Вол-шеб-ный

Юнги вручают его, как какой-то стаканчик из-под кофе на выброс, мол, на. — Что это? — спрашивает Юнги. Парень, которого подтолкнули ему в грудь, тут же отшатывается, и Юнги совсем не нравится, как тот придерживает разорванную у ворота футболку. Казалось, он же в джинсовке поверх — застегнись и забудь. Но вместо этого парень смотрит настороженно и напряженно, без особого доверия, что с этой размазавшейся подводкой и красивым контуром полных губ вызывает массу подозрений, и все одно неприятнее другого. — Твоя свеженькая с пылу, с жару головная боль, инспектор Мин, — нараспев тянет Чон «малолетний говнюк» Чонгук. — Только из патруля, заварушка у гей-бара. Ты поласковее с ним. — С каких это пор я отношусь к детской комнате? — рычит Юнги. — Хоби там совсем страх потерял? Если бы не Тэхён, Юнги бы этого Чонгука уже давно повозил лицом по соседним стенам, чтобы не выебывался и соблюдал субординацию, а так лишь остается шипеть матом и огрызаться, шипеть можно — возить лицом нельзя. — А ему уже есть восемнадцать, — сияет Чонгук, какой-то слишком чистенький и цветущий для пяти часов утра и заварушки где-то в городе. Юнги вон, к примеру, мечтает умереть. Однако его, несмотря на время, еще ждут отчеты на завтра, которые, если не сдать вовремя, то даже с того света достанут и впаяют выговор. В этом месяце у Юнги их уже два: за посыл одного борзого адвоката на хер и за появление в участке в нетрезвом виде (по факту — с похмелья). Еще один проеб, и можно угодить к патрульным в качестве штрафных мер, а там, не дай бог, выпадет Чонгук в напарники, и тогда Юнги точно кого-нибудь грохнет. Правда с большей вероятностью себя, потому что малышу Тэхёну редкую удачу на любовном фронте обламывать совсем не с руки. Как и возиться с этим потрепанным красавчиком. Но выбора особо нет, поэтому Юнги осторожно цепляет парня двумя пальцами за плечевой шов на джинсовке и тянет за собой и подальше от Чонгука: — Пошли, не стой с ним рядом, а то вдруг эта говнистость заразная. — Не смешно, хён! — кричит им в догонку Чонгук. — А я и не шутил, — бормочет Юнги, не оборачиваясь. Парень на самом деле оказывается совершенно нормальным. Права не качает, а смотрит спокойно, пусть над плечом Юнги наискосок и как-то обреченно. — Имя. — Пак Чимин. — Возраст. — Двадцать два. — Родился… — В Пусане. — В Сеуле… — Учусь в институте искусств. — У бара… — Гулял. Юнги откладывает ручку на стол и трет переносицу. Ему вот нафиг не сдалось выпытывать у этого Чимина, что с ним случилось и почему. На вид он совершенно адекватный, однако внешность бывает обманчивой. А такая внешность, как у Чимина, вызывает ненужные вопросы вдвойне. — Почему вас забрал патруль? — Потому что в отличие от приставшего ко мне мужика, я не убежал. — Интересно, — бормочет Юнги и поднимает глаза, встречаясь с Чимином взглядом. В последнем на мгновение мелькает что-то живое, какой-то стремительный отблеск участия, а потом Чимин словно опоминается, и его выражение лица опять становится стерильным, без страха и излишнего подобострастия. — И часто вы так?.. — неопределенно машет рукой Юнги в его сторону, задумываясь над формулировкой, а что в таком случае ему следовало бы указать в протоколе: действительно ли Чимин — гей или как часто он посещает тот бар… — Что именно, инспектор Мин? — спрашивает Чимин ровно и держится прямо, так что Юнги искренне восхищен его самообладанием. Юнги, между прочим, из-за своей усталости совсем позабыл представиться в самом начале. Значит, Чимин еще в коридоре ухватил его имя из разговора и запомнил. Мозги работают, а борзота так и не включилась, потому что вопрос не в защиту, а по существу. Юнги подпирает кулаком щеку и предлагает: — У меня есть запасная целая футболка, дать? Взгляд Чимина делается удивленным и мгновенно теплеет: — Если можно, — отвечает он немного застенчиво. — У меня там еще татуировки… Не человек, а одно сплошное преступление, да? Преступление — быть таким красивым и нормальным, если это, конечно, не обман, думает про себя Юнги. Его предложение на самом деле с проверкой — выйти и оставить дверь приоткрытой, краем глаза наблюдая через стекло, что парень будет делать без присмотра. Однако Чимин просто сидит на месте и оглядывается по сторонам, задумчиво пожевывая губу. Если ему и не по себе, то он отлично держится. На обратном пути в добавок к футболке Юнги захватывает ему еще банку содовой из автомата, а себе кофе. Когда Чимин переодевается и снова садится за стол, Юнги показательно откидывается на спинку стула, не притрагиваясь к ручке, и предлагает: — Давай коротко, что случилось и стоит ли оно вообще протокола. Чимин вздыхает, отпивает содовой из банки, что примечательно — руки у него совсем не дрожат, скорее вид разочарованный и задолбавшийся. — Зашел в бар выпить пива, — просто начинает он. — Пристал мужик, мол, сначала давай угощу, потом пойдем куда-нибудь потише. Я его сразу развернул, что не интересует, но он не проникся. Начал с предложения заплатить за потрахаться, а закончил прямым наездом и попыткой вытащить из бара силой. — Кто вызвал полицию? — Никто, патруль мимо проезжал. — Почему одного тебя привезли? — Потому что я вообще не понял, что окажусь виноватым в том, что меня пытались облапать. А этот козел просто дал деру. — И догонять его не стали. — Там такое столпотворение в эти часы, это же Хондэ, что, наверное, бессмысленно, да?.. Юнги хмыкает и делает пометку в голове — заставить Чонгука заняться камерами в районе, потому что нехер делать работу двумя пальчиками, когда надо лезть по локоть и не воротить нос от того говна, что повалится сверху. — Заявление на этого козла написать не хочешь? Чимин мотает головой: — К черту. Найдется и по его душу грузовик с кармой, а мне достаточно знать, что я ничего не нарушил. И не виноват только потому, что выгляжу как педик. — Только выглядишь? — зачем-то спрашивает Юнги. Вернее, он-то понимает, почему спрашивает. Ему, конечно, ничего не светит, потому что при исполнении и все такое. Но любопытство — штука упрямая и нихуя не тактичная, а Чимин все еще красивый и слишком хорош, чтобы быть правдой. — Я обязан отвечать, инспектор? — Нет, Чимин. Но тебе все равно придется оставить мне номер телефона и копию айди на случай, если вдруг вскроются еще какие обстоятельства или возникнут вопросы. — Конечно, инспектор. Юнги выползает со смены, умотанный настолько, что, сунув в губы сигарету, забывает ее прикурить. А потом и вовсе зевает, и та валится на землю ему под ноги. Юнги так лень ее поднимать, как и доставать новую. И хочется не ехать домой, а свернуться клубком прямо в машине, потому что спать хочется просто невыносимо. — Вы уверены, что в таком состоянии вам стоит садиться за руль, инспектор Мин? — звучит со стороны, когда Юнги буквально на две секундочки укладывает голову на скрещенные на крыше машины руки. — Чимин? — приоткрывает тот один глаз, чуть разворачиваясь. — А ты чего здесь? Транспорт, вроде, уже ходит. — Мне к другу. Не хочу его будить, еще слишком рано. Хотите, домой вас отвезу? Юнги лениво катает эту мысль по пустой черепной коробке, пока сознание, почуяв слабину, уже начинает медленно отключаться. — Это, наверное, не очень удобно, — бормочет Юнги и снова душераздирающе зевает. — Давайте, инспектор, — слышится голос Чимина совсем-совсем близко, но за закрытыми веками (и когда только успели, черти) не видно, насколько. — Где ключи? И сразу говорите адрес, пока к Морфею не отъехали… Юнги что-то еще мямлит и вслепую шарит в поисках кармана, но проигрывает. Поэтому Чимин хлопает его по бокам сам и мягко подталкивает Юнги к пассажирской двери. — А вдруг я маньяк, — заплетающимся языком бормочет Юнги, пока его, как маленького, усаживают и пристегивают. Над ухом бархатно тихо фыркают: — Полицейский-маньяк, ну надо же. В таком случае моя смерть будет охренеть какой оригинальной. Уйду красиво. — Ну почему сразу смерть, — бредит Юнги в полусне. — Может, я сексуальный… — Ага, очень сексуальный, — подтверждает Чимин, за ним вскоре тоже хлопает дверца, и тут же срабатывает зажигание. — Всегда было интересно, а вам можно в форме… ну… заниматься этим? Считается ли это нарушением устава или неуважением к званию? — Если узнают, то по головке не погладят, конечно… — А вы… пробовали, инспектор? Но Юнги к этому моменту, к сожалению, уже спит. Проснуться с едва знакомым Чимином в одной постели потрясающе приятно и вообще просто великолепно. Чимин весь такой нежный, томный, теплый, пахнет сладко. Юнги приоткрывает один глаз, чтобы убедиться, что это действительно он и Юнги не приснилось, как, добравшись до дома, оба сонные и от этого вялые, они с хихиканьем и безо всякого стеснения укладывали друг друга спать. И закрывает снова, прижимая к себе гладкое расслабленное тело. — Пора вставать? — хрипло мычит Чимин, не вырываясь, а наоборот подаваясь в руки всем собой и поглаживая одну из них кончиками пальцев. — И вовсе нет, — мурлычет Юнги и скользит сомкнутыми губами по плавному изгибу плеча, переходящего в шею. — Это ты там к другу собирался. Без него совсем никак? — Ох, черт, — шипит Чимин. — Мне срочно надо ему позвонить. Можно с твоего, потому что мой еще ночью сел? — О-кей, — выпутывается из одеяла Юнги и, подкинув Чимину на кровать свой мобильный, уходит в туалет и чистить зубы. Потому что если он хочет целоваться — а он очень хочет, с Чимином, и даже больше, чем в свой единственный выходной просто спать до посинения, — то было бы неплохо иметь хотя бы базовый уровень опрятности. Вскоре Чимин присоединяется к нему в ванной, жмется к спине и в шутку пытается вытащить изо рта Юнги зубную щетку. — Я тоже хочу умыться, — мелькает в отражении зеркала его смешливый прищур над плечом Юнги. — У тебя есть запасная? Твой телефон, кстати, тоже сел, я поставил его на зарядку. Юнги, рот которого все еще занят зубной пеной, молча выдвигает ему ящичек, где дружной семьей ютятся и щетки, и одноразовые бритвы, и ватные палочки, и там же лежит аптечка с презервативами. Чимин цепляет один из них, чтобы с вопросом показать Юнги в зеркало. Идеальный парень, думает Юнги, улыбаясь. Это самое нелепое и искреннее предложение в его жизни. — Что, даже чая не попьем для приличия? — продолжает он улыбаться, споласкивая губы и оборачиваясь. — Если надо подождать, то я готов подождать, — улыбается Чимин ему в ответ. Он выдавливает на новенькую щетку пасту и сует ее в рот, словно берет паузу поразмышлять на время этого короткого ритуала и ее же, паузу, дает Юнги, чтобы принять окончательное решение. Но Юнги не нужно времени для того, чтобы подумать. Он мягко подталкивает Чимина к стиральной машине позади и, так как губы пока не доступны, спускается неторопливыми обстоятельными поцелуями по шее к плечу, которое выглядывает из широкого ворота майки. Чимин нетерпеливо мычит и тянется через Юнги к раковине. В этот момент в прихожей раздается звонок. — Блин, это может быть по работе. Надо проверить, — вздыхает Юнги, отпуская Чимина с неохотой. И, на ходу поправляя бугорок в штанах, чтобы не было слишком заметно, идет открывать. На пороге вместо работы стоит нервный Тэхён. — Э-э, привет, малыш, — тянет Юнги. — Что-то случилось? — До тебя не дозвониться, хён, а это срочно. У меня друг пропал. Должен был приехать еще ночью и не приехал. И его телефон не отвечает… — То есть сутки еще не прошли? — переключается Юнги на привычный тон. — Да знаю я про сутки! — огрызается Тэхён немного резче, чем хотел и следовало бы. — Но я в ужасе! Ты не знаешь, какой он. Если с ним что-то случится, то я себе не… — Тэ? — зовет из-за плеча Юнги Чимин. — Чимин! — вскрикивает Тэхён. — Какого, блин, черта?! Я едва не поседел! Сначала ты звонишь, что тебе некуда идти, а потом… — Так, — прерывает его Юнги и машет рукой в квартиру. — Зайди, выпьем чая и разберемся. Не горю желанием делиться с соседями своими охуительными историями. — Как он вообще здесь оказался? — не остановить Тэхёна, пока он протискивается мимо Юнги в прихожую. — Ты же постоянно на работе. Он был у вас в участке? У него проблемы? Ты воспользовался своим положением, хён? Я же все выясню… Тэхён и в обычной-то жизни тот еще фонтан красноречия, а когда волнуется, его и вовсе не остановить. И сам он себя не может остановить тоже. Остается лишь ждать, пока его отпустит, или пытаться отвечать на его вопросы как можно более развернуто, чтобы отпустило скорее. Пока Чимин пытается справиться с этой ответственной и нелегкой задачей, Юнги, прислушиваясь вполуха, ставит чайник, а потом чешет в затылке и заказывает из «Париж багет» доставку свежих сэндвичей, ванильных донатов и набор фирменных макарунов побольше для снижения уровня стресса в отдельно взятой кухне. К тому моменту, как их привозят, Тэхёну уже не нужно снижать никакой стресс, но он первым летит открывать доставщику, зная, что хён заказал все самое любимое, а беспокойная ночь дает о себе знать, и жрать хочется не по-детски. За время его отсутствия Чимин успевает вспорхнуть со своего места, оказываясь перед прислонившимся у холодильника Юнги, и мягко чмокнуть его в приоткрытые губы. — Если ты и правда тот самый хён, о котором Тэ так много рассказывал, то я ужас как хочу свидание, даже если ты все еще маньяк, — говорит он, поглаживая Юнги по груди. — Полицейский-маньяк, — напоминает Юнги и по-простому, но бережно приобнимает за пояс. — А вот о тебе он совсем не рассказывал. Почему? — Я не так давно переехал. И сразу угодил в немного странные отношения. Так что виделись мы в последнее время нечасто. — Это из-за них тебе было некуда идти? Чимин на секунду отводит глаза, но не отодвигается весь. — Я ищу варианты, чтобы съехать, но это не дело одного дня. — Или… — Или? — поднимает глаза Чимин. — О нет, ты не можешь вот так просто предложить мне переехать к тебе. — Только пока ты ищешь другое место. Зато теперь ты можешь искать его поближе ко мне. И ты уже чуть-чуть переехал сюда, Чимини. А еще предлагал мне секс полчаса назад в ванной, и, между прочим, я согласился. Боишься, что тебе понравится и ты не захочешь съезжать? — Боюсь, что меня придавит твоим грандиозным самомнением, инспектор Мин, — хихикает Чимин. — Еще как прида-авит, — с обещанием мурлычет Юнги, сжимая пальцы на узкой талии. — Только чур не перед моим салатом, — просит Тэхён, появляясь на кухне с пакетами. — Давайте вместе подкрепимся, и я вас оставлю. А дальше делайте, что хотите. Я вам доверяю. — Все верно, друзьям — дружеский секс, Чонгуку — пиздюли, но сначала завтрак по расписанию, да, малыш? — фыркает Юнги, отлепляясь от Чимина после целомудренного поцелуя в лоб и выставляя на стол кружки. — Малы-ыш? — тянет Чимин с подозрением, но в шутку. — Это потому что хён знает меня с пиздячества и может хоть чупакаброй называть. Мой первый в жизни серьезный краш и первый облом, который не оставил меня с разбитым сердцем. — Все еще так себе реклама, Тэ, — ворчит Юнги. — Не вздумай ляпнуть это Чонгуку, он и так как будто задался целью довести меня до ручки. — Вот по поводу привода Чимина мы с Куки еще поговорим, — обещает Тэхён. — Но что касается его выходок по отношению к тебе, почему ты сам не поставишь его на место? — Боюсь, что это место окажется лицом в стену или в асфальт, и ты расстроишься. — Вы же взрослые мальчики, без лицом в твердые предметы никак нельзя обойтись? — Мы мальчики, малыш, и среди нас закон твердых предметов иногда является единственным возможным аргументом. — Пф, — закатывает глаза Тэхён. — Я сдаюсь, делай, что считаешь нужным. Чонгук меня младше, но я ему не мамуля. Как по мне, так уж лучше его приспустишь с небес ты, хён, чем кто-нибудь другой и менее адекватный. Иногда он и правда зарывается. — Полагаешь, что «мини-хён» не сможет вломить твоему мальчику за будь здоров? — куксится Юнги, припоминая обидки на Чонгука. — Скорее верю, что ты не устроишь насилия ради насилия. Потому что мой мини-хён самый лучший. — Вы похожи на женатую парочку, — вставляет свои пять копеек Чимин, который все это время наблюдает за разговором со стороны. — Это был бы лучший брак в моей жизни, — притворно вздыхает Тэхён. — Но судьба предпочла улыбнуться мне сногсшибательной улыбкой с заячьими зубками, и мое сердце возжелало этого вздорного заносчивого пизденыша. Люблю, не могу. — Уверен, что он не ищет тебя после ночной, потому что тебя вдруг не оказалось дома? — чисто из любопытства уточняет Юнги. Тэхён на секунду задумывается, потом делает страшные глаза и, подхватив по дороге нераспечатанный пакет с макарунами, срывается в сторону выхода. — Рад, что ты в порядке, Чимини, увидимся на парах! Пока, хён! — кричит он уже из прихожей, и на этом за ним хлопает дверь. В опустившейся тишине Юнги отпивает свой чай и откидывается на стуле, расслаблено усмехаясь: — Так и живем. Добро пожаловать. Чимин несколько мгновений смотрит на него, словно изучая, после чего поднимается и плавно перетекает к Юнги на колени. Ладони Юнги тут же ложатся на обхватившие его бедра, а Чимин, не отводя глаз, задерживает дыхание. — Это очень важно, инспектор Мин, — шепотом говорит он. — Решается вопрос переезда, вы должны подойти к аргументам со всей возможной ответственностью. Юнги фыркает и с удовольствием щурится, проминая упругие мышцы под пальцами: — Ох, как жаль, что я едва с дежурства. Вдруг не соберусь с мыслями и не оправдаю надежд. А второй попытки точно не будет? — Инспе-ектор Ми-ин, — с осуждением тянет Чимин и чуть не взвизгивает, когда Юнги рывком поднимается и вскидывает его со своих колен на стол. — Ну раз так, сделаем все, что в наших силах, — обещает Юнги, у него от этой шелковой кожи так много, так близко и еще не меченой, сейчас потекут слюни, как у какой-то собаки. — Нам только нужно… На его разочарованный вздох Чимин жестом фокусника проводит ладонью у Юнги за ухом, и в его пальцах и перед самым носом Юнги оказывается блестящий фольгированный квадратик. — Какой молодец, сам подсказал мне слово. Ты просто вол-шеб-ный, Чимини, — шепчет Юнги в аккуратное краснеющее ухо. — И где только таких делают? — В Пуса-ане, — мычит Чимин, у которого от самой простой ласки закатываются глаза от удовольствия. И Юнги это только раззадоривает. Неизбалованная красота — большая редкость и удача, тем более если она воспитанная и непристойная в нужной пропорции. Пожалуй, Юнги не будет возить Чонгука по твердым предметам, а купит ему при случае пончиков с шоколадной крошкой. Чтобы тот потом еще долго думал, что это было, почему и не вздумал ли вероломный мини-хён его отравить между делом. Хороший план, Тэхён любит пончики, если вдруг Чонгук захочет их сначала опробовать на своем бойфренде. А Юнги уже, кажется, скоропостижно влюблен в своего несостоявшегося заключенного и очень рассчитывает на все свои аргументы, чтобы оставить его рядом как можно дольше. — Хён, а ты когда-нибудь делал это в наручниках? — хрипло мурлычет Чимин, помогая Юнги избавиться от своей и его футболки, а еще хватаясь за него, как будто никогда не отпустит. Да, определенно, все аргументы Юнги к услугам этого Чимина, и не обсуждается. — А у тебя какая будущая профессия? — спрашивает Юнги. Странный вопрос, особенно в моменте, но ему интересно. — Хореография с уклоном в современный танец. — Гибкий? — расцветает Юнги. — И на пилоне умею, — кокетливо взмахивает ресницами Чимин, не преступник, не обман, а самое настоящее золото. — Тебе придется остаться, Чимини, — нежно целует его Юнги с весомыми такими обещаниями холить, лелеять и любить, как ему только в голову взбредет. — Потому что я теперь тебя не отпущу.