Этот достопочтенный прощает

Чу Ваньнин так больше не может.   Он наблюдает, как Мо Жань душит ещё одного своего слугу за то, что тот почистил виноградинку неправильно. Как «неправильно» бедняга так и не узнал, но вот Ваньнину всё ясно, как на ладони. Прислужник не был виноват в собственной смерти.   Мо Жань просто снова вспомнил.   Вспомнил свою молодость. Пик Сышен. Солнце, которое тогда ещё светило ему.   Ши Мэй.   После потери золотого ядра дни Чу Ваньнина были предельно одинаковы. Вставал он с петухами, весь день читал или незаметно ото всех (ведь Мо Жань, конечно, против того, чтобы помогать этим ублюдкам) сооружал маленьких ночных стражей. Не таких, что могли бы быть полезными целому селу, но которые уж точно отвлеки бы демонов на себя, позволяя людям убежать. Позднее он отдавал эти небольшие механизмы старику Лю, а тот, в свою очередь, вывозил их в деревни поблизости.   Старик Лю был единственным другом Ваньнину. И именно благодаря способности старика держать рот на замке, он доверился ему.   Вечерами к нему часто захаживал Мо Жань. Вернее, уже Тасянь-цзюнь. Опьяневший, с покрасневшими глазами он выругивался на Ваньнина такими грубыми выражениями, что сердцу становилось больно, и просто хотелось спросить…   Что я сделал не так?   Где я ошибся?   Скажи, Мо Жань.   Мо Жань ухмылялся. «Догадайся, баобэй», - язвил он. А затем, видя, что его учитель так и не понял, в чём провинился, начинал перечислять.   Ваньнин же не мог ничего оспорить.   - Избивал меня плетью.   «Но разврат и воровство запрещены».   - Никогда не был рядом. Всё только твой Сюэ Мэн, да Сюэ Мэн. Скажи, Ваньнин, я не был достоин хотя бы одного твоего хорошего слова?   «Я ведь хвалил и поддерживал тебя как мог, Мо Жань. Ты снова всё забыл?»   - Когда они все покинули меня, когда бросили с этими ранами, ты помнишь, что ты сказал мне? – Тасянь-цзюнь саркастично улыбается, - Ты сказал: «От природы дурной характер не поддаётся исправлению». Да, всё правильно, я ведь безродная псина, ублюдок, рождённый просто так, в шутку! Я всё думал, хоть ты за меня заступишься, хоть ты мне поможешь излечиться. Но ты… Ты всего лишь такой же, как они.   «Извини, Мо Жань. Я действительно вспылил тогда, но я правда готов сделать для тебя хоть что-нибудь, лишь бы ты снова…».   - Из-за тебя умер Ши Мэй.   Юйхэна словно окатили ледяной водой. Здесь он правда не знал, что ответить. Он не прибеднялся, не мог себя жалеть, и сказать Мо Жаню даже мысленно «Если бы я спас его, то умер бы сам» у него попросту язык не поворачивался. Ваньнин и сам себя винил за это не меньше. Если бы не смерть Ши Мэйя, возможно, Мо Жань не ненавидел бы его так сильно? Да, Ваньнина бы не стало, но сколько жизней он бы спас таким путём?   Каждый раз, когда Мо Жань говорил эти слова, он был на грани. Вот и сейчас, его снова колотило. Чу Ваньнин знал, что его ждёт, но даже не пытался убежать. Он спокойно принимал свою судьбу. Каждый удар Мо Жаня оставлял синяки на его и так нездоровом теле, но Ваньнин безропотно молчал.   Он виноват. Да, глубоко виноват.   После битья его Император на какое-то время успокаивался. Вероятно, его завораживал вид крови. Как Ваньнин трясущимися руками пытается её вытереть, как он захлёбывается и всё никак не может подняться. В такие моменты Мо Жаня пробирала странная нежность к этому человеку. Он брал Чу Фэй на руки, бережно стирал кровь собственным рукавом. Укладывал на кровать, нависал и долго-долго рассматривал. Гладил лицо пальцами, пока болезный Ваньнин не то, что отдернуться не мог, ему было сложно просто открыть глаза.   В такие моменты Мо Жаня пробирала странная нежность к этому человеку. И Ваньнин, так редко получающий хоть каплю оной, переставал сдерживаться. Незаметно подставлял голову под касания, наслаждался теплом и глубоко дышал. В глазах его собирались слёзы, но он искренне верил, что Мо Жань не замечает их, ведь не видел его лица. Может быть, Ваньнин прав. А может, эта мысль просто помогает ему не умереть раньше времени.   По ночам Император был особенно ласков. Трогал нежные волосы, что пахли цветами Хайтана, целовал Ваньнина в лоб и даже улыбался. Но стоило солнцу появиться на горизонте, глупый милый ученик снова превращался в безжалостного Тасянь-цзюня.   Чу Ваньнин так больше не может.   Тасянь-цзюнь не жалеет ни себя, ни собственных врагов. Он не уйдет с поля боя проигравшим, он сломается сам, сломает всё вокруг, но одержит победу. Вот и сегодня в Ушань он вернулся весь израненный. На нём не было живого места, и, увидевший его Чу Ваньнин хотел было спросить, кто этот несчастный сегодня, а ещё отругать за каждую появившуюся на теле ученика царапинку, но Мо Жань опередил его:   - Повстанческая армия. Этот выродок Е Ванси создал немало проблем. – он хмыкнул.   - Е Ванси из Линьи? Второй молодой господин Жуфэн? – Чу Ваньнин задал вопрос, ведь когда-то знал этого юношу. Он и Наньгун Сы в детстве были не разлей вода, но сил у этого мальчишки было всегда больше, чем у его господина.   Судьбу этого парня ему не нужно узнавать. Мо Жань никогда не жалеет своих соперников. Е Ванси мёртв. Юйхэн почувствовал печаль на сердце.   - Никакого Линьи давно нет, баобэй. Называй всё своими именами. Е Ванси из Империи великого и могущественного Тасянь-цзюня сегодня устроил набег, напал на моих ребят и поплатился за это жизнью. – самодовольно заявил Мо Вэйюй, - Он доставил много хлопот, но, так как этот достопочтенный давно так не веселился, я дал ему возможность умереть быстро.   Чу Ваньнин закрыл глаза. Он не хотел это больше слушать. Мо Жань весь истекал кровью, и даже несмотря на то, каким чудовищем он был, Ваньнин хотел помочь ему.   Ведь именно из-за него Мо Жань стал таким.   Обычно, он не осмеливался прикасаться к Мо Вэйюйю, особенно в таком состоянии, но сегодня Ваньнин позволил себе это. Вытащив из-за пазухи аккуратный, но потёртый временем платок с вышитыми на нём яблоневыми цветками, Юйхэн промокнул им лоб Мо Жаня. Фиолетовые глаза распахнулись.   - Ваньнин, что ты делаешь? – скорее настороженно, чем грозно, спросил Мо Жань. Для него учитель, делающий шаги к нему первым, было явлением страннее, чем если бы на улице средь бела дня плясала безумная Хули-цзин.   Чу Ваньнин не ответил ему. Он наблюдал, как кровь пропитывает белоснежный платок и с грустью подумал, что такое уж точно не отмоется. Сморгнув тоскливые слезы, он решительно выдохнул и взглянул прямо в лицо Мо Жаня:   - Этот учитель долго вёл себя неподобающе. Сегодня я хочу искупить свои грехи.   Мо Жань изогнул бровь. Его учитель повстречался с самим Ямой и теперь понял, что его ждёт в загробном мире? Иначе почему он извиняется?   Он молчал, тем самым давая Ваньнину возможность говорить дальше:   - Император не знает, но этот учитель был обучен мастером по имени Хуайцзуй. Мастер Хуайцзуй не только известен своими навыками, достигшими совершенства, но также и тем, что освоил одну из трёх запретных техник.   Мо Жань посмотрел на него вопросительно.   - Техника возрождения. – пояснил Ваньнин и глаза Мо Жаня широко раскрылись. Он слышал об этом мастере, но почему он не знал о том, что этот великий человек постиг то, что было ему так нужно?   Чу Ваньнин увидел, как Мо Жань загорелся надеждой и слабо хмыкнул. Примерно этой реакции он и ожидал, но в душе было всё равно обидно.   Взбудораженный новостью Тасянь-цзюнь схватил его за плечи и взволнованно прикрикнул:   - Что же ты раньше не сказал? Давай пригласим этого мастера сейчас же!   - Тебе не стоит так переживать. – мягко ответил Чу Ваньнин, убирая его руки, - Он уже здесь. Надеюсь, Ваше Величество не против, что я позвал его?   - В кои-то веке ты сделал что-то полезное! – засмеялся Мо Жань. Ши Мэй, он увидит Ши Мэйя! Плевать, сколько нужно ждать, плевать, сколько жизней ему нужно для этого положить, он сделает всё.   Чу Ваньнин улыбнулся.   Мастер Хуайцзуй выглядел достаточно молодо для столетнего старика, но Мо Жаня это ничуть не удивило. Он на своём роду уже много повидал. Цзуй-цзунши был немногословен, говорил по делу и лишь иногда бросал на Ваньнина хмуро-виноватые взгляды. Тот не смотрел ни на него, ни на Мо Жаня, а лицо его было отрешённым.   Тасянь-цзюнь с нетерпением внимал речам старика. Найти тело Ши Мэйя, да-да, очень много духовных сил, хорошо, долго ждать, ну ничего. Мо Жань ждал уже долго, что ему сделают ещё каких-то пять лет?   - Последнее условие. Для проведения обряда мне понадобятся душа и тело Чу Ваньнина.   Мо Жань нахмурился:   - Почему?   Хуайцзуй уже открыл было рот, чтобы объяснить, но Ваньнин перебил его:   - Нужно, чтобы жертва обряда знала призываемого в лицо.   Мастер впервые за вечер смог посмотреть в глаза своего ученика, и в них так громко говорилось «пожалуйста, не рассказывайте ему». О том, что Ваньнин на самом деле не совсем человек и только поэтому обряд мог совершиться по сей день знали двое, и лишь с ними эта тайна в могилу и уйдёт. Хуайцзуй кивнул, словно подтверждает сказанные Ваньнином слова.   Мастер посмотрел на Мо Жаня внимательно.   - Вы согласны на такие условия? - спросил он, надеясь, что Мо Жань откажется отдавать его настрадавшегося ученика.   Мо Жань даже не задумывался. Променять жизнь его глупого и злого учителя на мягкого и доброго Ши Мэйя? Хах, да! Да, да и ещё раз да!   Чу Ваньнин другого ответа и не ожидал.   * Пять лет прошли для Мо Жаня мучительно. Ваньнин вернул ему долг и, вновь заимев хоть какую-то ценность в глазах Мо Жаня, попросил его перед смертью лишь об одном – не убивать больше никого. И Мо Жань честно держался. Оказывается, это сложно. Оказывается, находившийся рядом с ним Ваньнин действительно мог успокоить его. Сейчас Мо Жань с огромным трудом справляется с приступами гнева.   Ведь Ши Мэйю не нравится жестокость, а он хотел нравиться Ши Мэйю.   Мо Жань проклинает Чу Ваньнина. Мало того, что его больше нет рядом, так эта сволочь посмела его к себе привязать! Иначе какого хрена ему так больно сейчас? Почему он ничего не хочет? Даже долбаного Ши Мэйя!   Когда парень очнулся, Мо Жань был безмерно рад. Бегал возле него, словно пёс. Чуть не умер от счастья, когда услышал ласковое и удивлённое «А-Жань?». Но через пару дней чувства в его сердце унялись, и он почувствовал, как ему чего-то очень сильно не хватает.   Кого-то.   Он сидит в Павильоне Алого Лотоса. Кроме этого места, у него больше нет доказательств того, что Ваньнин когда-то существовал. Ни тела, ни одного его волоска, даже одежду – и ту Тасянь-цзюнь когда-то лично всю порвал, желая, чтобы Чу Фэй носила только откровенные наряды. Всё, что есть у него сейчас - это едва слышный в помещении запах Хайтана и тихие, но такие звонкие последние слова Ваньнина, что беспрерывно звучат в голове.   «В жизни и смерти я не стану винить тебя».   «Прости меня, Мо Жань». «Учитель был не прав».