Бог, ты видишь свой мир: лишь пепел и пламя.
Вот всё, что ты заслужил, властвуй по праву.
Ты делал шаги, соразмерно желаньям,
Но не прошел лишь одно: испытание состраданьем.
Мюзикл «Последнее испытание». Ария «Властелин ничего»
— Она сбежала! Исчезла, предала меня! Голос Повелителя преисполнен ярости и скорби. Трон его окутан бледным сиянием, сумеречными оттенками синего и сиреневого, льющимся из витражей огромного окна с мозаикой в форме звездного диска. Частицы пыли и газа вибрируют вокруг, притягиваясь и отдаляясь друг от друга. Сам воздух вокруг пульсирует, неумолимо нагреваясь. Владыка восседал на своём золотом троне, возвышаясь над залом, мрачным и древнем, как первые отблески вселенной. Гобелены с изображением ранних созданий жизни, сотворения и созидания глядели на него со стен и обласканных тенями галерей, среди колонн, увитых лозами диких и шипастых черных цветов. Осколки обсидиана острыми ядовитыми колючками разбросаны у его сапог, низвергнуты, превращены в прах, но всё ещё причиняют боль, как и бутоны проклятых лепестков. Зал, замок, весь мир ещё несут в себе утраченное присутствие Царицы. Её тонкий запах, её хрустальный смех, её голос, напоминающий мурчание кошки. Сбежавшая. Предательница. Повелитель ощущал невыносимую резь в груди, словно кто-то вероломно вырвал его живое сердце, оставив на его месте зияющую кровоточащую дыру, от чего он морщился и медленно дышал. Трое из четверых стояли на коленях пред его троном — верные слуги, бешеные псы, рожденные нести волю и правосудие его. Похожие друг на друга, неотделимые, пробудившиеся, прощённые. Тёмные плащи покрывали их головы. Никогда ещё они не слышали и не видели истинного гнева своего Властелина, от которого дрожали стены, изливалось жгучими слезами небо и грохотала твердь, выпуская из недр огонь. — Она забрала с собой девчонку! Эту дрянь, отравившую нас обоих! И одного из вас! Найдите их! Найдите сейчас же! Повелитель пал на трон, спрятав лицо в ладони, но тут врата чертога распахнулись, впуская сперва звук торопливых уверенных шагов, стук железных набоек о камень, а затем и высокую жилистую фигуру в таком же длинном тёмном плаще, как у остальных. Трое вскочили, загородив собой трон и Властелина, что смотрел на пришельца с настороженной скукой. — Ты… перебежчик, — хлыст угрюмого презрения не остудил уверенности и пыла вошедшего. Одного из четвёрки, рожденного Третьим. — Вернулся, чтобы принять свою участь или…? — Властелин следил за ним испытующе, но в глазах его дрогнула едва уловимая надежда. Третий улыбнулся жёстко и дико, не поднимая головы, прошел мимо расступившихся собратьев, вынул из-за спины холщовый мешок, с которого капала кровь и небрежно бросил к подножию трона. Шмяк. Глухой тошнотворный звук, словно кусок мяса упал на камень. Резкий звон металла взметнулся к сводам потолков, вспугнув притаившихся птиц: черный меч с рукоятью, выкованной в виде головы оскалившего пасть дракона, пал следом за мешком. Третий молвил: — Отравительнице сбежать не удалось! Я поймал её и покарал. Вынес заслуженный приговор. Упустил только Царицу… Повелитель вскинул голову, глядя пораженно, почти испуганно. Окровавленный меч… священная кровь на белоснежном мраморе пола… тому доказательство. Яд, разъедающий непоколебимую жестокую сталь разящего клинка, не знающего пощады. Третий преклонил колено, упал на него, хрипло рыча, кашляя, отплевываясь. Он небрежно развязал мешок, сунул туда руку в кольчужной перчатке, медленно достал свой трофей, держа за спутанные золотистые волосы, слипшиеся от крови и потерявшие свой блеск и мягкость. Некогда прекрасное лицо искажено гримасой боли и ужаса. Сияющая розоватая кожа — бледна, суха и скукожена, закатившиеся мертвые глаза больше не излучают тепла и света. Повелитель резко отвел взгляд, не в силах вынести зрелища, прижал ладонь ко рту, сглотнул. — Ты пред ней слабее всех нас, — покачал он головой, — и всё же смог одолеть… В голосе отвращение соседствовало со смирением. Он задумчиво обвёл взглядом остальных — недвижимых и молчаливых. — Не скрою, что она ранила меня глубже всех, но я отмстил ей за причиненные страдания, — с издёвкой выплюнул Третий, размашисто стерев кровь и слюну с тонких бледных губ. Он бросил обвиняющий взгляд на старшего брата, рожденного первым… а то и вовсе не имеющего с ним общей крови, но тот надменно не удостоил ответным взором. Лишь выпрямился пред Повелителем, сухо кивнул и отправился прочь. — Да будет так, коль на то твоя воля, — прошелестел он едва слышно. — Не верь ему, Властелин! Я не предавал тебя! Я лишь притворился, чтобы действовать в решающий миг, — вскричал Третий, прожигая спину старшего огнём необузданной ненависти, но ни единая искра не пала на гордую спину, не тронула величественную фигуру, не пронзила пущенной стрелой холодного сердца. Так и ушёл, закрыв за собой Врата — древние и неприступные, как сами звёзды. — Нет причин сомневаться, что коварная искусительница больше не потревожит наших умов и сердец… — вздохнул Повелитель, оглядев оставшихся, но обращался к Третьему: — Ты доказал свою преданность. — Но разве без неё миры не обречены...? — отстраненно проговорил Второй, на что Владыка глубоко задумался, а после хлопнул ладонями по подлокотникам трона, резко встал, преисполненный ярости и решимости. — Главное, что теперь вы снова вместе. Отыщите мою сестру, где бы она ни скрывалась! Прочешите всё, выследите и приведите ко мне! Никого не жалейте! Ни перед чем не останавливайтесь! Да падёт на их головы заслуженная кара! Они сами породили вас! Да не будет им от вас спасения! Когда неумолимое светило залило тронный зал дворца своим чистым сиянием, губительным отныне для всего тёмного, подземные врата замка распахнулись впервые за много веков, выпустив четырёх резвых тварей, стремительных и выносливых, как ветра. Пред их седоками, мчащимися на поиски пропавшей Царицы, не дано выстоять никому из низших существ.