мои восемь жизней

      Бан Чан любил баунти, который от своей старости ломал зубы; тёплые кофты, картины по номерам и гипсофилы.       Минхо любил котов, мятые одеяла, горячий чай и переводные тату.       Чанбин любил машинки, физику, кислые леденцы, только что испеченный хлеб и разноцветные карандаши.       Хёнджин любил фломастеры с клубничной отдушкой, подкасты про серийных убийц, холодную колу в баночке 0,3л., и поцелуи-бабочки от своей бабушки.              Джисон любил разбавленный лимонад, пломбир, рассветы, детские площадки и спать.       Феликс любил горки, рано вставать, черничную жвачку, сладкую вату и тамагочи.       Сынмин любил собирать разный хлам, фотоаппараты, ночи, высокие кеды, мамин суп с фрикадельками и объятия.       Чонин любил рубашки, пластыри, замки из песка, попугаев, крем с пирожных и деревья.

///

      Взрослые говорили, что он не такой как они, что ему нет места в этой прекрасной компании. Они вечно запрещали своим детям пересекаться с ним, мол, научит ещё чему плохому.       Мать у него не очень, да и отец хрен знает где шляется. Воспитывает его бабушка, а она страшная женщина. Что не скажи, так ей не нравится. Только вот, все говорили, но сути самой истории не знали. Что к чему, почему так получилось, как до этого всё дошло. Они, видимо, думают, что Хёнджин сам выбирал себе судьбу, что сам хотел оказаться в таком положение, но это ведь не так.       Эта компания, что связалась с ним прошлым летом, помогла ему выбраться в свет, посмотреть на мир с совершенно другой стороны. Они привили ему тягу к жизни, собрали сердце по кусочкам и не давали в обиду.       Как вообще посчастливилось этим ребятам пересечься с Хёнджином?              Ему, наверное, тогда только двенадцать исполнилось. Феликс — маленький мальчик с веснушками по всему телу и с самой жизнерадостной улыбкой — направлялся к месту встречи всех остальных. Тогда он и заметил Хвана, такого растерянного и побитого жизнью, что сидел на каком-то пеньке у входа в лесопарк. Он прижимал коленки к груди, раскачивался из сторону в сторону, упирался лбом в ноги и, видимо, слушал музыку. Он выглядел каким-то расстроенным в глазах Феликса, поэтому тот не удержался и попытался подойти. Как только Хёнджин заметил приближающееся солнце в виде человека, быстро спрыгнул и убежал вглубь леса. Ликс на это только смешно скривился.              Добежав до ребят, он налету начал рассказывать про незнакомого мальчика, объяснил всю ситуацию и они всей группой решили «забрать» его себе.              На протяжение недели все, без исключений, подкидывали к тому пеньку, где его видели в первый раз, всякие мармеладки и конфетки, приманивая тем самым и задабривая. Это было идеей Минхо. Он сразу решил, что этот парень похож на кота, поэтому начали действовать, как он предложил.              В конце недели Феликс своим самым аккуратным подчерком выводил буквы на вырванном из какой-то тетради листочке приглашение прийти и повеселиться с ними. Нарисовал красивое, но такое кривое солнышко снизу, сложил и прилепил на скотч к мармеладкам.       Хёнджин появился на следующий день в небольшом домике, комкая в руках ту самую записку. Он очень стеснялся. Новые знакомые как-никак. Первые за всю жизнь. Феликс, как только его увидел, сразу подлетел знакомиться.       — Приветик, — он как ходячий мешок с нескончаемой энергией, которая распространялась буквально на всех, — Как тебя зовут? Я Феликс, но для друзей просто Ликси, — мальчик протягивает руку и так лучезарно улыбается, что Хёнджин не может не сделать этого в ответ.       — Хёнджин, — очень тихо и смущенно произносит он.       Его почти никто не услышал, но громкий Феликс задумчиво повторяет его имя, а потом чуть ли не кричит:       — Будешь Джини.       — Ликс, давай потише, а то ты так спугнешь его, — видимо, самый старший из них. Он поднимается и медленно подходит к Хёнджину, а тому страшно, вдруг с ним не познакомятся хотят, а убить, — Я Бан Чан, — он так же протягивает руку и тепло улыбается.

***

      С того времени прошел почти год. Они также тесно общаются между друг другом, зависают в шалаше, что находится в поле. Хёнджин наконец-то смог избавиться от слухов про его семью, дать отпор тем, кто говорил неприятные вещи про него, и тем, кто не верил, что он достоин ребят. Естественно, такие люди остались, но их явно стало меньше, по сравнению с прошлыми годами.              Первое время, может, он и продолжал находиться в своем депрессивно-апатичном состоянии, но жизнерадостный и очень приставучий Феликс быстро вывел его из него. Он просто не давал Хёнджину оставаться одному, ходил везде только с ним.       Ликс даже попросил того к нему в школу перейти. Было тупо, но а что ещё делать, когда на тебя смотрят так, будто ты не просто какой-то Хван Хёнджин, а шестой айфон, который только вышел, или вязаный свитер, который мама из дорогого бутика привезла. Так и получилось, что уже полгода Феликс каждый урок достает Хёнджина какими-то супер странными вопросами, а потом провожает до дома, путаясь под ногами и безостановочно что-то рассказывает.              Остальные ребята не остаются в стороне. Когда Феликс не может, на его смену приходят парни.       Бан Чан разукрашивает с ним картины по номерам, ругается, потому что Хёнджин закрасил тот или иной участок не так ярко, как надо бы.       Минхо вечно рассказывает про котов, которых он подкармливает на окраине их городка, пока мама не знает.       Чанбин говорит про космос и показывает свою коллекцию машинок, которую он собирает чуть ли не с рождения.              Джисон учит его разным трюкам на брусьях, только вот Хёнджин из них запомнил только то, как правильно падать, чтобы ничего не сломать себе.       Сынмин забирает его по ночам, Хёнджин до сих пор не знает, как их пропажи ещё никто не заметил, но всё же. Ким показывает ему места, о которых он вообще никогда не знал, рассказывает что-то интересное из школы, несмотря на то, что учатся они в параллельных классах, заставляет Хвана таскать всякий хлам, который он нашел по пути, и щекочет, когда он не хочет брать.       С Чонином они спелись лучше всех остальных, не считая Феликса, конечно. Они вечно сидят возле небольшого дерева, недалеко от их «базы», разговаривают на любые темы и обсуждают людей, будто они не школьники, а давно познавшие жизни взрослые.               Да, может, поначалу он и испытывал к себе чувство жалости и отвращение, когда они только познакомились, но парни сразу переубедили его в этом.       Хёнджин настолько хорошо выучил их характеры, привычки, особенности, что любой бы человек позавидовал тому, насколько он знает этих потрясающих людей. Только вот настроение одного человека у него так и не получилось считывать. Он слишком яркий и открытый, но настолько замкнут, что аж до трясучки. Он умело скрывает свою боль, не показывает свои раны остальным и вечно улыбается, чтобы казаться. Казаться слишком хорошим, добрым и дружелюбным. Феликс. Нечитаемая книга с открытыми страницами. Текст прямо перед глазами, но будто пелена, ничего не видно, только свет и громкий смех.              Хёнджина это и зацепило. Мальчик хотел узнать всё про Феликса, но слишком в это погрузился, даже не заметив, как начал испытывать что-то нелюдимое к нему. Что-то, что для обычного человека не в порядке вещей. Хван смотрит на него и ему тоже хочется забить на свое прошлое, хочется начать эту жизнь с чистого листа, хочется смотреть на звезды и считать их, пока не уснешь, хочется бегать по полю от жужжащих насекомых и кричать на всю окрестность, хочется смеяться во весь голос от тупой шутки Сынмина, хочется плакать так же, потому что случайно задавил какого-то жучка, хочется готовить с родителями ужин поздним вечером под Lilly Wood, хочется жить.              Прошлое, естественно, тянет на дно, но Хёнджин старается, а ребята ему в этом помогают, не дают опускать руки. Они даже с его бабушкой сумели сдружиться, хотя это не удавалось даже их самым дружелюбным соседям. Этот факт немного вывел его из колеи, но через несколько дней он понял, что эта женщина смогла впустить в дом кого-то кроме кошек, а это о многом говорит.              Бабушка Хван не была какой-то нелюдимой, просто не любила посторонних. Она прекрасно знала, какие слухи ходят о ней и о её внуке, поэтому и не подпускала никого близко. Обычная защита себя и родных. Но этих мальчиков, что проводят время на безграничном поле, таская туда весь хлам со всех округ, она приняла как своих детей. Общалась с ними, узнавала как у них дела и звала на только что испеченный пирог с черникой.              Больше всего она спелась с Минхо. Каждый раз его появление в доме заканчивалось тем, что они сидели с бабушкой на кухне и обсуждали котов. Хёнджин вечно удивлялся этому, но никогда ничего не говорил.

***

      — Эй, Хёнджин, выходи, — ребята стояли под окнами его дома, — Скоро рассвет, нам ещё надо успеть добежать до поля, — Чанбин кричал громче всех.       Не прошло и пяти минут, как из-за двери показался мальчик, одетый в несколько слоёв одежды и с небольшим рюкзаком за спиной.       — Ты чего столько на себя нацепил? У нас в домике столько одеял, мог бы и потерпеть, — Минхо поправил лямку сумки.       — Пойдёмте уже, по пути поговорите. Феликс, Бан Чан и Сынмин уже вперёд убежали, надо их догонять, — Бин подхватил Хёнджина под руку и потащил в сторону нужного им места.       Сегодня они собирались встретить рассвет на их месте. Странный ритуал перед летом, который они выполняли не первый год подряд, но сегодня к ним присоединились двое. Хёнджин и кот Минхо, которого он нашёл по пути к дому первого.              Там и по пальцам не пересчитать, какой это кот по счету. Каждого такого он подбирал и нёс к себе домой. Конечно, от мамы звездюлей отхватывал, но она спустя какое-то время разрешала зайти ему вместе с пушистым чудом. Долго коты у них не держались, постоянно отдавали в нужные руки.              Этого котёнка, рыжего, с чёрным пятном на ушке и животе, он ласково называл Муни. Завернул в тёплые плед, который притащил из дома, и мягко поглаживал по влажному носику.       — Слушай, Хо, долго ты ещё котов будешь подбирать? — Чан нёс на себе вещи самых младших, пока те убежали вперед.       — Я как Феликс, — Чан в недоумение посмотрел на друга. — Он же тоже нас нашёл и буквально приютил. Мы — бездомные котики, с плохой историей. Только вот у нас есть одно отличие — мы имеем дом и семью, а они никого…поэтому буду их подбирать, пока под землю не слягу.       Старший только тихо посмеялся и грустно улыбнулся. Да, они все имеют не самое прекрасное прошлое, которое хочется вычеркнуть из жизни, но сейчас они счастливы, живут и радуются каждому моменту, что случается с ними.       — Это, конечно, очень мило, что ты нас сравниваешь с котами, — Феликс подлетел слишком незаметно, — но у нас не такая короткая жизнь, да и счастья побольше. Они не видят того, что видим мы с вами.       — Ой, хватит придираться к словам, иди вон, Чонин и Сынмин без тебя ускакали, — Минхо поправил плед, который уже сползал с кота.       — Ой-ой-ой, какие мы вредные, — Ликс показал язык и убежал в сторону Хёнджина. Он, бедненький, уже замер, идёт трясётся, ни с кем не разговаривает.       А Хёнджин что? Он как обычно погрузился в свои мысли и смотрит мультики, которые сам и выдумал. Мальчик часто так погружался, даже не замечая людей вокруг себя. Обычно его было сложно вывести из этого состояние, пока он сам не выйдет, но у Феликса это каким-то образом получалось. У него много чего получалось, он был будто всемогущим, ему удавалось сделать всё то, что не выходило даже у любого другого взрослого. И сейчас речь не о работе или каких-то занятиях.              Ликс подлетает к умирающему Хёнджину, прыгает возле него, что-то говорит, без остановки рассказывая, какие у него планы на день, пока тот наконец-то не отзывается. Старший тепло улыбается солнышку, которое почему-то встало раньше, чем надо, треплет его по волосами и быстро пересчитывает веснушки, пока тот мелькает у него пред лицом. Счет с каждым разом начинает новый, но его это никак не смущает, он только радуется мельтешащему мальчику в своей жизни.              — Ты вообще в каком мире витаешь? Далеко от нас, наверное, — он наконец-то смог успокоить свой пыл и спокойно подхватить Хёнджина под руку, — О чём таком задумался, что не слушал такого прекрасного меня?       — Как по мне, ты слишком себя хвалишь для тринадцати лет, не думал об этом? — нет, Хёнджин вовсе не это хотел сказать, он мог, конечно, просто согласится с этим, но как же тут не повыеживаться? — Я вот думаю, зачем вышел с вами в такую рань и холод, если мог нежиться в кроватке ещё часа три, пока бабушка не встанет.       На самом деле, он очень рад тому, что друзья наконец-то вытащили его из дома. Он настолько был рад их увидеть, что простыми словами просто не передать. Конец учебного года выдался не самым чудесными и замечательным. Пока все уже отдыхали, Хёнджин сидел на отработках, потому что завалил годовую. Ну, а кто же знал, что нужно учится, а не спать под монотонную речь учителя? Спасибо Сынмину, который приходил и помогал ему разобраться с математикой, потому что Хёнджин уже не справлялся ни с чем. Хотелось просто плакать. Спасибо бабушке, что она хоть не лезла к нему, а просто приносила еду в его комнату и заставляла отвлечься на пару минут от учебников.       — Ой, а ты разве так не думаешь? Я же самый прекрасный и красивый, — Феликс ещё ближе прижался к плечу старшего и состроил такое личико, от которого не умиляться хотелось, а смеяться и плакать.       — Ты заноза в жопе, пошли быстрее, ребята, вон уже, вперёд ускакали без нас, — Хёнджин приобнял друга за плечи и ускорил шаг, пока тот возмущался над новым прозвищем.

***

      Снова то же дерево, только теперь под ним разбросаны вещи и пледы. По утрам все ещё холодно, поэтому Хёнджин и Чонин закутываются как могут. Все остальные ребята сидят в их небольшом штабе и пьют горячий чай из термоса, который принес Бан Чан. Эти же двое решили снова пообсуждать жизнь.              Звучит глупо для их возраста, но темы для разговоров они находят. Обсудить и рассказать то, что было раньше, они ещё не успели. Чонин не трогал Хёнджина с вопросами, почему вся деревушка обсуждает их семью и почему запрещает своим детям общаться с ним, а Хёнджин, в свою очередь, не лез к Чонину с вопросами о том, почему соседи на него так странно косятся, и что это за странные люди к ним приезжают вечно.       Чонин в свои тринадцать слишком быстро вырос. Ужасная жизнь, плохие родители и люди на иномарке испортили всё его детское видение.       — …Отец, вроде, кололся…странно сейчас это всё рассказывать во второй раз, потому что помню реакцию ребят. Их сочувствие в глазах, слёзы Феликса, крепкие объятия Чана…они слишком на мне сказались, — Ян смотрел куда-то в сторону леса, вырисовывая образы парней.       — Думаешь, я буду тебе сочувствовать? Только вот зачем? Ты не просишь к себе испытывать жалость или ещё что-то похожее. Это прошлое, которое не изменить, ты можешь мне сейчас всё рассказать, а в будущем мы постараемся с ребятами не дать этому повториться вновь, — Хёнджин крутил в руках какой-то брелок, который ему прицепил Сынмин во время прошлой вылазки.       — Да рассказывать-то нечего. Отец кололся…ты можешь сейчас подумать, что он завязал с этим делом, только вот нет. Сдох он ещё два года назад. Оставил на матери кучу долгов и меня. До сих пор она каждый раз мне тыкает тем, что я во всём виноват… Люди, которые приезжают к нам — это те, кому отец задолжал крупную сумму денег. Сейчас они требуют полную сумму с матери, которая и так пашет как не в себя. Я стараюсь учиться, чтобы в будущем ей помочь как-то и не напрягать с оплатой за обучение. Сложно, но мы держимся. Звучит жутко, не правда ли? — он посмотрел на Хёнджина и ярко заулыбался. Теперь понятно, что ноги в синяках не от того, что он упал с лестницы или самоката.       — Ага, — Хёнджин хотел ещё что-то добавить, но выбежал радостный Феликс, который потащил их играть в уно. Рассвет они, походу, так и не встретят, но им, вроде как, это и не нужно. Если Ликс уже встал, значит, восход они уже встретили, и теперь спокойно могут играть и веселиться.

***

      Хёнджин прекрасно знал, что сляжет после того прекрасно утра, когда на улице ещё не поднималась температура выше десяти градусов, а клубы пара выходили из рта во время разговора. Болеет не только он, но ещё и самый старший. Поэтому остальные навещают их поочереди или разделяются на небольшие группы по три человека и проводят целый день с больными рядом.              Хван долго противился этому, но Феликс, который просто не может находится дома, даже после всех запретов, приходил к нему. Темы для разговоров кончились уже через три дня, поэтому Ликс просто рисовал, лёжа на коленках у Хёнджина. Старшему было всегда интересно, как он так рисует и у него не затекают руки.       Сегодня он проснулся не от шума в комнате, который создавал Феликс, а от бабушкиного крика. Женщина, видимо, куда-то уходила и решила таким образом предупредить внука.              На улице уже во всю светило солнышко, а вот его лучика не было почему-то до сих пор. На тумбочке возле кровати стояли лекарства и лежала маленькая записка, прикреплённая к его любимым мармеладкам.       «Сегодня мы прийти не сможем, у нас дела. Прости, Джинни. Передал мармеладки через бабушку, потому что очень спешу. Надеюсь, ты найдешь, чем себя занять. Всё расскажу завтра, как приду. Мне уже сообщили, что тебе лучше, так что выйди и проветрись наконец, а то как мумия скоро будешь.»              Хёнджин тепло улыбнулся такому проявлению внимания. Он и правда уже почти выздоровел, но легкая усталость всё равно преследовала его.              Выйти проветриться и правда нужно, а то идёт уже вторая неделя лета, а он так ни разу и не выходил из дома. Погода просто замечательная. Легкий дождик и солнышко, которое пробивалось сквозь темные облака. В голове крутилась только мысль о том, куда же могли направится ребята, почему они не позвали его с собой, пошёл ли с ними Бан Чан, который всё так же, вроде бы, болеет.              Не суть важно, когда на плечи падают первые лучи яркого солнышка и тёплый дождь. Хёнджин вышел без зонтика, аргументировав это тем, что погода замечательная и вообще он не сахарный. Мысли покинули его голову сразу, как он вышел на свежий воздух, теперь его голову заполняет запах вишни, который рос у них во дворе, и открытый взору вид.

***

      — Ну вот я их и встретил…эй, — Феликс, не рассчитывая своей силы, ударил Хёнджина по плечу, — Ты вообще меня слушаешь? Я кому тут рассказываю?       — Да, я внимательно слушаю и впитываю всё, что ты говоришь, — старший потирал место удара и осуждающе смотрел на Ликса, — просто ощущение у меня странное, будто что-то случилось…       Ли странно на него посмотрел, хмыкнул и продолжил рассказывать какую-то историю. Хёнджин соврал, он ничего не слушал. Парень настолько погрузился в тревожные мысли, что даже не заметил, как к ним присоединился Сынмин и Чанбин.              Что-то случилось…но вот что? Почему парни такие спокойные, почему их не преследует это чувство тревоги? Может, он просто сам себя накручивает? Наверное. Ему стоит сейчас просто расслабиться и погрузиться в разговор парней… Но вот просто так у него это чувство никогда не появлялось.              Сейчас они спокойно дойдут до их места встречи и, как обычно, до вечера будут просиживать жопы на мокрой земле, играя в уно или просто в карты. А, может, они пойдут также с Чонином под дерево и поболтают, или Феликс заплетет ему косички, вплетая полевые цветы. Или Джисон потащит его на спортивную площадку, чтобы показать новый трюк, которому он научился. Когда он только успевает это делать, если все время они проводят вместе? Может, Чанбин снова начнёт рассказывать про звезды, а потом перейдёт на физику, споря с самым старшим про какие-то законы, в которых остальные не сильно разбирались. Может, Бан Чан заберёт пару человек в их уютный домик, а после снова начнёт ругаться, что они не так закрашивают как надо. Может, Минхо бы снова часа два рассказывал всем, что нашёл нового котёнка и не смог удержать, чтобы не забрать его домой.              Много всего могло произойти. Много, но ничего тревожного. Все как обычно. Утро, поле, много игр и разговоров, поздний вечер и после бабушкины вопросы о том, как Хёнджин погулял.              Буквально ничего не должно было испортить этот прекрасный день, поэтому Хёнджин перестал на этом как-либо заострять внимание, а попытался поддержать разговор.       Пришли почти все. Не хватало только одного. Чонина. Он бы предупредил, если бы не пошёл. Сынмин жил с ним по соседству, да и телефон у него было. Он либо опаздывает, либо всё-таки что-то случилось.              Феликс почти сразу заметил нервный взгляд Хёнджина, который метался из стороны в сторону, поэтому приобнял его со спины и уложил голову тому на плечо, но легче от этого не стало.       — Тебе плохо? Может, водички? — Ликс говорил шёпотом, чтобы никто не услышал. В ответ только почти незаметный кивок в знак отрицания, — Хочешь поговорить? Пошли, отойдём и ты мне расскажешь, что произошло, — он всегда был таким. Таким понимающим и проницательным. Смотрел прямо в душу. От него просто не удавалось что-то скрыть. Хёнджин пытался, и не раз, но под пристальным взглядом младшего всегда сдавался и вываливал всё, как есть.       Младший встаёт резко, так и не дождавшись ответа, хватает Хёнджина под руку и ведёт от остальных подальше, бросая им что-то похожее на «мы скоро придём». Он слишком быстро ведёт его к домику. Старший даже не успевает ничего ему сказать и опомниться, как падает на мягкие одеяла в несильных объятиях. Всё, что было в мыслях минутой ранее, вылетает мигом. В голове туман рассеивается и появляются первые лучи.              — Рассказывай, — Феликс упирался в место между плечом и шеей.       Вот лучше бы Хёнджин сейчас валялся дома и умирал от скуки, чем здесь. Дыхание спёрло, хотелось плакать от нарастающего волнения за друга. Как объяснить причину своей тревожности Феликсу? Слова в голову совершенно не лезут, что-то крутится на языке, а вылетают только непонятные и сдержанные всхлипы. Хёнджин прижимает его к себе, пальцами впивается в фарфоровую кожу, накрытую легкой кофтой, и рассматривает невидимые рисунки на потолке. Они с Джисоном думали над тем, что же всё-таки сюда можно повесить, но всё никак не могли встретиться и сделать это.              После пятиминутной недо-истерики, Хёнджин всё же успокоился и попытался сложить в слова ту неразбериху, которую он нёс некоторое время назад. Феликс послушно ждал. Только сжимал его шею с каждым новым вздохом всё сильнее.       — Эй, — Ликс понимает, что сейчас из Хёнджина ничего путнего не выйдет. Он мажет губами по розовым щекам, чтобы тот наконец-то посмотрел на Феликса, — Давай сходим к нему? Если он спит или занят, то подождём и притащим сюда, если что-то случилось, — мальчик останавливается, а что они делать-то будут, если всё-таки что-то с ним случилось? — Так, всё, вставай, отказы не принимаются.       Феликс его понял. Как обычно. Без слов и лишних вопросов. Иронично, но огромное ему спасибо за такую проницательность.              Мимо парней получилось проскочить практически незаметно, только Сынмин глянул в их сторону, но ничего не сказал. Раз ушли, значит, так надо.              Бег — это явно не Хёнджина. Он сдулся уже на пол пути к нужному домику, а он, между прочим, находиться дальше всех остальных. Феликс долго отдышаться не даёт, снова тянет за руку на себя.              До дома Чонина обычным шагом минут тридцать, а они смогли добежать за все десять. Феликс, походу, на какие-то секции ходил, раз сейчас стоит и осматривает еле живого Хёнджина.       — Ну вот смотри, трупов нигде нет, давай спокойно пройдём, постучимся и убедимся в том, что всё хорошо, — и, о Боже, он опять тянет его за руки. Хёнджин скоро навернётся. Ноги заплетаются, он наступает в каждую существующую и несуществующую ямы, спотыкается о невидимые камни, но тормозить не пытается. Он остаётся в сознание только благодаря маленькой ручке, что так осторожно и крепко сжимала его.       Оглушающая тишина во дворе сильно давит на мозги. Здесь обычно такого вообще не бывает. Громкий пёс всегда встречал их лаем, «объятиями» и поцелуями. В нос всегда бил запах свежеиспеченного пирога. На первом этаже всегда ярко горел свет, в независимости от времени суток. После собаки всегда выбегал радостный Чонин с пластырями по всему телу. Но сейчас такого не было. Во дворе стоял терпкий запах мужского дорогого одеколона. Собака не встречала и Чонин следом за ней не выбегал.              Хёнджин поёжился от легкого холодного ветерка. Феликс уже во всю долбился в дверь. Сейчас уже обоим стало жутко. Дверь с тихим скрипом открылась, пропуская внутрь лучи солнца и парней.              В доме всё как обычно, все вещи стоят на своих местах, только непривычная тишина. Чонин сам по себе всегда был громким ребёнком. Там, где он — там и шум. Раз здесь сейчас нет того, что свойственно Чонину, значит, и его тут нет.              Они быстро прошлись по первому этажу, заглядывая в каждую комнату. Никого. Остаётся второй этаж и чердак. Лестница очень скрипит, ужасным звуком отдается в голове и остаётся на подкорке мозга, пока руку до онемения пальцев сжимает Феликс, полный уверенности того, что ничего не произошло.              Кровать аккуратно заправлена, на столе полный порядок, как и на полках. На полу лежит раскрытая тетрадь с каким-то текстом, издалека не видно, нужно подойти, но ноги трясутся. Вокруг разбросаны карандаши и цветные ручки.              Феликс подходит к этой тетрадке, садится на пол и хлопает по месту рядом, призывая Хёнджина сделать тоже самое.       — Хах, я прекрасно знаю вас, ребята. Особенно тебя, Феликс. Не удержались и решили прийти посмотреть, где же я? — Ликс начал читать с улыбкой и каким-то весельем в голосе, но с каждой новой строчкой радость куда-то пропадала, — Не знаю, как к вам лучше обращаться, по порядку…или просто кто первый в голову придёт… — Он переводит взгляд на Хёнджина, у которого глаза уже наполняются слезами, — Чани, когда я вернусь к вам обратно, то обязательно привезу тебе гору твоих любимых баунти. До сих пор не понимаю, как ты ешь эту мерзость, но раз тебе нравится, то так и быть… Хо, у меня все ещё осталась та переводная татушка на шее, которую ты прицепил мне неделю назад…расскажешь мне потом как их смывать, а то у меня их целая гора и очень много открытых участков кожи?.. Бинни, обещаю, что выучу что-нибудь интересное про космос и поговорю с тобой на эту тему, а то я устал слушать и ничего не понимать… Сони, ха-ха, я выучил тот трюк, который ты не мог сделать уже месяца два, приеду, обязательно покажу и научу всем нюансам… Минни, прости, что тогда не ответил на твоё предложение, но сейчас я гордо могу сказать да…надеюсь, ты поймёшь, про что я говорю… Ликси, мой тамагочи лежит в верхнем ящике стола, забери себе и не забывай кормить Юки…а, вот ещё, переставай будить ребят так рано, дай нам им выспаться нормально. Я понимаю, ты ранняя пташка, все дела, но переставай!!!.. Хёнджин. Ты помнишь, о чём мы с тобой разговаривали в начале лета? Я запомнил твои слова о том, что вы с ребятами будете меня оберегать…я верю тебе, хоть тогда этого и не сказал. Я вообще запомнил всё, что ты мне говорил под тем деревом… Спасибо вам, ребята, за все советы, что давали мне; за всю заботу, что проявляли ко мне, как к младшему; за всю поддержку и теплые слова… Я не знаю, появлюсь ли еще раз в этом доме, но я правда очень бы хотел. Там, куда меня сегодня отвезут, точно будет не хватать вас. Люблю вас… А, да, Ликси, только сильно не плачь, - остальное письмо они читали про себя. Феликс просто не выдержал на первом обращение, голос сильно задрожал.

***

      Можно было сказать, что ещё один месяц лета пролетел незаметно, как и первый, но это совершенно не так. Ребята, конечно, старались не напоминать друг другу, что не хватает ещё одного человека в их компании, но все они прекрасно это понимали. В тот день, когда Хёнджин и Феликс притащили письмо, все были, мягко говоря, в шоке. Они прекрасно знали, про кого говорил Чонин, прекрасно знали, куда везут и по каким причинам. Первым не выдержал Сынмин. Странно и не привычно было видеть в слезах человека, у которого шутки и сарказм это обычный язык. Он плакал долго, много и громко. Феликс, как Чонин и попросил, держался, смотрел на всех стеклянными глазами и не знал что делать, пока Хёнджин не обнял.              Собраться им тогда помогла вера, что Чонин всё-таки скоро вернётся. Но пока что они только этого и ждут. Ребята не прекратили собираться вместе, не прекратили гулять и веселиться как раньше. Самого младшего заменяют лишь рубашки, которые он притащил в их домик на всякий случай, и вечно звенящий тамагочи. Феликс не забывает кормить Юки. Играет с ней каждое утро и вечер. Утром приходит только к Хёнджину, потому что на него просьба Чонина не распространяется. Это он сам так сказал. Честно.

***

      Сегодняшний день выдался не из самых лучших. Хотя, для кого как. Дождь лил с самой ночи и не давал даже малейшей надежды на его окончание. Сейчас все они собрались посмотреть фильм у Хёнджина дома.              Все уже расселись по своим местам и удобно устроились на кровати, пока сам Хёнджин метался по комнате в поисках бутылки с лимонадом. Никто не захотел спускаться на первый этаж за ним, поэтому пришлось идти самому владельцу комнаты и Феликсу. Там же ведь не только лимонад, но и ещё и закуски, которые Джин явно не унесёт один.              На первом этаже как-то слишком холодно и тихо. Хёнджин такое не любит, всегда нагоняет страх и волнение, а тишина и вовсе на мозги давит. Спустя пару секунд слышиться тихий всхлип и незнакомый шёпот. Любопытство слишком берёт над ними верх, поэтому они заходят в зал.       — Ба, что-то случилось? — в комнате стоят два мужчины в форме и бабушка, которая капает себе что-то в стакан и невнятно говорит себе под нос, — Здравствуйте, — парень удивленно смотрит на посторонних, а после переводит взгляд на не менее шокированного Феликса.       — Добрый день, — начинает разговор тот, что пониже, — Они были знакомы с Ян Чонином, — уже обращаясь к миссис Хван, — Мы можем задать им пару вопросов. Они же оба ваши внуки?       — Задавайте, только давайте полегче. И нет, только Хёнджин, Феликс его друг.       Они переглянулись, сказали что-то друг другу очень тихо, что никому не было слышно. Один из них попросил пройти Хёнджина с ним на кухню, а Ликса попросил вернуться в комнату и подождать его своего друга там.              Долгое молчание, что очень сковывало и не давало сердцу перестать отбивать бешенный ритм. Джин смотрит на него стеклянными глазами, просит тем самым побыстрее начать, чтобы уйти отсюда.       — Как давно вы с ним были знакомы? — он раскладывает свои вещи на столе, открывает записную книжку и смотрит. Смотрит так сопереживающе и с толикой жалости в глазах. — Хотя нет, давай сначала познакомимся. Меня зовут Куджин, а тебя Хёнджин, верно? — парень ничего не ответил, лишь закивал головой в знак согласия. Приятно, что он хочет расположить его к себе, но пока что это не очень выходит. — Я задам тебе всего пару вопросов, и ты можешь пойти дальше общаться и развлекаться с друзьями, хорошо? — снова только кивок. — Замечательно. Так как давно вы знакомы с Чонином? Бабушка рассказала, что вы были хорошими друзьями.       — Мы и есть хорошие друзья, он обещал вернуться. Мы с ребятами не теряем надежды… Я знаком с ним чуть больше года, остальные намного дольше.       — Остальные? Назовешь мне потом их имена? — Хёнджин, походу, так в немые скоро подастся, — Сколько его уже нет?.. Понимаю, для тебя это сложная тема для разговора, но я обязательно тебе расскажу, что с ним в конце нашего диалога, хорошо?       — Его нет чуть больше месяца с нами. По его рассказам, к ним частно домой приезжали какие-то люди, просили…хотя это мягко сказано…у матери вернуть полную сумму денег, что задолжал им его отец. Папа умер у Чонина два года назад от наркотиков…полностью ситуацию я не знаю, он мне не успел рассказать, можете порасспрашивать ребят, они явно знают больше, чем я.       — Ты сказал, что он обещал вернуться. Вы видели, как его забирают?       — Нет, я в тот день не мог избавиться от тревожного чувства внутри себя, думал, что что-то случилось. Феликс, мальчик, который сейчас был со мной, предложил прогуляться до дома Чонина — он тогда не пришел к нашему месту — чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Там мы увидели тетрадь. Он извинился, поблагодарил нас и пообещал вернуться скоро. Мы до сих пор ждём, надеюсь, что с ним ничего не случилось…       — Ты упомянул людей, которые к ним приезжали, видел их хоть раз?       — Нет, мы обычно к нему домой не ходим, так как живёт дальше всех нас. Спросите Сынмина потом, они практически соседи.       — Спасибо за предоставленную информацию, больше не буду мучать тебя с вопросами. Иди отдыхай, — мужчина так грустно ему улыбнулся, что хотелось плакать.       — Куджин, извините, — Хёнджин уже хотел покинуть кухню, но вспомнил кое-то, — Вы обещали сказать, где он сейчас и как.       — Тебе будет легче услышать это от бабушки, спроси лучше у нее, когда мы покинем вас.       От этого легче не стало. Хёнджин на ватных ногах поднимается обратно в комнату, где его ждут ребята с объяснениями что к чему, но сейчас явно не до рассказа. Ему хочется плакать, закричать в подушку и впиться ногтями в мраморную кожу до красных отметен. Хёнджин старается не подавать вида, что всё настолько плохо, но как только открывает дверь и на него уставляются шесть пар любопытных глаз, мир рухнет, а земля из-под ног уходит. Он не выдерживает. Дверь с громким хлопком закрывается за его спиной, а он с шумным выдохом валиться коленями на пол, закрывает лицо руками, пытаясь скрыть подступающие слезы.       Бабушка приходит через минут пятнадцать. В то время, когда ребятам наконец-то удалось успокоить бедного Хёнджина. Вид её, конечно, никого не радует. Женщина проходит в глубь комнаты, садиться на край кровати и так жалобно смотрит на Сынмина, а после осматривая всех остальных. Она никогда при других не плакала, считала это признаком слабости человека.       — Он не выполнит обещание, — совсем тихо, чтобы только они услышали. Совсем тихо, но бьёт по ушам так, словно взорвалась атомная бомба возле их дома.       — Что? — Бан Чан, ему сложно такое переживать. Хотя, кому нет? Грудную клетку скоро продолбит это чёртово сердце, что отбивает ритм согласно скорости света. Он сжимает кофту в районе груди. Смотрит на женщину, как на последнюю надежду, но, походу, она давно ушла. — Да вы шутите?       — Его нашли… — она сделала небольшую паузы, вслушиваясь в самое громкое, но такое тихое дыхание своего внука, — …мёртвым, — миссис Хван совершенно не хотела смотреть на детей. Она прекрасно понимала, что, если сейчас, хоть на долю секунды, переведёт на них взгляд, то рассказать ничего не сможет. — Вы маленькие по возрасту, но умные не по годам. Я расскажу всё, что знаю… Его тело нашли на окраине города, в небольшом саду…точнее, не тело, а его части. Они были разбросаны по всем деревьям и полиции пришлось собирать по частям, — воротило знатно, это было отвратительно. Он ведь был ещё ребенком, не успевшим познать мир со всех сторон, как так можно было издеваться? — Они подумали, что это взрослый, просто маленькое телосложение. На всём его теле было много тату, но вскоре догадались, что переводные, — тут послышался Минхо. Он так истошно завопил, — У Чонина была сломана рука, в полиции думают, что его избивали, — о, а вот тут уже и Джисон завёлся. Они с младшим учили новый трюк, Чонин решил подразнить Хана, но навернулся, вот и сломанная рука. Воспоминания были в голове, сильнее любого физического ранения, — Там и вещи его нашли неподалеку… Они отдали всё. Никакой предмет не помог им для расследования, — женщина протянула им небольшой пакет. Когда она только успела его притащить?

***

      Прошло, наверное, года два. Ребятам уже по шестнадцать. Прошло достаточно времени, чтобы отпустить Чонина и продолжить жить дальше. Конечно, его не хватало и это было очень заметным. Шумный ребенок, который исчез навсегда, как тут не заметить?              Сейчас попроще как-то. Они отвлекаются на экзамены, первые подработки, девочек и душевные разговоры. Первые сигареты, первые банки пива, первая ужасная компания. Джисону явно от жизни надо получить всего по максимуму.       — Эй, у тебя чего с лицом? — ребята практически перестали собираться на том месте. Не только из-за воспоминаний, а потому что рост не позволял там сидеть больше часа. Поэтому все решили оккупировать комнату бедного Хёнджина под новый штаб. Нет, есть, конечно, и плюсы. Джин сможет меньше выходить на улицу и больше посвятить себя рисованию. Вот и сейчас не исключение. Они вшестером играли в мафию, но тут появился Джисон. — Тебя где черти носили? Почему опоздал? Снова с этими придурками таскался? — Феликс слов не подбирал, он прекрасно знал, что Хан на него за это не обидится.       Подросток в пубертате — это страшно. Джисон — это просто ужасно. Все остальные Господа Бога благодарят за то, что этот подростковый инфантилизм смог обойти их спокойно стороной. Видимо, то, что не досталось ребятам, полностью отдалось Джисону. Нет, он не ходил по их поселку с табличкой «Взрослые говно», не курил травку и не трахал каждую, что попадётся под руку. Просто вёл себя как маленькая капризная девочка, которой куколку не купили.       — Да, снова те парни с городка. Что им нужно возле нашей площадки? У нас тренировки полным ходом, скоро в городе соревнование, мы хотели поехать, — он скидывает с себя рюкзак и пытается лечь на кровать к Сынмину и Минхо, но Хёнджин тянет его на пол, мол, ты весь грязный и в крови, — Я когда-нибудь сверну им шею, по очереди, каждому, чтобы только хруст костей был слышен. Обещаю, когда-нибудь это точно случится.       — Боженька всё видит, не говори так, — Чанбин собирал все карты в одну кучу. Какая тут мафия, если друга обижают?       — Я атеист, придурок.

***

      — Тоже думаешь, что он явно что-то не договаривает нам?       Хёнджин, честно говоря, очень испугался резкому появлению Феликса. Обычно по утрам сюда теперь никто не приходит, поэтому Джин нашёл некое успокоение в этой тишине. Дерево, под которым они с Чонином вечно болтали, никак не изменилось. Его громкий смех до сих пор летает между веток. Хёнджин здесь не один. Их двое. От этого и легче.       — Ты про Хана? — Феликс подсел рядом с ним и протянул всё те же мармеладки, что и три года назад, — Может, это и есть так, но, видимо, на это есть свои причины… Либо он просто слишком глупый, вот и всё.       — Ты старше нас всего на пару месяцев, а говоришь так, будто тебе уже за сорок перевалило, — мальчик опускается головой на колени и тихо смеётся.       Феликс очень тактильный. Иногда это так нравится Хёнджину, но если бы Ликс только знал, сколько эмоций внутри вызывают простые прикосновения, он бы уже давно где-нибудь от шока валялся. Сколько времени прошло с того момента, как Хёнджин осознал все свои чувства к этому мальчику? Года полтора так точно. Только вот шаг не решается никак сделать. Может, он слишком очевидный, раз даже Чанбин увидел эти чувства раньше него самого. Бабушка тоже знает, но она, в отличие от ребят, не давит. Каждый раз нежно поглаживает по голове и даёт советы. Хёнджин обязательно когда-нибудь ими воспользуется, просто сейчас не то время и не то место.       — Не придирайся к словам, — Хёнджин несильно ущипнул друга под коленкой, — Ну вот сам посуди. Мы разве незнакомые ему люди? Разве мы не должны знать о том, что его тревожит? Я, конечно, не хочу заставлять его рассказывать нам всё, ведь он не маленький ребенок, может и сам всё решить… Короче, что я хочу сказать-то, нужна будет помощь — придёт сам. Всё просто и легко. Ты, может, у нас и добрая душа, но не стоит к нему лезть пока что, — Джин зарывается пальцами в волосы, легко массируя кожу голову, а Феликс ластиться как котёнок. Может, Минхо был тогда прав, когда говорил, что они на бездомных котов похожи?       — Хорошо-хорошо, — Ликс приоткрывает один глаз и пытается состроить серьёзное лицо, которое только умеет, но Хёнджину только смеяться от этого хочется. — Джинни, — от такого тона аж плохо иногда бывает, особенно, когда так Феликс говорит. — Ты тоже его слышишь? Ну, — уже более тише, — я про Чонина.       — Нас сейчас здесь трое, просто мы его не видим, но он поддерживает разговор, смеётся с твоих шуток и скучает так же, как и мы. Я и ты не единственные слышим его, Ликси. Ты думаешь, Сынмин просто так раньше всех уходит, но мать его всё равно задает вопросы нам, почему мы так долго сидим. Солнце, ты иногда таким умным бываешь, а всё равно тупишь, — он тихо смеётся, убирает со лба чёлку и легко целует, задерживаясь на каких-то жалких пару секунд, — Давай не будем о грустном. У нас всё хорошо, у него всё хорошо, так что не унывай. Тем более лето началось, тут не до грусти.       — Джинни, — этот Джинни уже во всю видит десятый сон, облокотившись об дерево и всё также поглаживая Феликса по волосам, — Можно тебя поцеловать?       — Обычно ты о таком не спрашиваешь, просто целуешь и всё. Что-то изменилось с тех пор? Или мои щёки перестали быть твоими? — Хёнджин смотрит сверху вниз, замечает смущение Феликса и тихо смеётся. — Тебе всё можно, я уже говорил про это, так почему вечно задаёшь неловкие для себя вопросы?       Хёнджин обратно закрывает глаза и ждёт своих любимых поцелуев-бабочек в щёки. Тяжесть с колен пропадает, но через секунду Феликс полностью опускается на него. Лёгкая улыбка одаряет лицо Хёнджина, но глаз так и не открывает. Холодные руки на щеках пропускают удар током по всему телу, а легкое касание чужих губ к его ужасно напрягает. Что?              Феликс задерживается на пару секунд, а потом резко отстраняется, ожидая хоть какой-то реакции. Земля вызывает Хёнджина, а хотя нет, он, походу, умер от солнечного удара. Ликс аккуратно его трясёт за плечи, чтобы Джин наконец-то посмотрел на него.       — И что это было? — это не звучало с упреком, наоборот, нежно и с интересом. Феликс смотрит испуганно, пытается перелезть обратно и, видимо, убежать. — Эй, то есть, ты сейчас украл мой первый поцелуй, и просто пытаешься сбежать?       Хёнджин тянет его за ногу обратно, усаживает поудобнее и притягивает поближе за талию. Он наклоняет голову в бок, смотрит прям в душу через стеклянные глаза и ждёт. Он знает, что Феликс первый шаг ещё раз не сделает, но помучить его просто ужасно хочется. Придвигается ближе, оставляет между ними пару сантиметров, упирается носом в щеку. Только вот чего он такой самоуверенный, раз это у них двоих первый поцелуй?       — Уверен, что это твой первый раз? — уже смелее говорит Феликс, укладывая руки к нему на плечи. Притягивает ещё ближе, уже соприкасаясь губами.       Хёнджин хмыкаем. Глупо и так по-детски, но ужасно привлекает. Старший убирает выбившуюся прядь светлых волос за ухо и ведёт пальцами вниз по шее. Во взгляде мелькнула не характерная для него игривость. Феликс просто таял под его нежными прикосновениями, как мороженное в солнечную погоду. Как он раньше не заметил во взгляде этого парня не только заботу, но ещё и любовь с размером во вселенную? У Хёнджина голова кругом идёт от такого младшего.              Дождь уже не кажется таким надоедающим, а щебет птиц вообще не слышен. Они не действуют, просто рассматривают. Точнее Феликс понять ничего не может, мозги кипят от рук, которые очерчивают его линии.              Хёнджин уверенными движениями прижимается к Феликсу, не сильно надавливая на шею. Он смотрел видео как правильно это делать, да и в фильмах тоже показывали, но теория это не практика, поэтому они сейчас как маленькие дети, которые только ходить учатся.              Феликс перехватывает инициативу. Зарывается руками в длинных и мокрых от утреннего дождя волосах, немного оттягивает их назад, обвивает ногами торс Хёнджина и тянет к себе ближе. Движение первый начинает. Сминает губы в лёгком напоре. Когда во вкус входит, закусывает нижнюю губу, а потом языком аккуратно по этому месту проходится.              Хёнджину нравится. Его ведёт. Не обхватывали бы его сейчас так крепко, то он бы давно улетел на другую планету отдыхать.              Поцелуй выходит в рамках приличия, дальше чем положено не заходит. Они отстраняются друг от друга через минуты три, смотрят на друг друга и тихо смеются. Хёнджин укладывает голову Феликса к себе на плечо и ногтями по шее проходится. Дышать трудно, но не от поцелуя, с этим они в ходе всего разобрались, а от осознания того, что они делали.       — Как дела? — Хёнджин явно решает поиздеваться над бедным мальчиком, — Как жизнь вообще у тебя? Как спалось сегодня? Не хочешь стать моим парнем? Может, позовем ребят ко мне и глянем какой-нибудь фильм?       — Дела замечательно, жизнь тоже, спалось…хм, вы с ребятами снились, так что, думаю, не плохо. Парнем стать хочу, а ребят можно и позвать… Стоп, что?       — Я тоже считаю, что лучше не смотреть фильм, а во что-нибудь поиграть. Вставай и пошли, — Хёнджин оставляет короткий поцелуй и встаёт вместе с Феликсом на руках.

***

      Хан всё с той же частотой приходит к Хёнджину весь в царапинах и с ужасным настроением. Ничего не рассказывал, а на вопрос, почему подрался, отвечает коротким — не поделили турники. Только вот сегодня на руках были бинты, а в руках лёд, который бабушка Хёнджина всунула ему на первом этаже.       — Да просто обосраться, ладно, с шеей не получилось, но руку я ему сломал, — Джисон даже не делает попыток сесть на кровать к остальным, а сразу валится на пол недалеко от шкафа, — Да как же меня достали они. Почему нам просто нельзя потренироваться?       — Может, нам стоит прогуляться с тобой как-нибудь? — Феликс встал за аптечкой, которая стабильно пополняется обеззараживающими салфеткам.       — Да-да, раз ты не хочешь ничего нам рассказывать, то мы сами придём и глянем что там за люди-то такие прекрасные, — Чанбин присел рядом с Джисоном, аккуратно рассматривая его руку в бинте.       — Не надо, ребят, потом будут ходить слухи, что я стукачу или ещё что-нибудь, — Джисон опустил голову на колени.       Парни переглянулись, молча друг другу кивнули и согласились с Джисоном. Нет, они не собирались оставлять всё просто так. Это не в их стиле. Хотя, устраивать скандалы тоже, но на что не пойдёшь ради счастья и спокойной жизни друга.       — Ну вот почему такая несправедливость? Мы же тоже люди и хотим позаниматься…       — А с чего это всё началось? — Феликс уже протирал неглубокие ранки на коленках и аккуратно дул на них, чтобы было не так больно.       — Мы с моей компанией, ну вы поняли про кого я говорю, — Джисон шикает и отдергивает руку, потому что Чанбин начал снимать бинт, — Ну так вот, это ещё месяца два началось. У нас на всё село, только одна нормальная спортивная площадка. Ну мы её сразу и оккупировали, чтоб точно никто нас оттуда не выселил. Все ребята с ближайших районов узнали про соревнования в городе и, как ненормальные, с утра до ночи шастали по деревне в поисках нашей площадки. Честно, мы пытались изначально делить, придумали какое-то расписание и у нас, вроде как, не плохо всё выходило, но пришла компания старше. Мы все против друг друга встали, нет никакого расписания больше, приходим как получится, тренируемся сколько сможем, а потом все вместе отхватываем пиздюлей. У нас ребята ночью ходят заниматься, разве это нормально?

***

      Прийти посмотреть, что там твориться, было, наверное, самой хорошей идеей за всю их сознательную жизни.              Девушки в коротких шортах и топиках пришли глянуть на своих парней, которым сейчас просто не до них. На кону не деньги с соревнований, на кону признание всех и популярность. Громкая музыка била из колонок отборным матом, недалеко от брусьев стояла компашка парней, которым недавно за шестнадцать перевалило, и курила. Джисон ошивался уже со знакомыми лицами, поэтому друзья не стали долго раздумывать, куда уместить жопы.       — А вы чего тут делаете? — сложно было не обратить внимание на это сборище, — Вас каким ветром сюда занесло? Или Джисон позвал? — был бы это кто-то другой, а не их одноклассник, Чанбин бы давно что-нибудь ему сказал, но просто усаживается рядом.       — Я же просил вас не приходить, — Джисон притягивает Бан Чана за локоть и шепчет на ухо, — Вы что тут забыли?       — Мы просто пришли поддержать нашего прекрасного друга перед соревнованиями. Вдруг ему будет трудно совладать с эмоциями и он решит сдаться на половине пути? — Бан Чан приобнимает его за плечи и ярко улыбается, не обращая внимание на недовольный взгляд Джисона.

***

      — Вам тоже Джисон отправил странное приглашение? — ребята сегодня собрались на своем старом месте. Домик для них шестерых стал не сильно мал, но места явно теперь меньше.       Время идёт, но каждая вещь всё так же находится на своём месте. Карты уно, тёплые пледы, старая коллекция фантиков и тому подобное — хранилось в старом добром шкафу. Точнее ребята его так называли, на самом деле это были старые стеллажи, которые они притащили ещё в самом начале создания с какой-то помойки.       — Нет, а что там? — Минхо заклеивал старые ободранные стены рисунками Хёнджина и фотографиями его котов. Он аргументировал это как «Ну, а что добру пропадать? Джинни не против, они у него всё равно просто в ящике лежат. А коты для красоты, что вы придираетесь?»       — «Ребята, приходите завтра к нам на турники, будет весело» — Чан крутит в руках телефон и смотрит на ребят в ожидание хоть какой-то реакции.       Они привыкли все к странным выкидам Джисона. Это уже не ощущалось как-то странно. И это сообщение не должно вызвать никакой реакции, потому что…ну, это же их Хан пишет, а у него будто биполярное расстройство. То он кричит о том, что на тренировки к нему ходить не надо, то зовёт сам. База.       — И что же в этом странного? — Феликс пытается вплести какую-то ленточку в волосы Хёнджина, а второй плавится под прикосновениями, но всё ещё держится на плаву. Друзья тут как-никак. Нельзя перед ними рушить образ серьёзного мальчика.       — Так Сони никогда не пишет. У него нет в лексиконе слова «Ребят, приходите сегодня к нам». Если бы он хотел позвать реально, он бы завалился сюда или позвонил, а потом орал что-то по типу, — Чанбин прокашлялся, чтобы хорошо сымитировать «Эй, чуваки, погнали сегодня со мной, такую херь классную вам покажу»       Может, это и правда, но никто не отменяет того факта, что Джисон резко решил перейти с личности «Ебать, это что, пипетка?» на «Боже, чел, ты что, слушаешь классику? Послушай лучше рок и закройся в себе». Ещё одна база. Такое случается раз в месяц-два.       — Пойдёте? — Хёнджин всё-таки сдался под приятными ощущениям парня, поэтому ластится к его коленке как кот, мешая заплетать дальше.       — Ну, а куда мы денемся? Вдруг он решил реально ему шею свернуть, кто его останавливать кроме нас-то будет? — Сынмин сидел в самом дальнем углу и что-то вырисовывал у себя на ноге чёрным маркером. Мисс загадка. Ничего другого про него сказать нельзя.

      ***

      Погода сегодня просто замечательная. Не хотелось тратить время на разборки между компаниями. Настроение провести время вдвоём, отдаться полностью своему партнёру и, держа его за руку, прыгать по розовым облакам счастья. Но, к сожалению, Феликс и Хёнджин в припрыжку могут добраться только до спортивной площадки по камням и гравию, надеясь ничего себе не сломать.              Ребята договорились встретиться возле магазина. Было бы очень глупым собираться у одного, ведь все живут в разных частях деревушки. А Феликс уже какую ночь проводит в доме Хёнджина под предлогом того, мол, че ему идти домой, если мне завтра всё равно придётся идти к тебе. Бабушка против не была. В отличие от её внука, Феликс всегда ей помогал с готовкой и домашними делами. Нет, Хёнджин не ленился, просто ему нравилось наблюдать за картиной, как хрупкий и маленький Ликс пытается достать большую кастрюлю с верхнего ящика, при этом ничего не уронив себе на голову. Может, это и было чем-то нездоровым, но Джину явно на это плевать.              Миссис Хван до безумия любит каждого из парней, иногда даже больше, чем Хёнджина, но ему этого знать не обязательно.       — Может, не пойдём? — Феликс снова бежит вперёд и тянется под руку Хёнджина, — Вот тебе самому хочется наблюдать за потными и вонючими старшеклассниками?       — Вообще нет, но там будет Джисон, вдруг реально что-то случится? Он же потом на нас обидится, — Джин уже не тот хрупкий мальчик, что два года назад. Хан таскал его при любом удобном случае с собой, поэтому мышечной массой он не обделён.       Хёнджин притягивает лёгкого, как пушинку, Феликса к себе. Обвивает руками талию и никуда не пускает. Хотя, тот вроде и не собирался никуда уходить. Стоит и смотрит, как кот, своими большими глазами и не дёргается. Даёт пересчитать веснушки на курносом носу.              Только младший тянется к пухлым губам за сладким поцелуйчиком, как в лицо резко дуют. Он от неожиданности закрывает глаза и супится. Такой милый. Хёнджин смеётся, быстро мажет губами по лбу и отпускает.       — Как смертника, — Феликс протирает влажное место на лбу и идёт за старшим.       — Вообще-то, — Хёнджин складывает руки на груди и разворачивается к парню, — Когда кто-то целует тебя в лоб, этот человек даёт обещание о вечной любви. Это значит, что я тебя очень сильно люблю и буду любить пока мы не сляжем три метра под землёй.       — А если не выполнишь обещание? — Ликс снова впутывается в цепкие объятия старшего и кладет голову тому на плечо.       — Наверное, — он немного призадумался, — писька отпадёт. Пошли быстрее, потом подумаем над этой темой, а сейчас мы опаздываем.

***

      Идти сюда, наверное, было ошибкой каждого.       Всё правда начиналась просто замечательно. Парни встретились возле магазина, как и планировали, взяли себе и Джисону перекусить, ну, вдруг реально шоу будет, а они и без попкорна. Идти под музыку, громко разговаривать, перебивая друг друга, кушать купленные только что сухарики по самой дешёвой цене и бегать по всей деревне, чтобы только звездюлей не прилетело.              Эту площадку было видно, наверное, с космоса. Бабки с соседних домов уже словили пару инсультов. Они готовят общее собрание, чтобы пойти с тряпками и скалками разгонять всех, кто шумит раньше времени. Только вот времени, когда можно было шуметь, просто не было.              Настроение просто прекрасное, у кого-то из-за градуса, а у кого-то из-за предстоящего мероприятия.       — О, вы уже пришли, — Джисон весь красный подбегает к компании ребят и выхватывает воду у Чана, — я вас уже заждался, — он радостный прыгает вокруг своих друзей.       — Ты чего такой радостный? — Минхо треплет его по голове, тем самым останавливая, — Что-то хорошее произошло?       — Что-то хорошее произойдет, видите, какие у них лица кислые, — парень указывает на ещё одну компанию, — они сегодня точно проиграют. Этих полудурков выгнали наши пацаны, поэтому они не могли нормально тренироваться. Сегодняшняя победа точно за мной, — Хан уже разворачивается, но резко себя одёргивает, — Готовьтесь, я первый сегодня, — Джисон подмигивает друзьям и уже окончательно ускакивает.       — Эх, — Чанбин усаживается на прорезиненную поверхность площадки и тяжело вздыхает, — не нравится мне его настрой. Слишком всё хорошо идет, у нас, как вы знаете, такого не бывает.

***

      А Чанбин же предупреждал, что этот поход всем боком выйдет, а друзья просто посмеялись и не уделили должного внимания его словам, ведь, как они сейчас могут переживать, если у них человек такое творит на брусьях. Только вот не хорошо вышло.              Петля Корбут. Самый опасный элемент спортивный гимнастики, который ребята решили просто переделать под себя и воплотить в жизнь. Когда Джисон говорил про этот трюк, его друзья совершенно не думали, что собирается выполнить его сам Хан.       Когда ребята сюда шли, они были с полны готовности кричать о том, какой их друг просто прекрасный и замечательный, но сейчас, каждому из них хотелось рвать на себе кожу. Не от страха. Он прошёл ещё минуты две назад, а от печали.              Чан в немом шоке подходит к Джисону, пока все остальные стояли с глазами по пять копеек. Хан лежит на земле, недалеко от него брус, с которого он слетел. Точнее, который почему-то был прикреплен не так как надо.              Старший садиться на корточки и смотрит на медленно и редко вздымающуюся грудь. Живой. Значит все шансы на выживания есть. Он в быстром темпе набирает номер скорой, а после разгоняет всех остальных.       Объяснять, что всё-таки произошло, пришлось второму по старшинству — Минхо. Во-первых, этот трюк запретили больше сорока лет назад, поэтому семье Джисона явно прийти может огромный штраф. Во-вторых, прилетит им, потому что они, как ответственные люди за младшего. В-третьих, да просто страшно сейчас думать и вспоминать всё. Его и Сынмина оставили одних рассказывать всё, что было. Второго оставили как моральную поддержку.       

***

      — Ну, что с новостями? — в этот раз они собираются у Чана дома. Он уже больше суток не спал, поэтому ребята решили не заставлять выходить его из дома. — Тебе не звонили его родители? — Феликс мешал растворимый кофе с кипятком. Мальчик вообще не хотел его делать, но по грозному взгляду Чана всё-таки спустился на кухню с остальными.       — Звонили вчера, состояние не меняется, — старший сидел в своём любимом кресле с закрытыми глазами и незаметно раскачивался из стороны в сторону. — Ну вот кто его дёрнул этот трюк выполнять?       — Это не из-за трюка он упал. Если Джисон захотел бы его выполнить, то он сделал это без всяких трудностей. Вы же прекрасно знаете его, — Хёнджин сидел на полу из-за недостатка стульев и водил пальцами по оголенной икре Ликса. — Вы думаете, брус просто так рядом с ним валялся? Потому что Джисон настолько толстый, что смог сломать припаянный на тысячу веков кусок металла?       — Кстати, помните, Хан рассказывал про каких-то индивидуумов, которые вечно его с друзьями гнали? — Сынмин перебил Хёнджина, обращая внимание на себя. На этот вопрос все вопросительно кивнули. — Видели, как они самые первые убежали, даже на Джисона не взглянув? Может, это их рук дело? — парень путал пальцы в волосах Минхо и нервно поглядывал на Чана. Ему тяжело терять близких. Из-за прошлого, из-за Чонина, да и просто потому, что он очень ранимый человек, хоть пытается этого не показывать.       — Давайте не будет только сами во всё это лезть. Я, конечно, Хана очень люблю, но с ним рядом слечь не готов, — Чанбин резко дергается от понимание того, что сейчас могут предложить. — Да и вам не советую в это впутываться, а просто рассказать всё как есть.

***

      Ситуация утихомирилась. Только вот одна загвоздка. Бан Чан со своим сном так и не разобрался, а Джисон так и не проснулся. Иронично? Очень. Только вот никто и не смеялся.              Бан Чан полностью погрузился в учёбу и подготовку к последним экзаменам. После учебы они обычно собирались на первом этаже и всей семьей топали к Хёнджину. Там у него и кушали, и спали, и играли, и домашнее задание успевали сделать. Сейчас же они практически не виделись. Пересекутся пару раз в школе, сходят вместе в больницу проведать Джисона, ну и к Чану сходить, покормить его.       — Как думаешь, они справятся? — Хёнджин сидел вместе с бабушкой в зале. Женщина смотрит какой-то сериал по телевизору, а её внук мирно рисует в старом кресле. — Я очень переживаю за их состояние.       — Не надо этого делать, не нагоняй на всех паники и на себя тоже, — миссис Хван поставила телевизор на беззвучный режим и повернулась к Джину лицом, — ты прекрасно знаешь, что Джисон сильный человек, он сможет выбраться из этого состояния. Чан сразу поправится, как увидит, что Хан проснулся. У них есть вы, а, значит, твои друзья смогут из этого выбраться, — она тепло улыбнулась.       — Я не нагоняю на нас всех страх и грусть, этим занимается Минхо, я наоборот поднимаю настроение всем. Мне хватает навевать на себя грусть дома. — Хёнджин пересаживается поближе к бабушке и крепко её обнимает.       — Позови всех ребят на чай, я пирог испеку, а то как-то давно они к нам не заходили. И Бан Чана обязательно прихватите, чтобы ему не так одиноко было. А сейчас давай ложиться спать, время уже позднее, а тебе завтра в школу, — она нежно поцеловала его в лоб и выпустила из кольца рук. — Люблю тебя, дорогой.       — И я тебя, — Хёнджин кидает тихо ответ и быстро скрывается за дверьми гостиной.

      ***

      Чан впервые за долгое время смог расслабиться. Прекрасная компания, горячий чай, музыка с радио и вишнёвый пирог Миссис Хван смог отпустить его внутренние переживания на ближайший вечер. Он смеялся над тупыми шутками Сынмина, трепал по волосам Феликса и беседовал на серьезные темы с бабушкой Хёнджина. Никто пока что не вспоминал того факта, что с ними не хватает ещё одного человека. Было тихо без него, а Сынмину и вовсе не над кем было издеваться.       Спустя часа два они по привычке перебрались в комнату Хёнджина. Снова они смотрят тот же фильм, что нашли ещё года четыре назад; снова смеются с него так, будто им не по шестнадцать, а по семь; снова кушают те же снеки. И никто не беспокоит их.              Упаковка из-под уно летит в одну сторону, карты Сынмин тасует быстрыми движениями. Все рассаживаются вокруг, что-то очень громко обсуждая. Настроение просто замечательное. Бабушка снизу слушает музыку и убирается за остальными, что аж на втором этаже слышано, поэтому парни тихо подпевают и сосредоточено играют, перебирая карты, что у них есть.              Комната погружается в ту самую атмосферу, что каждому не хватало последние несколько лет. Раньше всегда чего-то не хватало, но сейчас, будто они все вместе собрались посидеть. Как тогда. Как в прошлом. Где каждый из них был одинок и счастлив по-своему. Когда хватало всего часов пяти провести с этими ребятами, чтобы ощутить себя полностью эмоционально наполненными. Хватало всего несколько секунд, чтобы понять, что ты хоть кому-то, да нужен. Хватало пары объятий, чтобы ощутить себя самым-самым.       — Да так не честно, — Минхо в пятый раз остаётся с полными руками карт. Все смеются над его реакцией, но ничего не говорят. — Вы, что, сговорились против меня? Если это так, то сегодня каждый из вас умрёт от моих рук, — парень кидает карты во всю кучу и тянется к первой жертве, — Сынмин, ты их мешаешь. Сто процентов пытаешься мне поднасрать, — Мин давит на плечи, роняя тем самым друга, — Прибью, придурок.       — Так, ладно, я пойду за водой спущусь, кто-нибудь будет чай или кофе? — Чан поднимается с насиженного места.       — Всем чай, Хёнджину кофе, — Феликс пытается выбраться из-под Минхо. Как только старший скрывается за дверью, а его шаги перестают слышаться, ребята сразу усаживаются на свои места, — Видели, как он вечно смотрит в телефон? Не хотите посмотреть?       — Не думаешь, что это слишком не красиво по отношению к Чану? — Хёнджин устал сидеть ровно на жопе, поэтому решил навернуть пару кружков по комнате. — Нет, это мы можем устроить, но виноват-то в этом ты будешь.       — Спасибо, Хёнджин, я тебя очень сильно люблю, ты вообще лучший парень на всей планете. — Ликс кривит лицо и показывает язык. — Мы же его друзья, а друзьям нечего от друг друга скрывать. Так что мы, как самые лучшие его друзья, можем посмотреть. Сынмин, пришло твоё время, — он тянет телефон Чана к рукам Мина и довольно улыбается.       — Давай-ка ты сам, — Сынмин прячется за Минхо, который явно не очень доволен всей этой идеей.       Телефон в руках начинает вибрировать, а на экране появляется контакт «Мама». Звонок. Все устремили свой взгляд на него, а потом на испуганного Феликса, который держал его в руках.       — Феликс, ты берешь трубку. Чанбин разговаривает, — Сынмин окончательно усаживается за спину Минхо и обхватывает его плечи руками. — Я точно не буду в этом принимать участия. Я не сдам вас ему, но, если он всё-таки спросит, то меня тут вообще не было.       — Ладно-ладно, может, тогда просто трубку не брать? — Чанбин с презрением посмотрел на Феликса.       — А я уже, лови…       — Здравствуйте, — Бин сразу поменялся в голосе. — Чан отошёл на кухню, вот, увидел, что вы позвонили, решил взять, с вами пообщаться. Как дела, кстати? — он нервно посмеялся.       — О, Бинни, привет, — голос у женщины был какой-то поникший, — Чан скоро придёт?.. Хотя нет, давай я лучше тебе расскажу, а там ты всех оповести.       — Да, конечно, что случилось?       — Джисона утром не стало…

***

      Вспоминать эмоции, прожитые в тот момент, вообще никак не хотелось, но лицо испуганного Бан Чана, когда он вошёл в комнату и увидел, как Сынмин плачет, до сих пор стоит перед ними. Тот крик, который резал не слух, а душу, до сих пор бил в головах у парней.       Джисон был сильным человеком, хоть молго показаться совершенно противоположное. Да, он мог справится с этим состоянием. Но его сейчас не вернуть к жизни, сколько бы раз ты бы не пытался, плача над могильной плиткой. Джисона с ними нет. Но это не значит, что он не останется их другом. Теперь Хан вместе с Чонином будут приходить под то дерево и наблюдать, как оставшиеся шестеро весело играют в уно; как Сынмин снова подмешивает карты, чтобы Минхо вновь проиграл; как после игры Хо будет гоняться за младшим по-всему полю, а потом навернётся. Всем было тяжело терять ещё одного друга.       Они собираются оставшимися людьми, только не дома у Хёнджина, как обычно, а на кладбище. Ехать сюда не сильно долго, поэтому Бан Чан взял себе привычку кататься к Чонину и Джисону на могилы раз в неделю-две.       Смотреть на черно-белую фотографию двух мальчиков сложно, на годы жизни ещё тяжелее. Прохожие мимо женщины заливаются слезами ещё сильнее, когда видят Чана с двумя букетами. Он вечно что-то нашёптывает, пока все остальные стоят в стороне молча.       — Ребят, — самый старший разворачивается к ним. — Мы приедем сюда только ближе к лету, когда будет ровная дата по дням…простите, что гонял вас сюда. Мне правда сложно отпускать их, вы меня прекрасно понимаете. Я знаю, каково вам сейчас. Хочу попросить вас об одной услуге. — Чан резко замолкает и ждёт, когда все ребята обратят на него внимание. — Давайте проведём вместе столько времени, сколько нам отложено, прошу, не уходите от меня сильно рано, я просто не переживу потерять и вас. Вы — мои самые близкие люди, люблю…очень сильно, — он раскидывает руки, чтобы парни его обняли. Прижимает их очень близко и плачет-плачет-плачет.       — Да куда мы от тебя такого-то денемся? — Сынмин гладит его по макушке и тепло улыбается.       — Правильно, никуда. Если мы захотим уйти, то точно не от тебя. Если что, мы тебя всегда с собой возьмём. — Минхо подхватывает старшего под руку и прижимается.

***

      Собирать слёзы с веснушчатых щёк легкими поцелуями вошло в привычку Хёнджина сразу, как только они начали встречаться. Раньше он просто водил большими пальцами по гладкому лицу, прижимал к своей груди и оставлял невесомые поцелуи-бабочки на макушке младшего.       Остаться на ночь у Хёнджина он мог в любой день недели, даже если самого хозяина в доме не было. Они с миссис Хван не плохо так поладили, поэтому Ликс часто заглядывает после школы к ней.       — Как думаешь, кто следующий из нас? — Феликс наконец-то отошёл от своей пятиминутной истерики, и теперь может со спокойной душой рассказать то, что накопилось.       — Я не знаю, но надеюсь, что не скоро, — Хёнджин поглаживал по плечам своего мальчика и пытается уловить прежний огонёк в его глазах. — К чему вообще такие разговоры?       — Такое ощущение, что на нас всех проклятье навели, и мы теперь не сможем нормально из-за него жить, будто отплачиваем за грехи своих родных и близких. — Ликс отводит взгляд в сторону, а потом перебирается на колени Хёнджина. — Честно, я боюсь своих мыслей по этому поводу, но, смотря сейчас на всех нас, то, мне кажется, это будет… — ему не даёт договорить палец на губах и чужие слёзы у себя на плече.       — Мы можем только строить теории об этом, ну или вообще не думать…просто не нагоняй паники сейчас…да в принципе не нагоняй. Ты прекрасно знаешь, какие прекрасные у нас друзья. — Хёнджин быстро оставляет лёгкий поцелуй на лбу, стрирает слёзы и так тепло улыбается, что Феликсу вновь хочется разреветься от такого прекрасного человека.       Они много размышляют над темой, что поднял Феликс. Потом молча крутят в голове вопрос «Почему именно он мне достался?». После тихо целуются и засыпают в обнимку, пока солнце медленно заходит за горизонт.       Почему именно он мне достался? Такой сложный, но бессмысленный вопрос, которым задаются многие. Потому что. Вот ответ. Ничего искать не надо. Потому что так надо. Вы не найдете более точного ответа. Они есть друг у друга, исправить себя просто очень глупо. Стоит поблагодарить своего прекрасного человека и закрыть для обсуждения эту тему.

***

      — Завтра проверочная, надо бы сходить к Чану, взять у него материал прошлого года, — Сынмин крутит в руках учебник по истории и до сих пор не понимает, почему он отказался от предложения поехать в город вместе с родителями, чтобы там поступить куда-нибудь. Остался последний год. Тут к огромным домашним заданиям добавилась ещё и подготовка к скорым экзаменам. — С чего она решила, что раз мы ходили на все её уроки, то хоть что-то знаем? Следующий год — последний. Мне бы не о домашнем задании и контрольных думать, а о месте, куда я буду поступать и как жить в дальнейшем. Мне эта история в жопу не упёрлась.       — Я как бы тоже в выпускном классе учусь, у меня попросить конспекты не судьба? — Минхо поправил на запястье браслет. Эту безделушку подарил Хёнджин, когда Феликс его только привёл, потому каждый из них носит. — Обидно, что вы меня за тупого держите.       — А разве это не так? Ты покажи свой аттестат, а потом нам тут что-то доказывай, — Сынмин отправил ему воздушный поцелуй, а потом быстро ускакал в сторону раздевалки.       — Тогда к Чану? — уже с улыбкой отвечает Минхо. Он когда-нибудь точно прибьёт этого Сынмина.

***

      В доме у семьи Бан стояла до сих пор та самая похоронно-молчаливая атмосфера. Не смотря на то, что прошло уже больше полугода, а Чан уже и отпустил этот момент, всё равно ничего не меняется. Каждый раз было безумно жутко заходить к ним и ощущать ту самую «серую мораль», про которую все кричат.       — Ой, добрый день, ребята, — в коридор на шум вышла мама старшего с полотенцем в руках. Она явно не ожидала увидеть компанию в целом составе. Они обычно приходили по одному или по двое, а тут сразу все. Женщина мило улыбнулась им, — Чанни в своей комнате, можете проходить.       Ходить в этом доме равняется находится в ужастике. Здесь никогда такого не было. Всегда царила добрая и уютная атмосфера, куда всегда хотелось возвращаться и получать заряд энергии, которую ты тратил за дни. Сейчас же хотелось сбежать отсюда и больше никогда не возвращаться.       Дверь Бан Чана была настолько убита, будто кто-то стоял и долбился в неё головой. Из комнаты была слышна тихая музыка, написанная самим Чаном. Ребята до безумия любили его хобби, но он в последнее время слишком сильно им увлекся.       — Чанни, — Минхо тихо стучит в дверь, — это мы.       Сынмин, глядя на всю эту картину, закатывает глаза и резко врывается в «логово». Бан аж со стула слетел в этот момент, но виду не подал, что испугался ребят.       — Вы чего тут делаете? — Чан поднимается быстро, поправляет на себе вещи и обратно усаживается за стол. — Что-то срочное?       — Ну, вообще да, но как бы и нет, — Хёнджин ставит на пол пакет со снеками и валится на заправленную кровать. — Мы пришли за конспектами по истории и просто провести с тобой время.       — А с чего вы взяли, что у меня остались тетради по предметам?       — Ты сдаёшь истории, тут было бы не трудно догадаться об этом, — Сынмин падает к Хёнджину. — У тебя написано всё, даже больше, чем есть в школьной программе.       — А почему у Минхо не попросили? — Чан был очень рад видеть ребят, особенно сейчас. Подготовка к экзаменам сильно его изнурила, поэтому надо было хоть как-то передохнуть.       — Да мне кажется, даже палка умнее него, как он вообще экзамены с первого раза сдал? Походу, списал хорошо, ну или… — Феликс договорить не успел, как в него прилетел учебник по литературе.       — Не выражайся, сладкий, — Минхо подмигивает и тянет самую наигранную улыбку.       Скинуть с себя одежду и хорошо покушать сейчас очень сильно хотелось, особенно, когда мама Чана позвала всех за стол. Она у него очень вкусно готовит, поэтому отказываться никто не мог.

***

      — Заметил, как Чан стал меньше кушать?       Хёнджин с Феликсом ушли раньше всех остальных, получив перед этим кучу хороших пожеланий и крепких объятий от тётушки Лин. Конспекты старший обещал скинуть в их общий групповой чат, потому что много времени займет на их поиски при ребятах.        Сейчас эти двое, довольные и сытые, сидели на детской площадке, которую недавно отстроили недалеко от дома Хёнджина. Это место стало для них единственным, где они могли уединиться, чтобы их никто не трогал.       — Вообще, ещё раз повторюсь, это дело не наше, но да, — Хёнджин перебирал пушистые волосы Феликса и снова считал звёзды на его щеках, пока фонарь еле как подсвечивал его лицо.       — Да почему не наше-то? Мы его самые близкие друзья, просто так оставить это дело мы не можем, но и подавать виду, что всё херня, тоже нельзя, — Феликс подрывается с насиженного места резко и начинает наматывать круги вокруг столба.       — Хорошо-хорошо, и что ты предлагаешь сделать? — Джин поджимает ноги к груди и внимательно ждёт, когда его парень расскажет свою гениальную идею.       — У нас же каникулы скоро? Так, может, все вместе сгоняем в город? Всё равно туда учится едем, вот как раз и посмотрим местность, — Ликс останавливается перед Хёнджином, весь светясь от счастья, укладывает руки на его колени и ждёт ответа на такое гениальное предложение.       — Давай спишемся с остальными, я то не против, но, может быть, кто-то не хочет ехать сейчас. Тем более Минхо и Чану экзамены сдавать, они готовится должны.       — Бан Чан уже давно готов к ним, а вот Минхо если и сдаст его, то только с Божьей помощью.

***

      Бессонница это, конечно, плохо, но что поделать, когда тебе нужно готовиться к куче проблем, что может ожидать тебя в будущем. Так что сейчас она играла огромную роль в жизни Бан Чана. Помогала так сказать. Он не хотел отдыхать или спать, не хотел выходить из дома, не хотел вливаться в жизнь, что окружала его полностью. Ему было хорошо, когда ребята приходил к нему, или, когда они пересекались на переменах в школе. Хватало того, что мама звала его покушать и посмотреть вместе сериал поздним вечером.       Может, он и правда сильно загонялся по поводу смерти близких. Их не вернуть, только воспоминания останутся, а вот ему надо бы жить как-то дальше. Отца рядом точно больше не будет, он даже после себя следа никакого не оставил, только крепкие объятия, которые теперь дарит ему мать. Чонина он больше не сможет потрепать по волосам, больше не сможет объяснить ему тему по биологии или рассказать что-то интересное из истории или литературы. Джисона он больше не поймает с турников, не прикрепит ему пластырь на ещё свежую рану, не отправится вместе с ним в травмпункт, а после не будет перематывать ему руки эластичным бинтом, приговария о том, какое же у него ужасное хобби.       Но у него всё ещё остаются ребята, ради которых должен жить. Он остается у себя, чтобы исполнить мечту с детства. У него куча планов, но Чан всё никак не может себя вытащить из того дна, в которое случайно себя затащил.       Просить помощи у парней он стесняется, а перед мамой он должен казаться сильным, потому что он единственный, кто у неё осталось. Чан самый старший из их компании, поэтому должен показывать нужный пример. Они могут замечать, но только виду не подавать.       Сейчас Чану стоит просто отвлечаться на просмотр самого длинного сериала в его жизни и посидеть с мамой. Он снова ей расскажет о том, какой замечательный у него день в школе, как хорошо он готовится к экзаменам, а потом и сплетни обсудят, что сегодня ребята принесли ему со школы.       — Ма, — Чан спускается к ней очень тихо, чтобы скрип половиц не резал слух, — голова раскалывается, можешь дать что-нибудь из таблеток? — он аккуратно усаживается по другую сторону кровати и прижимает ноги к себе.       — Конечно, подожди немного, — тетушка Лин мягко, почти невесомо, целует сына в лоб и уходи на кухню.       Приглушенный свет в зале и мелодичные разговоры из телевизора на фоне заставляют Чана погрузится в мир между сном и реальностью. Мыслей вообще никаких нет, только пустота, и он один стоит в тёмной комнате.       — Сынок, держи, — женщина протягивает три таблетки и стакан воды, — выпей и сразу запей. Лучше не разгрызать их.       — Спасибо, мам, а три таблетки это не много?       — Нет, в инструкции написано так.

***

      — Да что случилось-то? Вы можете нормально объяснить причину, а не просто орать в трубку и просить нас прийти быстрее. — Минхо разговаривал по телефону с тётушкой Лин, пока парни под крики охранника и гардеробщицы быстрее пытались одеться, — Мы будем через минут пятнадцать, если не меньше, просто ожидайте и выпейте воды.       Минхо на уроке позвонила мама Чана. Пыталась что-то объяснить и попросила срочно прийти парням к ней. Такое случилось впервые, поэтому мало ли, что там. Он быстро собрал вещи и побежал по классам собирать ребят. Спасибо, что он знал их расписание чуть ли не наизусть, поэтому смог быстро всех найти.       Учителям они потом объяснят что к чему, а сейчас медлить нельзя. Парни решили устроить марафон по их маленьким улочкам.       — Минхо, ты объяснить можешь куда мы так летим? — Чанбин быстро нагнал друга и теперь бежал на равне с ним.       — К Чану, — он и так бедный весь задыхается, а тут ещё и Бин со своими тупыми вопросами, которые могут немного и подождать.       — А я говорил, — всё, что и смог сказать Ликс рядом бежавшему Хёнджину и немного ускориться.       — Мы ничего не знаем ещё, так что не нагоняй грусти.

***

      Видимо, Феликс будущее предсказывать умеет. Это было больно — слышать крик матери, когда её сына забирали из дома. Но ещё больнее от того, что они знали обо всём.       Ликс стоял с пустыми глазами и смотрел на помятую кровать. Холодную такую, что только от одного вида только пробивало на мурашки. Хёнджин прокручивал в голове их ранний разговор и не мог понять, что стало причиной. Все остальные остались на кухне вместе с тётушкой Лин. Они пытались её успокоить, хотя сами готовы были сорваться на крик.       — А я же говорил, — уже как-то более грустно и с дрожью в голосе говорит Феликс, — ну почему так… Тогда кто следующим? Может, Чанбин? Или Сынмин? А у нас же Минхо есть. Вау, это так здорово терять своих близких, — Ли резко поворачивается в сторону своего парня, — ну почему всё так? — он так жалко сейчас выглядит, что одного взгляда хватает, чтобы сорваться и крепко прижать его к себе.       — Не говори так про нас всех, хватит, не думай. Мы справимся, просто стоит подождать ещё маленько. Мы сейчас соберём вещи и уедем в город, там будет попроще, я обещаю. — Хёнджин прижимает крепко, как только может. Ему интересно узнать причину смерти Чана, но пока что спрашивать такое не получиться, ведь ответа даже сама мать не знает.

***

      Остановка сердца, вызванная сильными снотворными в большом количестве. Парни задавались только двумя вопросами. Откуда у него эти таблетки? И кто ему их дал?       Ответы были настолько очевидны, что даже маленькому ребёнку было бы понятно. Тётушка Лин, что хотела сделать сыну лучше, но пошло всё через одно место. Она не желала убивать своего сына, просто надеялась, что он наконец-то сможет выспаться.       Парни первое время были в шоке, потом Минхо снова начал истерить, но по итогу плакали все, пытаясь успокоить друг друга. Никто не винил женщину в убийстве, а врачам решили сказать, что он сам таблетки принимал и покупал.

***

      Хёнджин последний раз слушает наставления бабушки о том, что в городе её с ним не будет, поэтому ему нужно следить за собой и своим образом жизни.       Решение переехать в город они с ребятами приняли после смерти Чанбина. Хотя нет, это было принято ещё когда они учились в младших классах, но не думали, что это случится так рано.       Вы можете задаваться вопросом. Почему после смерти Чанбина? Его не стало почти сразу после Чана. Увлёкся опасным и очень рискованным занятием. Поспорил с не очень приятной компанией, что сможет обогнать парня из города. По итогу не сработали тормоза и он влетел в столб. Были высокие шансы его спасти, но скорую вызывать никто не хотел. Во-первых, они устроили эти недо-гонки в полной глуши. Во-вторых, никто не хотел в тюрьму.       Ребята сдали последний экзамен и решили перебраться в город к Минхо, который съехал к своим родственникам ещё год назад после завершения учебы. Квартиру они нашли уже. Небольшая двухкомнатная в спальном районе на окраине города недалеко от университета, куда хотели поступить. Им хватит. Тем более, подработку они с легкостью найдут, им уже не по пятнадцать, а тётя Минхо поможет им с этим.       Наставления бабушка Хёнджина читала не только внуку, но и всем остальным оставшимся. Хо попал в её крепкие объятия и тихий шёпот ещё прошлым летом, когда заявился на порог их дома, чтобы попрощаться со всеми.

***

      Естественно, было грустно уезжает из родного дома, где каждый сантиметр был пропитан воспоминаниями. Но оставаться здесь совершенно не хотелось. Было больно каждый раз проходить по узким улочкам их деревушки. Каждая была наполнена криками и смехом ребят. Тепло, что так приятно разливалось внутри всех, ужасно давило, создавая временную эйфорию, а потом давая осознать, что такого больше не будет.       Вещи Хёнджин собрал ещё вечером. Оставшуюся ручную кладь он решил отложить на утро. Зарядки, наушники и всю остальную мелочевку он скинул в рюкзак. Остался только стол, что хранил в себе жизни больше, чем каждый из них вместе взятый. Большая часть вещей на нем принадлежит ребятам, поэтому он аккуратно всё собирает в коробку и ставит на край кровати, чтобы потом всё раздать, ну или же просто оставить себе.       Пришло время ящиков. Косметичка с украшениями. Огромное количество колец из бисера, которые принадлежали Чонину. Он вечно их плёл, а потом раздавал всем нуждающимся и нет. Какое-то время у всех друзей места на пальцах стало не хватать, так он начал делать бабушке Хёнджина и тётушки Лин.       Браслеты Чана, которые он привозил с города, каждый раз возвращаясь оттуда. Говорил, что они вместо магнитиков служат. Денег уходило на хорошие браслеты много, но он никогда не жаловался, а просто привозил семь штук на каждого. Там же его наушники, которыми он пользовался каждое утро. Чан очень любил бегать, а музыка его расслабляла.       Плюшевый мишка Джисона, который в руках держал блокнот. Хан очень сильно дорожил этим предметом, поэтому оставил на хранение Хёнджину. Блокнот он периодически забирал и вписывал в него новые стихи, что крутились в голове сутками. Феликс доставал этот блокнот из ящика, каждый раз, когда оставался на ночёвке у Джина, а после в слух зачитывал всё, что там написано. Ребятам до безумия нравился язык написания Джисона. Он был своеобразным и понятными только для них.       Коллекция упаковок из-под жевательных резинок Чанбина. Он жевал их пачками, а потом складывал в отдельную коробочку. Которую потом его мама передала на хранение Хёнджину. Помимо коробки у него ещё был целый пенал с чёрными гелевыми ручками. Бин очень любил писать ими. Только вот, не следил он вовсе за ними, поэтому приходилось покупать каждый раз новые.       На глазах выступают остатки слёз, а губы тянутся в грустной улыбке. Вспоминать это, конечно, круто, но ужасно больно. Все предметы летят в новую коробку, а после к чемодану. Хёнджин обязательно потом всё покажет ребятам. Как только они соберутся все вместе, так сразу. Им будет о чём подумать.

***

      Перед отъездом они решили прогуляться до своего старенького, но такого родного домика. Он уже был весь развален, а от их вещей остались только теплые одеяла и надписи, которыми они заполняли просветы краски. С трудом было отпускать это место, да как и в принципе всю деревушку. Здесь слишком много всего произошло.       — Я помню, как только попал сюда, — Сынмин присаживается на лавочку под излюбленным деревом, которую поставил сюда Чан года три назад, — Ликс, это же ты меня сюда притащил…как и всех остальных. Не по воле случая мы здесь оказались, а по твоей вине, — он тихо смеётся и так искренне улыбается, что аж плакать хотелось. — Когда я только сюда переехал из другой деревушки, ты, вроде как, у Чонина был. Его мама сказала, что у них соседи новые, а ты первым делом сорвался и побежал ко мне знакомиться. Я был тогда таким замкнутым ребёнком, что проще было бы дерево разговорить, чем меня. Но ты нашёл подход, поэтому я здесь… Спасибо большое тебе.       — Тоже думал, что так и останусь жить в кругу слухов и унижений, но как-то слишком быстро купился на мармеладки. Чья это вообще идея была приманивать меня, как кота? — Хёнджин решил собрать небольшой букетик из полевых цветов, которые росли недалеко от домика.       — Ответ находится в твоём вопросе, подумай лучше, у тебя всего одна попытка угадать, — Феликс заплетал маленькие косички на голове у Сынмина, который пытался этому противостоять первое время, но по итогу всё равно сдался.       — Минхо что ли? Я так на кота был похож? — Джин пытался найти длинную травинку, которой перевяжет красивый букетик.       — На тот момент очень, — Ликс тихо посмеялся с реакции Хёнджина.       Обсуждать это, конечно, хорошо, но вещи собирать тоже надо. Сынмин ушёл от них через час, потому что ещё и не начинал складывать вещи, а пора бы уже. Хоть Хёнджин и Феликс понимали, что это всего лишь предлог, чтобы свалить от них, всё равно отправили его.       — Ну вот, новый город, значит, новая жизнь. Мы отучимся и пойдём работать, заведём несколько собак и… — Хёнджин не успевает договорить, как Феликс его перебивает.       — Почему собак?       — Потому что от кошек я уже устал. Минхо будет таскать их до последнего, пока мы все не разъедемся.       — Тогда лучше кактус, за ним хоть ухаживать не надо будет. Вот если мы все будем путешествовать, куда отдадим животное?       — Моей бабушке, она животных очень любит, ты же это и сам прекрасно знаешь, — Хёнджин улыбается, строя в голове множество планов на их совместную жизнь.       — Слушай, ты же помнишь, что скоро три года как мы встречаемся? — Джин в знак согласия кивает головой, — Блин, вот если так вспоминать, то мы очень тупо начали встречаться. Не думал о таком никогда?       — Вообще-то, ты мне нравился до этого два года, бабушке прожжужал все уши про тебя, так что для меня это было чем-то нереальным, а ты вот так просто говоришь, что моё прекрасное признание было смешным. Офигел что ли? — парень тянется к бокам Ликса, пока тот пытается быстро придумать ответ.       В голове всплывает только план, как избежать щекотки. Ликс быстро перекидывает ногу через чужие бедра. Пока голова Хёнджин грузится, Феликс быстро расцеловывает милое и задумчивое лицо напротив.       Тихий смех разлетается по всей округе эхом. Как обычно, у них ничего не меняется. Хёнджин снова дует в щёки Феликсу, а тот пытается увернуться и не упасть одновременно.

***

      — Давайте, удачи вам, — родители Сынмина, папа Ликса и бабушка Хёнджина вышли проводить своих детей. — Как доберётесь до города, то сразу наберите нам, — папа Феликса больше всех не хотел отпускать сына в такое далёкое путешествие навсегда, но под долгие уговоры Хёнджина и серьёзный разговор с его бабушкой, всё-таки отпустил, — Ликси, помни, я держу связь с Минхо и Хёнджином, так что сильно там не докучай им.       — Всё-всё, я уже прочитала им длинную лекцию об этом, думаю, вы тоже не обошли стороной это. Сейчас нужно поплакать и попрощаться.       Все собрались в доме самого старшего из них. У семьи Хван. Ребятам ещё перед отъездом нужно заскочить к родителям Джисона, Чанбина и Бан Чана, а то получится как-то не красиво.       — Вы же все поступили туда, куда хотели? — мама Сынмина прервала неловкое молчание.       — Да, на бюджет. Минхо пролетел, учится на платке.

***

             Квартира встретила их приятным ароматом испеченного пирога с яблоками. Всем показалось, что это прекрасный Минхо решил так встретить своих друзей, но это были всего лишь аромапалочки, которые он купил прям перед их приездом.       Минхо же их встретил крепкими объятиями и поцелуями в лоб. Он так всегда делал, потому что наслышан от Феликса про значения.       — Проходите, располагайтесь, эта ваш новый дом. Ну и мой, конечно. Комната налево — Хёнджина и Феликса, направо — наша с тобой, Сынмин, — Мина только от одного тона голоса воротит, а им ещё делить общую комнату. Вот двоим оставшимся повезло.

***

      Раскладывать вещи оказалось ещё той муторной задачей, которая Хёнджина утомила ещё в первые минут пятнадцать. Зато Феликс с удовольствием носился по комнате, делая ещё больше бардак, чем был.       Непривычно. Новое место, а из родных тут только двое друзей и твой парень. С ними проще, но без бабушки тут никак. Ликс отправил его на кухню помогать Минхо с приготовлением завтрака, потому что они все ужасно вымотались ночью в дороге, поэтому стоило бы перекусить перед сном.       Минхо уже обжил эту небольшую квартиру, наполнил её приятной атмосферой и уютом. Находится в этом месте стало намного комфортнее, чем когда они только приехали в этот городок. Старший выглядел слишком по-привычному, танцуя на кухне в клетчатых штанах и серой футболке. Набор, что подарил ему отец Феликса. Мило и по-домашнему.       — Хо, меня отправили тебе на помощь, давай, что там надо, — Хёнджин закатал рукава кофты и подошёл к столешнице, где уже кулинарил его друг.       — Ты и помощь? Не надо мне тут, иди посиди, отдохни что ли, а я как-нибудь без тебя. — Минхо даже не отвлекся от своего прежнего занятия, просто махнул рукой и продолжил.

***

      У них ещё два месяца лета веселья. Можно было бы сказать, что оно беззаботное, но за квартиру платить как-то надо, а деньги из воздуха взять просто напросто не получится. И очень жаль.       Сынмин устроился в кафе баристой, которое находилось почти в центре, объясняя это тем, что он быстрее выучит город и людей там больше. Минхо помогал в офисе у своей тёти вместе с Хёнджином. А Феликс ушёл в цветочный.       Никто не жаловался на свою работу, им всё нравилось. Каждый вечер они собирались в зале, чтобы обсудить дела на дальнейшее проживания или просто как прошёл день. Разговоры не прекращались в этом доме. В квартире царила полная идиллия, даже стычки Минхо и Сынмина уже не казались такими серьезными как раньше. Просто недопонимания, которые они решают через тупые шутки и подколы.       Феликс и так раньше жил у Хёнджина, так что им не привыкать. Только вот, делить одеяло на двоих оказалось небольшой проблемой. Феликс вечно мёрзнет по ночам, а Хёнджину нужно что-то обнимать. Вот так и получается, что один превращается в ледышку под утро, а второй чуть ли не на полу спит.

***

      — Что у нас сегодня на ужин? — Сынмин встретил Феликса с работы, чтобы зайти в продуктовый. Оба уставшие, но ужасно счастливые.       — Это точно не ко мне вопросы. Сегодня Хёнджин на кухне кашеварит, — от Феликса всегда приятно пахнет цветами. Запах очень сильных, что голова кружится, но в в доме создавался приятный аромат, поэтому никто не жаловался.       — Хёнджин? О боже мой, я лучше воды попью. Он же готовить умеет только яичницу, и то потом её пережаривает.       — Не надо тут, вчера он нормально всё приготовил, тебе даже понравилось. — Феликс тихо посмеялся с реакции друга.

***

      Да, они живут вместе. Да, в доме творится полная идиллия. Они дополняют друг друга, помогают и поддерживают, но это не отменяет того факта, что за пределами их квартиры ситуация такая же.       Человек во время голодовки может протянуть всего месяц, имея в запасе неограниченное количество воды. Если имеются хоть какие-то нарушения в организме, то максимум две недели.       Минхо это узнавал не сам, просто по телевизору посмотрел. Честно.       В последнее время паника окутывает его всего слишком часто, а после еда в рот не лезет. Тошнит сильно даже от запахов. Всё, что он пытался скушать, оказывалось выплюнутым в мусорный бак или салфетку.       Остальные жильцы квартиры смотрели на него с ужасом и страхом. Он ведь долго так не протянет, крутилось в голове у каждого. Феликс много плакал, просил обратиться с этим за помощью, потому что смотреть на панические приступы друга уже не могут. Страшно. Будто после каждого он уснет, а на утро вовсе не проснется.       Минхо каждый раз отпирался, говорил, что всё замечательно с ним. Парень может только пить что-то лёгкое. Кофе его максимум. Из-за других напитков тянет желудок и слабость жуткая в организме. Нет, она и так присутствовала, но Ли пытался возобновлять силы сном, что выходило ужасно плохо.       График ужасно плотный. Работа, где загружают до такой степени, что в туалет иногда некогда сходить; тренировки, на которые он ходит день через день; учёба, что долбит по всем фронтам; к этому всему добавилось собственное сообщество в социальных сетях, которые он планирует хорошо раскрутить. А так же ему надо уделять время ребятам, готовить еду и не забывать про себя. Сложно. Но Минхо справляется. Хотя только парень так думает.       Друзья твердят ему взять небольшой перерыв, хотя бы на недельку, но, по словам старшего, он тогда ничего не будет успевать.       Сынмин задается только одним вопросом. Почему этот парень возомнил себя тут самым старшим? Да, может, Ли по возрасту самый ранний, но точно, видимо, не по мозгам. Они все могут и без него приготовить себе и понять, где же совершили ошибки.       Вторые звоночки поступили после первой потери сознания. Когда Минхо пылесосил зал, а в ту же секунду уже валялся на полу. Парня в тот день забрали в больницу. Только вот, на следующий он был уже дома, говоря всем, что нормально смог покушать.       Через неделю его «восстановления» цифры на весах так и не изменились, а потери сознания стали его ещё одним сожителем. Никуда не уходили, всегда были вместе. Хорошие друзья эти ваши заболевания. Жаль, что Хёнджин, Феликс и Сынмин не оценили.       Общими усилиями было приятно решение отвести Минхо насильно к психологу, ведь такое состояние это не норма. Мало того, что начались проблемы со здоровьем, так ещё и менталка пошатнулась. Тревожность растёт в геометрической прогрессии, а вместе с ним и стресс.       В первое время это нельзя было назвать паническими атаками, а просто загонами, которые Минхо придумывал сам себе, но, когда началась невнятная речь и страх, что окутывал его в любой подходящий и неподходящий случай, то становилось уже жутко.

***

      — Ты можешь нормально объяснить, почему ты не хочешь пить эти таблетки? Они помогут, Минхо, хватит ёрничать, — Сынмин пытался достучаться до друга, но это выходило явно плохо.       — Я же уже говорил, что от них чувствую себя просто отвратительно. Даже тупо с кровати не могу подняться, а кто будет за меня ходить на работу и учёбу? — вот снова он со своей работой и учёбой, будто в жопу ужаленный.       — Да ты придурок что ли? Нашей зарплаты хватит, чтобы нас всех тут прокормить и оплатить квартиру в этом месяце. Хватит себя изнурять делами, ты же сам прекрасно знаешь, что до добра это не доведёт, так почему противишься нашей помощи? — Мин обессилено валится рядом на кровать лицом в подушку и тяжело вздыхает. Был бы тут Чан, он бы сразу привел этого идиота в чувства.       — Я здесь старший, поэтому я должен ухаживать за вами, а не вы за мной. Всё, мы закрыли этот разговор.       — Ты помнишь, как Джисон страдал от этого, — Сынмин повернулся в сторону старшего. Минхо сразу прекратил заниматься всеми своими очень важными делами и посмотрел на друга. — Помнишь, как мы его вытаскивали их этой фигни? Как ты плакал ночами и говорил, что боишься за него? — Мин немного привстал, чтобы лучше было видно лицо Ли. — Ты же его сам заставлял кушать. У нас на тот момент не было психологов, которые могли бы помочь. Мы всё делали сами. Так почему сейчас ты оказался сам на его месте, когда пытался вытащить его из этого? Знаешь, как неприятно нам проживать всё это ещё раз? Когда твой друг умирает у тебя же на глазах. Сам знаешь, какого это.       — Прекрати вспоминать его, — слёзы сами потекли рекой. Минхо правда не хотел опускаться до слёз, но уже просто не мог сдерживаться.       — Я привожу тебе пример, — Сынмин обнимает его крепко. Слёзы не вытирает, а даёт выплакаться и обдумать слова.       — Просто подумай ещё раз. Ты страдаешь сам, а из-за этого страдаем и мы, мучаясь в переживаниях, — Ким поставил баночку с таблетками на прикроватную тумбочку и ушёл, — Может, хочешь смузи?

***

      В семье никогда не бывает одного придурка, но Сынмин не хотел признавать этого факта. Перед Минхо было выставлено три условия, что обычным бы людям показалось до безумия глупым, но не им.       Феликс решил голодать вместе с ним. Хёнджин спал по столько же часов, сколько его друг. А вот Сынмин решил действовать слишком глупо. Хотя, с какой стороны посмотреть. Это был самый эффективный способ из трех.       — Да ты совсем свихнулся? — Минхо кричал очень громко, соседи завтра явно жаловаться придут. — Какие самоповреждения? — Сынмин выглядит расслаблено. — Ты какой жопой вообще думаешь? Хоть знаешь, чем может это закончиться?       — Вот, смотри, теперь ты нас понимаешь. Мы выставили тебе условия, даём подумать до следующего дня.       Хёнджин с Феликс против явно были, но вариантов не оставалось.

***

      Кстати про них. Может быть, переезд сплотил их, но совместное сожительство вызывало ссоры. Поначалу были мелочи. Хёнджин, как и Феликс, очень чистоплотный, но перед работой и учёбой иногда просто физически не успеваешь убрать какую-то вещь или отнести стакан с кофе обратно на кухню. На этом всём и возникала почва их вечернего разногласия.       Старший из них свалил на неделю обратно к бабушке, где пожаловался на всех. Ситуацию с Минхо он не упоминал, просто знал, что женщина она у него не слабого характера, сможет собрать манатки и к ним приехать. Но ещё одного человека никто в доме не вынесет, особенного того, кто будет строить свои порядки и правила.       Бабушка вставила ему мозги сразу, но домой не отправила. Дала немного отдохнуть у себя, откормила, познакомила с новыми соседями и отправила к знакомым. Хёнджин был рад видеть каждого, хоть времени прошло не много с того момента, как они последний раз встречались, но всё-таки.       Подольше он задержался в доме мамы Чана. Тётушка Лин более-менее смогла справится с потерей сына, но не с осознанием, что именно она убила его.       Они поначалу мило беседовали. Хёнджин рассказывал, как у них дела в городе, что нового, да и просто по мелочам.       — Как у парней-то дела? Почему не все вместе приехали? — женщина готовила уже третью кружку кофе.       — Да они слишком нагружены делами. Там у Минхо проблемы небольшие со здоровьем начались, так Сынмин за ним ухаживает, — Хёнджин уже смотреть на этот напиток не может, но всё равно принимает. — А у Ликса не получилось взять отгул на работе, вот и пришлось ехать одному, — врёт, но лучше так, чем расстраивать тётушку Лин. — Он вам огромный привет передавал. Думаю, на зимних каникулах, после сессии, приедем все вместе. Парни ужасно по вам соскучились, — а это уже чистая правда. Они собирались приехать все вместе, но Хёнджин же не может просто подождать, пока все смогут освободится от дел.       — Ты им тоже привет от меня передавай. Когда обратно хоть уезжаешь?       — Скорее всего послезавтра. Надо проверить, как там ребята, а то на связь выходят слишком редко.       — Тогда я вам гостинцев передам. И любимые печенье Минхо ему не забуду предать. Надеюсь, они до сих пор ему нравятся, — Лин тепло улыбнулась, вспоминая, как маленький Хо уплетал её выпечку за обе щёки и каждый раз кричал о том, что она у мамы Чана самая лучшая.       Из-за воспоминаний парни и уехали отсюда. Сейчас, пока Хёнджин ещё находится в этом доме, хотя нет, вообще в этой деревушке, вспоминать прошлое просто приходилось. Да, не очень хотелось, но кадры сами лезли в голову.       Именно на этой кухне Чан впервые познакомил Хёнджина со своей мамой. Они только общаться начали тогда, но сблизились очень быстро. Тётушка Лин так лучезарно улыбалась в тот день, будто не мальчика увидела, а второе солнышко. Точнее, третье. У них же ещё Феликс.       Хёнджин прям видел себя маленького здесь. Чана, что только начинал вливаться в подростковую жизнь, тётушку, что так замечательно выглядела, а её лицо ещё не украшали синяки под глазами. Вот на диванчике сидят все остальные парни, что с искоркой в глазах наблюдают за нелюдимым Джисоном.       Приятно вспоминать эти моменты, но время уже позднее, ему пора бы собираться и уходить. Ему ещё в одно место хотелось заглянуть.

***

      Дети, что нынче поселились в этом домике, так хорошо его отстроили. Само убежище красиво украшено гирляндой и листвой. Внутри практически ничего не поменялось, только прибавилась куча картинок и игрушек.       Хёнджин очень надеялся, что его не найдёт никто здесь, но новый жилец этого домика появился слишком незаметно.       — Эй, ты кто? — маленький мальчик, лет тринадцати на вид, что так хорошо напоминал Чонина, подошёл к нему почти вплотную.       — Раньше я с друзьями проводил в этом домике время, — Хёнджин присел на старую лавочку, которую с двух сторон подпирали палки, и указал мальчику на место рядом. — Мне было примерно столько же, сколько и тебе сейчас, когда я впервые здесь оказался. Сейчас уехал в город, а сюда пришёл просто проверить, не развалился ли домик.       — А где сейчас твои друзья? Почему ты один? — мальчик не смотрел на него теперь с какой-то угрозой, наоборот, с неким любопытством.       — Они остались в городе. Хотя, смотря какие. Четыре человека до сих пор где-то здесь. Парни приходят сюда частенько. С остальными мы приедем уже зимой сюда. Потом познакомишь нас всех, — Джин легонько прикоснулся к голове ребёнка и тепло улыбнулся.       — Странно, почему я их не видел, но ладно, буду ждать тебя с нетерпение, — мальчик протягивает руку. — Меня Джихо зовут, а тебя?       — Хёнджин.

***

      Даже домой как-то возвращаться не хотелось, но надо. Там парни, и работу с учёбой никто не отменял.       На станции Хёнджина встретил Феликс. Они не договаривались, просто старший написал, что уже сел на поезд и скоро будет дома, а Ликс уже сам приехал. Ментальная связь, ничего другого.       Ликс давно так не обнимал своего парня. Неделя пролетела быстро, но для него будто вся жизнь. Находится без Хёнджина он не может уже давно.       — Ты больше так надолго не уезжай, — Ли расцеловывал лицо Джинни, пока люди пытались обойти их стороной. — Прости, прости, прости. В следующий раз нам просто стоит поговорить.       — Всё, Ликси, я тоже очень соскучился, но давай домой. Там тётушка Лин столько всего передала, тяжело с сумками стоять.       — Поехали сегодня, может, погуляем? — Ликс выхватил ручную кладь у парня и поскакал вперед.       — Погуляем? Давай, только мне надо сначала остальных двоих проверить, — Хёнджин быстро чмокнул парня в нос.

***

      Город сам по себе небольшой, поэтому выбор куда идти невелик. Но Хёнджин с Феликсом нашли одно место здесь ещё пару лет назад, когда они все вместе выезжали на день открытых дверей в универ.       На окраине города расположены заброшенные дома, куда приходят влюбленные парочки мило поворковать. Старые до ужаса. Расположены полукругом. А в центре площадки находится детская площадка, где каждый «аттракцион» исписан милыми фразами и признаниями.       Там есть качели-лавочки, где Хёнджин и Феликс присмотрели себе место. Удобное, но места мало для них двоих.       Джин как-то сказал Ликсу: «Я умещусь в любом месте, только будь ты рядом со мной», вот и приходится делить качели.       Парни уже обсудили всё, что могли и нет, но темы как будто не кончались. Им столько всего надо было ещё обговорить, что жизни бы на это не хватило. Младший всегда находит странные вопросы в интернете, а потом они ещё пару часов обсуждают разные варианты ответа вместе с Хёнджином.       Их двоих устраивала такая атмосфера. Ничем не принужденная, пока что живая, здоровая любовь. Многим может показаться, что партнёры в отношениях только теряют интерес друг к другу, но в их случае это не так. С каждым новым днем они будто узнавали про друг друга что-то новое. Изучали, искали и раскрывали таланты, что скрывались под нависшими проблемами.       Всё, что они когда-то не смогли затронуть, в дальнейшем обговаривается. Да, это может втягивать в ссоры, но они будут настолько незначительны в их счастливой жизни.       Любые другие могли бы завидовать их счастью. Но скрывают ото всех свою любовь. Потому что это только для них. Только для двоих.       Сегодняшний вечер оставлял желать лучшего. Дождь пошёл через час после их приезда, но, только вот, они никуда не собирались. Может быть, парни потом заболеют, но это же будет потом, а сейчас им хотелось наконец-то провести время вдвоем. Слишком долго были заняты учёбой и работой, что на выходных весь день спали, а потом жизнь по новой.       Можно сказать, что это похоже на жизнь «от выходных к выходным», но ни в коем случае. Каждый день — новая жизнь. Что-то случается всегда. И плохое, и хорошее.       Сейчас хотелось просто забыть всё, что было. Представить, что вчера никогда не было, а завтра вообще не наступит. Будто весь мир существует только для них и только на один день. Звучит, конечно, прикольно, но на деле страшно. Ребята ещё вдоволь не насладились собой и совместной жизнью.       Хёнджин рассказал Феликсу про детей, что отстроили их домик по новой, приукрасили его и наконец-то починили лавочку. Пообещал свозить их всех на новогодние праздники, когда весь кипишь уляжется, а Минхо пойдёт на поправку.       Рассказал и о тётушке Лин, которая напоила его кофе до отвала. Рассказал и про бабушку, как та вставила ему люлей за такую невнимательность к собственному парню. Рассказал про новых соседей, что недавно перебрались на участок Чонина. Сын у них ещё ужасно милый и очень дружелюбный.       Они тихо смеялись, кутаясь в тёплые шарф Хёнджина и грея руку в варежках Феликса. Старший своего парня согревал крепкими объятиями и поцелуями в макушку, поэтому Ликсу никакой одежды не надо было, чтобы согреться.       Им двоим даже музыки не надо было. Голоса — вот, что для них музыка. Каждый из них наслаждается размеренной речью друг друга. Слушать некие теории про космос и листву на дереве приятно только с этих уст.       Они оба прекрасно понимали, что исход их любви только один — счастливый финал. Влюбится так бесповоротно, в наглую забрать чужое сердце и вцепиться в него мёртвой хваткой могли только они.       Люди, слыша слова «любовь до гроба», смеются в голос, твердя о том, что такого быть не может в наше время. Только старое поколение живёт с любовью всей своей жизни до смерти. Но это только потому, что у них просто вариантов других нет. Куда они на старость лет пойдут? Но Хёнджин и Феликс тому опровержение. Да, может, они не старые, а впереди у них ещё целая жизнь, только вот куда они друг без друга. Это тоже самое, если картину разделить на две части. Они по отдельности не смотрятся, а вместе создают шедевры.       — Небо такое красивое, хочу снега уже, — Феликс свернулся клубочком на руках у Хёнджина. Его параметры тела позволяли так сделать.       — Да, поскорее бы снег, хочу с вами поехать обратно и наконец-то отдохнуть от проблем.       — Я так хотел, чтобы с переездом все ушло, но походу все наши переживания и проблемы только начинаются.       — Мы справимся, вытянем всех и продолжим жить так, как хотелось бы, — Хёнджин прикоснулся губами ко лбу парня.       — Я не думаю.

***

      Узнавать, что твоих друзей забирают на скорой ранним утром, когда ты только встал и ещё находишься на грани сна и реальности, не самое лучшее начало дня.       Минхо восстановление так и не начал. Всё никак не мог собраться с мыслями и начать двигаться в нужном направление. Сынмин свою часть уговора выполняет слишком хорошо. Только вот, для уже травмированного Хо, это большой удар.       Один режется, другой голодает. Лучшие. Приносят друг друг душевные боли, наносят себе увечья.       Вы можете задаваться вопросами. Почему Минхо просто не может покушать? Это самый сложный этап восстановление. Страх, что каждый раз окутывает его перед приемом пищи, не даёт даже и кусочка еды запихнуть себе в рот. Почему Сынмин пошел на такие боли ради него? Потому что друг, потому что дорог. Каждый бы человек сделал всё, чтобы его друзья или родственники были счастливы. Для Сынмина эти трое больше, чем друзья или семья. Они его поддержка, старания, помощь, мотивация.       Каково Хёнджину и Феликсу наблюдать за этим всем? Хм, отвратительно. Но их же не переубедишь, что так делать не правильно, они будут идти до последнего, пока оба не сведут себя к ящику.       Кстати про ящик. Нашёл их Феликс. Один в приступе паники пытался что-то набрать на телефоне, другой на кухонном полу отдыхал. Может, это покажется смешно, но на деле ситуация страшная.       Хёнджину пришлось обзванивать всех, кого надо и предупреждать, что ни одного, ни второго на работе не будет. Пока всё это делалось, парней успели забрать, а Феликс умотал с ними.

***

      — Ну что там? — Ликс наконец-то вернулся домой.       Только вот проблема. Глаза его опухшие, а одежда смята полностью. Он смотрит на Хёнджина пару секунд и заливается слезами. Плачет громко, задыхается в слезах, причины объяснить не может.       Рухнуть на пол он не успевает, у Хёнджина слишком быстрая реакция. Парни еле как добираются до зала. Феликс не кричит, комкается в клубочек и тихо плачет в углу дивана, пока бедный Хёнджин строит догадки в своей голове.       — Что-то с Минхо? — странно задавать такие вопросы, зная, что сейчас не получишь на них ответа, но вдруг получится. — Или с Сынмином? — он аккуратно приглаживает волосы парня. Ему сейчас самому хочется разреветься от такого.       — С Сынмином, — Ликс только начал успокаиваться, но как только смог выговорить имя друга в слух, истерика снова накрыла его с головой.

***

      Перенести смерть пяти друзей в таком раннем возрасте просто ужасно. Многие люди просто не справились бы с такой огромной потерей. Некоторые даже смерти одного человека перенести не могут, а тут подростки, которые находят счастье в мелочах, которые стремятся к счастливой жизни, которые мечтают о простом, которые живут ради себя.       Естественно, сложно расставаться с близкими, но эти близкие точно не хотели бы видеть, как они плачут. Эти близки хотят, чтобы они жили за всех них. Чтобы ни одна преграда не стала для них каким-то толчком в пропасть.       Ошибка Хёнджина и Феликс было в том, что они сразу всё не рассказали родным, а пытались утаить от них то, что не следовало. Были бы их родители здесь: бабушка Хёнджина, папа Феликса и тётушка Лин с ними, всё решилось бы явно по-другому.       Они все теперь здесь. На кладбище. Где лежат остальные четверо. Точнее трое. Чонин похоронен здесь только для них.       Минхо и Сынмин. В один день. Звучит как что-то, о чём мечтают многие. Умереть со своим дорогим человеком в один день. Но вот на деле это совершенно не весело.       Хёнджин и Феликс получили по шее от родных за то, что всё было тщательно скрыто. Но долго они ругаться и обижаться не могли. Эмоции лезли через край, куртки были пропитаны соленой водой, а глаза слишком опухшие. Ничего не видно за пеленой горя.       Бабушка изначально осуждающе на них смотрела, но не смогла больше терпеть такого внешнего вида ребят. Сама заплакала.       А парни сами что? Все думают, что они не люди, что не чувствуют ничего. Но стены их общей квартиры видели, насколько они люди, насколько живые и насколько им больно от такой огромной потери.       Парни не прекратят выходить на работу. Не перестанут посещать учебу. Станут больше заниматься. Но жить в этой квартире никто не сможет. Образы последнего их дня вместе всплывают в голове.       Чувство вины сжирает Хёнджина полностью. Он оставил бедного Ликса присматривать за двумя нездравомыслящими людьми. Поставил свои чувства выше других и уехал. Ему надо было всего-то продержаться, тогда бы стало легче. Намного.

***

      Расставаться с местами, что тесно связаны с определенными людьми, конечно, сложно. Но если этих людей уже нет, так зачем тянуть и делать себе больно?       Вот и Феликс с Хёнджином так считали. Поэтому их общими усилиями было принято решение забыть всё и уехать туда, где не будет напоминаний о парнях. Где не будет тётушки Лин, назойливых родителей и бабушки. С ними больнее всего расставаться, но делать нечего. Либо они уедут, либо воспоминания загрызут их до последнего.       Маленький заснеженный городок, отделенный от цивилизации вовсе. Всё, что нужно было купить, выезжаешь в соседний город.       Небольшой домик, милая собака и болезнь Феликса. Незначительное, конечно. Не умрёт, — так он сам вырождается — и на этом спасибо.       Денег для переезда потребовалось немного. Они смогли собрать нужную сумму за то время, пока учились. Сейчас отдалённая работа и редкие созвоны с бабушкой и папой.

***

      — Ты же обещал приехать ещё пять лет назад сюда и познакомить меня со своими друзьями, — всё тот же мальчик, что до сих пор ухаживает за домиком.       — Моих друзей больше нет. Помнишь, я как-то тебе сказал, что четверо из них до сих пор гуляют по этим окрестностям?       — Ну помню, только я вот их ещё ни разу не видел.       — Они невидимки. Ты можешь слышать их смех, наблюдать за их движениями, но ты их не увидишь. Мои шесть ребят похоронены навсегда в этой деревушке. Они всегда останутся в моей памяти и вещах.       Хёнджину двадцать три года. Он продвигает свои первые продукты. Живёт с любимым человеком. И нервно надеется на светлое будущее, что сейчас пробивает через толщу воды. На удивление, получается даже быстрее, чем планировалось. Но так даже лучше.

***

      Мальчик, что так стремился показать миру где находится счастье, сам был затянут в глубину сна.       Мальчик, что так трепетно относился к животным и людям, просто не смог справится со своей моральной проблемой, отказываясь от помощи, которую так с удовольствием отдавал.       Мальчик, что рассказывал вечно про космос и смотрел на друзей так же, как на звёзды, был утянут к ним на небеса.       Мальчик, что ужасно ненавидел слабость, не смог справится со своей головой и тварями, что так давили на него. Он уснул и даже не проснулся.       Мальчик, что вечно улыбался и дарил людям только веру в них, улетел в незабываемое путешествие со своим другом.       Мальчик, что так рано вырос, но продолжал быть ребенком, остался в теле маленького дитя где-то в прекрасном саду города.       А Хенджин с Феликсом продолжают держать свой путь. Хотя границы этого пути смоются водой и снегом, а горе утянет Ликса к себе.