслях рационализмом понять, почему Ким вообще оказался в его маленьком вонючем мире. Он понял, почему, когда Сынмин, прежде чем покинуть его дом, протянул ему сложенную в несколько раз записку. — Не отталкивай меня, Ян Чонин. Я еще тебе пригожусь, поэтому не брезгуй общением со мной. — Мне проще тебя ненавидеть, чем понимать. — Ты меня не ненавидишь. — И откуда такая уверенность? — возмутился, но записку взял, пока что не рискуя её от нестерпимого любопытства читать. — Потому что в твоей жизни есть только один человек, которого ты действительно презираешь больше всего на свете, — и с загадочной улыбкой, с улыбкой, которая так и кричала о том, что Сынмин по каким-то причинам знал больше положенного, Ким удалился, оставляя после себя тишину, пропуская через открытую дверь весь тот хаос, в который вмиг погрузился дом Чонина. Не успев попрощаться, Ян развернул записку, с каждым прочитанным словом чувствуя, как сердцебиение его участилось. «Когда наконец-то найдешь ответ на свой вопрос, то воспользуйся тем, что я спрятал в букете. Это было моим заданием». Чонин не сдвинулся с места, еще раз и еще раз впитывая в себя кривое написанное. Он бы солгал самому себе, если бы притворился дурачком, не понимающим, о каком вопросе идет речь. — Почему родителям можно бить нас, а мы не можем ударить их в ответ?

***

С их волосами игрался прохладный ночной ветер, из-за которого Хенджин дрожал, но продолжал стоять рядом с Минхо на балконе, периодически крадя у него сигарету под недовольное закатывание глазных яблок. — Ты извинился перед пупсом? — спросил Хван, жмурясь из-за более сильного потока ветра. Минхо цокнул. — Его же только сегодня выписали, когда бы я успел? — нелепо оправдался, а после опустил голову на сложенные на перекладине балкона руки. — Не знаю, но ты бы мог позвонить ему. Так или иначе, это из-за тебя он теперь будет учиться писать левой рукой, — Хенджин ахнул. — Так ты же у нас амбидекстр, будешь правой рукой писать свой конспект, а левой его. Здорово я придумал? «Спросил бы ты лучше меня о том, почему я вообще избил его до такой степени», — подумал Ли, но вслух ничего не сказал. Лишь выпрямился, чтобы грубовато пихнуть Хенджина в плечо. Кое-что не давало Минхо покоя. И дело было не в том, что его лучший друг, его тихая никотиновая зависимость, от которой он не мог избавиться, медленно тлела рядом, грозясь пеплом сорваться вниз. Дело было в игре. Дело было в странной паранойе, которая охватила его разум после таинственной встречи с Ким Сынмином возле тех самых кустов. «Будет очень плохо, если с ним что-то случилось», — вспомнил Минхо чужую угрозу и нервно сглотнул. Неоднократно думал о том, что тупой новенький одноклассник ему не угроза, но чутье подсказывало ему — что-то было не так. Ему стоило чего-то бояться. Кого-то бояться. — Куколка, — неожиданно обратился Минхо к Хенджину, заставляя того выронить сигарету из слегка подрагивающих пальцев. — М, Хоша? — в сладковатой манере передразнил Хван, тут же ухмыляясь. — В следующем раунде, по логике, должен играть ты, но я не дам тебе этого сделать. Мы будем играть вместе, — твердо, серьезным взглядом заглядывая в чужой блестящий. И снова эта идиотская улыбка, полная неприкрытой заботы. — А вот и нет, — Хенджин довольно скрестил руки на груди. — Я сам буду играть. Хван все еще тихонько мстил, тихонько ненавидел Минхо за то, что все, что так сильно его тешило, — идиотская игра. Потому что, все что так сильно тешило Хенджина, — это Ли Минхо. Не взаимно, ревниво больно. — Хенджин, — грозным голосом, и Хвану приятно. Приятно, что Минхо так обнаженно волновался. Хотелось верить, что эта тревога, дрожащая в его взгляде, была обусловлена только Хенджином, а не желанием в ближайшем будущем поделить награду и добиться триумфа. Однако что-то подсказывало Хенджину — если они продолжат играть вместе, то к победе в игре из них придет лишь один. Боль в горле с привкусом собственной крови во рту. Хван Хенджин уже тогда знал, чем окончится их игра против чувств.

И г р а п р о д о л ж а е т с я.