Я никогда тебя не...

      Этот акт самоунижения продлился недолго. В итоге мы всё-таки сели посмотреть какой-то малобюджетный ужастик, но я всё время вспоминала разговор с Тайлером. Я буквально грезила этим. Мне снились его извинения, его мучения, как он вымаливал прощение, глядя на меня зелёными глазами, но когда я просыпалась, ощущала, как мои мечты разбиваются о рифы суровой действительности. Похоже, ему было наплевать на меня. Всё это было лишь мерзкой, гадкой игрой. Да и мне нужно было жить дальше.       В привычном темпе прошло ещё два дня и в субботу, наконец, приехал Юджин. Он был очень рад видеть меня, показывал мне шрамы на своём животе и похоже гордился тем, что его пчёлы довели Торнхилл до интоксикации. Хоть он и казался добрым, но в нём тоже была некая бесовщинка. К сожалению, его привязанность к Энид не прошла, он был действительно влюблён, и это было заметно. По его взглядам, когда она проходила мимо, по тому, как он спрашивал про неё и по-дебильному улыбался. Я даже начала думать о том, что выгляжу точно также, но быстро выкинула из головы эти недостойные предположения. Мой подарок очень ему понравился и в три часа дня мы с ним собирались пойти вместе в городскую библиотеку. Я всегда обходила «Флюгер» стороной. По другой дороге или вообще через соседний квартал, но на этот раз мы с ним настолько разговорились, что я напрочь забыла про это. Уголок глаза поймал витрину и золотистые кудри на одном из ближних диванчиков. Не знаю, почему мне всегда удавалось его увидеть, где бы он ни был. Глаза сами тянулись в ту сторону. Но на этот раз он был посетителем и сидел там с какой-то девушкой, мило беседуя и улыбаясь, вытянув руку на столешнице и касаясь ей её запястья. Сама не знаю, зачем я заглянула внутрь. Я уже проклинала себя за это. Болезненный ком подступил к горлу. Глаза залила прожигающая ненависть. И Юджин замер возле меня.       — Он навещал меня в больнице, — сказал он очень тихо и виновато, и я тут же отошла от транса, отстранившись от окна. — Извинился и сказал, что сожалеет.       — Неужели? Надеюсь, это была воля Иисуса, — ответила я, направляясь в сторону библиотеки, и Юджин сразу же побежал за мной, ускорив шаг.       — Он был с этой девушкой. Её зовут Глория. Насколько я понял, она помогла ему справиться с эмоциями, — пробормотал Юджин, и я ощущала, как нервно сжимается моя челюсть от одного только её имени.       — Ну, надо же, рада за него, — коротко ответила я, и мы, наконец, зашли внутрь. Но я не была рада. Я была буквально разгневана. Он не только предал меня, чуть не убив, но ещё и уже нашёл себе подружку, которая якобы помогла ему справиться. У меня не было слов. Я ощущала себя живым мертвецом. Будто меня окатили ледяной водой и выперли на улицу зимой. Интересно, он вообще хоть когда-то испытывал ко мне что-то настоящее, или всё это время это были лишь ненависть и отмщение? Он извинился перед Энид, приходил к Юджину в больницу, но я была словно вычеркнута из этого списка заглаживания вины. От осознания этого, мои внутренности сплетались в тугой узел. Я понимала, что игра продолжалась. «Глория, значит…».       В библиотеке мы просидели около двух часов. Я искала старые статьи по Джерико, какие-то детали по Невермору, чего может не быть в дневнике Фолкнера. И наткнулась на информацию об убийствах в лесу в 1990 году в старой газетенке. Три изуродованных трупа, найденных в густом лесу. Кажется, я понимала, что это было. Сложив газету в рюкзак, мы уже собирались уходить оттуда.       — После случившегося, ты стала мрачнее, — улыбнулся Юджин своей детской, инфантильной улыбкой, вызывая во мне тёплые чувства.       — Благодарю за комплимент, — промямлила я себе под нос, и он покачал головой.       — Я распереживался, что ты совсем замкнешься и перестанешь со мной дружить, — продолжил он, отчего я свела брови на переносице.       — Не знаю, что должно произойти, чтобы мы перестали дружить. Только предательство, — подытожила я.       — Я понял тебя, Уэнсдей, но он не хотел предавать тебя, у него не было выбора, — сказал Юджин, и на моём лице вспыхнуло возмущение. Он забрался под шкуру буквально всем и каждому. Вновь обдурил. Обвëл вокруг пальца. Прожевал и выплюнул. Эгоистичный кусок дерьма!       — Выбор есть всегда, — отчеканила я агрессивным тоном, и так Юджин понял, что ему лучше промолчать. На этом я успокоилась.       В восемь вечера мы с ребятами должны были идти в кино, а Юджин хотел побыть со своим ульем, поэтому я не напрягала его своими просьбами присоединиться к нам.       Вернувшись в комнату, меня ждала полураздетая Энид, чем заставила меня напрячься и удивиться происходящему.       — Мы вроде как в кино собирались, ты чего такая… Голая? — спросила я, глядя на её топ и шорты, ведь даже в помещении было холодно.       — Мы решили дать вам возможность сходить вдвоем, правда, здорово? — улыбнулась она, похлопав в ладоши, и я готова была её придушить.       — Я тебя …. — только успела я произнести, как в дверь постучались. Ксавье стоял с видом гордого павлина и улыбался, протягивая мне букет чёрных калл. Приняв его, я одарила Энид убийственным взглядом и сказала ему, что мне нужно переодеться. Он вышел и оставил нас наедине.       — Ты меня любишь? — улыбнулась Энид во все тридцать два, закутываясь под одеяло.       — До смерти, — пробубнила я, достав из шкафа обычное, строгое платье.       — Ты что пойдешь в этом? — спросила она, глядя на него, скорчив нескрываемую гримасу отвращения.       — Это моё любимое, — ответила я, взглянув на белоснежный воротник. Энид промолчала, но, похоже, что ей такие мои наряды не особо нравились. Я надела сверху черный тренч и подошла к тумбочке, взглянув на коробку.       — Где вещь? — удивилась я, ведь он почти всегда торчал у неё на кровати.       — Не знаю, думала у тебя в рюкзаке, — сказала Энид, пожимая плечами.       Я, наконец, открыла её. И увидела какую-то шкатулку в виде оторванной человеческой головы. Если в височную впадину воткнуть ключ, то шкатулка открывалась так, словно это была трепанация черепа. И я была права, выглядело действительно мило. Я поставила её на тумбу, лицом к Энид, и она тут же сморщила лицо, передёрнувшись.       — Бе, — издала она блеющий звук.       — Вот и сиди с ней наедине, раз подставила меня, — грубо сказала я, собравшись, и вышла оттуда.       Я знала, что идти с Ксавье плохая идея. Но всё время надеялась переключить своё внимание на кого-то другого.       Уже в кинотеатре на каком-то неинтересном хорроре, я поняла, что он неоднозначно роняет на меня свой взгляд.       Я уставилась на него в ответ.       — Что? — спросила я вдогонку, и он наклонился к моему уху.       — Можно спросить? — задал он вопрос.       — Ладно, — согласилась я, пододвигаясь ближе. У меня всё время было ощущение, что на меня кто-то смотрит. Такое ноющее, сверлящее чувство, что я нахожусь под контролем.       — Могу я поцеловать тебя? — прозвучала фраза как выстрел, и это выбило меня из колеи настолько, что я чуть не упала со стула. Он потянулся ко мне, и мои глаза бегали в разные стороны. Погодите, мы так не договаривались. То, что я соврала Энид, ещё не значит, что я на самом деле готова…       — Как вам фильм? — прозвучал сверху тот самый голос, и я чуть не подавилась слюнями. Весь внутренний мир был вывернут наизнанку. Я буквально кипела от зарождающейся паники. Ксавье тут же остановился и повернул голову наверх.       — Не твоё дело, Галпин, исчезни, — процедил он сквозь зубы, и Тайлер наклонившись ниже, начал шептать своим отвратительно сладким, приторным голосом, от которого мои ноги податливо разъезжались в разные стороны. Это был просто позор.       — Ну, мы же теперь одноклассники. Могу я поинтересоваться у своей бывшей подруги, как ей этот превосходный фильм, — издевался он, специально меня провоцируя, и я это прекрасно понимала. — Мы тоже как-то ходили в кино, да, Уэнс?       Из моих ушей пошёл пар. Я его просто презирала. Какой же самовлюбленный, самонадеянный кусок… Нет, знаешь, что? Да пошёл ты нахрен, говнюк! Мои мысли непреодолимой волной толкнули меня к губам Ксавье, и я просто впилась в них, притягивая его за ворот толстовки. Мной овладевал один только гнев, и я ощущала место соприкосновения наших губ, как большой огненный шар, который распространялся до самого солнечного сплетения. Это было не так уж отвратительно, если думать об этом как о сладкой мести, как о том, чтобы вытолкнуть Тайлера из своего пространства и, наконец, поставить на место. Желание этого всего успокоило меня, и когда я разорвала наш поцелуй, поняла, что зрителя давно нет, но Ксавье выглядел таким счастливым, словно получил кубок По как единоличный победитель. Я сразу же отвернулась к экрану, осознав, что от голоса Тайлера и от его слов у меня между ног вновь стало влажно.       — Мне нужно в дамскую комнату, — сказала я и пулей вылетела из зала. Покрасневшие щёки выдавали меня с потрохами. Закрывшись в кабинке и умыв лицо холодной водой, я всё ещё ощущала жар. Повсюду. Я просто стояла там у зеркала и внезапно вокруг погас свет. Нащупав щеколду, я вышла и вдруг услышала тяжелые шаги в стороне общей двери, ведущей из дамской комнаты.       — Есть здесь кто? Что со светом, — только и успела я спросить, как ощутила уже знакомую ладонь на моих губах и почувствовала спиной его грудную клетку. Я точно знала, что это он. Ему даже не нужно было говорить. Я застыла в его руках лишь на две секунды. Он опустил голову к моему уху и ядовито прошептал:       — Ну, как тебе? Лучше, чем со мной?       Я тут же выбилась из его хватки, пытаясь сориентироваться в темноте. Всё внутри всколыхнулось. Я слышала собственное сердце.       — Успокойся, я пошутил, — сказал его довольный голос, и я даже в темноте знала, что он улыбается. Грёбанный мудозвон. Он думает это смешно или что? Я молча нащупала дверь и выбежала оттуда, едва ли сдерживая позывы вмазать ему, но… Как всегда внутри было это чёртово «но», которое было словно каток, закатывающий меня в асфальт. Шанса на спасение не оставалось. Запыхавшаяся я вернулась к Ксавье и села рядом с ним, уставившись на экран.       — Всё в порядке? — спросил он, протягивая мне руку. Инстинктивно я понимала, что должна её взять, но я находилась в каком-то ступоре от того, что сейчас произошло. В порядке ли всё… То, что у меня пульсирует между ног это точно в порядке? Я действительно не знала ответа на его вопрос… Но явно чувствовала себя недостойно. Почему моя физиология работала только от его касаний? Почему моё тело прошибало зарядом высоковольтного тока, стоило ему закрыть мой рот своей рукой? И самым главным вопросом было — зачем он делал всё это?       Я кое-как выдавила из себя несчастный кивок головой, символизирующий согласие с его словами и положила свою ледяную руку в его ладонь, ощущая легкое тепло. Он немного сжал мои пальцы, и мне казалось, что в этом жесте отражается вся суть нашего с ним взаимодействия. Я терпеливо позволяла держать себя за руку, ощущая при этом ровным счётом ничего. В моей голове вдруг вспыхнула совершенно нездоровая мысль о том, что мне интересно, с кем он сюда приходил. Один или со своей этой Глорией…       Когда кино закончилось, я больше его не видела, это радовало меня, но лишь поверхностно. На деле я реально не понимала, какие эмоции при этом испытывала. Словно я хотела, чтобы он проявил хоть какие-то однозначные чувства. Но пока что я ощущала только то, что он со мной играл. Превосходный лжец, редкостный манипулятор и эгоист. Что еще было подо всей этой личиной? Всю обратную дорогу до Невермора я думала об этом, лишь изредка отвечая на какие-то вопросы Ксавье.       Но я в принципе была такой. Всегда. Замкнутой, сдержанной. Как оказалось со всеми кроме Тайлера. Я до сих пор не понимала, каким образом он залез так глубоко под мою кожу. Милый, приятный, добрый бариста с бархатным голосом и всегда готовый помочь незнакомой девочке-маньячке. О чём я только думала? Всё было очевидно с первого же взгляда.       И уже перед дверью Ксавье вдруг взял меня за руку снова и как-то излишне нежно и слащаво поцеловал в щёку, наклонившись ко мне.       — Спокойной ночи, Уэнсдей Аддамс, — появилась ярко выраженная ямочка на его щеке. Я ощущала себя оловянным солдатиком. Потому что меня словно зафиксировали в одном положении. Мне до сих пор казалось, что я совершенно ничего не умею. Не знаю, как нужно, не понимаю какие чувства нормальные, какие нет.       Только я закрыла дверь, как Энид кинулась ко мне с расспросами.       — Ну?! Как это было?! — раздался восторженный тембр.       — Волнительно, — коротко ответила я и положила рюкзак на кровать.       — Вы целовались? — спросила она.       — Нет, но он был непростительно близко. Знаешь… будто внутри меня, — я говорила о Тайлере, а она спрашивала о Ксавье. В этом была вся разница.       — Ну а хоть объятие было? — задала она ещё один вопрос.       — Ага. Он прижал меня к себе сзади, и прикрыл мне рот ладонью, это считается? — спросила я совершенно серьезно, но она покосила на меня взгляд.       — Вы вообще в кино ходили? Ты снова ведешь себя странно, — заключила она, рассмеявшись.       — Забудь, — сухо прервала я ее и начала готовиться ко сну.       Завтра был последний день в покое. Без него. И я должна была набраться сил. Ресурсов, чтобы держаться максимально отстраненно. Не обращать внимания. Игнорировать. Быть холодной, как лед и острой как лезвие ножа. Я должна была быть прежней собой.       Так я вытянула Бьянку фехтовать, и мы немного разговорились.       — Слушай, я знаю про новость, и мне очень жаль, — сказала она, будто даже искренне, — Представляю, как тебе будет тяжело. Мне было.       Я кивнула, ведь понимала, о чем она говорит. Ей приходилось учиться с Ксавье после расставания.       — Но время лечит, — перебила она поток моих мыслей. — И это тоже.       Её рука опустила маску, и мы приступили к поединку.       Вечером я пришла в комнату изнеможенная, но счастливая. Потому что хоть как-то расставила мысли по полкам. Тайлер — монстр. Я — охотник. Нам с ним лучше держаться подальше друг от друга. Энид и вещь как всегда занимались маникюром, я сходила в душ, почитала, заплела косы и легла на кровать, скрестив на груди руки.       — Почему ты всегда так спишь? — спросила она, переодеваясь в пижаму.       — Так никто не может вторгнуться в моё пространство, — заявила я, глядя в потолок.       — А без этого нельзя? Можно ведь просто не впускать? — спросила она вдогонку.       — Иногда проще сказать…       Я закрыла глаза, но уснула только ближе к 2 часам ночи. А в 8 утра я уже должна была сидеть с ним в одном кабинете после того что он со мной сделал. Чуть не убил, предал, оставил умирать. Это определенно было самым сильным плевком от судьбы.       «Ну, как тебе? Лучше, чем со мной?»       Голос был подобен звучанию виолончели, он ласкал мои уши так, что всё внутри трепетало. Одна его ладонь касалась моих губ, и я ощущала от этого ту необходимую опасность. Ноту страха, которую хотела испытывать. Вторая лежала на моей талии, слегка придавливая меня к его телу. Он казался таким тёплым, даже горячим. Темнота и он, я в полной мере ощутила, как прекрасно они сочетаются. Его горячее дыхание в мою шею заставило почувствовать, как низ живота наполняется теплом. Жгучим, тянущим теплом, от которого у меня между ног становилось непростительно мокро и липко. И вспоминая тот наш первый поцелуй, прямо сквозь сон, я ощутила ужасное натяжение в животе. Всё ныло, сковывало, звало меня дальше. Ноги разъехались по сторонам. Рука предательски потянулась вниз и я начала трогать себя, представляя его голос и касания. На тот момент я не думала ни о чём другом. Только о желании прекратить это ужасное напряжение. Устранить этот комок нервов внутри меня. Его запах был на кромке моего сознания. Я помнила его наизусть. Видимо, так пах кондиционер для одежды, но мне нравился даже этот аромат. Я ассоциировала его только с ним. Рука набирала обороты, я ощущала, как всё моё тело натягивается, словно струна и представляла каково это — зайти дальше. Ощутить этот бешеный адреналин и крайнюю степень возбуждения, от которой лопаются барабанные перепонки.       «У своей бывшей подруги, мы тоже ходили в кино, да, Уэнс»… Я только сейчас разобрала эти нотки. Дерзость, наглость, сила. Вот, чем от него пахло. И только вспомнив, как он сидел рядом и смотрел на меня, мои ноги резко свело в коленях, рука примкнула к пульсирующей промежности, низ живота наполнился теплом, глаза сомкнулись от яркой вспышки в голове, когда я запрокинула её назад. Я сволокла всю простынь под собой, пока бесконечно ёрзала на ней в экстазе. Между ног стало дико горячо и мокро. Вторая рука резко закрыла рот, чтобы не закричать, не разбудить Энид и не отправить ко всем чертям. Твою мать… Что это вообще было?!