Ты была выдумана

-Ты оставишь меня здесь и уедешь? - Русая длиноволосая девушка применяла, казалось, максимум усилий, чтобы ухватиться на бегу за рукав чёрной мужской рубашки. -В чём проблема? У тебя ног нет до дома дойти? -Ты не сделаешь этого - Ногти впивались в тонкую кожу запястья так, словно он был единственным спасительным островком в океане - Не сделаешь, Вить. -Да отцепись ты - Пчёлкин с силой тряхнул руку, отпихнув от себя девушку, словно маленькую дворовую шавку и сел на пассажирское сидение старого Линкольна - Вечером поговорим. Понятие вечера было у Пчёлкина порой через чур уж растяжимым. Иногда оно расстягивалось до полуночи, иногда до первых рассветных лучей, иногда до начала сумерек следующего дня, а изредка и до одного из вечеров следующей недели или месяца. Счёт времени терялся в соблазне клубов столицы. Крепкие напитки смешивались с басами громкой музыки, мигающими огнями светомузыки и вкусом юных женских тел. Девицы в подобных заведениях были готовы отдаться любому за бумажку американского рубля. Одна из главных причин частых визитов Пчёлкина в обители порока и разврата. Девушки на одну ночь не задавали лишних вопросов. Чего не скажешь о той, которую он без зазрений совести ласково называет "любимой" после ночей с другими. Но для всего окружения пары, как и для них самих, было очевидно, что даже после миллиона измен, после бесконечных криков, рукоприкладства, унижений, она будет прощать его снова. Пчёлкин, закончив свой марафон по клубам, вернулся домой следующей ночью с весьма посредственным букетом из нескольких дешёвых роз. Ноги, несмотря на свою схожесть с мягкой ватой, довольно быстро несли полупьяное тело по давно заученной дороге. Шесть пролётов по двенадцать ступенек на каждую лестницу. Четыре великанских шага вперёд. Поворот направо. Ещё восемь шатающихся шагов прямо. Поворот на лево. Самой сложной задачей всегда оказывался поиск ключа в кармане брюк и его попадание в замочную скважину. По причине невыполнимости миссии часто он находил в себе силы лишь на удары по деревянной двери, которая в этот раз распахнулась слишком быстро. Мужчина ввалился в коридор своей квартиры, падая на мягкую тахту и разворачиваясь в полёте, дабы приземлиться на заднюю часть тела. -Это тебе - Пчёлкин протянул своей сожительнице изрядно потрепавшийся букет, натянув на лицо самую доброжелательную улыбку. Ответных действий, на его удивление не последовало, поэтому он отбросил цветы на трюмо с зеркалом и поплёлся в спальню - Мину сквасила, как буд-то я со шлюхой пришёл. -Ты забыл добавить слово "опять" - Русоволосая, придя в комнату, начала помогать, севшему на кровать, Виктору снимать одежду - Я тебя дома жду, а ты по клубам ходишь. Нормально? -Ну а чё ждёшь, если не нормально? -Люблю, потому что. -Не, дорогая, любить можно деньги. Себя любить можно. Детей своих. -Тоесть ты меня не любишь? Голубо-серые глаза стали на пару тонов темнее, когда Пчёлкин, словно в нём не было смертельной дозы алкоголя, лёгким движением повалил девушку на кровать и навис над ней сверху уже в одном белье. Твёрдые губы оставляли следы влажных поцелуев на нежной коже, пока одна рука держала в замке тонкие запястья, а вторая стягивала мешающий шёлковый халат. -Я так люблю тебя трахать. Все следующие пол часа в голове девушки крутилась заветная фраза, в которую вмешались два лишних слова ломающих хрупкие кости во всём теле на мелкие осколки. Никогда прежде она не слышала в свой адрес эти три слова без приставок так или иначе всегда связанных с её телом. Горечь обиды стало невозможно таить внутри и когда Кристина наконец смогла открыть глаза, почувствовав на своём животе тёплую, склизкую жидкость, слёзы беззвучно покатились по вискам. -Какая-то пассивная в этот раз - Виктор провёл кончиком языка по щеке девушки. Брови свелись к переносице от неприятного ощущения соли во рту - Ты плачешь? -Нет. -Вот и нечего реветь. Сказала бы, если не хотела. Теперь то чё уж сделать? Мужчина натянул на себя бельё и схватив с прикроватной тумбы пачку сигарет, направился в сторону балкона на кухне. -Вить - Пчёлкин остановился в дверном проёме, посмотрев на обножённое тело лежащее на кровате через плечо - Ты любишь меня? -Я сейчас вернусь. Близость зимы в эту ночь ощущалась особенно сильно. То-ли ветер был в самом деле таким прозибающим, то-ли мурашки на коже появились от практически полного отсутствия одежды. Холода Пчёлкин, как ни странно, не чувствовал даже после того, как сел на бетонный пол балкона и облокотился голой спиной на железные перила. Никотин проникал с каждой выкуренной сигаретой глубже в клетки лёгких, пока он продолжал сидеть в одиночестве закрыв дрожащие веки. Очередная бессонная ночь. Как-бы хотелось оказаться на другом конце города в излюбленной "Метелице". Это было бы лучше, чем оставаться дома и вымещать всю свою злость на невинном человеке. Тоска снова окутала его полностью, заслонив собой какие-либо чувства. Ничего, кроме ненависти. Ненависть к себе и своим собственным поступкам. Но каждый раз он ломал ту, которая была готова идти за ним босиком по осколкам на край света. Никакой её вины. Только глубоко зарытые чувства, спрятанные от посторонних и страх испытать давно забытые эмоции. Слишком больно вспоминать. Слишком стыдно за свои ошибки. Оставаться со своими мыслями в месте, где есть хоть одна живая душа было невозможно. Каким бы Пчёлкин не был подонком, он никогда не хотел вредить Кристине намерено. Останься он сейчас дома, девушке бы в очередной раз пришлось замазывать по утру синяки на теле. Решение ехать ночевать в офис, казалось ему гениальным. Но когда взгляд зацепился на парковке возле "Курс-Инвеста" за машину Белова, идея перестала вызывать столько восторга. Делить с кем-то диван в кабинете не хотелось. Оставалась надежда на то, что нежданный гость вскоре уедет. Но после того, как Пчёлкин поднялся на нужный этаж и подошёл к приоткрытой двери, появилась другая надежда. Ночь, судя по нежному голосу лепечащему что-то явно не на русском, могла стать не такой уж скучной и одинокой. Если ниточки в голове верно сплелись в клубок, то он первый спустя почти два месяца сможет лицезреть новую переводчицу. Ручка двери, которую Виктор дёрнул на себя без долгих раздумий, словно пропустила по телу несколько высоковольтных разрядов тока, когда его глаза встретились с двумя парами других.