мишель

не то чтобы мишель считала себя злопамятной истеричкой, — для себя у неё хватает и более весомых эпитетов — но да, исаги оказался отослан практически из одного только принципа. и, хотя внутри что-то дёрнулось в момент отправки отказа, решение, гласящее "действительно хочет — не отступит", сомнениям не подвергалось. ну, по крайней мере той её частью, которую сама кайзер считает трезво обрабатывающей происходящее. другая её часть, всё ещё существующая к сожалению самой девушки и жалкая по её же мнению, говорит, что лучше, чем исаги, она не встретит никогда. что за него нужно цепляться изо всех сил. что, пусть она и ничтожество на его фоне, не умеющее любить, если он был готов — нужно было соглашаться без раздумий. конечно, как можно было догадаться, мнение второй части не учитывается и игнорируется. «в конце концов, — проносится в мыслях, когда мишель опускается в ванну. горячая вода первое время заставляет напрячься, но это напряжение очень быстро проходит, и на смену ему приходит приятное расслабление. — я могу обратиться к нессу. вот он точно.. не откажется от меня. ведь так?» ответа на вопрос предсказуемо не следует. кайзер откидывает голову на бортик ванны и опускается чуть ниже. раз уж закапывать себя своими руками, так с твёрдой уверенностью в этом и без опаски во взгляде. *** мишель сидит на кровати с расчёской, когда дверь комнаты неожиданно для неё открывается. повернувшись к вошедшему отцу, кайзер возвращается к расчесыванию волос. тот какое-то время стоит молча в проходе, а потом нормально заходит, останавливаясь рядом с кроватью. — тебе... исаги ничего не писал или говорил? — а что? к тебе за советом ходил? — ноа выгибает бровь, мол "какая разница?". мишель встаёт и убирает расчёску на стол. — несс вот писал. спрашивал, как у меня дела, как я себя чувствую после тренировки, какие планы на завтра, не слишком ли сильно я устала. и ему ведь правда интересно. заботится обо мне больше вас обоих. — под конец речи кайзер фыркает, и ноэль на эту речь фыркает в ответ. вот и поговорили — пофырчали. — задать пару вопросов — так себе показатель заботы. — ну, ты даже этого не делаешь, — девушка чуть склоняет голову. — общаешься со мной так же, как и с участниками команды твоей. да даже с йоичи ты общаешься теплее. — а тебе бы хотелось, что бы я так общался с тобой? — мне бы хотелось, что бы мой отец участвовал в моей жизни. а не выбрал когда-то в детстве для меня занятие тем, что меня не привлекает, и сейчас отшивал моего единственного поклонника. — теперь не единственного. послушай, — мужчина подходит ближе, и, если бы не стол позади, мишель бы непременно отошла. хотя физического насилия в их семье никогда не было, это всё равно заставило захотеть увеличить дистанцию. в конце концов, не так уж часто они бывают близко друг к другу в буквальном смысле. — дай ему шанс. не ради меня, ради себя. — эта фраза почему-то больно бьёт по груди, и кайзер во что бы то ни стало уже хочет отойти, сжаться, спрятаться, закрыться, но ноа пресекает все эти желания коротким жестом — хватает за локоть и тянет к себе. немного грубо, однако это всё ещё объятия отца и дочери. прижиматься к родительской груди непривычно, но мишель всё же нравится — не то чтобы она собирается произносить это вслух. — я не всегда смогу быть рядом. и, я знаю тебя, тебе нужен будет близкий человек. исаги хороший и надёжный. правда. хотя бы попробуй, я не призываю идти с ним в загс под ручку прямо сейчас. просто дай шанс, ему и себе. договорились? как бы ни хотелось не признавать этого, слова отца достаточно убедительны, чтобы к глазам захотели подступиться слезы. в конце концов кайзер кивает. *** извиниться мишель, конечно, может. но только в мыслях. извиняться вслух, перед другим человеком, который не может быть в курсе всех её головных махинаций, представляется пыткой — единственный удачный раз, который получается вспомнить, это извинения за разбитую в семь лет любимую кружку отца. так что, естественно, стоило ожидать, что затея изначально обречена на провал, но — чем чёрт не шутит, как говорится. вот и кайзер решает придерживаться того же мнения. стоя у здания, в котором сейчас должны тренироваться bastard'ы, она не может не думать о том, что для первых чисел августа ветер вызывает чересчур сильную дрожь у колен — мысль о том, что это просто тяжкое предвкушение, почему-то не допускается. будто на зло, исаги выходит из здания позже всех, из-за чего мишель слегка ощущает себя последней дурой — вида не подаёт, но приятного мало. — привет.. — кайзер улыбается, будто никаких разногласий между ними не было и нет, однако йоичи удивляет, кажется, уже просто сам факт её присутствия. — то твоё предложение... оно ещё в силе? — неуверенная, куда деть руки, девушка проводит по волосам. — нет. ты же отказалась. эта фраза вводит в ступор и самого исаги тоже по необъяснимой причине. первой в себя приходит мишель. — ладно. тогда пока, — уже согласившись с тем, что этим всё и кончится, кайзер разворачивается и уходит. йоичи продолжает стоять в ступоре, глядя ей вслед. *** исаги ловит чувство дежавю, когда ему опять приходится давить на кнопку дверного звонка в течение нескольких минут. однако на этот раз никто ему не открывает — и йоичи остаётся либо ждать, либо уходить. возвращаться в общежитие почему-то сейчас не хочется, а больше и некуда в данный момент, так что, оперативно заметив подоконник, на него он и мостится, доставая телефон из кармана кофты — всё же, уже вечереет, хоть ещё и не слишком холодно, неясно, когда он домой возвращаться будет. сидит исаги так минут двадцать-тридцать, прежде чем на первом этаже звучно хлопает подъездная дверь. оказывается, однако, что слишком рано парень обрадовался: вместо одной конкретной молодой блондинки по лестнице бредет старушка с тёмными волосами. поняв, что это далеко не тот "зверь", на которого "засада", йоичи утрачивает свой интерес — а у бабушки, напротив, интерес к нему только разгорается. хотя за последние полтора года жизни в германии исаги свой немецкий значительно подтянул, большую часть речи, ещё и с диалектизмами, он не понял, но предполагал, что хорошего в его адрес мало было — видите ли, выражение лица было не самое располагающие, скажем так. ну, совпадает так, что примерно на третьей минуте своеобразного выговора, словно ангел с небес, к ним снисходит — не будем уточнять, что она поднималась — мишель кайзер собственной персоной. внимания она на них обращает, правда, как сонный кот на мух — ноль на массу. проходит между ними, едва не расталкивая, к двери своей квартиры и явно немного раздражённо проворачивает ключ в скважине. кинув через плечо соседке что-то, что йоичи не успевает разобрать, и схватив парня за рукав кофты, мишель захлопывает входную дверь, не глядя кидая потом ключи на тумбочку. — чего она хотела? — рассказать тебе, что в чужих подъездах шляться не стоит. — всё ещё немного раздраженно девушка стаскивает с плеч ветровку, а рюкзак её падает куда-то не особо далеко от порога. — а чего хотел ты? отец в командировке, если что. — я знаю. я хотел с тобой поговорить. — исаги делает шаг к ней, и кайзер выгибает свою изящную бровь. — ну так говори значит? — голос сквозит шквалом эмоций, но, то ли от их обилия, то ли от скорости, с которой была произнесена фраза, то ли от того, что йоичи подобных эмоций никогда раньше не слышал в чужой речи, он не успевает разобрать и проанализировать их. собственно, ему и не слишком много шансов на это дают — жестокость мишель открывается с новой стороны, и теперь она заставляет желать забиться в угол одним только видом сведенных у переносицы тонких бровей. исаги не рискует вываливать муки душевные на человека с подобными настроениями. девушка мечется по комнате, будто загнанный в ловушку зверь из угла в угол, но на деле просто некоторые вещи возвращаются на свои места. если честно, глядя на то, как кайзер в четвёртый раз подходит к одному и тому же ящику, йоичи подумывает о том, что не он один тут тянет время. ну, чем меньше вещей в руках мишель оказывается, тем меньше в её же руках напряжения и хмурости на лице. расслабляется исаги, однако, рановато, как показывает практика, потому что юный гений балета, перед тем, как скрыться в ванной надолго и всерьёз, ему практически выплевывает в лицо что-то вроде: «чудесно поговорили». *** в попытках настроиться наконец на разговор, а не пустое наблюдение за чужими метаниями, йоичи совершенно не замечает момент, в который его глаза окончательно закрываются, а голова оказывается благополучно откинутой на спинку дивана в гостиной. приглушенный шум воды, периодически прерывающийся, действует лучше любой колыбельной — пусть исаги и не помнит, как ему их пели. просыпается он через добрую половину ночи: и даже больше, ведь, если верить часам на стене, количество пробитых с полуночи часов не так давно перевалило за два. помнится, объявились они вдвоём на пороге квартиры в девятом часу вечера. спина и шея оказываются неприятно затёкшими, а во время потягиваний ухом обнаруживается влажность на левом рукаве футболки. задаваясь одновременно вопросами непонятного происхождения пятна и как же вышло, что ему позволили спать так долго, парень бредет на кухонный свет, без дополнительных рассуждений оказываясь в коридоре и случайным образом игнорируя факт того, что диван смят немного сильнее, чем мог бы после одного человека, поспавшего в сидячем положении. ожидаемо, на кухне обнаруживается хозяйка квартиры — ну или дочь хозяина, йоичи не в курсе всех этих квартирно-жилищных вопросов данного семейства. она не выглядит такой... серой? как несколько часов назад, но отпечаток усталости никуда не делся. хотя нельзя не сказать, что после принятия душа она определённо посвежела — не исключено, что весь эффект держится на всё ещё сохнущих волосах. к счастью или сожалению, всё ещё приходящий в себя после такого сончаса мозг исаги не проводит параллель между изредка капающей с кончиков чужих волос водой и собственной промокшей отчасти футболкой. — с добрым утром, спящая красавица. — кайзер смотрит на него, не меняя своего положения, и йоичи, не уверенный, как стоит трактовать такой боковой взгляд, проходит вглубь комнаты, придвигая стул так, чтоб сесть напротив. — почему не разбудила? — парень трёт глаза, задавая первый адекватный вопрос, пришедший на ум: не нужно ведь уточнять, что вопросы типа "какой сейчас год?" отфильтровались без раздумий? — спишь сладко, не хотела будить, — и сама интонация кажется чересчур сладкой на мишель, так что исаги спешит убрать руки от лица и взглянуть на девушку. не ошибается, к слову: весь её вид до того приторный, что прямо кричит о наигранности. — крепко потому что спишь. не добудишься. — в итоге фыркает после нескольких секунд переглядок и возвращает свое внимание к телефону — с кем-то общается, кажется. — мы так и не поговорили... — йоичи вздыхает через несколько минут, когда все причинно-следственные связи в его голове наконец формируются заново. — да? — усмешка на тонких губах предвещает мало хорошего. — а мне казалось, ты наговорился вдоволь. так наговорился, что аж к дивану приклеился — не отодрать. умаялся, наверно, бедненький, от таких-то разговоров. исаги поджимает губы. да, это он пришёл в чужой дом с громким заявлением и в итоге завалился спать на пять часов, сам виноват, бесспорно, но от того, с какой издёвкой это преподносится... ну, под землю провалиться хотелось, в общем. — ведёшь себя так, будто один я хочу разобраться в том, что между нами происходит. — вырывается прежде, чем йоичи успевает как следует обработать высказывание. от одного взгляда на мишель становится ясно, что она разрывается между "потому что так и есть" и вариантом похуже. ну, итоговый ответ лучше — однако, конечно, не на много. — а между нами что-то происходит? мне кажется, мы просто отшили друг друга дважды, и всё. — напоследок взглянув, кайзер откладывает телефон. машинально потянувшись глазами за её движением, исаги успевает заметить перевернутую аватарку уже бывшего собеседника девушки. несс, кажется? йоичи не удивлён. — вот поэтому я и хочу разобраться. — мишель заинтересованной не выглядит совсем, но за время этих ебучих кошек-мышек исаги — по крайней мере ему так хочется думать — достаточно успел узнать чужие привычки и повадки, чтобы понимать, что всё, что сейчас представлено его взору, не более, чем напускная бравада. а узнать хочется правду. йоичи обещает сам себе, что непременно добьётся её; их обоих — и правду, и кайзер. других окончаний этой ночи он не видит. — да не в чем разбираться. нет ничего между нами, абсолютно — в чем тут разбираться? — пальцы у девушки напрягаются, сжимаются в кулаки даже, но исаги не обращает внимания. в конце концов, пока эти руки лежат на столе, ему вряд ли что-то грозит. вселенная, однако, будто слышит его мысли, и через пару секунд мишель встаёт — правда, руки её уже разжаты. — ты просто наивный дурак, который надумал себе чего-то. — ага, ещё что расскажешь? — йоичи фыркает, прекрасно понимая, что услышал только что дешёвый фарс, однако побороть желание встать не пытается. теперь они оба, как два идиота, стоят друг напротив друга перед столом, а позади них по стулу. расстояние сужается до половины метра. но этого оказывается мало: между ними по ощущениям целые километры, а выплевывать слова хочется едва ли не губы в губы. лишь бы наверняка дошло. исаги наклоняет голову чуть ниже, и от одного только этого жеста видно, как увеличивается объем кайзеровской агрессии. ох, неужели бедная девочка думает, что на неё смотрят свысока? — мы по меньшей мере симпатичны друг другу, не придуривайся. это уже не "ничего". — йоичи показывает кавычки пальцами, будто помечает, что это цитата. мишель выгибает бровь. — между нами могло бы быть гораздо больше, если бы не твоя упертость! — упертость? — да, упертость или что-то такое. — он делает вдох. приходит внезапное ощущение, что скоро потребуется много кислорода. — не говори так, будто понимаешь меня. — девушка опускает левую руку на стол раскрытой ладонью вниз. исаги не останавливает себя от внезапного хватания за чужие плечи с последующим очередным сокращением расстояния, и чужая рука снова оказывается в воздухе. — я хотя бы пытался тебя понять. — ты не..! — она щурится и начинает возражать с уже готовыми аргументами, игнорируя хватку на плечах, но протест не венчается успехом. — я пытался тебя понять! — он бесцеремонно перебивает кайзер, но ему ни капельки не жаль. сейчас не до правил этикета. — но почему я вообще должен думать за тебя? сама-то себя хотя бы понимаешь? или нам обоим голову морочишь из-за того, что определиться сама не смогла? заблудилась в этом лабиринте, который выстроила из своей головы, а теперь не знаешь, что делать? ведёшь себя, как маленькая девочка, которой конфетку до обеда не дали, а после него она сама её не захотела брать, чтобы показать родителям, какая она бедная и несчастная, какие вокруг неё все козлы и как они над ней издеваются. на жалость разводит, знаешь? чувство вины вызывает и прочую херь. пора бы тебе наконец вырасти. ты, блять, недостойна этой жалости. ты... — йоичи запинается, чтобы набрать воздух в лёгкие, и вполне ожидает, что девушка найдётся с ответом в эту паузу, обязательно скажет что-то, совсем не отстающее по настроениям, в ответ. однако она ничего не говорит. смотрит только, и этот ответный взгляд как будто самим своим наличием толкает продолжать, но. но . . . возникает ощущение, что мир поставили паузу. будто вот она, сейчас — точка невозврата. пересечешь её и назад никак не выкрутишься. рисков всё больше, гарантий всё меньше. любое слово может создать всё из того ничего, что у них было. как и любое слово может разбить вдребезги всё, что было, есть и буде— ах, нет, ничего больше не будет. исаги замолкает. отводит голову назад, выпрямляясь. убирает руки от чужих. моргает и делает выдох — невпопад, не одновременно, но он к этому и не стремился. выражение на лице мишель меняется, она не понимает, почему. почему он замолчал? почему он решил не продолжать? почему он вообще здесь? почему он простил её? почему он не отвернулся? почему он теперь не хочет теперь рубить с плеча? почему он не готов рискнуть всем, что есть, ради выплескивания сжигающих изнутри эмоций? почемуон?почемуон?почемуон?почемуон?почемуонпочемуонпочемуонпочемуонпочемуон почему он это всегда исаги йоичи? почему исаги йоичи стал неизменным главным героем этой истории? почему исаги йоичи каждый раз выставляет шутом её? почему исаги йоичи идеальный протагонист той же истории, в которой у мишель кайзер не выходит даже быть антагонистом? знаете, бывает между людьми комфортная тишина? так вот, забудьте это к чертям собачьим. между ними всегда могло быть что угодно, абсолютно, хоть адскими возлюбленными будут, хоть незнакомцами в метро — неизменно всегда одно: тишины между ними комфортной нет. только ядовитое молчание, разъедающее внутренности без остатка. так что, желая уберечь их обоих от необдуманных слов и действий, исаги обрекает их в то же время на практически осязаемое давление, исходящее от любого объекта в этой, оказывается, не особо широкой кухне: даже друг от друга. — прости, я... — йоичи кое-как выдавливает из себя, когда видит, что на бледной коже, не скрытой домашней футболкой, начинают появляться покраснения, но так и не заканчивает мысль. мишель не говорит "ничего страшного" и не говорит "ты был абсолютно прав", однако эти две мысли проносится у неё в голове — эти две и ещё десятки, вызванные словами исаги. в конце концов она опускается обратно на стул, и йоичи не остаётся ничего, кроме как копировать это движение. они молчат ещё какое-то время. исаги не может сказать, о чём конкретно думает, равно как и не может по чужому внешнему виду сказать, о чём думает кайзер. очевидно только, что их мысли крутятся вокруг них обоих. — почему ты отвергаешь меня? — спрашивает в итоге йоичи, и вопрос кажется ему теперь очевидным, странно, что он не пришёл к нему раньше. во взгляде мишель мелькает что-то, а потом весь её вид становится потерянным до жути. как будто следующее, что она скажет, будет стопроцентной неправдой, сказанной в свою защиту от себя же. — я не знаю. ну, конечно. исаги вздыхает. вот, почему он не обратил внимания на этот вопрос раньше — потому что намеренное отсутствие ответа на него так же очевидно, как и сам вопрос. йоичи делает вдох с выдохом и закрывает глаза. он почти физически ощущает возвращение той агрессии, но теперь он не уверен, что хочет этого. — мне страшно. — звучит неожиданно, и сначала даже кажется, что это галлюцинация. нет — когда исаги открывает глаза, он сталкивается с решительным взглядом голубых глаз. — я боюсь будущего, боюсь одиночества, боюсь предательства, боюсь подпустить кого-то слишком близко. боюсь тебя. — чем больше девушка говорит, тем сильнее пустеет её взгляд. йоичи не уверен, но, может, это говорит о глубине погружения в себя? — и я не понимаю, что мне нужно. да, я хочу тебе довериться. но я знаю, что ты будешь разочарован. и зол. а мне хватает и своих разочарований и злости, прекрасно обойдусь без чужих. тем более, ну, знаешь.. мужских. — интонация произношения последнего слова говорящая настолько, насколько и все остальные слова вместе взятые, и исаги морщится. да, он прекрасно понял, на что идёт акцент, спасибо. стало мерзко почему-то от самого же себя, будто страхи мишель имеют обоснование в лице его поступков. — меня почти всю жизнь пытались наставлять быть послушной и податливой. как кукла. но я такая, какая есть. и не хочу ради кого-то это менять. так что, ну... выводы делай сам. на произведение этих самых выводов уходит какое-то время, потому что конечная нота — не самая однозначная, однако йоичи всё же к чему-то приходит. — я тоже не стал бы меняться под кого-то, знаешь ли. — исаги щурится, ухмылка ползёт на губы сама собой от дальнейших мыслей. — но тебя и не интересует кто-то такой, да? — ну, пожалуй. — девушка вздыхает, закатывая глаза. — если бы мне нужна была тряпка, я бы давно сказала нессу "да". йоичи хмыкает. сам бы он не назвал бы алексиса тряпкой, конечно, но не ему, вероятно, судить — в конце концов, он рискует предположить, что эти двое общаются гораздо больше, чем он с ними обоими. как будто недоговоренность — это то, что обязательно должно быть между ними, той ночью они так ни к чему и не приходят. ну, тема как-то случайно сводится в шутку, не самую смешную, но всё же, и к обсуждению кое-чего более важного вернуться оба забывают. напоследок кайзер бросает что-то вроде "из-за тебя мне будет утром отвратительно", но исаги не придаёт этому особого значения, фыркая в ответ, что они теперь квиты. *** примерно через неделю йоичи собирается духом вновь. на этот раз он, по крайней мере, ожидает чуть большей отзывчивости — но не более приятного настроения, да, он абсолютно точно рассчитывает на максимально серую мину будущей — он надеется — девушки при выходе из большого светлого здания, по обелке и архитектуре которого, впрочем, ясно, что строились оно точно не в последнем десятилетии. раньше мишель вышла немаленькая куча не более радостных девушек с собранными волосами и нескольких парней. исаги предполагает, что примерно так же, как он сейчас, кайзер ощущала его в тот день пару недель назад. наконец, выходит мишель. йоичи, конечно, ни капли не предвзят, но выглядит она лучше всех, да. выражение на её лице — высокомерно-безразличное, такое обычное для неё, однако исаги всё равно почему-то успел от этого отвыкнуть. заметив парня, кайзер удивляется: это видно по глазам — не по остальному лицу, ага... останавливаясь рядом с йоичи, мишель чуть склоняет голову в бок. поморгав пару секунд, исаги протягивает из своих рук ей скромный — относительно величия некоторых особ любые цветы будут скромными — букет. с лёгкой улыбкой кайзер принимает цветы, впрочем, с выгнутой бровью наблюдая за тем, как ловко из пальцев её правой руки в этот момент изымается сумка. — играешь в джентльмена, йоичи? — а что, мне идёт? — исаги наигранно ухмыляется и поправляет несуществующий галстук. мишель фыркает, наклоняясь к цветам. — даже не знаю. посмотрим, когда костюм наденешь. йоичи хмыкает, перехватывая чужое имущество для более удобной носки, но неожиданно кайзер кто-то окликает. этим "кем-то" оказывается женщина, скажем, средних лет — исаги бы сказал, что она старше ноа на, по меньшей мере, лет пять. парень не особо вникает в завязавшийся под носом разговор, но некоторые слова, включая "такое", "позор", "лучших воспитанниц", "невидаль"," отец", "стыд и совесть", всё же долетают до его ушей. разговор, правда, длится недолго — дослушав претензию, мишель просто сообщает, что "это не ваше дело ". женщина от такого негодует ни капли не скрытно, бросает напоследок что-то из разряда "это мы ещё посмотрим" и грозно топает вон, развернувшись на каблуках. — какие-то проблемы? — немного неловко интересуется йоичи, глядя на не самое довольно выражение лица кайзер. та, немного погодя, качает головой и перевод взгляд, доселе устремленный вслед ушедшему, видимо, хореографу, на парня. — забыли. — дёргает плечом. — так, эм.. — не без намёка смотрит на букет в своих руках и снова на исаги. — а, да... — запоздало, но кивает йоичи. — пройдёмся? мишель вздергивает бровь, однако этот жест совсем не мешает ей кивнуть в следующую секунду. — поэтому пришёл? ради прогулки? — кайзер идёт рядом без спешки, и голос её монотонный и приглашённый шумом улицы. исаги почему-то кажется, что она очень зла сейчас. видеть девушку спокойной настолько, что даже чересчур безразличной, кажется чем-то неправильным. — ну, не совсем. нам всё ещё есть, о чем говорить, да? — йоичи поворачивает голову достаточно вовремя для того, чтобы запечатлеть в памяти то, как на прекрасном лице появляется привычная улыбка, отдалённо — или не очень — смахивающая на оскал. — видимо, эта недоговоренность и есть то, что между нами происходит. — слетает с алых губ прежде, чем исаги успевает подготовиться морально. — не боишься, что, если она исчезнет, нечто, происходящее между нами, тоже исчезнет? — зависит от того, к чему мы придём. — хм? ну, я думала, мы идём к моему дому. — мишель... — йоичи. улыбка на лице такая приторная, что не остаётся ни малейших сомнений в том, что искренности в ней маловато. впрочем, красоты улыбки это не умаляет. исаги качает головой, переводя взгляд на протяженное здание сбоку. мысли ворохом проносится в голове, и он не знает, за какую из них стоит цепляться. за какую из них вообще выйдет уцепиться? он не уверен. разговор надо продолжать, определённо надо. но как? какими словами? что не будет сведено в глупую шутку, цель которой — просто сбить с верной мысли забавы ради? довести начавшую вырисовываться мысль до ума мешает резкое торможение. теряется не то что конкретно эта мысль, вся их свора в миг разбегается по углам. первой на место возвращается мысль о не ощутимом ранее напряжении в правом плече. правда, эта мысль почти сразу же видоизменяется: напряжение перерастает в полноценную боль. мир снова обретает краски, а вместе с тем и звуки. вновь шум проезжей части забивает уши, без пяти минут осенний воздух заставляет ежиться. внешний раздражитель настойчиво толкает в сторону. обрывки фраз доносятся игнорируются теперь уже осознанно самим йоичи. единственное, на что он сейчас обращает внимание — нахмуренные брови напротив, серьёзный взгляд обескопоенных голубых глаз и то, как нежные даже на вид губы чекнят букву за буквой, слово за словом. *** — йоичи. — кайзер улыбается, даже не пытаясь скрыть, насколько (не)искренняя улыбка. исаги отводит взгляд, и девушка игнорирует то, как он перед этим закатил глаза. хотя изначально это было шуткой, мишель задумывается о том, куда они идут. вслух это не обсуждалось, пусть путь действительно соответствует, по крайней мере на данном этапе, привычной дороге домой после тренировок. непреднамеренно девушка делает глубокий вдох, в ходе которого в организм неминуемо попадает запах подаренных исаги цветов. задумавшись о сочетании ароматов, кайзер упускает момент, в который анализ цвета на светофоре через дорогу затягивается. человечек на нём, оказывается, замер, и осознание того, что им бы тоже неплохо замереть, запаздывает — всего на пару секунд, но в подобной ситуации они значительны. когда мишель дёргает йоичи на себя, сжимая пальцы на ближайшей части его тела, в уши уже безжалостно врезается противный звук биканья машины и визга шин, сопровождающий тормозящий — поздновато — транспорт. шок длится всего пару секунд, после чего кайзер накрывает злость. почему она вообще должна следить, остановливается ли этот придурок перед пешеходным переходом? не глупый, сам таким заниматься должен. не в пользу "придурка" играет и то, что он даже после такой пародии на дтп остаётся в прострации. слова сами собой срываются с губ, мишель не задумывается об их значении, сжимая пальцы всё сильнее. по взгляду же видит, что пришёл в себя — и всё равно стоит с открытым ртом, ушами машет. когда выражений, даже нецензурных, на языке больше не остаётся, как раз вовремя начинает противно пищать светофор через дорогу. со вздохом кайзер опускает руку. – идём. — на этот раз уже и не особо-то интересно, если честно, пошёл кое-кто или так и стоит столбом, так что мишель просто проходит проезжую часть, не оборачиваясь. к моменту возвращения исаги в трезвый рассудок гореть зелёному остаётся всего четыре секунды. стоит упоминать, что к смене цветов он добирается только до половины и на пару секунд приходится пробежаться? дальнейший путь проходит спокойно — по крайней мере больше не возникает угроза дтп. разговор не особо клеится, но теперь йоичи не рискует уходить в мысли так сильно: он далеко не уверен, что этот ангел (ада) станет для него хранителем ещё раз. стоя у козырька многоквартирного дома девушки, исаги чувствует себя примерно так же, как после проводов одноклассницы до дома в средней школе. они тогда смущались, как, ну, школьники, из окна на них, оказывается, любовались родители той девочки, а сама она на прощание — и, возможно, в благодарность — поцеловала йоичи в щеку. хотя "поцеловала", конечно, громко сказано — скорее клюнула носом, но исаги тогда не был переборчивым. и сейчас, к слову, тоже не является, однако глубоко сомневается, что на подобные поцелуи кайзер вообще способна. кажется, в её случае это скорее протяженые чувственные прикосновения губы в губы — ну или пощечины. так что йоичи и близко не насчитывает ни на какую благодарность за проводы, кроме словесной — совесть всё же нужно иметь. — как ты мог заметить, мы дошли. — произносит мишель. стоит отдать ей должное, говорит она это не сразу, а по истечении нескольких минут. может быть, даёт время собраться с мыслями, а, может быть, и сама о чём-то думает. — да. — исаги откашливается и собирается, неосознанно приподнимая плечи. — мишель... девушка отрывает неосознанно скатившийся взгляд от цветов и переводит его на йоичи, слегка прищуриваясь. — ты пойдёшь со мной на свидание?