* * *
Софья неожиданно быстро оказалась перед своей квартирой. Ее руки неистово тряслись, когда она судорожно искала в связке нужный ключ. Глаза застилала пелена слез. Наконец она справилась с дверью. Как только та закрылась за ней, Трокмортон обессиленно сползла на пол. Что-то жгло ее изнутри. Ком стоял в горле, мешая дышать. Софья не долго смогла оказывать потоку слез сопротивление и они еще сильнее хлынули из глаз. Она ощущала, как опять все вокруг меркнет. Трокмортон жадно хватала воздух, не в силах отдышаться. Нервный срыв становился все сильнее. Девушка обхватила голову трясущимися руками и уронила ее на колени. Ей было так необходимо ощутить чье-то присутствие, знать, что она не одна, но неожиданно не смогла получить этого. Софья удивлялась тому, как быстро успела к этому привыкнуть. Трокмортон потеряла счет времени. Сотни ранее сдержанных слез и эмоций выплескивались наружу. Сильной можно быть очень долго, но когда-нибудь ты окончательно исчерпаешь себя. Так девушка провела мучительный час, но постепенно ей становилось лучше. В сердце больше не горела та боль и холодный рассудок понемногу возвращался. Наконец она поднялась с пола и зашла в ванную. В зеркало на нее смотрело донельзя заплаканное покрасневшее лицо. Софья умывалась и пыталась упорядочить мысли в голове. Ей понадобилось еще пол часа чтобы привести себя в более или менее терпимое состояние. Только сейчас удалось задуматься о произошедшем. Трокмортон вернулась всего несколько часов назад и сразу побежала к Ларри, она очень хотела разделить с ним радость за победу в неравном бою, но он был вовсе не рад встретиться с ней. Она совершенно не понимала его слов и реакции. Ничего не приходило ей на ум. Оставалось лишь попробовать узнать что-то у Фишера. Больших усилий ей стоило вновь выйти из своей квартиры, но нужно было попытаться что-нибудь понять. Она подошла к соседней двери. Вероятность того, что Салли окажется дома была крайне мала, потому что, скорее всего, Джонсон сразу оповестил всех о ее прибытии и теперь они собрались у него и что-то активно обсуждают. Эта мысль снова кольнула девушку, но она все равно постучала. Сразу послышались приближающиеся шаги и очень скоро дверь открылась. На пороге показался Фишер. Он уставился на Софью широко распахнутыми глазами. – Здравствуй… может ты рад меня видеть? – произнесла Трокмортон. Не смотря на то, что слова прозвучали спокойно, в душе все равно таилось переживание. Салли был шокирован внезапной встречей с Софьей. И никак не мог подобрать слов. Его глаза быстро растерянно моргали. Спустя несколько секунд он выпалил заранее приготовленную фразу: – Извини, я ничем не могу тебе помочь. Сразу после сказанного дверь закрылась. Парень молча продолжал смотреть прямо перед собой. Он несколько иначе представлял этот момент и в его голове фраза звучала куда более убедительно, чем получилось на самом деле. Фишер прокручивал ее слова и понял, что кто-то уже устроил ей пламенное приветствие. Он быстро напечатал сообщение Ларри.* * *
Софья не стала медлить и отошла в сторону. Обида душила ее с каждой мелькающей мыслью все сильнее, но она продолжала спускаться по лестнице. Трокмортон не заметила. как оказалась перед дверью Тодда. Она тихо вздохнула и вновь постучала. Открыли не сразу, заставляя ее все больше снова переживать. Но наконец из квартиры появился Моррисон. Он замялся увидев девушку, но в этот раз она не дала ему обдумать происходящее и сразу начала говорить. – Я уже не надеюсь услышать от тебя теплых слов… просто можешь отдать мне мой телефон, пожалуйста. Парень нервно кивнул и скрылся в глубине квартиры. Через минуту Тодд протянул ей гаджет. Софья поблагодарила его и уже удалялась в сторону лифта, как позади послышался голос Моррисона. – Я надеюсь ты понимаешь, с чем все это связано. – Он закрыл дверь, не дав возможности Софье ответить. Но она все равно шепотом произнесла. – Нет… я не понимаю…* * *
Джонсон молча сидел за столом и бездумно водил карандашом по листу бумаги, когда на его телефон пришло сообщение от Фишера. «Ларри, почему ты сразу не сказал, что Софья приехала?» Парень несколько мгновений недовольно смотрел на уведомление, а потом принялся печатать ответ. «Извини, было всего восемь утра и я думал, что ты еще спишь.» Это была ложь. На самом деле Ларри просто не мог думать ни о чем, кроме той ужасной встречи и даже не сообразил, что нужно оповестить остальных. Он продолжал сидеть молча проводя бессмысленные линии, как вдруг раздался стук в дверь. На пороге оказался Салли и Тодд. Ребята начали сумбурно рассказывать друг другу о произошедшем. Очень быстро к ним присоединилась и Кэмпбелл. Девушка слушала их истории, но не принимала во всем активного участия. Когда их пыл немного ослаб, Эшли начала говорить. – Знаете, ребята, мне кажется мы как-то неправильно поступаем. Нельзя же так просто игнорировать ее. Она сейчас совершенно ничего не понимает. Может лучше разъяснить ей все? – Эш, мы же договаривались, что даже близко к ней не подойдем. Она обманула нас! – резко ответил Ларри. – Чем обманула? – продолжила Кэмпбелл. Джонсон смутился, но вскоре ответил. – Она ничего не рассказала! Ты же слышала что она натворила, разве нормальный человек на такое способен? – Эш тяжело вздохнула и сказала: – Я сейчас не об этом. Мы же можем мирно разойтись… – Эш… – посмотрев в глаза подруге, произнес Салли. – Если мы начнем снова копаться в этом деле, то обязательно найдем повод вернуться. Так эта тема замялась. Друзья привычно развлекались и гуляли, как делали раньше. Эти приятные моменты омрачали, лишь редкие встречи с Трокмортон то в коридоре, то на улице, возле апартаментов. За все это время Софья ни разу не взглянула в сторону компании и не обменялась ни с кем и словом. Они же напротив всегда встречали и провожали девушку любопытными взорами. Никто не хотел признаваться, что в них все еще был интерес. В Софьиных чертах друзья видели какую-то усталость и тоску, не смотря на общую невозмутимость ее лица и жестов. В один из пасмурных дней они сидели во дворе апартаментов. Этот день выдался для них довольно скучным и заурядным. Двигаться особо не хотелось. Друзья непринужденно что-то обсуждали. В момент длинной паузы в разговоре Эшли вдруг подняла взгляд. Там на одном из балконов виднелся силуэт девушки. Сильно выделялся на фоне серости погоды маленький красноватый огонек. Софья смотрела куда-то вдаль и казалось вовсе их не замечала. Эшли повернула взгляд на друзей. – Курит… – как-то неуверенно покосившись на друзей, сказала она. Это был первый раз, когда кто-то нарушил табу и заговорил о ней. Ребята подняли глаза на то место куда указала Кэмпбелл. – Ага… – протянул Сал. Все ненадолго замолчали. В голове каждого была одна и та же мысль на протяжении нескольких последних дней. Они и не думали, что после всего того, что узнали и того, как на нее обозлились, вдруг возникнет желание еще раз с ней поговорить. В душе не пылала та ненависть, но никто не решался первым предложить. Эш и раньше выступала инициатором поэтому, недолго подумав, все же сказала: – Пойдем. Мы должны поговорить. Я чувствую, что вы тоже хотите расставить, наконец, все точки над и. – парни переглянулись и скоро согласились с этой идеей. Друзья поднимались в лифте и чувствовали огромное напряжение, витавшее в воздухе. Сложно было представить, как после недельного избегания друг друга они могут нормально заговорить вновь. Кабина доползла до четвертого этажа. Компания настороженно подошла к знакомой двери. Они стояли, не решаясь постучать. Реакция девушки была непредсказуема. По ту сторону послышался скрип балконной двери. Салли оглядел друзей быстрым взглядом и постучал. Звук шагов на мгновение затих, а потом возобновился по направления к компании. Эти несколько секунд для ребят тянулись мучительно долго. Наконец дверь уверенно распахнулась и перед ними стояла Софья. Впервые за неделю она смотрела на ребят своим потухшим взглядом. Девушка молча ждала. – Привет. – неуверенно начал Салли. – Мы хотели поговорить о том, что сейчас происходит между… нами. – Трокмортон коленом толкнула дверь так, чтобы та открылась шире. – Проходите. – на первый взгляд равнодушно произнесла девушка, но в этом тоне было что-то очень взволнованное и горькое. Они всей толпой очень неловко завалились в знакомую квартиру. Софья попросила их сесть на диван, а сама налила стакан воды и расположилась на полу напротив. Напряженное молчание длилось около минуты, а затем Фишер нашел смелость начать. – Послушай, мы уже знаем все о той ситуации с убийством… – на лице Софьи промелькнуло выражение искреннего ужаса, но она ничего не сказала. – Я надеюсь ты понимаешь, что наша дружбы совершенно невозможна, когда мы узнаем такие подробности. Этот поступок, откровенно говоря, тебя не красит. – парень замолчал на секунду и Трокмортон воспользовалась этим. – Что вы знаете? – Вопрос прозвучал очень холодно и конкретно. Салли замялся, не ожидая подобной черствости. Он неуверенно произнес несколько нечленораздельных звуков. – Просто скажи, какая у вас информация и откуда вы вы все это взяли! – уже более нервно сказала девушка. Ребята принялись рассказывать все по порядку. Софья внимательно слушала. Она взволнованно закусывала нижнюю губу и постоянно переминала пальцы рук. Наконец они закончили говорить и взглянули на потерянную подругу. Трокмортон помолчала недолго, но, собравшись с мыслями, начала говорить. Теперь ее слова звучали гораздо мягче. – То что вы нашли – правда… но только от части. – Ребята удивленно и внимательно уставились на Софью. – Я расскажу все с самого начала. – Она перевела дыхание и сделала несколько глотков воды. – Тот мужчина действительно мой дедушка, и я тот человек, который вызвал ему скорую в тот вечер. – на ее глаза еле видно навернулись слезы, но она уверенно продолжала. – Он был единственным, кто действительно обо мне беспокоился. Я с самого детства к нему тянулась. Его жизнь была очень сложной и он многому научил меня. Его слова и сейчас заставляют меня двигаться дальше. Возможно то, что я сижу перед вами здесь, тоже отчасти его заслуга. – Руки девушки еле заметно тряслись. – Перед тем днем, я долго у него не появлялась по разным причинам. А именно в тот день почувствовала что-то неладное и пошла туда. Он не открывал дверь, но я точно знала, что он никогда не уходил по вечерам и я была уверена, что все это не просто так. Дверь оказалась открыта. Он не откликался, когда я звала его. – она старалась сохранять спокойствие, но эта история все еще очень ранила ее и поэтому Софья часто закрывала глаза, чтобы не дать слезам вырваться наружу. – Я нашла его в гостиной. Он сидел в кресле, так как обычно, когда мы разговаривали. В его руке был пистолет, а все рядом испачкано кровью. Он застрелился. – по ее щекам покатились слезы. Друзья замерев сидели и с волнением ловили каждое ее слово. – Во мне тоже тогда что-то умерло… Вы представляете… этот человек всегда вселял в меня уверенность и говорил, что сдаваться это удел слабых. Я не могла поверить в то, что он сделал. – Софья утирала катившиеся градом слезы. – Позже я нашла его записку для меня. Он извинялся и просил меня быть сильнее. – Из ее слов и слез сочилась такая боль, что она не могла быть не искренней. Ребята сидели и изо всех сил сдерживали нахлынувшие чувства. Только Эш уже давно тихо вытирала слезинки. – Простите пожалуйста… Я впервые так подробно рассказываю об этом… – Трокмортон допила воду и продолжила. – Потом началось расследование. После вскрытия патологоанатом посчитал, что это не может быть самоубийство, якобы пуля выпущена с расстояния. Так они отмели вариант с самоубийством. Из списка подозреваемых осталась только я. Мое положение усугубило еще и то, что полиция нашла завещание, где он оставил мне очень много. Меня уже никто не хотел слушать. Эта новость наделала довольно много шума в том городе и тогда и написали судя по всему, эту статью. Кошмар… почему она все еще там, я понятия не имею. И почему там еще и имя мое указано… ладно… сейчас уже вряд ли можно что-то с этим сделать. – она замолчала ненадолго. Ребята задумались о кошмарности все той ситуации, которую пришлось пережить Софье и понемногу в них просыпалось чувство стыда. Они не осмеливались что-либо сказать. Скоро Трокмортон продолжила. – На меня завели уголовное дело и пытались придумать достойное наказание, пока я всеми силами пыталась доказать что невиновна. Все было очень плохо, но в итоге мне удалось добиться повторного вскрытия, где наконец были сделаны правильные заключения. На этом все и закончилось. Моя репутация серьезно пошатнулась. От меня отвернулись все знакомые, которые на тот момент были моей единственное опорой… – она снова тяжело вздохнула и дрожащими пальцами утирала слезы. Ребята и представить себе не могли, как все на самом деле сложно и запутанно. В их сердцах не оставалось сомнения, что все о чем Софья рассказала чистая правда. Кэмпбелл уже давно сидела терзаемая переживанием в груди. Она смотрела на страдающую от воспоминаний подругу и очень винила себя. Эшли не сдержалась и слезла с дивана, девушка подошла к Трокмортон и, сев рядом с ней крепко обняла. Они долго сидели обнимаясь. Кэмпбелл отстранилась на мгновение и сквозь слезы произнесла: – Пожалуйста… прости меня… – ее голос подрагивал. Софья особенно нежно посмотрела ей в глаза и ответила: – Хорошо. Я понимаю… Парни молча смотрели на примирение подруг. Это безусловно очень счастливое событие, но в душе все равно было пусто. Они знали, что должны что-то сказать, но все им казалось крайне неуместным. Наконец девушки вновь посмотрели на них. Трокмортон поднялась с пола и хотела налить себе и подруге еще воды. Тогда Салли переглянулся с ребятами, а потом направился в сторону Софьи. Он остановил ее и сочувствующе обнял. За ним последовали и все остальные. Друзья всей толпой стояли крепко обнимаясь. Они бесконечно извинялись перед Софьей, которая снова тихо заплакала. Когда они все расселись обратно девушка ненадолго замолчала, а потом произнесла: – Вообще-то это еще не все… я ведь обещала, что если вернусь, то расскажу вам обо всем подробнее. Пожалуй мне придется сделать это. – Если тебе тяжело, то мы можем и подождать… – волнуясь за девушку, произнес Тодд. – Нет-нет. Все в порядке. Нельзя больше откладывать… Компания предвкушающие уставилась на Софью. Они ждали этого момента очень долго. Девушка задумалась и приготовившись начала. – Я не могу назвать свою жизнь самой сложной, но и простой назвать язык не повернется. – Трокмортон задумчиво вздохнула. – Я, сколько могу себя помнить, никогда не жила в здоровой обстановке. Мои родители были еще довольно молоды, когда я родилась. Думаю не стоит говорить, что я не была желанным ребенком. Наверное отсюда и все трудности. Так вот… они ругались постоянно и в итоге отец ушел к другой женщине. Мне тогда лет семь было от силы. Мы с отцом были ближе чем с матерью, но совсем не были близкими, если можно так выразиться. Поэтому мне тяжело давался их разлад. – Софья поджала губы, но медлила не долго. – Я из родственников знаю только дедушку и мамину сестру Эмму. Я не очень ей нравилась, но меня почти всегда оставляли с ней. – А почему не с дедушкой? – осторожно поинтересовался Фишер. – Я была бы очень рада, если оставляли бы с дедушкой, но он отец моей мамы, а у них напряженные отношения были. – Трокмортон пожала плечами и продолжала. – Мне бы не хотелось жаловаться вам, но раз уж я рассказываю, то наверное нужно… в общем, мама меня не любила. Ну, то есть совсем. Я ее почти никогда не видела, а если видела, то ничем хорошим это не заканчивалось. Я сейчас уже не обижаюсь на нее. Мне только теперь понятно, что она была зла на отца и вымещала на мне свой гнев… – голос чуть дрогнул. – Но как ни крути, в десять лет это ранило меня. Какая бы она ни была мать, я любила ее. – Софья посмотрела в пол, по ее щеке снова покатилась слеза, но при этом глаза, будто и не плакали вовсе. Оставались холодными и рассудительными. – Со временем становилось только хуже. Мы очень много ругались. Нужно еще понимать, что у моей матери был совсем не ангельский характер. – Трокмортон задумчиво смотрела прямо перед собой. – Как-то так прошло мое детство. Но дальше вся ситуация стала только интереснее. – Софья нервно усмехнулась и покачала головой. – Закончилась вся эта суета судом… – девушка тяжело вздохнула. – Она и раньше меня одну оставляла, но в тот раз ее почти неделю не было и мне пришлось Эмме позвонить. Та мне сказала, что мама живет с мужчиной каким-то и не скоро планирует вернуться. – … Разве это плохо, если вы ругались постоянно? – спросил Ларри. – Это было бы замечательно, если бы у меня были деньги. – недовольно поджав губы, сказала Трокмортон. – Вот примерно тогда я и начала крутиться, как только можно. Этот период дал мне огромный опыт, который больше нигде не получить. Я стала искать себе работу и работала много где, не смотря на то, что мне было только четырнадцать. Я сейчас не буду углубляться в эту тему, может когда-нибудь расскажу больше. Было очень трудно тогда… Я так год провела. Мать то приходила, то уходила опять. Вот тогда она меня новостью и шокировала, конечно… – Софья опять с какой-то болью улыбнулась им. – Мама сказала, что собирается переезжать… без меня. – Но это же невозможно с точки зрения закона. Она отказалась от прав на тебя? – удивленно отозвался Моррисон. – Нет… – покачала головой Трокмортон. – Она поставила мне условие. Я должна жить в нашем доме одна. За мной будет приглядывать Эмма, а мужчина матери будет покрывать счета. – А разве ей не выгоднее было тебя в детдом отдать? – рассуждал Джонсон. – Выгоднее, но она не хотела возиться с документами и принимать тот факт, что она откажется от ребенка. Вот такая логика и подмена понятий… да. – Ребята удивленно посмотрели на подругу, которая через силу сдерживала эмоции, чтобы снова не расплакаться. Ее сердце хранило в себе много боли. Удивительно как при этом ей удавалось оставаться такой разумной и спокойной. – Мне, кстати, очень повезло, потому что тот мужчина, не знаю уж из каких соображений. Может матери хотел больше понравиться, может из жалости, пообещал, что будет присылать мне денег каждый месяц. Так она бы меня просто оставила, потому что знала, что я уже зарабатываю понемногу. – Кошмар… – протянула Эшли. – Я тогда конечно была совершенно разбита… – слезы снова навернулись на глаза. – Это было самое настоящее предательство… Я бесконечно старалась наладить отношения, а она так просто отказалась от меня. Я осталась совершенно одна в пятнадцать лет. Я тогда как будто окончательно погасла. Все эмоции сильно притупились и мне было вообще не понятно что делать, куда двигаться, но самое главное я больше не знала зачем. Тогда у меня уже не было дедушки, который бы настраивал на боевой лад. Нет. Он даже напротив убил во мне всю ту уверенность в завтрашнем дне, которую сам же и вселил. Тогда у меня в голове и появилась эта мечта – уехать подальше и забыть обо всем. Я разработала четкий план действий и рассчитала сколько должна собрать на все это денег. Получилось прилично, но это совершенно не смущало, потому что у меня уже тогда была собрана часть из-за наследства и ежемесячных выплат. Я поставила себе планку в год. Самое ужасное, что я работала на износ, но даже усталости особо не чувствовала. Меня спасала только мысль о переезде и по-прежнему не давали сдаваться дедушкины нравоучения. Получилось так, как я и планировала. Эмма ни разу не появилась и мне никто не мешал. Я знала, что Эмма может опомниться и начать искать меня. Вы уже читали все те сообщения. Я наплела ей всякой чуши приплатила немного и избавила ее наконец от себя. Это было очень сложно, потому что она могла позвонить матери и тогда меня точно направили бы в детский дом. Но вот я снова здесь… – она наконец в первый раз за все это время улыбнулась, но слезы продолжали течь из глаз. – Когда переезжала, я и не надеялась, что встречу тут кого-то, но мне очень сильно с вами повезло… – она снова сильнее заплакала и посмотрела на них. – Вы можете представить, что для меня вы единственные близкие люди… – Они взволнованно посмотрели на нее и сами еле сдерживали порыв чувств. Это очень большая ответственность для них, а друзья так обошлись с ней. Эшли вновь прослезилась и прижалась ближе к подруге. – Я не понимаю… – сквозь слезы проговорила Кэмпбелл. – Как при всем, что ты пережила… ты смогла стать таким прекрасным человеком, а я при всем том, что имею, нет… – Софья в ответ прижалась к ней и сказала: – Спасибо большое, Эш… но я далеко не прекрасный человек… в свое время мне пришлось наломать много дров, а ты очень хорошая… я это вижу. Просто тебе тяжело разбираться в эмоциях… Парни обдумывали все то, что рассказала им Софья и все никак не могли поверить, что столько ужасных событий может вместить одна короткая жизнь. – На самом деле, Софья, я не представляю, как это все на тебе не отразилось… – задумчиво произнес Ларри. – Да почему вы думаете, что не отразилось? Еще как отразилось, поверьте. Я понимаю, что вам может так показаться из-за того, что я опытнее вас и может кажусь чуть старше, чем на самом деле. Я назову вам как минимум одно. Мои эмоции и чувства совсем не такие яркие, как может показаться. Для меня привычно играть их. Я признаюсь, в начале нашего общения делала это, но сейчас нет. Я не хочу ничего строить из из себя. С вами мне гораздо легче… – она смягчившимся взглядом посмотрела на взволнованных друзей. – Еще… я совсем не дорожу собой и своими чувствами. Мне кажется, что я не имею на них права. Спасибо за это моей матери, потому что я привыкла душить в себе все, лишь бы не вызвать ее гнева. – она закрыла глаза. Трокмортон молчала довольно долго и никто не решался оборвать эту тонкую нить напряженной тишины. – Знаете… раз уж мы сегодня говорим по душам, то скажу… Для меня самое тяжелое всегда было, не знать какого, когда тебя любят… ну правда, мне кажется, что это довольно важно, но как-то у меня не складывается. Даже мой дедушка… он был совсем не милым старичком, который всегда пожалеет и погладит по головке, как вы могли подумать, он совсем другой. Это был человек очень черствый и серьезный, по крайней мере он всегда держался со мной так. Он был не просто мой дед, скорее наставник. Я чувствовала, что он любит меня, но он никогда не показывал мне этого… а я наоборот очень хотела… чтобы показал. – она замолчала, переводя дыхание. А ребята смотрели на нее, обдумывая. – Мне удалось научиться неплохо разбираться в людях, но… я беспомощна, когда речь заходит о чувствах… – Софья опять замолчала с тяжестью переводя дыхание. Чувствовалось, как она перешагивает через себя, рассказывая остальным обо всем. – Мне тяжело всецело доверять, принимать заботу, я стараюсь все держать на контроле. Очень редко поистине чего-то хочу. Вот… – девушка вздохнула. Без усилий читалось то, как она загрузилась неприятными мыслями. – Как-то так… теперь мы с вами стали еще ближе… – она с усталостью улыбнулась им. – Спасибо за то, что выслушали. Если честно, я была уверена, что никогда не расскажу свою настоящую историю никому. Я надеялась оставить ее в прошлом. Но мне совершенно не хочется врать вам… Вы теперь мои единственные близкие люди. – Трокмортон пожала плечами и утерла навернувшиеся слезы. Она замолчала допивая воду из стакана. Друзья были потрясены количеством новой информации. Девушка никогда не казалась им хоть как-то эмоционально травмированной. Никто, как она здраво не смотрел на вещи и никто не принимал так взвешенно и уверенно решения, как это делала Софья. Раньше они думал, что у Трокмортон лишь одна больная точка, и это семья, но все оказалось куда глубже и серьезнее. Ее поистине могло задеть только предательство и отречение. Они попали в обе мишени. В них бурлило беспокойство о случившемся. Никто из них теперь и вовсе не хотел отпускать девушку ни на шаг. – Как же ты умудрилась собрать столько всего? – протянул Моррисон, задумавшись. – Я сама не знаю. Мне кажется я как-то притягиваю к себе все это… так что будьте со мной аккуратнее. – нервно усмехнувшись, ответила Софья. Напряжение понемногу сходило на нет за бесконечной чередой извинений. Софья тоже окончательно успокоилась. Перегруженные информацией друзья сменили больную тему. Компания наконец-то воссоединилась. До позднего вечера ребята не хотели отпускать Трокмортон, стараясь окружить ее всем тем вниманием, которым обделили последнюю неделю. Девушка не была слишком грустна, но она не веселилась, не в силах так быстро выкарабкаться из пучины воспоминаний, в которую затянула себя. Уже сильно стемнело, когда шум переместился к порогу. Друзья по одному покидали квартиру. Ларри пропустил всех вперед и остался на пороге один. Он стоял обувшись и держа рюкзак на плече. Сейчас Джонсон не смотрел на Трокмортон, которая напротив ждала, когда он повернется. Волнение захлестнуло его, но наконец он решился и столкнулся с ней виноватым взглядом. Они молча смотрели друг на друга несколько мгновений. – … Я просто хотел отдельно извиниться… за ту ужасную встречу. Прости меня… – его голос звучал неловко, а глаза нервно метались из стороны в сторону. – Все в порядке… Я не обижаюсь на тебя. Теперь мне все ясно. – девушка легко одарила его грустной улыбкой. Парень виновато взглянул на нее опять и тоже, чуть улыбнувшись, раскрыл руки для объятий. Софья усмехнулась и тут же подошла ближе. Девушка прижалась к нему, а он в ответ крепко обхватил ее руками. Непонятное тепло растекалось в теле Джонсона всякий раз, когда она была рядом и теперь в последнюю очередь он хотел бы отпустить ее. Но это мгновение не могло тянуться слишком долго и Софья отстранилась. Друзья опять обменялись многозначительными взглядами и улыбнулись. – До завтра… – сказал Ларри и шагнул за дверь. – До завтра.