Now you’re so addicted

Шоукейс приуроченный к возвращению с новым альбомом «KILL MY DOUBT» наконец подошел к концу и уставшие, но неимоверно счастливые девочки направлялись в магазин, чтобы закупиться закусками и соджу. Они хотели отпраздновать удачное завершение подготовки, начало промоушена и предстоящие встречи с мидзи, по которым так сильно скучали. Пока девушки шумно обсуждали, что будут есть, две из них отмалчивались и старались держать дистанцию. Йеджи и Рюджин в последнее время стали общаться с огромным натягом и никто не понимал почему. Обычно их было не разлучить, а тут они только и делают, что ругаются да игнорируют друг друга. Началось все из-за обычного маленького спора кто с кем будет делить номер в отеле и Юна как панда повисла на Йеджи, канюча, что хочет остаться со своей онни. Лидер лишь мягко улыбнулась, потрепала макушку высокой брюнетки и согласилась, оборачиваясь к Рюджин, чтобы отдать её багаж. Ничего не говоря, Шин выхватила ручку чемодана и направилась в предназначенный, теперь для них с Черен, номер. Джису тогда приболела и не смогла присутствовать, поэтому они решили разделить два номера. Прошла неделя, но никаких изменений не наблюдалось. Если Рюджин ударится об угол стола, то почему-то срывается на Хван, которая только зашла в дом. Йеджи никак не могла понять почему не успев проснуться и сказать доброе утро, в нее прилетает подушка вдогонку фразе доброе оно было, пока тебя не увидела. Старшую очень ранило такое поведение ее Рюддон, ведь она не понимала, что сделала не так, чем обидела младшую? Когда Йеджи предпринимала попытки поговорить, потому что больше не могла вынести такой холодности и обидных едких фраз в свою сторону, то младшая отнекивалась, списывая либо на дела, либо просто молча вырывала руку и уходила, в след бросая: - Нам не о чем. Спустя две недели Йеджи оставила младшую в покое, подняв руки в знак того, что сдалась. Только это стало отправной точкой к концу спокойствия внутри группы, потому что чем больше у них возникали спорные моменты, которые раньше решались спокойным обсуждением, теперь превратились в дуэли «Кто кого больше оскорбит или уколет». Вот например, как было недавно. — Йеджи, тебе бы не мешало чуток схуднуть, а то скоро мы себе спину надорвём, пока тебя поднимем, — бубнит Рюджин, разминая спину. — Просто потренируйся в зале, а то бедные твои хлюпенькие ручки не смогут даже яблоко удержать, — бросает в ответ Хван и отворачивается к Лие. Или как было, когда девочки устроили себе вечер кино с пиццей и вином. В тот вечер Черен с Юной раскидывали подушки по полу, пока Джису приносила бокалы и штопор, раздумывая в слух насчёт сырной тарелки, которую так любила Шин младшая. Все было спокойно, пока тишину комнаты не нарушил звук битой посуды и повышенные голоса. — Господи, Йеджи, ты даже не в состоянии разогреть приготовленную пиццу и разложить по тарелкам. От тебя одни проблемы, — возмущается Рюджин, смотря на упавшие на пол несколько кусочков пиццы. — Да потому что надо смотреть куда прешь, а не в телефон свой втыкать, — злится Йеджи. — Хван, если у тебя руки растут из задницы, я не виновата. На репетиции из-за тебя не смогли прогнать всю программу, потому что ты постоянно бубнила и хрипела, как алкаш после попойки, который просит воды, сейчас бьешь имущество. Господи я не понимаю как Джимин с тобой встречалась, с такими умениями владеть пальцами и эксплуатацией языка почем зря, — восклицает Шин, разрезая воздух руками. — Да как ты смеешь… На репетиции у меня горло болело и ты была бы об этом осведомлена, если бы хоть раз попыталась слушать, а не разевать рот. Хотя подожди, — осознание прокрадывается в голову и ухмылка расплывается на губах, — Ты что ревнуешь? Хочешь, чтобы я продемонстрировала на практике как владею своими пальцами? — подходит ближе к девушке, с недобрым огнем в глазах, — Хочешь убедиться на собственном опыте, что одним поцелуем заставлю тебя позорно трястись от желания? — шепчет в ухо, прижимая брюнетку к столу. Шин морщится и пытается отпихнуть девушку, но шатенка превосходит мало того что физически, так ещё и ростом. — Йеджи, ты совсем с ума сошла? Да я лучше слизня поцелую, чем тебя, — в отвращении морщит лицо. — Шин, ты сейчас договоришься, — зло проговаривает шатенка, — Признай, что хотела быть вместо Джимин, ведь я прекрасно видела, как ты менялась, стоит ей появится рядом. Маленькая Рюджин думала, что никто не заметит ее саркастичное поведение и ревностный взгляд? — проводит носом по шее девушки, вдыхая аромат и ощущая исходящую злость. Хмыкает, — Признай, что тогда в отеле ревновала меня к Юне и может быть, — поднимает голову, заставляя смотреть в глаза, — Ты узнаешь какого это чувствовать меня в себе, — правой рукой сжимает талию до красных полос. Рюджин пытается брыкаться, но все оказывается безуспешно, когда вторая рука старшей, что покоилась на столе, прижимает тело Шин к собственному. Она чувствует как одна нога Йеджи протиснулась между ее собственных и пытается поднять бедра, чтобы отдалиться. Слышит ухмылку и хочет стереть эту вопиющую наглость с ее лица, но рука, что протискивается в задний карман обтягивающих джинс и сжимает ягодицу, заставляет Рюджин сжать челюсти, а язык в ушной раковине только прибавляет желание оттолкнуть Хван. Когда вторая рука приподнимает майку и проходит ноготками по позвоночнику, желание проехаться кулаком только растет. Ухудшает положение чашечка колена, которая поднялась в опасной близости к центру брюнетки и неожиданно впечаталась, создавая трение. — Йеджи, убери колено блять, ты совсем? — на старшую это никак не повлияло, ведь она только жёстче стала двигать коленом по центру девушки, в то время как зубы слегка прикусили кожу на шее, очерчивая языком оставленные отметки. Шин начинает ненавидеть себя за то, что желание поумерить пыл старшей уменьшается. Проклинает свое тело, которое предательски реагирует на касания шатенки, покрываясь мурашками в тех участках, где ее касается девушка. — Хочешь продолжить изучение моих навыков? — усмехается Йеджи, проходясь языком от челюсти до уха. В это время остальные участницы напряглись из-за резко наступившей тишины. Каждая пыталась прислушаться и понять, не поубивали ли те друг друга, однако слышали лишь тишину из кухни и звуки городской суеты за окном. Ли смотрит на Чхве, кивая головой в сторону кухни и Джису вздыхая, откладывает плед. Каждая из них знали, что если войти в разгар ссоры, то огрести можно от обеих. Когда она заходит на кухню то видит то, что меньше всего ожидала. Йеджи, прижимающая Рюджин к столешнице, пока та сжимает руки на плечах лидера до побеления костяшек. По лицу младшей ничего невозможно понять, взгляд выражает недовольство с примесью чего-то странного. Между тем воцарившаяся атмосфера невероятно напрягает Лию с каждой секундой все больше. Она смотрит на Йеджи, которая обычно спокойная и достаточно редко излучающая настолько тяжелую ауру, сейчас похожа на хищницу, что загнала свою жертву с целью убить. Блондинка теряется на несколько секунд, но быстро приходит в себя и прочищает горло, тем самым оповещая, что они не одни. — Все готово, мы вас ждём. Заканчивайте с… с тем, что у вас происходит, потому что Черен с Юной слышат ваши споры, они напряжены и обеспокоены. Пожалуйста, разбирайтесь между собой хотя бы не при нас. Не забывайте, что мы группа и семья, — строго произносит Лия. Йеджи возвращает взгляд на Шин, что поросла иглами вновь, и хмыкает, отстраняясь от девушки. Забирает остатки уцелевшей пиццы со стола, и уходит к девочкам, не обращая никакого внимания на вскипающий черноволосый ком ярости, что сжимает руки на столешнице, к которой минутой раннее была прижата. Больше в тот вечер стычек между ними не происходило, только Рюджин не могла спокойно вздохнуть. Сцена на кухне вынуждает погрузиться в одну проблему, которая неимоверно раздражает и выводит из равновесия с той самой минуты, как был озвучен этот смертельный приговор. Хотите узнать что за проблема? Хореография. Новая хореография включает в себя много соединяющих элементов, в числе которых ладони Хван с Рюджин постоянно сцеплены в замок или как стоя сзади брюнетки, Йеджи проводит рукой по шее спускаясь вниз, при этом опаляя дыханием то ухо, то шею девушки. Шин каждый раз кривилась и чертыхалась, настолько ей это неприятно, в том время как Йеджи уже привыкшая к этому, молча отрабатывала хореографию, не провоцируя младшую на ссоры, которых было бесчисленное множество. По началу Черен с Юной предложили, чтобы одна из них заменила кого-то, но Шин старшая с сарказмом ответила: — Не беспокойтесь, девочки, уж потерплю ее клешни. Потом просто буду сразу идти в душ, смывать всю грязь с белизной. Йеджи, что стояла чуть поодаль, все прекрасно слышала и так сильно сжала руки, что кажется вены, как канаты, вот-вот лопнут, настолько выразительно они вздулись, а ногти, что вонзились в ладонь не помогали сдержать накатившее желание заехать за такие слова. Ей уже осточертело выслушивать все это и делать вид, что ни капли не ранит такое отношение. Она не сделала ровным счетом ничего, чтобы Шин смешивала ее с мусором каждый раз. — Девочки, на сегодня тренировка окончена. Дадим инфантильной истеричке прийти в себя, а то скоро весь зал забрызжет своей токсичностью. Теперь в общежитии ходим в защитном костюме и противогазе, — произносит Хван, выуживая из сумки холодный напиток. Треск пластика оглушает весь зал, когда бутылка открывается, но Йеджи не обращает на это внимание. Она хочет прямо сейчас спуститься в тренажерный зал и вместо боксерской груши представлять Шин. Не прощаясь, старшая хлопает дверью зала, на что Рюджин лишь в очередной раз закатывает глаза. Игнорируя неодобрительные взгляды девочек, спокойно спрашивает могут ли они продолжить без этой неженки. — Рюджин, тебе не кажется, что ты переходишь границы? — спрашивает Джису, хмуря брови, — Я не знаю, что у вас случилось с Йеджи, но сейчас ты оскорбила ее и унизила намеренно. Посмотри хоть раз, что из нашего яркого солнца, она превращается в хмурую тучу, стоит тебе в очередной раз укусить ее как можно больнее, хотя очевидно ее вины в происходящем нет. Я старалась держаться стороной и ждала пока ты одумаешься, но видимо этого не произойдет никогда, — со вздохом произносит Лиа, задумчиво почесывая бровь, — Вы обе мои подруги, но то, как по-свински ты ведешь себя с ней… Если ты сейчас же не пойдешь и не извинишься, я лично запихну твою гордость тебе в задницу и за шкирку отведу к Хван. Я ясно выразилась? С каждым словом подруги, Рюджин все больше хмурит брови и чувствует будто ее предали, приняли другую сторону. До нее никак не доходит смысл сказанного, потому что разум затуманен злостью, обидой и как все думают ненавистью. «Даже сама Хван думает также, Рюджин, ты молодец» оживает возможно последний фитилек здравой части разума. — Она пошла в зал, возможно выпустить пар на бедной груше, но честное слово, там должна быть твоя голова. Встряска ее содержимого тебе не помешает. Джини, прошу, — уже умоляюще произносит блондинка, пытаясь зацепиться за секундный огонек промелькнувший в глазах напротив. Рюджин что-то бубнит под нос прежде, чем гордо задрать нос и ретироваться к себе в комнату. Блондинка на это лишь раздраженно сжимает челюсти и безнадежно машет рукой, возвращаясь к девочкам. — Тоже мне…иди к ней, иди к ней. Она что королева, чтобы за ней бегали? Взрослая девочка, если ей что-то не понравится сама мне скажет об этом, а то выставили меня главной злыдней, — бурчит Шин на пути к своей комнате. Бездумно свайпает ленту instagram пока не натыкается на обновление старшей с приватного аккаунта. Пролистывает фотографии, на которых шатенка мило улыбается, показывая пальцами знак V и уже хочет выйти, как замечает последний кадр. На нем девушка стоит в полный рост с боксерской перчаткой, облокачиваясь на грушу. Глаза смотрят прямо в камеру, пухлые губы растягиваются в оскале, а маленькие клычки прикусывают нижнюю, зная, насколько притягательно-сексуально выглядит. Взгляд Рюджин скользит ниже и она сама закусывает губу от вида Хван: виднеющиеся кубики пресса, напряженные косые мышцы, длинные пальцы, что обхватывают телефон так и приковывают к себе взгляд. Слова Джису так не кстати всплывают в голове и девушка с отчаянным вздохом откидывается на подушки, раздумывая что делать. Смотрит на фотографию вновь в надежде на то, что судьба подаст знак свыше, но ничего не происходит, ровно до нового уведомления. Она снова выложила фотки. Нехотя обновляет ленту и видит то, что заставляют ее челюсть стремительно упасть вниз. На этот раз ракурс Хван выбрала такой, что можно было рассмотреть остроту ключиц, декольте открылось до максимума и каждая капелька пота, стекающая в ложбинку была отчетлива видна. Глаза темного шоколада пронзали насквозь, а вновь зажатая губа только добавляла убийственный эффект. Таз девушки был чуть спущен на скамейке, отчего все мышцы на животе напряглись, очерчивая всю рельефность тела девушки. Рюджин с трудом сглатывает и отбрасывает телефон как можно дальше, чтобы не видеть. Не представлять. Не желать. Расхаживает по комнате еще некоторое время, в раздумьях жует свою губу и, наконец, решается послушать совет Джису. «Я просто извинюсь и уйду. Буду делать вид, что ее не существует. Так от меня отстанут с нравоучениями, а самое главное, ее образ перестанет быть наваждением». Так думает Рюджин, пока спускается в зал. Долго искать старшую не приходится, потому что стоит Шин пройти в отсек для бокса, как слышит звук со стороны шкафчиков. Молча наблюдает за сидящей девушкой, что жадно пьет воду и тяжело выдыхает, когда облокачивается на стену сзади. — Чего тебе, Шин? — не открывая глаза, произносит старшая. Рюджин мнется и не знает с чего начать, мысленно дает себе подзатыльник за то, что вообще пришла сюда. — Я…я переборщила в зале, извини, — последнее слово дается с неким трудом. Хван хмыкает и устало смотрит на младшую, что заламывает пальцы рук за спиной. — Неужели на досуге соизволила изучить, что такое совесть, нормы этики и уважение? Поразительно. Думала ты так и будешь продолжать быть сгустком хамства и эгоизма. Хвалю, — с отчетливым сарказмом произносит девушка, собираясь уйти. — Ну да, куда уж мне до великой мать Терезы в корейском перерождении. Ты у нас вся такая правильная, ни разу не совершала ошибок, говоришь только нужные вещи и все вокруг от тебя без ума, — начинает закипать девушка, — Просто прими блятские извинения и уйми свою гордыню, Хван. Другие не могут видеть как «наше солнышко» мрачнеет, но это самое их солнышко слишком мягкотелая и обижается на каждый косой взгляд. Уж простите, принцесса, но мы не в средневековье, где все боятся и кланяются в ноги, — выплевывает последние слова Шин. Йеджи, более не в силах сдерживать весь гнев, одаривает Рюджин твердым ударом в районе челюсти и впечатывает девушку в стену, сжимая горло. Младшая удивленно распахивает глаза, пытаясь вдохнуть воздух, но рука только сильнее вдавливает, тем самым перекрывая все пути поступления кислорода. Боль от удара разливается пламенем, красными пятнами взрываясь в глазах младшей. — И где все твое бахвальство? Куда исчезли саркастичные фразы и уверенность в своем превосходстве, Шин? Я долго терпела. Упорно ждала, что вернется моя Рюддон. Но ты в край охренела. Наплевала на нашу дружбу, вычеркнуть меня из жизни захотела? Ты тогда реально дура, раз думаешь, что у тебя так просто это получится, учитывая тот факт, что нам в одной группе находится еще 5 лет. Твои мозги высохли, пока ты строила планы как бы унизить меня перед другими? Рюджин ощущает себя выброшенной на сушу рыбой, потому что с каждым словом Йеджи все крепче сжимает ее горло, и ей остаётся только открывать и закрывать рот в немой надежде на глоток хоть какой-нибудь капли воздуха. Когда Рюджин ощутимо бьет по руке старшую, та все же отпускает, с презрением оглядывая некогда самого доброго и любящего по отношению к ней человека. Шин использует свободу с пользой и пытается вдохнуть как можно больше воздуха, но так, чтобы старшая не заметила с какой жадностью она это делает. Не проходит и секунды как с губ младшей слетает очередной смешок, но очень быстро жалеет об этом. Гнев бурлящий в венах Йеджи все еще не утих и новый удар прилетает на нижнюю губу девушки с такой скоростью, что у брюнетки нет шансов увернуться. — Ты блять меня заебала. В чем твоя проблема? Чем я тебя настолько обидела, что ты превратилась в настоящее токсичное дерьмо, Шин? — Меньше лобызаться со всеми подряд на камеру надо, онни, — последнее слово пропитано ядом настолько искусно, что у старшей, которая с рыком вновь пихает девушку к шкафчикам и вжимает своим телом, выдержка летит ко всем чертям. Рюджин морщится от столкновения спины с железом и уже хочет ударить в ответ, потому что заебалась быть грушей для битья, однако не успевает занести руку, как ощущает крепкую хватку на запястьях, которые были сразу же прижаты над головой. Брюнетка слизывает кровь с губы и замечает на секунду вспыхнувшее пламя в глазах Хван. От Йеджи исходит невероятный жар, а глаза метают молнии. Грудь быстро вздымается и Рюджин против своей воли опускает взгляд ниже, прикусывая губу от неподходящих мыслей, которые начинают прокрадываться в голову. «Надо срочно убираться» красным неоном горит в голове. Предпринимая новую попытку вырваться, она только усугубляет свое положение, потому что теперь их тела разделяют считанные сантиметры. Блять. Слизывает вновь выступающую кровь и теперь отчётливо замечает похоть в глазах напротив, помимо гнева. — Лобызаться перед камерами говоришь? А раньше ты любила, когда я подходила сзади и обнимала тебя за талию. Тебе нравилось, когда я могла подбежать и просто коснуться тебя по бедру, — Шин ощущает как пальцы невесомо проводят по левому бедру, вздрагивает от этого фантомно - реального действия, — Ты любила, когда я садилась к тебе на колени и не всегда обе были в штанах, отчего кожа к коже чувствовались очень естественно, — Рюджин шумно выдыхает, когда рука с бедра плавно поднимается к талии слегка сжимая, — Тебе так не хватает моего внимания и ты решила выбрать другую тактику, Шин? Йеджи чуть отдаляется, с ухмылкой заглядывая в глаза Рюджин, а та прикусывает губу, забывая о ранке. Младшая кажется не дышит, когда Йеджи сама слизывает выступающие капельки крови, не отрывая взгляда от Шин. — Чсв свое понизь, Хван. Да если по мне змея проползет, это и то приятнее будет, чем прикосновения твои. А сказала это, потому что беспокоюсь за репутацию группы, — все же выдыхает Рюджин, брыкаясь коленом в попытках освободиться. Йеджи на это лишь наигранно хмурится, в то время как бедрами вплотную прижимается к тазу девушки, фактически лишая ее возможности двигаться. — Рюджин~и, что-то я не ощущала твоей неприязни когда на кухне ты практически в кровь кусала губу, чтобы не издать стон из-за прикосновений моих, как ты выражаешься, клешней. Ах да, это ты сейчас всем видом показываешь, как тебе неприятно когда наши тела соприкасаются или как твои бедра покрываются мурашками от прикосновений? — разница в росте значительно ощутима, когда Йеджи еще больше вжимается в младшую, смотря сверху вниз, — Почему твое дыхание спирает стоит мне обдать твое ухо и шею дыханием, мм? И о, да, конечно, ты ни капли не заинтересована во мне, а твои глаза просто так нагло разглядывают мое тело и, в частности, декольте. Нравится то, что видишь? — ухмылка не покидает губы старшей и она с упоением наблюдает, как глаза Шин метнулись к вырезу на груди и снова поднялись на губы. Давление колена Йеджи меж разведенных бедер Рюджин, с каждым словом становилось все ощутимее, отчего младшая еле сдерживает скулеж. Йеджи читает Шин, как открытую книгу и с дьявольской ухмылкой шепчет в самые губы «Тебе неприятны мои прикосновения, но ты возбудилась, Рюджин~и. Не лги мне, ты хочешь меня». Не успевает Йеджи договорить, как брюнетка впивается в ее губы яростным поцелуем, почти сразу сталкиваясь языками. Зубы обеих сталкиваются от напористости Хван, руки отпускают запястья и сжимают талию, телом буквально вжимая Шин в железные шкафчики за спиной. Это движение заставляет Рюджин прикусить нижнюю губу старшей, потому что блядское колено буквально вдавилось в промежность. Они обе стонут в поцелуе, когда одна рука Рюджин вплетается в волосы старшей, сильно оттягивая, пока вторая забирается под топ, царапая спину до красных полос. Выпуская покрасневшие губы из плена, Йеджи смазанными поцелуями спускается на челюсть, как оголодавшее животное смыкает зубы на тонкой коже шеи, сразу зализывает, как бы извиняясь, проводит влажную дорожку по ключицам. Тихие стоны доносящиеся сверху только добавляют желания овладеть телом младшей здесь и сейчас. Старшая с рыком стягивает с Рюджин, такую мешающую сейчас, футболку и сразу припадает губами к соскам, то кусая зубами горошину, то обводя языком ареол. Вторая рука до покраснения сжимает грудь, играясь большим и указательным пальцем с соском, иногда сжимая слишком сильно, заставляя Шин вздрогнуть от этого. Вся ярость, что была в жилах обеих все это время, сейчас будто обрела свой истинный облик. Завуалированные чувства, все больше и больше, слой за слоем каждый день покрываемые злостью, ревностью и обидой обрели четкое очертание. И сейчас выливаются в самом яростном их виде — огненной страстью. Рюджин дышит через раз, губа ноет, челюсть от удара адски горит, но прикосновения губ старшей будто исцеляет за секунды. Чувства ярости, что просыпались каждый раз, стоит взглянуть на Хван, сейчас кажутся просто абсурдными, чуждыми, ложно навязанными. И навязанными ею самой. Младшая злится на саму себя и рывком тянет старшую к себе, впиваясь поцелуем в губы. Все тело пронзает молниями и легкими конвульсиями стоит Йеджи языком провести нежно по ранке на губе и Рюджин не сдерживаясь, стонет в приоткрытые губы, на что получает в ответ довольную ухмылку. Йеджи тянет за короткие волосы младшей, заставляя ту запрокинуть голову. Ведет носом по артерии на шее, скользит губами невесомо и резко впивается зубами в пульсирующую кровью артерию. Шин шипит от боли, но не отталкивает, лишь тихо сквозь зубы матерится. Зубы заменяются языком, зализывая укус и Рюджин прикрывает глаза от того, насколько это крышесносно. — Милая, так бы сразу и сказала, что хочешь моих прикосновений только к себе. Такая собственница, — смеется бархатно старшая, обдавая ухо жарким дыханием и отстраняется от тела Шин. Вид соблазненной, со сбившимся дыханием, полуголой и до невозможности красной Рюджин доводит старшую чуть ли не до сумасшествия. Хочется разложить ее прямо здесь — на полу спортзала, но Йеджи не может позволить этой избалованной ее вниманием получить желаемое. Рюджин моргает потерянно и смотрит на Хван с вопросом в глазах, пока не понимает, что не получит продолжения. В глазах снова возгорается пламя ярости. Но Йеджи лишь смеется медом и подходит вплотную к Рюджин. Целует легко в щеку и разворачивается на сто восемьдесят, оставляя девушку тлеть в собственном гневе. *** Всю ночь Рюджин не могла заснуть. Мысли константой крутились лишь о старшей, об их ссоре, о глупой причине этой ссоры и том, что случилось в зале. Рюджин хотелось врезать и себе, и Йеджи по лицу. Себе за вспыльчивый характер, слабость перед выходками старшей и за то, что так глупо вела себя последние несколько недель. Тот поцелуй многое поставил на места в ее голове, ответил на многие вопросы, что даже не успели возникнуть. А старшей врезать хотелось за то, что так издевательски оставила ее среди шкафчиков полуголой. «Но ты это сама заслужила, Рюджин» саркастично замечал внутренний голос. Рюджин смотрит на свое отражение в зеркале напротив: губа разбита, синяк на челюсти надежно скрыт несколькими слоями консилера, но все же ноет при движении. Удар Хван, дай боже. Рюджин усмехается, вспоминая за что получила, и сразу же шипит от боли в челюсти, хватаясь за нее. Все же стоит повременить с выражением эмоций на лице. Не дав солнцу полностью взойти над горизонтом, Шин сбежала из своей комнаты, чтобы спуститься в танцевальный зал. Танцы всегда помогали ей очистить разум, расставить все по полочкам и привести в порядок эмоции. Но сейчас, спустя уже третий час изнурительных танцев, это нихрена не получалось. Шин устало откидывается на стену, выключая пультом музыку. «Сама все это заварила, и как теперь выпутываться?» Рюджин понимает, что как раньше уже не будет. Но и как дальше быть понятия не имеет, ведь на кону карьера всей группы. Телефон вдали на поверхности дивана загорается от уведомления и девушка устало выдыхает, решая, что им обеим стоит дать время для размышлений вдали друг от друга. И как раз, кстати к этому, пишет менеджер о личной съемке для модного журнала на сегодня. Она улыбается вымученно, внутренне чувствуя совсем не радость от новости, что будет более двенадцати часов вдали от Йеджи. *** На часах почти полночь, когда Рюджин возвращается со съемок и слышит гул голосов и смеха из гостиной их общежития. Усталость и сонливость настолько давят на плечи, что хочется просто в сию же секунду завалиться на кровать. Но вдруг Рюджин слышит мягкий смех Йеджи и ноги сами ведут ее к источнику. Девочки разложились на полу гостиной, заранее отодвинув диван, в окружении многочисленных бутылок алкоголя и пачек снэков. Юна и Черен присвистывают, завидев старшую Шин и громко зовут присоединится к веселью. Младшая Шин подбегает с банкой пива в руках и Рюджин улыбается, замечая охмеленный взгляд макнэ и яркий румянец на щеках. — Ну и кто ей позволил столько выпить? — спрашивает она у старших, сама улыбаясь от вида младшей, что обиженно надула губы, ожидая, что ее сейчас отчитают. — Ей можно, совершеннолетняя уже, — защищает Джису, что кажется самой трезвой из троих, — Да и к тому же, с кем она научится пить, если не с нами? — Юна почувствовав защиту, гордо выпрямляется во весь рост и отпивает новую порцию пива, прыгая обратно в объятия к Чхве под заливистый смех той. — Ну хорошо-хорошо, Джису-онни, — поднимает руки в поражении Рюджин, выделяя последние слова тоном. Джису закатывает глаза, ведь старшая Шин использовала это обращение лишь в дуэте с сарказмом. Рюджин садится на диван, подтягивая к себе бутылку открытого виски. Стонет пораженно, не находя рядом льда и наплевав наливает себе порцию чистой янтарной жидкости. Горло приятно обжигает, желудок спазмом заходится в огне, и приятная усталость окутывает тело. Но Рюджин не может расслабиться окончательно, ведь каждой клеточкой тела ощущает на себе взгляд Хван. Она приоткрывает веки, ловит взгляд Йеджи на себе и смотрит в ответ тоже. Нет. Трезвее всех в этой комнате она. В руках у нее такой же бокал с янтарной жидкостью, но в глазах ни малейшего опьянения. Она с неподдельным интересом смотрит на Шин, наверное, гадая, что же она выкинет сегодня. Но сил что-либо вытворять у Рюджин нет. Как и причин. Она знает, чего она хочет и всегда хотела. Рюджин одним глотком осушает бокал и сразу же наливает себе снова. Йеджи повторяет за ней. Шин кажется совсем странным эти их молчаливые диалоги глазами, и она отворачивается от нее. Но Хван кажется не нравится такой расклад и она пересаживается с кресла на диван рядом с Рюджин, протягивая ей свой пустой бокал. — Что-то ты удивительно молчалива сегодня, яд закончился? — усмехается старшая тихо, — Или я утихомирила твой голод? Так быстро? А жаль, я хотела дать тебе…большего, — Йеджи приближается еще ближе, как бы потягиваясь руками, откидывается на спинку дивана, шепчет, чтобы услышать могла только, рядом сидящая, Рюджин. Шин хочется стереть эту ухмылку с губ либо кулаками, либо губами, она не поняла этого до конца. Но поток ее мыслей прерывает внезапно вскочившая Юна. — Я придумала! Давайте сыграем в игру? — она радостно поднимает вверх пустую бутылку из-под соджу, — Предлагаю «правду или действие», — макнэ оглядывает всех своими большими оленьими глазами и девочки пожимают плечами, мол ну давайте. У Рюджин выбора не остается, кроме как присоединиться. Хоть желание слиться со стеной и скрыться в своей комнате почти достигает апогея. Йеджи рядом усмехается от энергичности младшенькой и послушно спускается на пол рядом с Черен. Шин падает пятой точкой на ворсистый ковер, облокачиваясь спиной на диван, замыкая круг девочек. Обычно очень шумная в подобных играх Джису подозрительно молчалива оглядывается на Черен, что не проходит мимо глаз Рюджин и она настораживается. «Они что-то задумали?» — Я кручу первая, — вырывает из рук Юны бутылку Чхве и с громким стуком опускает бутыль на пол. «Точно что-то задумали» Рюджин напрягается. Бутылка крутится быстро по центру, с каждым оборотом все замедляясь, пока не останавливается горлышком прямо возле нее. Блять. Девочки шумно взрываются хохотом и даже дают друг другу «пять», на что Рюджин уже хочет отвесить им подзатыльники. Новая порция виски, кстати, приходится на раздраженную голову и Рюджин откидывается на диван, думая «да плевать, что придумали». — И так, Рюджин~и, правда или действие? — играя бровями, довольно спрашивает Джису. Алый румянец на щеках, растрепанный пучок и полуприкрытые пьяные глаза делают ее образ вдвойне милее. Рюджин понимает, что подруга выпила выше своей нормы. Джису умела пить алкоголь, и пила очень редко, накапливая свое желание до определенного меткого момента. И когда этот момент наступал, ее было не оттащить. И в своем пьяном бреду она могла придумать, что угодно. — Действие. Здравая часть мозга твердит, что это плохая идея, но Шин выпила тоже и ей становится интересно, что же на этот раз придумала пьяная Чхве. Светловолосая расплывается в довольной улыбке, что буквально кричит «все идет по плану» и переводит взгляд на Ли. Та разделяет такую же улыбку и Шин хочется рассмеяться от того, насколько они очевидные. Аж весело наблюдать. — Хорошо, встань, — командует Чхве и сама встает, чуть пошатываясь. Она хватает Шин за руку и тащит ее к двери в ванную, заталкивая несопротивляющуюся девушку вовнутрь. Следом за ней в ванную залетает такая же ошарашенная Хван. — Игра только что сменилась на «7 минут в раю», но с небольшими изменениями. Пока вы двое нормально не поговорите и не помиритесь, я вас не выпущу, — слышится за дверью приглушенный голос Джису и Рюджин матерится, ударяя кулаком по двери, — я могу и до утра подождать, Джини, я прикупила мноооого бутылок виски. — Отлично, вот и бухай себе на здоровье, причем тут я? — Рюджин больше злится на себя и на свое любопытство, из-за которого сейчас оказалась в таком положении с Йеджи. Ведь хотела дать им обеим время. Но Джису ее уже не слышит. Голоса девочек становятся все приглушеннее, пока не затихают вовсе из-за хорошей звукоизоляции во всем доме. — Блять. — Да что ты так злишься? Ее можно понять, самые неразлучные в группе уже которую неделю ссорятся, конечно, она хочет нас помирить. Ведь не знает, что мы уже помирились, — Йеджи кажется совсем не заботит положение быть запертой в собственной ванной. Она садится на край ванны и в один глоток допивает остатки виски в своем бокале. Она настолько спокойна и умиротворена, что раздражает Рюджин хуже пьяной Джису. Сидит в расслабленной позе, опираясь локтем о бедро в этих до невозможности коротких джинсовых шортах, коротком топе и легкой рубашке сверху. Пучок из под которого свободно спадают пряди, подчёркивают остроту скул и открывают вид на невероятно манящую шею, на которой хочется оставить метки в комплекте с этим луком образует просто адский дуэт. Рюджин сглатывает вязкую слюну. — А мы разве помирились? — Я считаю поцелуй отличным способом примирения, — ухмыляется старшая и Рюджин на последних здравых клетках держится, чтобы не сорваться. Она отворачивается от бестии и от этих с ума сводящих мыслей и запрыгивает на стиральную машину. Сидеть им здесь взаперти кажется еще долго. Рюджин жалеет, что не взяла недопитую бутылку с собой и откидывается на прохладную кафельную стену, прикрывая глаза. Она даже подумывает, что могла бы заснуть здесь, ведь бессонная ночь, затем целый день изнурительных съемок хорошенько так ее вымотали. — Болит? — вдруг подает голос Хван и следом мягкая рука касается линии челюсти, поглаживая по скуле, куда только вчера прописала удар. Шин приоткрывает веки и видит наполненные сожалением глаза. Она усмехается горько и мотает головой. Йеджи поджимает губы и наклоняется немного, оставляя легкий поцелуй на месте синяка. Рюджин соврет, если скажет, что не почувствовала, как боль резко уменьшилась. Ей хочется притянуть старшую, накрыть ее губы своими, сказать, что больше никогда не будет так глупо себя вести и что она все осознала, все свои чувства и желания. Но что-то внутри сдерживает стальными прутьями. — Визажисты хорошо постарались, и даже дали мне мазь от ушибов, — пытается перевести тему Шин, и усмехается, отводя взгляд от старшей. Йеджи улыбается как-то вымученно и возвращается на свое место. В воздухе виснет вязкая недосказанность настолько ощутимая, что Шин физически становится трудно дышать. Ей столько всего хочется сказать, сделать, но слова горьким комом застревают в горле, что даже сглотнув не уберешь. Рюджин жалеет сильнее, что не взяла с собой виски. Кожа, что только что горела под прикосновениями старшей пылает в желании снова их ощутить и Шин опускает взгляд в пол, чтобы не выдать глазами все, о чем молит сердце. «Время. Нам нужно время» Йеджи также молчалива. Опускается на мягкий ковер на полу и вытягивает ноги. За все время их знакомства такой тишины между ними не было никогда. Такой натянутой, напряженной, сквозящей фурой недосказанности. Как все дошло до этого? Как неразделимые Йеддон и Рюддон докатились до этого? «Это все твоя вина. Своей глупой эмоциональностью, не разобравшись в своих же чувствах, так тупо все испортила. А теперь сама же не знаешь, как из этого выбираться» Рюджин хочется закурить. Выйти из этого душного помещения, из общежития, подальше от Йеджи, вдохнуть холодного воздуха, проветрить мысли, чтобы наконец-то найти выход из этой ситуации. — А ты знаешь правила этой игры? — после затяжной тишины спрашивает Йеджи. — Какой? — 7 минут в раю. — Знаю. — Так, а чего же мы теряем время? — Йеджи в секунду подлетает к Шин, притягивает ее за шею и накрывает губы жадным поцелуем. Рюджин теряется на секунду, застывая в пространстве. Моргает пару раз, пока не получает укус в губу за заминку и отвечает на поцелуй, сама врываясь языком навстречу языку старшей. И снова внутри поднимается буря эмоций, что наполняет каждый сантиметр тела. Разряды тока проходятся от губ к груди, от прикосновений рук Хван по талии, оседая внизу живота. Рюджин зарывается руками в локонах старшей и притягивает к себе за шею еще ближе. Вкус этих губ невозможно передать словами, она проводит языком по нижней и довольно стонет в поцелуй, будто ничего слаще в жизни не пробовала. Йеджи улыбается в поцелуе и разрывает его, спускаясь мокрой дорожкой по подбородку к шее. — Йеджи… — выдыхает младшая сбившимся дыханием. Джису может открыть дверь в любое время. Да и семь минут уже давно прошли. И Рюджин совсем не хотелось бы, чтобы девочки застали их в таком в виде, и последующих за этим вопросов. Ведь на эти вопросы ответов нет у нее самой. Шин вздрагивает когда Йеджи впивается зубами в нежную кожу шеи и посасывает место укуса, еще сильнее разливая огонь по венам. И лишь от этого действия Рюджин хочет послать все к черту. Послать всех и вся к черту и просто здесь отдаться всем чувствам и желаниям, не заботясь ни о чем. И кажется Йеджи разделяет это. Ее руки, сравнимые температурой с лавой, проникают под футболку и растягивает застежку лифа, освобождая груди от ткани и сразу же накрывают их, сжимая сильно в своих ладонях. Рюджин громко вдыхает воздуха, потому что его становится катастрофически мало в легких. Она впивается короткими ногтями в плечи старшей и тянет на себя, ведь губ ее жаждет больше всего на свете. Йеджи поддается вперед всем телом, прижимая Шин к стене, целует страстно, будто Рюджин и является воздухом, кусая за губы, разделяя металлический привкус на двоих. Йеджи сжимает ладонями ребра, пальцами пересчитывая каждое, скользит вниз по косым мышцам, от чего Шин давится воздухом. Младшая сама разрывает поцелуй, ведь кажется, что задохнётся здесь и сейчас в руках Хван, охваченная огнём. Она хватает ртом воздух, запрокидывая голову вверх. Старшая спускается вниз поцелуями, хватается руками за край футболки Шин и тянет вверх. — Стой, — останавливает младшая, хоть и все нутро кричит не останавливаться. Йеджи все понимает без слов. Опирается лбом о лоб Шин, безмолвно опуская руки по ее бокам. Обе восстанавливают дыхание в молчании. — Ты такая тупая, Шин, — горько усмехается старшая и целует легко в приоткрытые губы Рюджин, — Кто же знал, что вся твоя хваленая злость и сарказм лишь от ревности. Ты знаешь, что язык можно использовать и в другом деле? — безобидно замечает, заглядывая в глаза младшей и Рюджин совсем не видит в них той злости, что была в спортзале. — Как скажешь, — бросает Шин и толкает старшую к противоположной стене, сама спрыгивает со стиральной машины, мгновенно припечатывая девушку к стене и накрывая губы своими. Йеджи стонет в поцелуй то ли от боли в затылке, то ли от напора младшей, что снесла по дороге полку с кремами, громыхая баночками на всю квартиру. Но это совсем не заботит обеих. Никто и ничего кроме них самих. Рюджин сама срывает с себя футболку вместе с бельем, льнет полуголым телом к старшей, что засмотрелась на утонченные линии Шин и хотела бы сама ее лишить всей этой ненужной одежды. Она по хозяйски кладет ладони на талию, сжимая их до красных полос и резко меняет их местами. Застывает на секунды. Смотрит в глаза напротив, что горят адским пламенем страсти, смотрят в глаза Хван с таким вожделением и восхищением, что старшей хочется исцеловать ее всю. Ее запах дурманит не хуже губ, растрепанные волосы хаотично падают на плечи, губы распухли и покраснели. И для Йеджи нет картины прекрасней. «Блять, а ведь только вчера врезала по этому прекрасному личику» Шин не дает озвучить мысли старшей вслух, снова притягивая к себе для нового поцелуя. Поцелуй выходит настолько тягучим, что Рюджин не может сдержать очередного стона, который Хван с удовольствием вбирает новым более глубоким поцелуем. На задворках сознания обе понимают, что сейчас не время и не место, но когда пальцы начинают шествовать к пуговице джинс младшей, а вереница поцелуев добралась до живота, Шин готова признать, что от девушки не смогут оттащить даже под дулом пистолета. Хван смотрит снизу вверх продолжая покусывать тазобедренную косточку, посылая волны мурашек по телу брюнетки, которая готова была кончить лишь от представшей картины: Хван перед ней на коленях, выцеловывает каждый участок кожи, смотрит черными омутами, в которых виднеется лишь желание и безбожными руками касается каждый сантиметр кожи, делая из нее самую настоящую грешницу. Только пальчики заходят за пояс ткани, чтоб приспустить для желанного контакта, как вдруг Йеджи резко отскакивает от нее. За дверью слышится быстрый топот ног, что приближается с каждой секундой. В лицо Рюджин прилетает футболка и она быстро натягивает ее на голое тело, спрятав лиф за спиной. — Надеюсь вы там не поубивали друг друга? Иначе я вас сама… — Джису злится, думая, что ее план не сработал и девочки возможно даже подрались. — Все хорошо, Джису, мы поговорили и все разрешили, — улыбается обольстительно Йеджи и Чхве теряется на несколько секунд, переводя взгляд то на Рюджин, то на Йеджи. Шин фыркает на реплику старшей. Незаметно для блондинки застегивая джинсы. «Поговорили мы, как же» Она толкает застывшую Чхве у порога и выходит из ванной, прямиком направляясь в гостиную. Наливает себе двойную порцию виски и падает на прежнее место на диване под пристальный прикованный к ней взгляд троих. — Ну что? Поговорили мы. Все хорошо, — отпивая снова, бубнит Шин. И первой оживает Юна. Она прыгает с объятиями на Шин старшую, жалуясь о том, как переживала и боялась за их взаимоотношения. Йеджи проходит на кресло, подхватывая с пола, оставленную Шин, бутылку, будто бы и не было той сцены в ванной, где она до одури целовала Рюджин, будто она ее воздух. Остаток ночи проходит, как все привычные посиделки перед телевизором. Девочки ставят рандомный ужастик на телике, разложив на полу горы мягких подушек в своеобразном плюшевом диване. Рюджин остается на своем месте в обнимку с Туком, Джису засыпает на десятой минуте фильма, Черен совсем нет дела до скримеров и она с непроницаемым выражением лица комментирует каждый глупый шаг главных героев, в то время как Юна душу чуть ли не выпускает при каждом шорохе, вжимаясь всем телом в Йеджи, что мягко приобнимает ее за плечи, пока младшая прячется в ее шее. Шин хочется запустить в них подушкой. Она любит Юну и всегда будет оберегать и заботиться о ней, но эта раздражающая привычка липнуть ко всем старшим, а в особенности к Йеджи, доводит ее до белого каления. Ревность чувство пожирающее. И в первую очередь она пожирает самого человека, доводя его всевозможными мыслями и картинами. Рюджин понимает, что ревновать к Юне не стоит совсем, но когда прямо перед глазами она так близко прижимается к старшей, весь здравый рассудок покидает ее голову, поднимая руки в поражении. На экране сменяется кадр на лицо монстра в полном его обличии с резким оглушающим звуком, что сама Шин дергается от неожиданности. Юна кричит, зарываясь лицом в волосах Хван, плачется, что больше никогда не будет смотреть ужастики. И Рюджин не выдерживает. Она встает с дивана, бросая короткое «я спать» и скрывается в коридоре в сторону своей комнаты. *** К великому сожалению Рюджин усталость не окутывает ее тело и сон не забирает в свое царство, ведь последующие пару часов она бесцельно ворочается в кровати, с силой зажмуривая глаза и выгоняя Хван из своих мыслей. И это бушующее едкое чувство ревности не перестает душить сердце изнутри. Хоть Рюджин в сотый раз твердит себе, что нет смысла ревновать к Юне. Из открытого окна дует прохладный ночной ветер, впуская в комнату не только свежий воздух, но и поток дыхания ночного мегаполиса, что никогда не спит. Рюджин со вздохом откидывает одеяло и подходит к подоконнику, выглядывая за панораму, вдохнуть сильнее освежающего воздуха. Хочется покурить. Но тогда останется запах, и это обязательно почувствуют другие. Шин не имеет такой роскоши, как делать то, что хочется. На ее плечах огромным грузом не только собственная репутация и жизнь, но и репутация всех девочек. Ради жизни айдола они от многого отказались. Заплатили слишком высокую цену, чтобы достичь своей мечты. И Рюджин не смеет эту их мечту топтать. «Блять и я же совсем не о сигаретах» Стоит ли притяжение того, чтобы ставить на кон все, чего они добились? Это ведь даже не любовь. Скорее привязанность, симпатия, что разрослись за столько лет знакомства и совместного жительства. В конце концов этот список пополнился таким чувством как желание. Это может пройти со временем, а последствия, если их раскроют, нет. Рюджин не может быть настолько эгоисткой. Просто не может. Все эти мысли в голове крутятся стаей ворон, где одна перекрикивает другую и Рюджин просто хочет закрыть ладонями уши. Здравый смысл велит ей остановить все это, закопать неокрепшие еще чувства и не давать причин для раскола внутри группы. Но каждая такая мысль тяжелой наковальней ложится на сердце, что просто хочется упасть навзничь под их грузом. Во рту неприятным послевкусием чувствуется горечь и Рюджин отворачивается от окна, чтобы сходить на кухню за водой. Но вдруг слышит стук в дверь. — Рюджин, это я, — слышится приглушенный голос Йеджи за дверью. Рюджин впускает старшую внутрь, что кажется также не смыкала глаз: растрепанные волосы, усталые глаза, и губы, что все еще немного распухшие. Рюджин отворачивается от Йеджи, проходит к кровати, запрыгивая на нее с ногами. — Что случилось, онни? — Шин пытается придать голосу максимальное безразличие, но взгляда избегает все равно. — Онни? — даже в сумраке комнаты Рюджин чувствует, как старшая в неприязни изгибает бровь. — Ну ты старше меня, поэтому онни, или мне стоит объяснить тебе о всех тонкостях в иерархии между старшими и младшими в корейской культуре? — Рюджин хочется ударить себя за очередные приступы сарказма, но она продолжает в упор избегать взглядов Йеджи. — Вот сейчас засунь себе в задницу свои нравоучения. Я пришла поговорить серьезно, — цедит сквозь зубы старшая. — Поговорить? О чем? — сердце пропускает удар, но Шин всем телом пытается показать, что реально не понимает о чем речь. «Пожалуйста, только не это, Йеджи, я и так еле держусь» — Ты знаешь о чем, — Хван сокращает расстояние между ними, оказываясь прямо перед лицом младшей. Она пальцами цепляет подбородок Шин и тянет на себя, разворачивая и заставляя, наконец, взглянуть в ее глаза. Но Рюджин отталкивает ее руку и отползает на безопасное расстояние, вновь пряча лицо от старшей. — Здесь не о чем говорить, Йеджи, это было ошибкой. — Ошибкой? — сломанный голос старшей режет хуже ножа и Рюджин морщится от осознания, что делает им обеим больнее своими словами, — Пару часов назад в ванной ты была совсем другого мнения, Рюджин. Почти весь этот месяц ты была другого мнения и я уверена, что до этого тоже. Но ты этого не осознавала. Я понимаю наши отношения слишком сложные, их можно принять за сестринские, дружеские, за банальную привязанность. Но стоило кому-то замаячить передо мной чаще твоего и ты взорвалась. Да, Шин? Настолько сильно взорвалась, что чуть не поставила на кон наше общение. И теперь когда мы обе понимаем откуда все шло, ты говоришь, что это было ошибкой? Не думаешь что это слишком эгоистично? — Эгоистично? По-твоему я эгоистка? — Да, ты, Рюджин. Сначала любишь меня всей своей искренней любовью, потом ревнуешь к нашей же участнице и устраиваешь мне все девять кругов ада на земле, покрываешь с ног до головы дерьмом, после оглушаешь своим поцелуем, который все ставит на свои места, а теперь бежишь, как последний трус, поджав хвост. Ты эгоистка. Ты хоть думала обо мне? Как себя чувствую я в этой ситуации? — Я блять только и делаю, что думаю о тебе, о девочках, о всей нашей группе! Не смей называть меня эгоисткой, когда я свою любовь топчу ради всех нас. — Что? — Рюджин кажется, что сейчас Йеджи готова ударить ее снова. И она даже рада этому. Она заслужила. Йеджи права. Рюджин не думала о том, как себя чувствовала старшая все это время. Она ведь в таком же положении, что и сама Шин. И думала обо всех этих правилах, запретах, репутации и рисках. И на ней ответственности больше, чем на плечах Рюджин. Она лидер группы, в чьи обязанности непосредственно приписали заботится буквально обо всем: контролировать участниц внутри группы, следить за обстановкой в общежитии, следить за общим расписанием и выполнением его строго по времени, напоминать о личных расписаниях и все это 24/7, не учитывая период подготовки нового альбома. И ко всему этому прибавляется вдруг резко неоткуда взявшаяся злость Рюджин. Шин и правда не думала какого это Йеджи. Рюджин бьет эта мысль сильнее всех предыдущих. Она хочет повернуться к старшей, сказать как она жалеет, но в секунду как она проваривает голову, руки впечатывают ее в кровать и губы накрывают в жестком поцелуе. Старшая нависает сверху, давит весом своего тела и Рюджин не может пошевелиться, вытянуть руки вперед, оттолкнуть, лишь скованно лежит под Йеджи. Шатенка целует неимоверно, кусает зубами, оттягивая нижнюю губу, мстит за все слова, что та сказала и единолично приняла решение за них обеих. Рюджин мычит в негодовании, дрожит телом, высвобождая руки из-под натиска, чтобы оттолкнуть, но старшая снова захватывает в плен вырвавшиеся запястья девушки и прижимает их над головой. — Ты такая тупая, я говорила уже? — смотря прямо в глаза, спрашивает Хван, злится. — Пару раз, — с придыханием отвечает младшая. — Значит этого было недостаточно. Йеджи вновь накрывает губы, перекрывая весь кислород, заменяя его своими губами. Терзает зубами губы, не щадя оставляет кровавые ранки. Сил в Рюджин много, но недостаточно перед яростью Хван. А Хван злится, очень сильно злится. Откуда этот тупой альтруизм проснулся в Рюджин, когда она весь этот месяц действовала лишь на поводу своих эмоций, ни разу не заботясь о чувствах Йеджи? С чего это она решила, что имеет право так легко все разрушать, когда сама все начала? «Свою любовь топчу ради всех, говоришь. Сука, а как же моя? Ты блять обо мне думала?» — Свою любовь топчу говоришь? — сжимая с силой сцепленные руки, цедит шатенка. Сейчас Йеджи кажется, что она просто взорвется. Все эти эмоции, что гасились, были в узде все это время кажется сейчас прорывают дамбу. И единственная, кто заслужил ощутить их силу на себе, сейчас лежит под ней с таким же огнём в глазах. Рюджин молчит, ведь понимает, что так опрометчиво призналась, понимает, что еще лишнее слово и Йеджи взорвется. — Я жду ответа, — с хриплой сталью режет старшая и Рюджин прикрывает глаза, глубоко вдыхая. — Это не должно зайти слишком далеко, — с закрытыми глазами почти на уровне шепота говорит Рюджин, — Мы не можем, Йеджи. Отпусти меня и слезь. Ты же понимаешь, что так будет лучше для всех в гр.... Звук звонкой пощечины прорезает комнату и Шин ошарашено смотрит вбок, чувствуя как горит щека. Йеджи нависает над ней, как грозный хищник над своей жертвой и от злости в ее глазах можно сгореть, как от раскаленной лавы. Желваки заметно ходят по скулам. — Не можем говоришь? — сквозь зубы цедит Йеджи прямо в губы младшей, — Ну так останови меня, если сможешь, — с этими словами старшая срывает ночную рубашку Рюджин, сразу припадая губами к пульсирующей вене на шее. Рюджин вздыхает громко и хочет что-то сказать в ответ, но ладонь старшей затыкает ее рот, не давая возможности что-либо сказать. Другая рука тянется к домашним шортам, спускает их вниз по бедрам, откидывая назад ненужную ткань и оставляя девушку лишь в одном белье. Йеджи ухмыляется от вида намокшего белья, смотрит с диким вожделением и Рюджин кажется она сейчас достигнет апогея лишь от одного этого взгляда. Старшая вновь нависает над ней, приближается к губам через ладонь, целует тыльную сторону и Рюджин не знает хочет она лбом приложить ей, чтобы здравый смысл вернуть, или поцеловать в ответ. Ее горячее дыхание опаляет кожу шеи, заставляет покалывать в желании прикосновений губ. И Йеджи целует. Мокрые багровые пятна оставляя на бархатной коже, спускается все ниже и ниже, кусает острыми зубами, следы полумесяцев оставляя. Рукой раздвигает бедра, устраиваясь между ними и Рюджин с силой сжимает их, последними остатками разума сопротивляясь. Это злит Хван пуще прежнего, но ей плевать. Она получит свое и вобьет в эту тупую голову, что сопротивляться бесполезно. Если надо втрахает до подкорки мозга. В момент, когда рука старшей достигает кромки трусиков, Рюджин кусает сильно за ребро ладони, заставляя старшую с шипением отдернуть руку. — Йеджи, нет, — она пытается отползти из-под тела старшей, но та хватает ее за бедра, вновь возвращая на место. — Рюджин, да. Ты взяла на себя смелость принимать решение за нас двоих, я покажу тебе какое решение приняла я, — нависая над телом Шин, проговаривает старшая сталью в голосе. Рюджин никогда прежде не видела Йеджи такой. Она знала, что старшая имеет терпение, стержень внутри, и она видела моменты края этой терпеливости, но сейчас кажется ее вовсе не осталось. Это вселяет страх и трепет одновременно. Но такая Йеджи пугает одним. Руки Йеджи блуждают по нагому дрожащему телу, царапают острыми ногтями, совсем не заботясь о красных полосах, что будут завтра. Йеджи хочется выпустить все, все накопленное, все подавленное на протяжении всего времени, вылить на эту раздражающую до невозможности особу и смотреть как она упивается этим, кричит из-за этого, дрожит всем телом. И она выливает. Хван кусает за грудь, вбирая в рот сосок, посасывает его, крутя меж пальцев другой. И Рюджин запрокидывает голову на подушку, выдыхая со стоном. — Ты же не хочешь, чтобы нас услышали, дорогая? — выпуская сосок с громким чмоком из плена губ, говорит Хван. В ответ снова мычание. Она все ещё пытается сопротивляться. Это не устраивает Йеджи. Она отстраняется от тела младшей, убирает ладонь с губ и выпрямляется, в упор смотря на девушку непроницаемым взглядом. Рюджин дышит с придыханием, горит огнем, не зная куда себя деть. Все внутри жаждет, чтобы Хван не останавливалась, только доведённое до автоматизма "Нам нельзя", заставляет ударить коленом в живот девушки, чтобы суметь выбраться из-под нее. Только это ещё больше разозлило Хван, взгляд которой становится еще более темным. Йеджи хватает младшую за бедра и резко переворачивает ее на живот, сама же сразу нависая сверху. — Тебе так нравиться представлять себя жертвой, что ты еще больше меня выводишь? — прямо в самое ухо шепчет Хван и звонко шлепает по ягодице Рюджин. — Нет, Йеджи, стой, — Шин ахает от неожиданности и падает в подушку лицом. Ягодица отдается жгучей болью, распространяясь по всему бедру, и послевкусие его оказывается настолько приятным, что жар в теле буквально удваивается. Йеджи поглаживает по месту удара, по ровному красному следу от пальцев, успокаивая, задирает ткань трусиков выше, еще больше ягодицу оголяя. И снова шлепает. Рюджин стонет в подушку, пытаясь не поддаться этому напору. — Я сказала быть тише, — повторяет старшая и Рюджин утыкается лицом в подушку, пытаясь уйти от ударов. Непослушание действует Йеджи на нервы , которая и так уже, как активный вулкан брызжет магмой. — Шин, мне плевать сколько понадобится времени, чтобы тебя сломить и наконец трахнуть так, что ты навсегда забудешь, что такое нет и нельзя для меня, — Ладонь грубым ударом снова опускается на оголеную плоть. Младшая закусывает губу, мычит от боли и следом сразу получает укус в спину, сразу же в ней выгибаясь. Стонет гортанно. Демоны Йеджи наслаждаются внутри, видя как мечется Шин в чувствах, на грани боли и удовольствия, между отрицанием и принятием и с ликованием смотрят как все стены в ней ломаются кирпич за кирпичиком. Йеджи зарывается рукой в волосы младшей, сжимает их сильно, заставляя еще сильнее задрать голову и резко вжимает ее голову в кровать, вдавливая лицо в подушку. — Ты совсем не понимаешь слов, детка, — старшая смотрит диким взглядом на алую ягодицу, сжимает в ладони и резко шлепает уже по другой. Из-под натиска рук еле слышится тихое мычание и Йеджи убирает руку. Но сразу же ныряет ею к лицу младшей и затыкает рот. Шатенка переставляет ноги, окольцовывая бедрами тело младшей по бокам, отодвигает свободной рукой белье и пальцами тонет в естественной смазке возбуждения. Новый укус приходится сильнее прежнего, когда младшая ощущает движения пальцев. Но это лишь прибавляет блеска в маниакальный взгляд шатенки, она наслаждается своей властью, распределяя влагу по складкам, играясь с клитором, дразня у самого входа, ликует от стонов, что заглушаются в ладони. И резко входит двумя пальцами. — Я подчиню тебя себе и сделаю зависимой настолько, что ты будешь умолять тебя каждый раз брать так грубо, что тебе будет стыдно вспоминать, как ты громко стонала и текла подо мной, — Рюджин выгибается в спине, громкий стон гасится в ладони и старшая не давая времени привыкнуть к ощущениям начинает сразу набирать неистовый темп. Шин кажется она сейчас взорвется от всех ощущений внутри себя, электрические разряды разгоняются по всему телу, а низ живота просто горит адским пламенем, источником которого являются пальцы, что сильнее втрахивают ее в кровать. Рюджин не хватает воздуха, она открывает рот, мажет слюной по ладони старшей, стоны смешиваются со всхлипами, скулежом, рыком старшей за спиной в этой неистовой песне безумия. Йеджи убирает ладонь со рта, вплетая обратно в волосы, тянет на себя и добавляет третий палец. Рюджин не сдерживается, стонет громко на всю комнату, имя старшей в устах смакуя. Внутри Рюджин неимоверно горячо, мокро, что каждое проникновение сопровождается пошлыми влажными звуками. Йеджи кусает за плечо младшей, целует, оставляет один засос за другим, все никак не может насладиться ею вдоволь. Она переворачивает внутри пальцы и накрывает клитор большим пальцем, с двух сторон доводя до предела. Йеджи не хочется просто довести ее до оргазма. Ей хочется свести ее с ума от этого чувства, довести до расщепления личности на пальцах, чтобы прочувствовала все слои эйфории, дрожала всем телом в конвульсии от послевкусия, и на следующий день боль во всем теле отдавала флешбэками о прошлой ночи. Рука старшей сдавливает горло брюнетки, когда чувствует как стенки все туже ее обхватывают, как сильнее метания младшей стали, стоны превратились в хрипы и резко вынимает пальцы, с упоением слыша скулеж от опустошения. Она выпрямляется резко, шлепает смачно по ягодицам пару раз и снова входит в нее тремя пальцами до упора, заставляя до хруста в спине выгнуться. На шее уже появляются отметины, а от нехватки кислорода пятна в глазах разноцветным фейерверком взрываются, но Рюджин оттопыривает задницу все выше, хочет еще глубже, быстрее и кончить наконец. И Йеджи ей позволяет. Проникает с каждым разом все глубже, достигая всех точек в стенках, сжимает пальцы внутри, расширяя пространство удовольствия. И через пару толчков Рюджин содрогается всем телом, окутываемая волной оргазма с головой, на последнем вдохе стонет имя старшей, млея в ее руках. Йеджи перемещает пальцы с горла , в то время как делает еще несколько толчков, продлевая наслаждение и вынимает пальцы, с которых стекает прозрачная жидкость. С наслаждением слизывает каждую каплю Рюджин, словно смакуя самое лучшее в мире вино, в состав которого входят: страх, подчинение, повиновение и желание большего. — Ты теперь только моя, вот мое решение, — притягивая за волосы произносит в ухо Йеджи, завлекая в новый поцелуй, давая девушке себя распробовать.