***
– Ты серьезно? – Ёсан придирчиво и долго рассматривает себя в зеркале, пытаясь понять, насколько идея Чон Уёна одеть его в кроп-топ и скинни жизнеспособна, – Я на тебя похож. Или на черлидершу. Уён по видеосвязи лишь прыскает. Ему-то что – он валяется с Саном на диване, притворившись больным, а на деле, очевидно, готовясь к горячей ночи. За что Ёсан его терпеть не мог – так это за неистребимое желание уединяться с Чхве Саном так часто, насколько это возможно. Заранее было понятно, что вместо тусовки в доме семьи Хонджуна Уён предпочтет марафон ужастиков и взаимной дрочки (или еще чего, если они с Саном все же решатся перейти последние границы). – Выглядишь ровно так, как должен выглядеть омега на вечеринке. Я отключаюсь, удачных пьяных поцелуев! – Уён сбрасывает видеозвонок, оставляя Ёсана в смятении и сомнениях. Ёсана встречают бутылкой холодного пива и абсолютным безразличием со стороны всех присутствующих. Из всех, с кем он мог бы перекинуться хотя бы парой слов тут был только Чонхо – и с ним общение не заходило дальше вежливости и нескольких очаровательных комплиментов. Ёсан выбирает себе место в кресле в главном зале, предпочитая вначале осмотреться и привыкнуть к атмосфере, а уже потом пытаться влиться в тусовку. Ну, или просто напиться, сделать какую-то глупость и пожалеть о ней на утро. Ёсан, просто признай: ты проведешь весь вечер в обществе пива и не скажешь никому ни слова. Вечеринка кажется откровенным сюром, пока градус не доходит до максимума. Хонджун гасит свет, включает музыку громче и Ёсан поддается этому вайбу слишком легко. Темнота, чьи-то руки, те самые пьяные поцелуи. Ёсан открывает глаза уже в спальне и надеется, что она не принадлежит родителям Хонджуна. Это было бы неудобно. Целоваться оказывается крайне приятным занятиям – Ёсан теперь чуть больше понимает Уёна, который по первой не мог от Сана отлипнуть. Еще приятнее, когда глубокий голос шепчет на ухо комплименты и просьбы расслабиться. Ёсан не может отказать, да и не хочет. Крепкие бицепсы в тисках тонких пальцев ощущаются так правильно и до боли приятно, что Кан не сдерживает стона, который вопреки типичному представлению об омеге оказался даже более низким, чем у парня, который уже так приятно ласкал его шею языком. Дурацкие гормоны все решают за Ёсана – так и должно происходить, когда взбудораженный алкоголем и первым серьезным возбуждением разум предпочитает просто покинуть помещение. – Я готов позорно спустить в штаны, если услышу это еще раз, – раздаётся немного нервный смешок, утопая в очередном поцелуе в пульсирующую железу с непривычно ярким запахом свежести, – не замечал раньше твоего запаха, он очень приятный. Ёсан может быть даже покраснел, если бы не выпил чуть ранее пару бутылок пива, которые напрочь убили в нём всю неловкость. Это я так тороплюсь или он просто тормоз? Ащщ да какая разница. – Ты меня сюда привел нюхать или всё же трахнешь? – Что я сейчас сказал? Ёсан-и, в следующий раз повесь на шею табличку «этому дурню не наливайте, он сумасшедший». По ощущениям проходит секунда, но на самом деле явно больше, ведь Ёсан обнаруживает себя уже царапающим плечи и поясницу альфы, захлебываясь низкими, но громкими стонами, а его бедра то и дело пытаются подмахивать навстречу чужим толчкам. Ёсан распахивает глаза, когда альфа нависает над ним, до яркой боли впиваясь пальцами в бедро. Нужно несколько секунд, чтобы понять, что тот близок к концу и еще одна для осознания, что финал настигает их обоих почти одновременно. Черт. Если рассказать Уёну о том, что оргазм от члена внутри и оргазм от дрочки - это два совсем разных уровня, он меня сразу разорвет на куски или будет медленно тушить в котле, пока я не распадусь на волокна? Кстати, Ёсан вообще сомневался, что от члена внутри действительно можно кончить, но реальность насмешливо бьет его по носу осознанием – оргазм великолепен. И следом сразу приходит следующий, стоит только ощутить в себе узел. И это оказалось не так плохо, как он ожидал, понимая, что они - два неловких девственника. На самом деле, он даже может сказать, что секс ему понравился ровно настолько, насколько, как он думал, это нравилось той парочке блогеров с онлифанса, которых он смотрит около полугода. То есть – очень понравился. Также как и нравится сейчас лежать на пропитанных влагой от пота, смазки и спермы простынях, восстанавливая дыхание и чувствовать рядом с собой горячее тело. Ёсан не питает каких-либо иллюзий от произошедшего, но все же подумал, что это будет удобным моментом для признания: – Знаешь, я хотел тебе сказать, что~ – Ёсан, предлагаю больше никогда об этом не вспоминать. Но так думал только он.***
Кстати, вполне можно было бы подумать о защите. Ёсан о ней думает в ту секунду, когда стоит у мужской раздевалки школьного спортивного зала и готовится к одному из самых неприятных разговоров в своей жизни. Неудачливый омега, которому предстоит признаться своему «первому встречному» в том, что он так безумно глупо залетел. Рассчитывает ли он на помощь в решении этой проблемы? Нет. Тогда на что ты вообще рассчитываешь? Отгрызая заусенец за заусенцем, Ёсан представляет себе свое нерадужное будущее в перспективе нескольких следующих минут: наверное, ничего более позорного и стыдного с ним еще не происходило. На самом деле, его отношение к собственному вторичному полу всегда формировалось от мнения отца и, как считали врачи и остальная часть родни, именно оно так колоссально повлияло на тусклый запах и тотальное отсутствие интереса со стороны альф. Ёсан же считал это собственным провалом, забывая о том, как с самого детства ему внушали, что быть парнем-омегой – стыдно и заслуживает полного утаивания этого факта. Только вот почему это чувство стыда, которое скрывалось раньше за попытками прикрыть свою принадлежность в целом, так сильно обострилось сейчас? Будто не было ничего стабильного в этом мире: только Ёсан и его шаткая омежья натура, которая вскрылась, как давняя рана. Кстати, про раны – один из заусенцев начинает кровить и Ёсан пытается приглушить боль, обхватив палец губами. Не во время, судя по всему. – Что случилось? – глубокий, отзывающийся где-то внутри голос вырывает его из круговорота собственных мыслей. Что же случилось… ну, бро, ты забыл про резинку? Ладно. МЫ забыли про резинку. – Ребенок. Ну… – Ёсан с остервенением отрывает еще один кусок кожи, – у меня будет ребенок от тебя. Или не будет, я не понимаю пока. Просто, ну… держу в курсе? Он заикается. Так позорно и мелко, будто не может не то, что формировать слова в предложения, но и вообще мыслить связно. Тотальная бездна в мыслях. И такая же тотальная тишина в ответ. Ёсан поднимает взгляд, впервые позволяя себе посмотреть в глаза виновнику всего этого. И первое, что он видит – это ужас. И разочарование смешанное со страхом. – Меня это не касается. Разбирайся сам, – в целом, ответ альфы кажется вполне закономерным и Ёсан стыдливо опускает голову, чувствуя волну вновь подкатывающей тошноты. Нервы? Нет, явно не они. Ёсана добивает громкий голос соседа, что так не вовремя вышел из раздевалки и довольно быстро направляется в их сторону. – Только этого сейчас не хватало, – омега тяжело вздыхает и начинает панически рассматривать стену. Сонхва вообще-то хороший парень, Ёсан знает его еще с детства и даже может назвать его своим хорошим приятелем, если бы не одно «но». Сонхва влюблен в Ёсана. Точнее он так активно об этом рассказывает, что поверить в это не представляется возможным. Просто шутка. И омега, который конечно это знает, сейчас даже не представляет, что делать в этой ситуации и куда бежать. Все настолько запутанно и напряженно, ему даже кажется, что его сейчас вывернет наизнанку. Или не кажется. – Ёсан-и, с тобой всё в порядке? – Сонхва подбегает к нему, а его и правда выворачивает куда-то в клумбу – вероятно тот единственный кимпаб, который в него впихнул Уён на большой перемене, не особо понравился маленькому жителю внутри омеги. Пак нежно похлопывает его по пояснице, другой рукой придерживая черные локоны, выбившиеся из низкого хвостика. – Напишешь или поговорим позже лично? Только отдышавшись, Ёсан поворачивается в сторону альфы пониже, разговор с которым прервал Сонхва. Впрочем, на него можно было и не смотреть. Ёсан вытирает уголки рта пальцами, переводя взгляд с Сонхва и снова сталкиваясь с полным отвращением и непринятием во взгляде второго альфы. Сонхва же, кажется, наконец начинает понимать, что вмешался в какой-то не самый простой диалог, суть которого ему так и не удалось понять. Кажется, все его внимание было сосредоточенно на том, чтобы удержать пошатывающегося Ёсана на ногах и помочь, если его снова начнет выворачивать, что вполне себе возможно, учитывая то, каким взглядом его сейчас пилит отец будущего ребенка... – Чонхо?