ЛЮЦИФЕР
Наблюдать, как друзья растворяются в черной дымке было тяжело. Чувство, что я в последний раз видел верный взгляд Киры и игривую усмешку Феликса, не покидало меня и разрывало изнутри. Но было некогда думать об этом. Я почувствовал его приближение раньше, чем мы встретились глазами. Мальбонте шел ко мне через площадь перед замком Правителя Ада. Он смотрел на меня и ухмылялся. Я двинулся в его сторону, до хруста в костях сжимая кулаки. Алое небо Ада раскололось от сотен молний. Грохот грома заставил землю под ногами задрожать. Из далека послышались испуганные крики. Я ощущал, как в воздухе поднимается паника, перемешанная с яростью и ужасом. Мальбонте смотрел на меня с усмешкой, но взгляд его был наполнен холодной яростью. Я ощущал от него ледяное прикосновение смерти, Небытия. Я же был его противоположностью. Во мне разгоралась ярость, подпитываемая страхом. Но я не стыдился его, как учил меня всю жизнь мой жестокий отец, мой повелитель. Я принял свой страх и обернул в свою пользу. Именно страх за жизнь и благополучие близких подпитывало меня все это время и сейчас, двигаться вперед и сражаться за жизнь и общее будущее. — Ты пришел, — усмехнулся Мальбонте. Мы остановились друг напротив друга словно два дуэлянта, готовые по очереди сделать свой выпад. Нас разделяло большое расстояние, но даже с так я чувствовал его мощь. Она стала еще больше, еще сильнее, еще смертоноснее. Но я не сгибал колен, не опускал головы. Я пришел не склоняться перед кем-то. Я здесь, чтобы забрать то, что мое по праву. — Пришел, — сухо ответил я. — Я чувствую рядом с тобой Вики. Куда же ты ее спрятал? Я усмехнулся. — Вики всегда была в моем сердце. Ничего не изменилось и впредь. Мальбонте тихо засмеялся. Он помотал головой и расхохотался, словно одержимый. — Вики была права, когда называла тебя безнадежным глупцом. — Она редко ошибалась. — Верно. И что дальше? Думаешь отправил подальше свою излюбленную подругу и ее верного пса подальше и считаешь я их не достану? Я промолчал. — Где Вики? Я поднял руку и поцеловал перстень. Мальбонте не был глупцом и сразу же догадался, где я спрятал Вики. — Ясно. Значит придется отрезать тебе палец. А я хотел все решить, не проливая крови. — Я бы поверил, не будь я безнадежным глупцом. В моих руках появился меч. Я покрутил его в руке и принял стойку. Пути назад нет. Маль ничего не ответил, но и в его руке из теней и чистой тьмы тоже появился меч. Вот и наступил этот час начала и конца. Теперь передо мной открыт только один путь, ведущий в самое пекло Ада.ВИНЧЕСТО
— Вы хоть понимаете, как мы сейчас рискуем, находясь здесь? — прошипела Ости за моей спиной. — Не припомню, чтобы настаивал на твоем присутствии, — усмехнулся я, проходя мимо пустых камер. Мне показалось странным, что большая часть камер, которые раньше были забиты заключенными, сейчас пустовали. Никакой стражи. Ни единой души. — Как будто я бы отпустила вас одного, — пробубнила Ости в ответ. Удивительно, как такие обстоятельства, развернувшиеся в нашем мире, смогли повлиять на самую эгоцентричную и высокомерную демоницу, которая в первую очередь всегда думала только о себе и спасала только себя. Даже ее энергия изменилась, и это никак не было связано с получением нового статуса Хранителя. Ости повзрослела и набралась мудрости и сдержанности, пройдя через испытания, выпавшие на ее долю. — Для чего мы здесь? — не успокаивалась она. — Демоны Мамона давно уже заложили кристаллы. — Знаю, но мой старый друг не начнет действовать, пока я не подам сигнал. — Тогда зачем мы тут? — Ад поднебесный, Ости, ты можешь не задавать вопросов? — я резко развернулся к ней, и она чуть не врезалась в мою грудь носом. — Я просил тебя остаться в Архиве, но ты увязалась за мной! Не хочешь, чтобы я насильно вернул тебя на твое место в Архиве, помолчи! Ости не выглядела растерянной, обиженной или смущенной. Напротив, она вздернула голову и с вызовом посмотрела на меня. — Я не собираюсь сидеть сложа руки и попивать чай вместе с Мамоном в пыльном Архиве, Винчесто! К тому же, один раз вы уже прогулялись в одиночку и вас посадили под домашний арест как маленького провинившегося демона. Я опешил. Тон Ости сбивал с толку. Она говорила со мной на равных, не стесняясь указывать мне на мои ошибки, вбивая одну за другой в мою грудь указательным пальцем. Раньше я одним взглядом мог заткнуть ее, когда она переходила границы. Но теперь меня заставили замолчать. — Винчесто, — выдохнула Ости, — простите. Я просто не хочу, чтобы меня снова оставили не удел и потом обвинили в том, что я, поджав хвост, отсиживалась в безопасном месте, пока другие отдавали свои жизни. Теперь мне стала ясна главная причина такого упрямого поведения. Я закрыл глаза, чтобы унять раздражение и беспокойство. — Я рад, что ты хочешь внести свой вклад в общую победу, но иногда стоит здраво оценивать свои силы и возможности. — Сил у меня теперь предостаточно! — Но не для боя, — усмехнулся я. — Твоя сила в знаниях. Если ты погибнешь, не передав полномочия, всей нашей истории придет конец. Она умрет вместе с тобой. Ости опустила глаза. Я видел, что она понимает меня. Очень хорошо понимает. Еще свежи остались те раны, что нанесла нам смерть Азазеля. Если бы мы тогда не нашли пленников Вики, Азазель умер бы раньше, чем смог передать Ости полномочия Хранителя. Теперь я не хочу, чтобы мы снова оказались на гране еще одной катастрофы. Но не так-то просто отступить от своего упрямства, особенно такой девушке как Ости. Она продолжала уверенно держать голову высоко и не отрывать от меня своих глаз. — Будущему королю понадобится тот, кто сможет подсказать, напомнить, предостеречь от ошибок или научить опыту предков. — Люцифер не обратится ко мне даже если на кону будет стоять целый мир, — процедила сквозь зубы демоница. Я не смог удержать смешка. Ох уж эти амурные дела. Любовь делает нас глупцами, но в то же время питает нас силой для борьбы. — А разве сейчас он не рассчитывает на тебя? — Это другое. — От чего же? — Прекратите, Винчесто. Я не уйду пока не удостоверюсь, что вы выйдете отсюда живым и здоровым. Ваш сын мне не простит, если с вами что-то произойдет. — Хорошо, — сдался я. — Но не задавай больше вопросов. Время на споры закончилось. Ости фыркнула, но согласно кивнула. Мы двинулись дальше. Камеры на нашему пути были все так же пусты. И чем ближе мы подбирались к нужному уровню тюрьмы, страх усиливался в душе. Я чуть ли не бегом подбежал к камере Серафима. Увидев пустые кандалы, на которых еще недавно висела Ребекка, я замер. Заметив боковым зрением, как Ости отпрянула от меня на несколько шагов, я лишь сильнее взбесился. Ярость застелила взор перед глазами. Я взялся за прутья решетки. Меня затрясло. К голове хлынула кровь. — Винчесто, — тихо прошептала Ости, — не надо. Я ее не слушал. Взревев во все горло, я вырвал решетку камеры и отбросил ее в сторону. Отдаленно я услышал вскрик Ости и глухие удары металла о камень. Стоило мне вступить в камеру, сила снова вырвалась наружу. Я сорвал кандалы и расплавил их в руках. На каменный пол упали раскаленные до бела капли. — Эрагон?! Вскрик Ости и упоминание этого ангельского ублюдка привели меня в чувства. Я резко обернулся и заметил повисшего на прутьях ухмыляющегося Серафима. Его ухмылка взбесила меня, и несколькими широкими шагами я приблизился к нему и схватил за ворот. Я прижал его к решеткам и взглянул в его глаза. Он не был напуган, не был растерян или потрясен. Эрагон продолжал улыбаться. — Где она?! — взревел я и встряхнул Серафима. Эрагон хрипло засмеялся. — Забрали. — Это я и сам вижу! Куда?! — Догадайся, — оскалился Эрагон и захохотал. — Он рехнулся, — шокировано выдохнула Ости. Я посмотрел на демоницу. Она была бледной и растерянной. А мое внимание только сильнее расшатало почву под ее ногами. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы прийти в норму. Взглянув на свою руку, что сжимала ворот засаленной одежды Серафима, осознал, что обернулся в демоническую ипостась и даже не заметил этого перехода. Моя выдержка снова треснула и все из-за одной и той же женщины. Эрагон перестал хохотать и хрипло закашлялся. Видимо ему давно не давали воды. Его губы пересохли и потрескались. В некоторых местах появились капельки крови. — Кто ее забрал и куда? — повторил я свой вопрос уже спокойным голосом. — Не поверишь, если скажу. — Да говори уже! Я потряс его. — Они появились из неоткуда. Эрагон в ответ схватил меня за ворот и притянул меня к себе. В нос ударил ужасный и тошнотворный запах немытого тела и гниющего изнутри существа. — Тени… — начал он. — Тени собирались, клубились, пока не приняли человеческие очертания. Все стражники в ужасе разбежались, а кто не успел, пал и обратился в обугленную кучу. — Мы ничего не видели по пути сюда, — нахмурилась Ости. — Верно. Потому что эти обугленные демоны встали на ноги и стали открывать камеры, сжигая демонов, как сожгли их, — глаза Эрагона расширились в безумстве. — Они кричали, молили, но каждого постигла одна и та же участь. Они забрали всех демонов, а ангелов просто обратили в прах. — Тогда почему ты все еще жив? — усмехнулась Ости. Я был благодарен ей за то, что задавала вопросы. Хотя до этого просил ее не делать этого. Мое же горло сдавило от ужаса, когда я представил картину, которую описывал Эрагон. О таких вещах я еще не слышал. Да и представить такое в здравом уме невозможно. — Я… — я почувствовал, как Серафим задрожал. Его взгляд забегал. Он стал заикаться и как будто задыхался от того, что хочет поскорее все рассказать. — Я… Не знаю. Когда до моей камеры дошли, один из демонов просто смотрел на меня и… И… Ничего не делал. И стоял до тех пор, пока тени не забрали Ребекку. Как только они сделали это все стихло. Тени, демоны, заключенные… Все пропали. Я пытался дозваться хоть до кого-нибудь, но… Я взглянул на Ости. Она тоже смотрела на меня. Я пытался уложить в голове все сказанное Эрагоном. Но не смог. — Как давно это было? — спросил я. — Не знаю, время за решеткой течет не так как на свободе. Я прикрыл глаза, чтобы вновь не поддаться соблазну отдаться в руки истинной ипостаси. — Опиши эти тени еще раз, но по подробнее, — потребовала Ости, подходя ближе. — Они… Они были… Это просто тени, что стали плотными, разумными. Тьма. Истинная тьма. Он уже не мог выстраивать четкое повествование и формулировать мысли. И дело было не в ужасе от пережитого. Он пробыл в темницах Ада достаточно. Его пытали так, как никого до него. И палачи справились прекрасно со своей задачей. Они уничтожили его изнутри. Кажется, это наша последняя встреча с Серафимом. — Еще, — потребовала Ости, приближаясь к лицу Эрагона. Я почувствовал ее воздействие на Серафима. Он уже был достаточно слаб, чтобы такой демон как Ости смогла подчинить себе его волю. Я не стал препятствовать. — Глаза, — голос Серафима дрожал. Он не просто испытывал ужас. Он находился во власти эмоций, которые довели его до безумия. — Красные глаза, наполненные огнем. И… — И? — Оскал. Каждая тень улыбалась, обнажая животный оскал. Ости замерла и нахмурилась. Она явно о чем-то начала догадываться. На моих глазах на ее лице стали стремительно меняться эмоции: недоумение, недоверие, озадаченность, удивление и наконец тот же самый ужас, который отражался на лице Эрагона. — Винчесто, — прохрипела она, — эти тени… Я отпустил Серафима и встал лицом к демонице. Она стала еще бледнее, словно ее кожа стала такой же белоснежной как первый снег. — Ости, что ты поняла? Что это за тени? Зачем они забрали Ребекку и остальных демонов? — Винчесто, все очень плохо. — Да говори же ты наконец! Я схватил Ости за плечи и хорошенько встряхнул. Демоница сглотнула. — Тени — это он. Шепфамалум. Я вздрогнул от упоминания Создателя и замер. Сквозь глаза Ости я пытался найти истину. И они кричали мне об этой истине. Я проник в ее голову, начал капаться в ее памяти. Она позволяла. Получив силу Хранителя, ей была доступна любая информация из Архива. Я начал теряться в ней, но почувствовал прикосновение Ости. Она направила меня и вскоре я увидел его. Его рисунок, написанный древним Хранителем, что был свидетелем жизни Создателей среди своих детей. Черная материя. Животный оскал. Алые глаза. Как и описал тени Эрагон. С трудом я вырвался из головы Ости и отшатнулся. — Но зачем? — прошептал я. Ости схватилась за выпуклый кирпич в стене и пыталась отдышаться. — Демоны — источнико энергии, необходимый, чтобы восполнить силы. Ребекка потомок Мальбонте, как и Вики. Вероятно, только потомки Мальбонте, и он сам могут открыть темницу Шепфамалума. А то, что сделали с демонами, что сторожили камеры… Она могла не договаривать. Я уже сам сложил пазл в голове. Мне хотелось рвать и метать, начать действовать, бежать туда. Куда? Нужно действовать. Сделать хоть что-то! Но что? Я просто стоял на месте и пытался унять стремительно разгоняющуюся панику. Они готовы выпустить Шепфамалума уже сегодня. Готовы принести в жертву столько бессмертных жизней. Ради чего? Мести? Справедливости? — Винчесто, — позвала меня Ости. — Нужно уходить. Скоро здесь будет неспокойно и небезопасно. И мы должны всех предупредить об этом. Я понимал где-то глубоко внутри себя, что она права. Но не мог заставить себя сдвинуться с места. Нет. Этого не может быть. Никогда наш мир еще не был на грани такого… Сумасшествия? Хаоса? Безумия? Шепфамалум. Мальбонте. Вики. Нет. Почему? Почему все так произошло? Где мы оступились? Где ошиблись? Что упустили? — Заберите меня, — жалобно выдохнул Эрагон. — Заберите меня от сюда, пожалуйста. Меня это привело в чувство. Я посмотрел на сидящего на полу Серафима. Он выглядел жалко. Мне даже не верится, что когда-то этот ангел управлял нами и держал в своих руках безграничную власть над бессмертными. Я переглянулся с Ости. Она вопросительно посмотрела на меня. Но я не знал, что делать. По мне так он заслужил сидеть тут за все свои преступление против Ада. Но он невинен в том, что происходит вокруг и как любой другой заслуживает шанс на спасение и жизнь. — Будь ты на нашем месте, а мы на твоем, ты бы спас нас? — спросила Ости. Эрагон хотел было сразу ответить, но замешкался. И это стало для нас тем ответом, который помог нам принять быстрое и окончательное решение. Я кивнул Ости, и мы оба шагнули по направлению к выходу. — НЕТ! ПРОШУ ВАС! НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ МЕНЯ ЗДЕСЬ! Крики и мольбы Эрагона долго еще доносились до нас. Но впервые я был так хладнокровен и непреклонен. Будь кто-то другой на его месте, я бы еще что-то испытывал. Но насчет Эрагона я не испытывал ничего.МИМИ
Я уже долгое время не видела никого из своих друзей. Меня трясло от перевозбуждения и нервов. Из-за воздействия Вики я пребывала в забвении и не знала, что делаю и говорю. Винчесто вкратце описал все мои преступления, которые я совершила против своей воли. Он щадил меня и не рассказывал всего, хоть я требовала этого. Я чувствовала, что мои руки покрыты чужой кровью. Моя совесть была запятнана. Я не могла отмыться от этой грязи. — Дочка, — мягко позвал меня отец. Я повернулась к самому родному демону. Папочка стоял с фарфоровой кружкой крепкого чая из цветов, растущих на могилах грешников, и которые называли «Дыханием смерти». Напиток дымился и наполнял небольшое пространство нашего шатра сладковатым ароматом с нотками терпкой горечи. Видеть одного из сильнейших демонов с такой маленькой чашкой из сервиза какой-нибудь пожилой старушки было странно и смешно. — Чаю? — Лучше глифт, но его сейчас не достать, — выдохнула я. — Вся в мать, — фыркнул отец и сделал громкий свистящий глоток. — В мать, которая даже не удосужилась вернуться из своих «странствий», — пробубнила я. — Это и к лучшему. Хотя бы за нее моя душа не болит. Я промолчала. Моя обида на мать все еще была сильна. Демоницу Элизу не видели уже более ста лет. У меня была надежда, что такая опасность как возвращение Мальбонте заставит ее одуматься и пересмотреть свои взгляды на свободные отношения не только с мужем, но и с дочерью. Но как оказалось, ей все равно на то, что происходит, и что будет с ее семьей. Но я ни раз задумывалась о том: а не наделали ли мама мне младших братиков и сестер, пока путешествует? И может у нее в приоритете эти дети, а не ее первенец? Папочка снова громко отхлебнул чая. Он явно это делал специально, но у меня не было настроения поддерживать его провокацию. Я подошла к выходу из шатра и отодвинула тканевую створку. Передо мной открылся вид на столицу. Мы были практически у самой границы. Благодаря совместным усилиям Дино и Ости, наш лагерь удалось скрыт от монстров и сторонников Сатаны и Мальбонте. Крикуны кружили над нами, но не нападали. Чуяли нас, но барьер спутывал их, не давал сфокусироваться на цели. — Интересно, где сейчас моя Элиза? — воодушевленно вздохнул отец. — Прекрати, — прошипела я, не поворачиваясь к нему. — Что прекратить? Я резко обернулась и вспылила. — Прекрати вспоминать о той, кто бросил тебя и своего ребенка! Она даже сейчас, когда мы в шаге от верной гибели, предпочитает себя нам! Я не хочу о ней говорить и даже слышать ее имя! Отец был спокоен и никак не отреагировал на мою вспышку гнева. Он спокойно сделал глоток и поставил кружку на стол. — Мимилита, — отец подошел ко мне и положил руки на мои плечи. Он был таким высоким, а я такой маленькой, что пришлось задрать голову. — Твоя мама никогда не была той, кого можно удержать. Ни любимым мужем, ни даже ребенком. Ее природа быть свободной. Она демон желаний. Если она пожелала уйти, ничто ее не удержит. — Но мы — ее семья, — мой голос надломился. — Да. Мы ее семья, — улыбнулся отец. — И я уверен, что моя Элиза никогда не забывала о нас. — Всегда знала, что выбрала самого лучшего демона в мужья. От неожиданности я замерла и выпучила глаза на такого же удивленного и ошеломленного отца. Он посмотрел вперед и с каждой секундой его глаза наполнялись искрой жизни. — Моя страсть, — прохрипел отец и отпустил меня, направившись медленно к женщине за моей спиной. — Моя любовь. Моя погибель. Моя жизнь. Моя печаль. Моя Элиза. До моего слуха донесся звук искренней страсти. Я медленно повернулась и увидела, как отец целует женщину, на которую я была похожа практически как в отражении зеркала. Особенно нас роднили кудрявые растрепанные волосы. Свои я на злобу выпрямляла, чтобы стать менее схожей хоть в чем-то со своей матерью. Оба демона крепко обнимали друг друга, а их поцелуй грезился перейти в куда более откровенные вещи, которые уж точно не должен видеть их ребенок. Меня одновременно это смущало и радовало. Но досада, что успела прорасти в моей душе и дать первые плоды, перекрывала теплые радостные нотки. — Моя Элиза, — прошептал отец в алые губы моей матери. — Я скучал, моя дьяволица. — Я тоже скучала по тебе, мой муж. — Кхм, — привлекла я их внимание. Родители будто только сейчас вспомнили о моем существовании. Но это никак не отразилось на их объятьях. По-моему, они стали только крепче. — Мимилита, — улыбнулась дьяволица и высвободилась их объятий отца. — Как ты выросла. Она вытянула руки и попыталась меня обнять, но я зажгла огненный шар в руке. Это остановило мою мать в попытке приблизиться ко мне. Вместо страха, она показала совершенно другие эмоции. Она снисходительно улыбнулась и покачала головой. Невзирая на пламя, Элиза спокойно коснулась моей руки и потушила пламя. Одним рывком она притянула меня к себе и крепко обняла. — Мимилита, — прошептала она мне на ухо, гладя меня по кудрявым волосам, которые находились в невероятном беспорядке. Все же объятья матери дает почувствовать облегчение и спокойствие. Из моих глаз потекли слезы, а из горла раздался крик. Я уткнулась в плечо мамы и не в силах больше стоять на ногах, утянула нас на покрытый настилом пол. Сколько времени я плакала, сказать было сложно. Я будто потерялась в пространстве, находясь в таких нежных и крепких объятьях, в которых я чувствовала себя в полной безопасности. Во мне уже не было злости и обиды. Я просто была рада, что перед концом, встретилась с мамой, а наша семья воссоединилась. — Моя Мимилита. Дочка. Я выпрямилась, и мама сразу же взяла мое лицо в свои теплые нежные руки. Она улыбалась и вытирала большими пальцами мои слезы. — Не хотел бы я прерывать вас, но пора, — серьезным тоном сказал отец. Мы с мамой посмотрели на него и замерли. Он надел на себя личину демона и посмотрел на замок Сатаны. На его руке светился перстень Винчесто. Он был раскален и от него шел пар. Демон Мамон поднял руку и щелкнул пальцем. Видеть, как взлетает на воздух твой дом, в котором ты выросла, замок, где ты играла с наследником Ада и училась у скучных древних демонов, было невыносимо. Столица Ада была уничтожена.ЛЮЦИФЕР
В момент, когда наши мечи сошлись друг с другом под оглушающий звон метала, замок Сатаны и вся Столица Ада взорвались. Но ни я, ни Маль не шелохнулись и продолжали проклинать друг друга одними лишь глазами. На мое лицо упал свет пламени, но вот лицо Мальбонте оказалось против света и скрылось в тени. Лишь горящие от ненависти алые глаза проглядывали сквозь тьму и прожигали меня насквозь. — Ты не сдержал слова, — усмехнулся он. — Ты говорил не брать никого на встречу с тобой, но ничего не говорил про остальное, — злорадно оскалился я. Мальбонте промолчал, но сильнее надавил на свой меч. Одно резкое движение, и он сбросил мой меч со своего, и я отскочил назад, чтобы не попасть под возможную смертельную атаку. Но Маль не собирался снова атаковать. Вместо этого его меч испарился в черных всполохах. Мальбонте раскинул руки в стороны и к нему потянулись все тени этого мира. Они вливались в его тело через руки, наполняя его еще большей силой. Глаза Маля медленно заполнились тьмой, и он оскалился в безумной улыбке. — Покончим с играми и начнем настоящий бой, принц Ада. Не успел я среагировать, как уже лежал на земле, отхаркиваясь и захлебываясь кровью. Грудную клетку разрывало изнутри. А давление силы Мальбонте не прекращалось, а только усиливалось. Меня прижимало к земле. Я никак не мог пошевелиться. Даже демон внутри меня завыл от безысходности и невыносимой боли. Вокруг меня поднялся вихрь. Медленно как хищник ко мне приближался Мальбонте. Он уже не походил на обычного демона. Глаза провалились, открыв черную бездну. На голове выросли острые рога, способные вспороть меня одним движением. Черная материя вместо одежды создавало иллюзию, что Мальбонте плывет над землей. Он приблизился ко мне и присел. Наклонив голову Маль улыбнулся как безумец. Я бился в конвульсии и захлебывался собственной кровью, но не сводил наполненного ненавистью и презрением взгляда. Мальбонте взмахнул рукой, и в ней появилось лезвие. Металл сверкнул алым бликом. — Не бойся. Убивать тебя я не собираюсь, хотя желание сильно. Но я дал ей обещание, что умрешь ты от ее руки. Одним молниеносным движением Мальбонте отрезал безымянный палец на моей левой руке. На нем я носил перстень Винчесто, в котором была спрятана Вики. Я бы взвыл об боли и ярости, если бы мог. Но с наполненным кровью ртом получилось только издать булькающие харкающие звуки. Мальбонте поднес мой окровавленный отрубленный палец к черным глазам и усмехнулся. Он осторожно снял с него перстень и надел на свой палец, а мой вспыхнул в черном пламени, превращаясь в прах. — Благодарю, Люцифер. Ты мне очень помог. Вихрь пропал и обнажил перед моими глазами небо, которое наполнили монстры. Их было так много, что они закрывали большую его часть. Их крик разрывал барабанные перепонки. Но он не смог заглушить ужас звуков кровавой бойни. Крики, стоны, звук ударов мечей и копий, воинствующие выкрики и мольба. С уходом Мальбонте я смог вздохнуть. Больше не было давление на тело. Но я не мог пошевелиться. Остатки крови вытекали из рта. Кости медленно срастались в груди. Черное облако из монстров неожиданно превратилось в кол, несущийся точно на меня. Где-то вдалеке послышался знакомый голос, истошно зовущий меня по имени. Но кто это был, мне узнать уже не представлялось возможным. Я видел свою смерть в глазах Крикуна.