Чтоб вечно горело

Я опустила руку в карман пальто и нащупала там шоколадку. От того факта, что я не смогу нормально поболтать с подружкой, угнетает меня. Я достала вкусность из кармана и махнула ей. – Будешь? – Да, спасибо, – я разломала шоколадку по полоскам и протянула упаковку Лёве, он взял одну. – Ты бы неплохо подошёл для спорта. Занимаешься чем-нибудь? – Нет. Раньше любил футбол, не срослось, – парень заметно погрустнел и начал уходить в свои мысли. — А ты чем-то занимаешься? – Ну, как сказать, рукопашные бой я уже упоминала… В кружок ИЗО ходила полгода, на пение год, – параллельно с перечислением, я начала загибать пальцы, – в детстве на фортепиано ходила, это года четыре… Так больше ничего такого и не вспомню. Сейчас литературой увлеклась. Может, подамся в журналистов или сценаристов после окончания школы, – Лёва слегка улыбнулся, слушая меня. За разговорами мы дошли до парка и сели на лавочку, неподалёку от центра культуры. К этому времени как раз с дополнительных занятий начали выходить люди. – Слушай, Лёв, а что ты думаешь насчёт того, кем может быть стратилат? – я начала вглядываться в лица проходящих мимо, пытаясь прикинуть, могут ли они быть кровососущими. – Сложно вот так сказать. Он может оказаться кем угодно: стариком, – взгляд сразу же нашёл дедулю, который забирал внука с занятий, – подросток, — из парка выходила группа ребят, бурно что-то обсуждающая, — или ничем не приметный человек, – мимо нас прошла пара приятелей, каких по городу гуляет немало. – А может ли быть стратилатом, – я уже хотела озвучить вопрос, как к нам подошёл человек, которого в данный момент я хотела видеть здесь меньше всего на свете - Гоша. – О, неужели зануда нашла себе собеседника по вкусу? – парень невысокого роста, пухлый, стоял в метрах семи от нас и смотрел на меня и Лёву с явной неприязнью. – Как погляжу, теперь педики детей выслеживают? – за руку с ним держался маленький мальчик лет десяти, он спрятался за Гошу, когда я сказала про детей. – Тц, не голубой я! Что прицепились все к тому, что ко мне тогда Антон полез? – отлично, он начал нервничать. – Ох, так ты даже помнишь его имя? – на моём лице появилась ухмылка. – Видимо, хорошо полез, – Лёва, смотря на наши цапанья, решил не лезть. – Ты, ты, да ты… – Гоша пытался придумать оскорбление, но у него никак не выходило. Странно, обычно он кидается ими направо и налево. – Гош, давай пойдем отсюда? Темнеет, мне страшно, – дрожащий детский голос звучал достаточно жалобно, чтобы я на мгновение умилилась. Парень посмотрел на ребёнка. – А, точно, – он повернулся обратно ко мне. – Некогда мне тут с падалью общаться. Пошли, приёмыш. Гоша похлопал мальчика по спине и они ушли. Я проводила их скептическим взглядом. Меня распирало не то от злости на этого придурка, не то от чувства превосходства, связанного с удачной попыткой подколоть парня. – А-а… это был тот самый Гоша, про которого вы говорили с подругой? – Лёва старался говорить спокойно, без лишнего эмоционального окраса, что получалось у него неплохо. — Да, это он. А мальчик рядом с ним, судя по всему, недавно усыновлён мэром города, – парень глянул в сторону центра культуры: все уже разошлись по домам. – Может, пойдём? — я кивнула и продолжила свою мысль: Даже не знаю, радоваться или переживать за ребёнка. У них семья не из последних в плане статуса и денег, но с таким заносчивым братом… — Возможно, он станет таким же. — И вправду… Дальше мы шли молча. Я погрузилась в свои мысли. Лева погрузился в свои мысли. Надо сделать наброски первой главы. Блин, ещё уроки делать, а время уже близится к позднему. Хорошо, что большая часть предметов не повторяет сегодняшние. Спасибо привычке делать домашку в первый же день, как её задали. Постепенно мы дошли до места, где мне надо было сворачивать. Я остановилась. – Что ж, мне в другую сторону. Пока, – Лёва тоже остановился. – Пока, – я по на автомате шагнула ближе и хотела обнять парня, но одёрнула себя. — А, эм, прости, привычка, — я неловко улыбнулась и отодвинулась на исходную позицию. – Ничего страшного, — Лёва выглядел слегка смущённо. Парень протянул мне руку. – Пока? – я пожала руку на прощание. — До встречи, — после этого я быстрым шагом направилась в сторону дома. На смену будничным и не совсем мыслям пришли ощущение неловкости и смятения. Что это только что было? Почему я чувствую несуразность произошедшего? А-а-а-а-а! Надо будет обсудить, комфортно ли ему обниматься при встрече и прощании. Завтра пожму руку, а потом невзначай спрошу. Да, звучит как хороший план! Так и сделаю. Передо мной стояла дверь квартиры, где я проживаю. Заходить было малость страшно. Мама будет ругаться. А может и не будет. Не знаю. Попробуй угадать реакцию этой женщины. А что скажет папа? Хотя, ему будет без разницы. Он наверняка сейчас сидит и читает свою газету. Я сделала глубокий вздох и открыла дверь. Жилище встретило меня запахом ужина, вознёй на кухне и отцом, который действительно сидел и читал газету, не замечая ничего вокруг. Я попыталась аккуратно в святую всех святых, где сейчас находилась мама, но её слух оказался достаточно острым, чтобы засечь открытие двери. — Лиза, где ты так долго была? Занятия давно должны были закончиться, — её голос не звучал строго или обеспокоено, как будто она задала вопрос про оценку по литературе, и так зная, что у меня пять. Повезло. — Привет, мам. Я была у Жени, засиделись немного, прости, пожалуйста, — женщина вышла с кухни, вытирая полотенцем руки, с длинными тонкими пальцами. – Хм, помирились? — в голове всплыл эпизод, когда моя подруга пила кровь Антона и выпрыгнула из окна. – Лёша, ужин готов, — мама повернулась на меня. – Ты раздевайся-раздевайся, рот и руки могут работать одновременно. — А, ага, — я начала раздеваться. – Ну… мы поговорили, она признала, что Гоша так себе человек. Наша семья провела ужин за разговорами о работе, учёбе и прочими будничными делами. Я постаралась побыстрее доесть свою порцию и уйти в комнату. Надо написать экспозицию…