Кровавое солнце.

Она очнулась на пепелище... обломанный и разрушенный, мир лежал у её ног. По рукам стекала кровь... грязная, потому что чужая. Больше никому не было суждено жить. Того ли триумфа хотела Сансет Шиммер? Перед глазами сверкнул справедливый, но яростный лик Святой Селестии... она была права, когда желала ей смерти, когда называла проклятым дитем. Солнцеликая просто хотела избавиться от неё... и да, падшая заслуживала наказания. Великая Твайлайт Спаркл, что стала для людей спасителем, дарящим всеобщую любовь, а для падшей - карателем, инквизитором, защищающей справедливость, просто поступила верно... То Кровавое Солнце, что они все увидели, что вдруг взметнулось над этим тихим маленьким городом... - Пожалуйста, нет! - воскликнула падшая в забытьи, но в очередной раз закашлялась кровью, выдавливая слизь из покореженных рёбер... каждое движение причиняло острую боль. Это было расплатой. И вот её скрюченное тело лежит на асфальте, заливая его бурой жижей. Свёрнутая шея неестественно свисает на землю, а вывернутые в разные стороны руки и ноги слегка подрагивают благодаря сокращению мышц. Сломанные рёбра штыками выпирают из груди, нанизывая изуродованную разорванную плоть. Вытекший из глазницы глаз слизью сползает по порванной щеке, из которой, вспарывая плоть, виднеются сломанные зубы. Некрасивая, но крайне эффектная смерть. "Это было бы справедливо." Потом её истерзанное тело, сшитое по частям толстыми нитями, что выпирают из-под кожи словно черви, вложат в обшитый бархатом гроб и внесут на городское кладбище... нет, не достойна она быть похороненной... не заслуживает ни малейшего упоминания о себе...просто наказания, сжигающего, вечно наказывающего...пламенного огня ада, если уж просто умереть ей не удалось. "Но нет... я не сдохла тогда. За это заплачу теперь." Но нет, она жива, она дышит и чувствует, как бешено бьётся в груди сердце, как саднят сбитые в кровь колени и как горят ладони со стёртой на них кожей, как стекает по ногам кровь и неприятно липнет к телу ткань порванных джинс. Её тело обнажено...её душа нараспашку открыта... и из красных глаз вытекает гниль и вся её злоба...знали бы они все, сколько это стоило... как падшая ненавидела людей... кем она стала теперь. Задыхаясь от ужаса, падшая разглядывала все последствия своего гнева... На этом кошмары заканчивались. Они повторялись - каждый раз падшая видела сотни школьников, раненных, умирающих...свой осыпанный мир. Однако сны всегда легче... по крайней мере тем, что остаются всего лишь миражами. Иллюзиями, в которые можно погрузиться и забыть... Просыпаться же всегда больнее. После поражения Сансет каждое мгновение  видела в своих воспоминаниях кошмары той ночи. Каждый раз она вздрагивала, сердце её замирало... было страшно уже оттого, что она чувствовала ту боль даже наяву... каждый раз она закрывала глаза, желая погрузиться в сон забвения, только забыть, не существовать... до сих пор не верилось, что все произошло на самом деле. Это казалось таким пугающе невероятным... но было правдой, которую так не хотелось признавать. Каждый раз она закрывала глаза, пытаясь сбежать от реальности, больше не жить... она бы предпочла умереть, провалиться под черную рыхлую землю, сгнить... но только не открывать глаза, не продолжать существовать дальше. Но жить  всегда больнее - и падшая знала, что ей придётся ответить за все, что она совершила. Она очнулась в больнице, не чувствуя тела совершенно... вся кожа была покрыта ожогами, во внутренности же проникли более глубокие, колотые раны... Сперва даже пошевелиться было больно. Но потом Сансет привыкла. Ведь что такое телесные страдания по сравнению с муками душевными? Она тихо плакала, вспоминая все, что совершила... закрывала лицо руками, в мыслях извинялась перед всеми, кого чуть не убила. Но что значит короткая фраза убийцы, написанная грязной кровью, по сравнению с тем, что она сделала? "Простите", - но это слово не искупляет её вину, остаётся до сих пор грязным... не стоило извиняться. Такое не прощается. Будет даже эгоистично, если она будет просить у людей о прощении. Те девочки... как же, они должно быть, её теперь ненавидят. Но тем не менее тогда они спасли её, не дали умереть... Просто потому, что даже к ней оказались милостивыми. Они поймут, что ошибались и зря дали ей жизнь. Если уже не поняли. А Святая Селестия наконец увидит, что не ошибалась, изгнав свою ученицу... У падшей было время все обдумать. Сансет проводила дни, прикованная к кровати в маленькой больничной комнате... при солнечном свете она просто закрывала глаза, боясь даже посмотреть на себя... избегала зеркал. Ночью же, в тёмной комнате, она тихо шептала, погружаясь в себя, собравшись в комочек... да, было страшно перед собой же... наблюдая за огромной светлой луной в пустоте, ей хотелось просто скрыться, отказаться от своего же имени, больше не быть собой... Свое падение она ощущала до сих пор. На спутанных волосах все ещё чувствовались прежние отпечатки крови. Однако в ночных размышлениях она находила для себя хоть какое-то успокоение. Темнота покрывала её, давала успокоение... можно было прорыдаться вдоволь, после чего слезы уже не текли, осталась лишь вечно сидевшая в ней скорбь и сожаление. Огонь потух... от неё остался лишь медленно сгорающий чёрный пепел... израненная, Сансет Шиммер долгое время провела, просто смотря в одну точку... холодные коридоры больницы впитывали все её мысли, оставаясь равнодушными. Отдых был ей нужен - долгие вечера она проводила в темноте, запершись в своей палате... одна. Никто не захотел навестить падшую. Да она этого и не просила. И все же Сансет до сих пор продолжила звать бывшую наставницу. О, если бы Солнцеликая хоть на миг навестила её, как бы тогда облегчились страдания падшей! Если бы та милостиво пришла к ней, просто побыла с ней совсем немного... даже если и наказала бы потом. Но не пришла. Тщетно она ждала её, как маленькая девочка, взывая к ней, в беспамятовстве шептала :"Святая Селестия!" Слишком много времени провела в несбывшейся надежде. Худшим наказанием оказалось то, что Сансет Шиммер вовсе не была достойна встречи с наставницей... получается, что так. Значит ли, что и не была достойна тогда, когда только жила в мире людей, во время своего первого Осеннего бала, когда казалась всем совершенным идеалом? Солнцеликая уже тогда видела в ней все пороки... - Святая Селестия, вы все знали... - обречённо шептала она, нанося шрамы на свои тонкие руки, наблюдая за тем, как кровь обжигает кожу... не делала раны сильными, потому что была все ещё слаба. Но хотелось наносить себе боль и теперь... Сансет Шиммер казалось, что наставница такое бы одобрила... Именно здесь, в тёмной комнате, словно клетке, в которой преступник должен был ожидать приговора судей... она решила не медлить. Уже сейчас резать себя во мраке ночи... царапины будет для неё вместо слез. И лишь спокойная, далёкая, но ласковая луна была этому свидетелем... Свой личный Страшный Суд падшая устроила себе сама. Она так боялась вспоминать... но знала, что обречена думать об этом снова и снова, уткнувшись лицом в подушку. Всё дальнейшее - лишь долгий реквием, полный сожаления. Было и другое. Странные проявления обжигающей, но быстро проходящей ненависти, направленной на всех тех, кто совершил это с ней... которые случались вдруг внезапно, и их Сансет боялась. Однако они быстро проходили, так как всю ненависть падшая направляла именно на себя. Она уже решила - не стоит жалеть себя, как бы этого ни хотелось... после всего произошедшего она ещё смеет хотя бы о таком думать? Наблюдая за холодным февральским ветром, запорошенным снегом, в пустой комнате, она проводила рукой по стеклу, пыталась привыкнуть к режущему глаз после долгого сна белому свету... он не для неё, падшей не суждено выйти отсюда. Её худое ослабленное тело все ещё было живо, двигалось, дышало... но той осенью она уже умерла. Теперь лишь... доживала дальше, готовая к любой боли. Оказавшись в скудном больничном душе, почувствовав дрожь от слишком холодной воды, девушка провела рукой по плечам, мельком скользнув по ключице. Синяки отзывались болью, а ссадины и царапины неприятно щипали под мягкими подушечками пальцев. Уродливые шрамы грубыми штрихами исполосовали спину, не оставляя живого места. Нет, они уже  больше не болели, только были вечным напоминанием, зафиксированным на теле, о той жгучей боли, которую вытерпела девушка. Каждый рубец, оставленный им на руке или ноге, она перекрывала новыми порезами, лишь бы не думать о том, что делать дальше... "Страдание принять и искупить им себя" - внезапно резко подумала Сансет : пусть эта фраза станет для неё девизом на всю дальнейшую жизнь... если ей позволили жить дальше, то только для этого...