Исключение

Наконец-то лагерь, новые друзья, Лето, приключения, устоять нельзя. Сердце открываешь принцу своему, В верности клянёшься, одному ему... ОНА: Новый, Венгерский и, казалось, только что сошедший с конвеера Икарус, рассекал бесконечные летние поля, двигаясь по дороге всё дальше, на юг страны. В каком-то смысле, в голове не укладывалось что случилось, ибо это было последнее, что я ожидала перед тем, как отучиться последний год в школе. Теперь мы – пионервожатые. Мне никогда не приходилось работать с детьми... Да что уж там... Я сама, до сих пор, ещё в душе ребёнок. А Грета ещё больший ребёнок, чем я. Её легкомыслию и взгляду на жизнь может позавидовать любой человек, родившийся в тридцатые годы! Такое чувство, что возраст её совсем не меняет. Неужели в её жизненном опыте не было ничего такого, что перевернуло бы её мировоззрение и поменяло взгляд в более взрослую сторону? Впрочем, если его и не было, ей остаётся только позавидовать. Она познает очень многое в любом случае, но у неё это ещё впереди и произойдёт это на более мирных и безобидных вещах... Её волосы были как золото, заплетённое в две большие косы, а глаза голубые и казалось, что они были глубже океана. Грета была одна из немногих людей, с которыми я могла общаться в школе и с кем имела хоть какой-то контакт. Она была общительной девушкой, хоть и училась не так уж хорошо. Однако, например, на уроках труда ей не было равных, как и на физической подготовке. Она не представляла себе утро без пробежки. Родилась 27 января, в 1935 году. Мы с ней были почти одного возраста, но при этом между взглядами на жизнь – пропасть. Впрочем, может именно поэтому мы и стали подругами? Противоположности притягиваются, в конце концов. А Брандт, насколько я помню, родился, кажется, 30 января. А я – 30 апреля. Мы были одногодками. Но в Грете была одна особенность, которая перечёркивала в ней все, и без того немногочисленные, минусы. Она никогда не упускала ни одной возможности помочь людям, по характеру была альтруисткой. Потому, даже сейчас, она посмотрела на меня и, подмигнув, указала жестом на Брандта, что сидел у окна и смотрел в него. От одной мысли, что он поедет с нами, на моих щёках вспыхивал румянец, а мысли путались. Но Грета всегда протягивала мне руку помощи в такие моменты, отчего мне становилось легче. Сейчас же, она взяла меня за руку и спросила с улыбкой: -Ну-у? -Что? -Придумала уже, как и когда скажешь ему? -Пока ещё нет... -Нельзя же тяну-уть, Ленка! Времени столько впереди, чем раньше скажешь, тем лучше. -Грета... Неловко вздохнув, я немного покраснела и уставилась в окно. -Ну чего ты, в самом деле? Чего смущаться-то? Лучше, вон, соберись и сделай это - прошептала она. - Сиди-ит, тоже в окно пялится... Кто знает, о чём он думает? Может, о тебе? Щёки ещё сильнее запылали. Ей что, нравится это?! -Хватит, ладно? Я... обязательно подумаю… -Подумай-подумай, только не забудь. Грета через какое-то время утихла. А я, тем временем, с некоторым интересом рассматривала пейзаж из окна. Всё-таки, это помогает немного отвлечься... Прошло несколько часов. Между тем, поля и деревни постепенно сменились городским пейзажем. Люди, что всё время спешат по своим делам... Памятники, вон, идёт трамвай... А вот и пивнушки, куда же без них? Всё было чисто, уютно и очень красиво. Мелкие детали, украшенные пёстрыми надписями... Здания, подарившие сотням тысяч людей крыши над головой, панельные дома и высотки. Всё это делало обычный город более живым. Живым... Это был послевоенный Дрезден. Страшно представить всю ту естественную красоту, лежавшую в руинах. Правда говорят, что до того, как его сравняли с землёй, город был ещё прекраснее и хранил множество памятников архитектуры. Но больше всего было, как раз, в домах которым, порой, было сотни лет. Кто в них только не жил и что эти стены могли только не видеть... А теперь всё это обратилось в прах, сгорело дотла вместе с людьми из-за бомб, что сжигали до основания всё живое и неживое. Вот что сделал социализм с этим, разрушенным до основания, городом. Воскресил его, подарил ему и его жителям новую жизнь. Дал возможность не закончить свой век в обломках и руинах, а обрести новую, социалистическую страницу в своей истории. Наконец каникулы, учёба позади! Делай всё что хочешь, лето впереди... Без родителей впервые уезжаешь ты, Кто тебе подскажет, как себя вести? Хорошее настроение у молодых ребят, Им слова напутствия мамы говорят, Лагерь это здорово, веселье там, любовь... Приключения и лето зажгут твоё сердце вновь. Примерно так я переводила одну из, наверно, сотен песен, которые пели пионеры всю дорогу. Среди них попадались и русские, особенно им нравились взвейтесь кострами. Ничего удивительного, советские пионеры посещали ГДР так же часто, как немецкие СССР и другие Советские Республики. Меняющиеся виды природы из окна могли вогнать меня в сон, да только теперь все мои мысли занимал город, который мелькал перед моими глазами. ОН: Виды, менявшиеся в окне, были похожи на кинохронику, покрашенную в цвета. Меня взяло удивление от первых же минут, как мы проезжали сквозь них. Город... Он... почти не выглядит разрушенным... Почему?... Я ожидал увидеть его не таким, а как минимум, в прежнем состоянии, то есть, в руинах... Впрочем, если рассуждать чуть более логически, то этого следовало ожидать... Всего лишь вынужденная мера по его восстановлению, чтобы завоевать наше доверие, только и всего. Да и ехали мы, скорее всего, лишь по восстановленным улицам специально, чтобы нам не было видно разрушенных до основания кварталов. Бомбардировка этого города длилась около двух дней. Ни один политик не позволил себе извиниться за эти налеты. То, что произошло, ознаменовало падение Великой Германии. Была уничтожена архитектура – соборы, музеи, здания парламента, жилые дома. И что самое ужасное – погибли десятки тысяч мирных жителей. Они обосновывают эти налеты местью! Наверняка, в своих мемуарах они об этом ни слова не скажут... Эта была война на уничтожение! Их песни не то, чтобы раздражали, но слушать их, а уж тем более подпевать, у меня не было никакого желания. Единственное желание, что у меня действительно было, так это одно – спать. Выехали мы довольно рано. Но даже несмотря на немаленькую скорость, которую развивал автобус по автобану, поездка, как мне казалось, длилась целую вечность. Но внезапно поля сменились лесными массивами. Солнечные лучи теперь с трудом пробивались сквозь лесные ветки и тех, что сумели, хватало лишь на мгновение блеснуть, подобно солнечному зайчику. Наконец, показалась остановка. ОНА: Автобус остановился и распахнул свои двери. -Мы уже приехали? – спросили дети. -Да, мы на месте - ответила я им ласково. -Соблюдайте дисциплину при выходе! Выходим по одному, не толкаемся! Один за другим, спокойно и да, не забываем свои вещи! – скомандовала Грета. Я постаралась подождать, когда большинство детей благополучно выйдет из автобуса. Надоело, поди, сидеть на одном месте после долгой поездки... Когда в автобусе больше не оказалось никого, кроме меня и Брандта, стеснение буквально само вытолкало меня на улицу. Не успела я и шагу ступить на землю, как солнечный свет на секунду ослепил меня. На меня смотрели статуи двух пионеров. Над воротами красовалась новая, будто только что сделанная надпись Steinkauz, а по бокам висели флаги с поочерёдно сменявшими друг друга чёрными, красными и жёлтыми цветов, полосами. Название лагеря с немецкого переводилось, примерно, как Совёнок. Солнце находилось в зените и одаривало землю июньским теплом. Небосвод над нами был голубым, с виднеющимися большими облаками вдалеке. Несмотря на всё летнее тепло, издалека ветер принёс приятную прохладу. -Правда красиво? - Грета, стоящая рядом, вывела меня из раздумий. - Давай, Лена, нам нужно идти к администрации, чтобы получить назначение и заявить о своём прибытии. -Хорошо, сейчас… Только я собралась идти, как мимо меня прошёл Брандт, держа свои вещи. Тут же, прямо в меня, врезался какой-то мальчик! -О-о-ой! Вещи, что я держала у себя в руках, потянули меня вниз. Контроль над равновесием приближался к нулевой отметке. Но тут кто-то подхватил меня, удержав от столкновения с асфальтом. -Осторожнее, Лен. Расшибёшься ещё, в первый же день... Прозвучал неуверенный мужской голос. Рядом лежали и мои, и его вещи. Тело чувствовало чьи-то тёплые, сильные руки на которых я в итоге просто повисла лишь для того, чтобы избежать столкновения с асфальтом. Сердце мгновенно заколотилось и ярко выраженный румянец на лице не заставил себя долго ждать. -С-спасибо... - тихо проговорила я, встав обратно на землю. Брандт же ничего не ответил, лишь побрёл дальше, даже не бросив на меня и взгляда. Как будто ничего и не было... В глубине лагеря было не менее красиво, чем у ворот. Было видно, что его возвели сравнительно недавно. На стене здания администрации висела карта этого лагеря. Чего тут только не было… После краткого разговора с директором лагеря, детей нужно было собрать около сцены. Сцена была довольно неплохой, на ней даже стоял рояль. Вопрос стоял только – кто на нём будет играть. Включив микрофон, на сцену вошли мы и директор лагеря. Поприветствовав нас и детей речью, он вручил Грете распределительный лист. Было довольно предсказуемо, что я буду руководить девочками, а Брандт – мальчиками. И отрядов у нас было по одному. Детей в этом году было мало, потому что лагерь был возведён сравнительно недавно и, по-хорошему, нуждался в расширении. Но всему своё время, как говорится. Директор лагеря на линейке выглядел довольно радостно. Это был мужчина лет сорока, с небольшой бородой и очками. Было видно, что он уже не первый раз руководит подобными организациями. -Данная смена должна запомниться вам на всю жизнь и вы сможете вынести из неё немало уроков для себя!... Дальше была только скучная и заурядная речь. -...а теперь я, вместе с вашими вожатыми, лично покажу вам весь лагерь. -Следуйте за мной! Не отставайте и не расходитесь! - проговорила я уже своему отряду. Собрав всех в группу, мы отправились на экскурсию по лагерю. Остальные полдня ушло на то, чтобы осмотреться. Вот какие локации я для себя выделила, не считая сцены: Площадь. Приятное место, с лавочками. Можно посидеть и прийти в себя, если там тихо. Центр украшал собой памятник партийному деятелю – Эрнсту Тельманну. Медпункт. Честно говоря, я ожидала чего-то более современного. Однако это было лишь первое впечатление. Когда мы зашли внутрь оказалось, что он вполне соответствует своему названию. Но главное было то, кто в нём работал... Это была женщина лет тридцати, примерно, с... довольно пышными формами. Однако, как мне сказали в администрации, дело своё она знает прекрасно и обладает высоким профессионализмом. В случае чего, без медицинской помощи лагерь не оставили. Склад. Самый обычный склад. В нём же нам, всем и каждому, выдали униформы пионеров и вожатых соответственно. Для пионеров это была белая рубашка с синим галстуком и знаком Seid Bereit! на плече. Наша же форма вожатых имела небольшие отличия. Она была полностью синей и без галстука, разумеется. На плече была эмблема FDJ Freie Deutsche Jugend, под эгидой которой мы с Брандтом и Гретой теперь уже были здесь вожатыми. Лица многих детей выражали радость новой формой. Мне она также идеально подошла, чувствовались удобство и практичность, присущие всему немецкому. Брандту же она сначала была просто мала и не налезала, а та другая, что принесли, оказалась вся мятая. Грета же выражала своё фи ибо, по её мнению, такая форма была старомодной. Столовая. Ничего примечательного. Обычная столовая, мало отличающаяся от нашей школьной. Всё такие же стулья, столы, кафель на полу. И так же из кухни нёсся заманчивый аромат. Нас покормили вполне вкусным обедом. Дом отдыха. Особенно занятное здание, в котором мы должны будем жить всю неделю, пускай оно и больше походило на детский сад. Было видно, что оно пострадало от войны, но лишь местами, и то лишь если хорошо приглядеться. Двухэтажное. Нижний, по идее, был для девочек, а верхний для мальчиков. Правда, нас было не настолько много, но сразу было видно, что его строили на будущее, когда в лагерь будет приезжать в разы больше детей и, соответственно, вожатых, чем сейчас. Как и над всеми зданиями, и около ворот, на нём были развешены жёлто-красно-чёрные флаги ГДР. Библиотека. Я чувствовала, что это будет моим любимым местом. Пускай на вид это была самая обычная библиотека, но на самом деле те, кто руководил ею, позаботились о разнообразии книг на совесть. Ремарк, Кафка, Шмитд, Югнер... Не самая детская литература, но сюда должны были ходить не только дети, но и мы, вожатые, подавая пионерам хороший пример. Не обошлось и без идеологической литературы, её было не менее четверти. Также здесь хранились, пока что, немногочисленные, но всё же, архивы лагеря. Пристань. Рядом с лагерем протекала река и была лодочная станция с пристанью. На вид вода тёплая и купаться здесь, я думаю, будет довольно приятно... Так, Лена! Не отвлекаться! Ты здесь не развлекаться пришла, а следить за детьми! Клубы. Здание, больше похожее на обычную мастерскую. Здесь особо талантливые дети должны мастерить всякое. Но, пока что, там ничего не было. Оборудование будут подвозить позже, как нам сказали. Но талантливым будущим инженерам это не должно было помешать, как я считала. Сцена. Та самая сцена, на которой мы сидели и слушали вступительную речь директора лагеря. Не совсем было понятно, зачем нам показали её снова. Может, это была часть менталитета и для порядка надо было показать в лагере всё-всё-всё... И да, там было музыкальное оборудование, но для чего оно и откуда, мне предстояло узнать позже. Художественная мастерская. Весьма приятное на вид здание с большими стеклянными окнами. В самом здании было пусто, лишь стояли мольберты, но зайдя в кладовку мы будто оказались в логове художника – были целые наборы красок, кистей, палитр... Для того, кто здесь работал, рисование было нечто большим, чем просто набор красок. Это была целая жизнь. Вот мы и обошли весь лагерь... Облака становились светло-розовыми. -Ну как тебе лагерь? – спросила Грета. -Красивый… сказала я мечтательно. - Думаю, здесь можно будет очень хорошо провести время. -Только не забывай, что ты не одна... Ах да, дети... Я даже не знаю их поимённо. Интересно, смогу ли я поладить с ними... -Чего задумалась? О детях? -Научилась читать мысли? -А с тобой и читать не надо, всё на лице. -Ну тебя! -Да не ну! Ты хоть с детьми, а не с бумажной работой всю неделю будешь... -Разве у тебя нет своего отряда? -Нет, мне поручили исключительно работу с документами. -Хорошо тебе, наверно... -Шутишь? Да это ведь скукотища смертная будет всю неделю! Думаю, это всё из-за недобора. Если бы девчонок разделили между тобой и мной, отряды получились бы слишком маленькими. -Может, попробуешь поговорить с руководством? Вдруг передумают... или просто найдут ещё кого нового для столь скучной работы... -Возможно... Попытаюсь договориться, что-ли... -Ладно, а ты чего уже придумала насчёт Брандта? … Я не смогла ей ничего ответить. -Я так понимаю, тебя пока не толкнёшь, дело не поедет. Пригласи его поговорить сегодня вечером у пристани, например. Прогуляйтесь, тебе же хорошо будет! Заодно чего нового о нём узнаешь... Идея Греты была вроде и хорошей... но в то же время я прекрасно понимала, что вот так взять и кого-то пригласить, это совсем непросто. Особенно непросто это было для меня. И всё же, нужно просто решиться и сделать это... Действительно, в конце-то концов! Я постепенно начала собирать всю свою волю в кулак, одновременно стараясь не растерять её в ту же секунду. -Хорошо, спасибо за совет. Я постараюсь. -Вот и договорились. Пошли на площадь, нас директор ждёт. Мы собрались всем лагерем на площади. Детей было немного. Впрочем и сам лагерь был небольшого, пока что, размера. Я была уверена что его, в дальнейшем, могут расширить.Перед детьми стояли я, Грета, Брандт и директор лагеря. Я очень надеюсь, что вы проведёте это время с пользой и обязательно научитесь чему-то новому… После весьма длинной речи… -Елена, прошу, зачитайте нашим гостям заповеди нашего лагеря. Что??? Я?! О-о-ой... Они все смотрят на меня… Ладно, Лена, соберись... Надо прочесть всё с выражением, чтобы они повторили... Ничего сложного в этом нет... Я начала читать девиз нашего лагеря, параллельно стараясь успокоиться. Кхм... Мы, юные пионеры, любим нашу Германскую Демократическую Республику! Пионеры и Грета сзади повторяли мои слова: Мы, юные пионеры, любим нашу Германскую Демократическую Республику! Мы, юные пионеры, любим наших родителей! Мы, юные пионеры, любим мир во всём мире! Мы, юные пионеры, поддерживаем дружбу с детьми Советского Союза и всех стран мира! Мы, юные пионеры, прилежно учимся, мы аккуратны и дисциплинированы! Мы, юные пионеры, уважаем всех рабочих людей и всегда оказываем настоящую помощь! Мы, юные пионеры, хорошие друзья и помогаем друг другу! Мы, юные пионеры, с удовольствием поём и танцуем, играем и мастерим! Мы, юные пионеры, занимаемся спортом и заботимся о чистоте и здоровье нашего тела! Мы, юные пионеры, с гордостью носим синие галстуки! Мы готовимся стать пионерами-тельманновцами! Осталось совсем чуть-чуть, совсем немного... Однако во время чтения я заметила одну странность. В толпе я могла различить много голосов, пускай они и сливались между собой, ведь дети и вожатые говорили, почти что, хором. Но среди них я не могла различить столь важного для меня мужского голоса... Странно... Я вижу, как уголки рта Брандта двигаются, но не слышу даже отголоска... Делает вид? С чего бы? Это довольно странно... Ладно, пора заканчивать. Примером нам служит Эрнст Тельманн! Я, пионер-тельманновец, клянусь жить, учиться и бороться так, как учил нас Эрнст Тельманн! Верный нашему девизу! За мир и социализм! Всегда готов! В последних словах звучал особый патриотизм и жизнерадостность, смешанный с ответственностью. Детей очень радовали такие слова клятвы. Меня тоже, по правде говоря. Но во всей этой бочке мёда была одна муха, которая мне не давала наслаждаться всем этим и вносила много сомнений... Это молчание Брандта... Почему это меня так беспокоит? … Пионеры жили в своих домиках. Их расселили по два человека, мальчик с мальчиком, девочка с девочкой. Дети быстро расположились в своих домах, хоть и начинали баловаться вместо того, чтобы лечь спать. Такие проблемы больше были у Брандта, ведь у него была группа мальчишек. Наконец, весь мой отряд был благополучно уложен спать и я была уверена, что после столь насыщенного дня они спали достаточно крепко, чтобы не натворить дел. Теперь можно и домой, вещи разложить... По дороге мне встретился Брандт, шедший в том же направлении. Поняв, что пора начинать делать первые шаги, я решила завязать между нами хоть какой-то диалог: -Ну что? Улеглись спать? Вид у него был недовольный и усталый, однако увидев меня, он немного оживился. -Ага... С трудом. -Не очень ладишь с ними? -Пока не очень. Мы продолжили идти вместе. Вот-вот дойдём до здания... Сейчас ещё не сильно темно, быть может... Волнение захлестнуло меня, от чего я остановилась. Давай Лена, это не так трудно! -С-слушай... -Да? Брандт остановился и повернулся ко мне. -М-может... встретимся у того причала? Просто... Поговорим, воздухом подышим... вот. В его взгляде читалась небольшая растерянность. -Ну-у... можно... только во сколько? -Да хоть... через полчаса... -Хорошо. Через полчаса. -Да... Через полчаса. Улыбнувшись, я пошла с ним дальше. Скорее всего, я выглядела как дура. Завидую Грете, она бы легко справилась… Зайдя в здание, мы разделились. Даже здесь девочки спали на втором этаже, а мальчики на первом. Комната была довольно уютной. Быстро сложив все свои вещи, я открыла окно и плюхнулась на кровать. Привычно положив голову на подушку, я собралась побыть в покое. Но тут послышался стук в дверь, так и не давший мне насладиться вечерним затишьем и побыть наедине со своими мыслями. На пороге стояла Грета. -Лен! Вниз давай! Тут совещание небольшое! Этого только не хватало... Ещё полчаса слушать какую-то занудную речь директора... Я только хотела посидеть в покое под прохладным вечерним ветром, смакуя сегодняшнюю с Брандтом встречу, но мой план уже стоял под угрозой срыва. -Мне нужно, хотя бы, вещи свои распаковать... -Сказали, что это срочно! Вы там серьёзно? Гневно подумала я. -Ладно, иду. -Брандта я уже предупредила, он тоже сейчас спустится. Нас собрала Грета по поручению руководства, чтобы передать нам сообщение. Но на деле это оказалось очередной занудной речью. -Я собрал вас здесь только для того, чтобы напомнить вам о всей полноте ответственности, что мы несём перед лагерем за наших пионеров. Мы обязаны обеспечить им эту неделю так, чтобы она навсегда им запомнилась. К счастью, чем занять их вам придумывать почти не придётся. Каждое утро у нас будет линейка, на которой будет оглашаться план на день. Также вы получите характеристику на свой отряд завтра же. Там будут их имена, фамилии и ещё некоторые сведения, чтобы вы уже заранее представляли себе их интересы. Данные сведения предоставлены нам их преподавателями из школы. Всё понятно? Мы с Брандтом закивали. -И ещё... Грета, твоей задачей остаётся вести журналы, учёт и записи. Замены нет. Грете лишь оставалось закатить глаза. -Ещё вопросы есть? Тогда спокойной всем ночи. Наконец-то! И прошло, как раз, двадцать пять минут. Я окликнула Брандта, идущего... в свою комнату. -Брандт? -Через пять минут, я помню. ... Вроде ничего такого в этом не было. Обычная встреча парня и девушки на речной пристани. Однако для меня это было так волнующе, ведь до этого я ни разу не могла позвать его просто так. Хотя бы потому, что у меня банально не было времени. Так уж получилось, что расписание всегда было очень плотным. Сначала основные уроки, а за ними начиналась вторая школа – художественная. И заканчивалась она вечером. К тому же, загрузка заданиями была тоже приличная. Вот и получалось, что у меня почти все мысли были лишь об учёбе либо там, либо сям. И лишь иногда, как лучик света во всей этой тьме дел и забот, была мысль о нём. Этот прилив тепла в моей груди, который затем растекался по всему телу, придавал мне как физических, так и творческих сил. Интересно, он хоть один раз, хоть на секундочку, думал о том, что лишь одна мысль о нём может вдохнуть в кого-то новые силы? Поэтому я с таким нетерпением ждала нашей встречи... Было и радостно, и страшновато одновременно. Та-ак... Нужно расслабиться и успокоиться... Вдыхаю вечерний, свежий воздух всей грудью... Пытаюсь собраться с мыслями, заранее как-то всё продумать... Да всё равно не по себе! А вдруг что-то пойдёт не так?! Скажу опять какую-то ерунду, спугну ещё! Паническая атака снова охватила меня. Ладно-ладно-ладно, хватит... Вздохнула я. Будь что будет... Тело опрокинулось на живот и пальцы начали рассекать водную гладь, пуская небольшие волнения. Как и ожидалось, вода была довольно тёплой. Может, даже получится искупаться... Детишкам уж точно, по крайней мере. В отражении воды были лишь моё задумчивое лицо, да рука. Вода приятно колыхалась небольшими волнами от ветра и моих пальцев. Но вот, наконец, моё отражение в воде кое-кто дополнил... -Смотри, не упади. Звуки вечерней природы окутали нас, погрузив в молчание, от которого становилось довольно неловко. Мы присели рядом посмотреть на багровый закат. И не решались друг на друга посмотреть. -Тебе нравится здесь? И... как твой отряд? -Бравых пионерят? Я тихо усмехнулась. -Трудно с ними, трудно... Я вообще никогда не работал с детьми. Никакой дисциплины... -Понятно... А как тебе это место? Нравится? Брандт поначалу задумался, но затем ответил: -В принципе да, город хороший. Совсем не таким ожидал его увидеть. А лагерь... Здесь спокойно и тихо. По правде говоря я думал, что будет хуже. -Почему? Он промолчал. Снова повисла неловкая тишина. В этот раз нарушить её решился он. -Ну знаешь, это хорошо, что вы с Гретой тоже здесь. Без вас было бы тоскливо. Вот тут я уже не смогла сдержать глупой, как мне казалось, улыбки. Значит он, всё-таки, нормально относится к нам с Гретой. И как я могла как-то подумать о ином... Между нами вновь возникла неловкая пауза. А я терпеть этого не могла. Но вдруг мне в лицо прилетела прохладная вода. Я своим полуиспуганным взглядом посмотрела на его довольную ухмылку и в порыве праведного гнева вскрикнула: -Ах ты!... Ответный плеск уже ему в лицо. Он был гораздо крупнее предыдущего. Мне пришлось сесть как он и окунуть свои ноги в воду. Взаимные барахтанья ногами принесли своё и мы были наполовину мокрые. Посмотрев друг на друга в столь неловкой ситуации, мы рассмеялись. -Думаю, нам пора. А то злиться будут... -Да, хороший был душ перед сном... Мы снова рассмеялись и пошли в сторону домиков. Точнее, пошла только я. Брандт же свернул куда-то в сторону пляжа. Пойти ли с ним?... Впрочем, может он хочет побыть один. Пускай идёт, сама понимаю его. К тому же, я что-то сильно устала после всей этой экскурсии. ОН: Небесная гладь начала постепенно скрывать ещё довольно яркие лучи садящегося солнца. Пляж сегодня был пустой, ибо в первый же день детям никто купаться бы не разрешил. Было бы здорово, если бы такое разрешили нам, но увы. Место вроде хорошее, тут тихо и спокойно. Жаль, отчасти, что скоро эту тишину будут постоянно сотрясать детские вопли, а спокойствие самым наглым образом разрушать разного рода забияки, на которых ещё именно тебе нужно будет находить какую-то управу. По-моему, тут гораздо лучше находиться в качестве отдыхающего, но никак не вожатого. Но в целом, мне тут всё равно нравится. Пускай и с меньшей пользой для себя, но всё-таки отдохну. На мгновение, вспомнилась наша с Леной беседа на пристани недалеко отсюда. Да, хорошая она, всё-таки... Как и Грета. Я правду ей сказал, что без них было бы тоскливо. Я лёг на песок и мой взор обратился вдаль. А при взгляде туда, в голову лезло всё больше мыслей. Дрезден... восстановлен, несмотря на то, что во время войны его, по сути, стёрли с лица земли. Это место, я уверен, тоже пострадало очень сильно. И всё это отстроили мы сами, немцы. Несмотря на то, что вторая и, видимо, последняя для нашего народа война со всем миром с треском проиграна. Но это не мешает нам восстанавливаться из руин. Что больше всего меня удивляет, так это то, что казалось бы, обозлённые на нас русские, оккупировав нас и расчленив на части, ибо разделяй и властвуй, должны были камня на камне от нас не оставить и не давать ни малейшей возможности восстановиться в знак наказания. Может, я всё же не прав в своём отношении ко всему этому? Может, мой отец всё-таки прав? И почему я раньше просто не думал, а просто заперся в коконе собственных переживаний и, частично ненависти, даже не пытаясь выглянуть из него и оценить реальное положение дел? Нас не морят голодом, учиться дают, в такие хорошие места отправляют задаром. Даже отца моего пощадили, несмотря на то, что он служил... Зря я, всё же, нахамил ему тогда... Как вернусь, обязательно извинюсь перед ним. А эта клятва на линейке... Лично для себя я сделал всё правильно. Не из-за ненависти к этому всему, уже не из-за этого. Нельзя клясться в том, во что ты не веришь всей своей душой, сердцем и телом. А я ещё не настолько верю во всё это, чтобы клясться. Поэтому, я хоть и смухлевал, зато не стал лицемером. Да и есть некоторые вещи, за что я презираю эту коммунистическую оккупацию. Мама... Эх, она на другой стороне осталась... Этого не отнять. Как же я давно её не видел… Я залез в карман и развернул небольшую фотографию. Всегда носил её с собой, чтобы не забыть, хотя бы, внешность. Но её нежный голос постепенно стирался из моей памяти... Увидеть бы её снова… Ладно, рано делать выводы. Несмотря на всё хорошее, меня всё равно что-то тревожит. Как будто всё происходит не просто так. Надо бы возвращаться, темнеет уже… На лагерь опустилась ночь. Идя спокойно, но осторожно, я направлялся к дому для вожатых. Ночной ветерок обдувал лицо и близлежащие кусты с деревьями. Всё же, проведённое с ней время мне было более чем приятным. Я даже невольно поймал себя на мысли, что мне... Приятно с ней... Да. Оказавшись, наконец, в постели, я был готов к провалу в сон. Но перед этим в голове, всё же, пронёсся ответ да. Это и был ответ на мой вопрос – а понравится ли мне здесь?