***
Однажды мы заговорились о ежемесячном выпуске, и месье Мефэ заверил, что отрекомендует меня одному своему лондонскому приятелю. — Нам недавно удалось наладить переписку, — так он сказал и хлопнул вдруг в ладоши. — Право слово, стоит пригласить его погостить, мы не видались столько лет! — В его взгляде, сообразно фамилии, которую мой лендлорд носил французом, зародилась пакость: — Прошу Вас, голубчик, сохранить пока эти мои планы в тайне. Не хотелось бы, чтобы кое-кто faire une scène раньше времени. Это несколько меня удивило: я никогда не замечал за месье Петижаном склонности к тому, чтобы устраивать сцены. Как мне казалось, это было совсем не в его натуре. Месье Петижан, сожитель моего лендлорда, будучи образцовым потомком судовладельца, представлял собой олицетворение рутины, серьёзности, порядочности, строгости и решительности. Никто из обитателей или посетителей дома не ставил под сомнение его авторитет, пускай речь у него и была по большей части простая, грубоватая, косная, захламлённая словами, в коих не было особой нужды. По приезде месье Петижан то и дело нанимал садовых работников; но если в его отсутствие те и могли пройтись под окнами поместья, громко переговариваясь, то стоило ему заявиться, как их движения сами собой становились бесшумными и спешными, не привлекавшими к себе лишнего внимания. На моей памяти, его негодование всегда было сдержанным и никогда не доходило до точки, когда опрокидывались подносы и сметались со столов забитые пепельницы, как это театрально делал месье Мефэ в пылу недовольства. Месье Петижана вообще никто не дерзал раздражать, кроме, пожалуй, моего лендлорда собственной персоной. Впрочем, на раздражения со стороны моего лендлорда месье Петижан лишь с присущей ему серьёзностью отвечал — и улыбался, дружелюбно и расслабленно; равно как и на нежные слова, которыми месье Мефэ небрежно разбрасывался, словно конфетти. Эти двое знали друг друга очень давно. Возможно, даже дольше, чем сами отдавали себе в том отчёт. И казалось, что разногласий у них не бывало.***
В саду женщина, которую мне прежде видеть не доводилось, взобравшись на стремянку, пыталась сорвать с пальмы кокос. Она не была похожа на мародёрку или домушника, но и для простого гостя была слишком своевольна, вела себя как человек, имевший на это право. Из-под лёгкого платка на её голове выбивались упругие пряди тёмных волос, а элегантные очки в толстой белой оправе то и дело норовили съехать со лба и упасть ей на нос. — Тебе достать, мой милый? — спросила она мужчину, который придерживал ей лестницу и был неприлично для неё молод. — Я бы не хотел доставлять неудобства мистеру Мэ… — Томми, детка, я уверена, Майлз очень расстроится, если ты продолжишь называть его мистером или сэром. Начнёт ещё ныть, что я ужасно тебя воспитала, нас обоих изводить станет. Ты этого добиваешься? Молодой человек помотал головой так отчаянно, что стремянка в его руках закачалась из стороны в сторону и женщина с тихим охом полетела наземь. Он всполошился и быстро поднял её на ноги. Недовольную даму, а после — и стремянку. — Я всё решила, — сказала женщина, угрюмо отряхивая свой платок. — Мы заходим немедля. — Но ведь отец с Эг ещё не… — Это сугубо их проблема, что портовые господа проявляют к ним такой граничащий с нездоровым интерес. Я же устала с дороги и хочу повидать старого друга. — Ох, матушка, язык Ваш — враг Ваш, — неуклюже поправил свою шляпу молодой человек. — Ты к чему это клонишь? — возмутилась женщина. — К тому, что мой дорогой племянник проявляет такт. Чтобы ты знала, лишь одному человеку на этой грешной земле дозволяется применять в отношении меня слово «старость», моя дорогая, да и то лишь потому, что я и без этого слишком многое ему позволяю. Месье Мефэ бодро шёл к ним с книгой под мышкой и ехидным прищуром. То были свидетельства его уединённого дневного отдыха на лоне природы. — Значит, ему придётся уступить место даме, потому как я от своих слов отказываться не собираюсь, — безмятежно произнесла женщина, прежде чем воскликнуть: — Майлз! — и броситься моему лендлорду на шею. Они по-родственному поцеловались. Её можно было бы посчитать за его сестру, вот только я знал: то была не она. Его сестра однажды и навсегда предпочла богемный образ жизни в буквальном смысле этого слова, так он говорил. — Твой платок весь в грязи, Нина, когда ты только успела! — Этот шалопай совсем не бережёт свою мать! — запричитала она. — Томас, мой мальчик! — встрепенулся месье Мефэ, жадным взглядом окидывая молодого человека через её плечо. — Здравствуйте, сэр!.. — тот запнулся, стоило женщине угрюмо вздохнуть. — Миленький костюмчик, — покивал головой месье Мефэ, когда они с дамой распутали ими же сотворённый клубок тел, и сверкнул глазами, что делал часто и особенно искусно: — Надеюсь, ты прихватил с собой и ту часть гардероба, что тебе по нраву больше. Ненавижу дискомфорт. — Он подошёл к молодому человеку и, всплеснув руками, тут же стал отчитывать: — И к слову о дискомфорте, никаких больше «сэров», будь добр. Мамочке это неприятно! — Прихватил, тётушка, — бодро отрапортовал молодой человек, и мой лендлорд с ласковой ухмылкой потрепал его по щеке и снял с него шляпу, которую по-ребячески подкинул в воздух и тотчас же поймал. — Рад слышать! А теперь — живо в дом, деточки, с минуты на минуту должны подавать чай. Я же пока попрошу, чтобы вас и ваш багаж разместили. Часы в доме пробили пять. Я прикрыл окно, чтобы вечерний сквозняк не разметал страницы по библиотеке в моё отсутствие, и поспешил в гостиную этажом ниже: гречневые блинчики на французский манер, которые в поместье моего лендлорда подавали к чаю, всегда были нарасхват.***
— Что связывает меня с Ниной? — задумчиво спросил месье Мефэ в ответ на проявленный мною интерес, когда представленная мне за чаем мисс Блонт, сославшись на присущие женщинам боли, удалилась дремать в гостевой коттедж. — Университетские годы, голубчик. — Он игриво склонил вбок голову: — И, пожалуй, некоторая общность интересов. Мой лендлорд скосил глаза на её сына, увлечённого изучением его музыкальной коллекции, и провёл по кромке своей опустевшей чашки пальцем. — Томми, птенчик мой, не желаешь ли прогуляться с нами по окрестностям, пока твой отец не соизволит прибыть? С холмов неподалёку открывается потрясающий вид!