***
Еще не открыв глаза, Хелейна чувствует тепло. Брат прочно прижимает ее к себе, обхватив под грудью. Размеренное горячее дыхание нежно щекочет шею, пуская по телу волны приятных мурашек. Они медленно сбегают вниз, задерживаясь внизу живота, чтобы после стечь к самым пальчикам ног. Девушка блаженно улыбается при мысли, что они никогда не спали в одной постели, воруя у жизни короткие горячие мгновения, чтобы тут же расстаться, сделав вид будто ничего нет. … Первая ночь… Необычная. Сладкая. Как его прикосновения и слова. Впервые с того момента, как их губы впервые робко встретились много лет назад, Эймонд говорил. Бредово шептал как любит ее, как сильно она нужна, что больше он не вынесет одиночества и еще много слов, от которых Хелейна растекалась патокой. Она и сама чувствовала то же самое, впитывая жар исходящий от брата. В голове что-то щелкнуло, заняв положенное место, и больше она не чувствовала себя так, словно любой толчок способен ввергнуть обратно в пучину безумия. Ощущение защищенности лечило больное сознание гораздо лучше цепких лапок драконицы. Наслаждаясь целебным теплом его тела, Хелейна вспоминала их первый раз. Совсем неловкий и не очень приятный, но необходимый обоим. - Хочешь? - спросил брат, кивнув в сторону огромной махины, лениво раскинувшейся подле Драконьего логова. - А можно? - невозможно было оторвать взгляд от позеленевшей чешуи, и девушка даже не пыталась. О! Принцесса обожала всех тварей от мала до велика, и величавая фигура Вхагар манила ее точно огонь мотылька. - Я уговорю старушку. Тогда брат все еще был на кураже после обретения дракона и чувствовал себя всесильным. Было забавно наблюдать за его гордо задранным подбородком. Потеря глаза мгновенно сделала его резче, злее, а Вхагар самоуверенней. Он пристегивал ее цепями к седлу, стараясь не смотреть в лицо, хотя знал, что его взгляд не причинит ей дискомфорта. - Эймонд? Что-то не так? - спросила она, чувствуя некоторую неловкость повисшую между ними, когда брат расположился позади нее, прочно прижав к себе. Все же седло не было рассчитано на двоих, и пришлось сильно потесниться. Он лишь хмыкнул, подернув поводья, пробуждая старую ящерицу от дремоты, в которую та впадала при любом удобном случае. Вхагар нехотя разлепила веки, далеко не с первого раза услышав приказ всадника, и, повернувшись к ним правым глазом, долго рассматривала Хелейну, втягивая ноздрями их запах. А потом… Зашевелилась. Ощущение было такое словно под ними ожила гора. Никак эта замшелая громадина не ассоциировалась с живым существом. Реликт давно минувшей эпохи в руках ее брата. Набрав высоту, драконица распластала крылья, предоставив восходящим потокам теплого воздуха держать мощное тело. Ее не трясло, не качало. Не нужно было постоянно напоминать о существовании наездника. Можно было спокойно любоваться миром, казавшимся с высоты облаков безмятежным и счастливым. Его дыхание щекотало висок, и мурашки рассыпались по телу от привычного ощущения свободы, от высоты, от того, как плотно прижата грудь брата к ее спине, как крепкие руки коконом обвивают с обеих сторон, держась за рукояти седла. Холодный влажный воздух будоражил незнакомыми ароматами. На небе появлялись первые звезды. И она откинула голову назад ему на плечо. Улыбалась и смотрела в небо. Хорошо. Безумно хорошо. Надежно. Тепло. Словно они одно целое. Будто всегда им были. Пока не поняла, что с ним что-то не так. Прижавшись своей щекой к ее, Эймонд тяжело дышал, прикрыв глаз и нервно сглатывал, пытаясь скрыть свое состояние. Смущение ударило в голову, когда Хелейна каким-то седьмым чувством поняла все. Озарение пришло вспышкой, словно их сознания соединились, и девушка готова была поклясться, что брат хочет поцеловать ее. Не так, как целуют сестру, а совсем иначе… Может, как возлюбленную или как… Жену? Сердце заколотилось сильнее, и она прикрыла глаза, наслаждаясь всей неправильностью момента. Он не имеет на это права, но плоть выбирает сама. - Это было чудесно… - обронила она на земле, когда Эймонд помог ей спуститься. Глаза встретились, и он первый отвернулся, залившись румянцем, зная, что она все поняла. А позже пришел к ней, покорно опустив голову, и оба знали зачем… Он ничего не делал, потому что не имел права. Потому что это грех. Потому что они - почти дети, и все это ново и стыдно. Она гладила его руки, переплетая пальцы. От нежного сухого трения мурашки ползли по коже. Пальцы… Ладонь… Запястье… и обратно. Легко. Едва касаясь. Для него и этого было много. Религия, впитанная с молоком матери, не позволяла то, что все настойчивей требовало юное тело, а болезненная гордость лишь укрепляла ограничения, но невозможно сдержать зов драконьей крови. Раздвинув пальчики сестры своими, брат сжал ее руку до боли, не зная куда деться от запретных желаний и чувств. Она поцеловала его сама, уверенная, что он не решится…. Хелейна знала, что в его жизни нет других женщин. Откуда им взяться? Он практически дитя, как и она сама. Возможно, все это было ошибкой. Приятной ошибкой. Своей собственной, а от того еще более сладкой и ценной. Не ища сближения, девушка наблюдала, как смущение после первого раза каменеет, превращаясь в доспех, под которым брат отчаянно пытался спрятать влечение. Он отдалялся все сильнее, но Хелейна знала, что это ложь, а себе невозможно врать бесконечно. Казалось минула целая вечность, прежде чем брат вновь постучал в ее дверь… Как давно это было! Наверное, в другой жизни, где нет войны, и они по-прежнему счастливы в Красном замке. Она, мать, братья, дети… Глаза открываются, и душа Хелейны заполняется совершенно детским восторгом. - Эймонд! Снег! - радостно лепечет она, похлопывая брата по руке. - Ммм? - сонно мычит тот, не разлепляя век. Хотя это ничего бы и не дало. Ведь лежит он на зрячей стороне. - Смотри! Это же снег! На ходу кутаясь в одеяло, девушка подбегает к окну, за которым кружатся огромные редкие хлопья. Достигнув земли, они тотчас тают. Дети теплого лета, Эймонд и Хелейна, никогда не видели снега, не знали настоящего пробирающего до костей холода. Зимы в Королевской гавани мягкие, да и здесь большая редкость, но эта обещала быть по-настоящему суровой. - Как красиво… Правда похоже на бабочек? Помнишь? Тех, что я ловила в саду… - все переживания разом схлынули вместе с прожитыми годами, и Хелейне будто бы вновь было не больше пятнадцати. Счастливая улыбка озарила измученное лицо, на мгновение сделав ее прежней. Эймонд не помнил. Его всегда мало занимало странное пристрастие сестры к насекомым и прочим гадким тварям. А иногда в голову вообще приходила мысль, что он для нее тоже нечто вроде уникального жука. Слишком уж пристально иной раз та рассматривала его обнаженное тело. Он и предположить не мог, что по большей части сестра толком и не видела его, витая в собственных ощущениях и мыслях. - Да, очень похоже… - немного врет он, обнимая ее со спины, зарывается лицом в волосы, вдыхая тонкий аромат лаванды. … Как дома…***
- Надо что-то делать! Невозможно вечно сидеть, сложа руки! Фесс ходил из угла в угол их маленькой комнатушки точно хищник в клетке. Опасный хищник. За те несколько дней, что они провели в Харренотте, он переделал все подвернувшиеся под руку дела. Рубил дрова, латал крышу, прочищал заилившийся колодец, перебрал собственные оскудевшие запасы магических препаратов и снадобий. Боги, да он даже с детьми играл! Раза три-четыре они были в замке и видели юную королеву. С братом. Хелейна всегда находилась с незрячей стороны, крепко вцепившись в локоть Эймонда, стараясь дать ему ощущение защищенности и одновременно самой скрыться за его телом. Выглядела она бодро, хоть и немного отрешенно, но, взгляни на нее мать, то нашла бы состояние дочери вполне обычным. Разные. Никто бы и не подумал, что в их венах кровь одних родителей. Она - мягкая, женственная, с тонкими чертами лица и золотыми отблесками в волнистых волосах, задумчивая и нежная. Он - жесткий, грубый каждой своей чертой, ледяной и строгий, с холодом серебра в прямых прядях, опасный. Рядом с братом Хелейна казалась цветком, что не выживет без защиты, захирев под любым случайным ветерком судьбы. Выросшая в замке, не знавшая бед и горестей, она была совершенно не приспособлена к реальности, что все навязчивей лезла в глаза и больно ранила сердце непривычной грязью и жестокостью. Поглощенная созерцанием мира через особую внутреннюю призму, юная королева приметила своих невольных спутников совсем не сразу, да и то, только после того, как Аэсоннэ окликнула ее своим беззвучным драконьим зовом. И хотя от общения с ними Хелейна не уходила, все равно было видно, что лишнее внимание и чужие проблемы ей в тягость. Чем, спрашивается, она может им помочь? Магия для нее - пустой звук. И не видела она ни малейшего повода признать, что в ней есть какие-либо способности к этому делу. Наверняка, оба просто двинулись и вообразили невесть что. Так что теперь некромант, обзаведясь стопкой бумаги, проводил дни за муторными расчетами и попыткой просчитать заклятие, способное вытащить их отсюда. И раз юная королева не в состоянии им поспособствовать, то может возможно использовать ее волшебную суть иным способом. Пусть послужит катализатором заклятья или его усилением. Хелейна не была против. Они сделали для нее слишком много, чтобы можно было просто отвернуться от их беды. Аэсоннэ же томилась от безделья и развлечения ради шныряла по округе в поисках приключений, иной раз залетала в нетронутые войной части страны, чтобы запастить провиантом и всякой полезной мелочью для себя и ребятишек, которые, похоже, отродясь не знали никаких лакомств навроде лакричных конфет. А горшочек меда, раздобытый у самых гор, вообще привел малышей в полный экстаз. Все шло отлично, ведь королева от щедрот своих отсыпала им приличную горсть монет с семиконечной звездой на аверсе и трехглавым драконом на реверсе. … Все да не все… Не клеилось заклятье, и все тут. Что-то он упускал. Что-то важное. От чего не работали замысловатые многоступенчатые конструкции. Потоки силы не были постоянными, направленными, широкими и глубокими, точно полноводные реки. Они колебались словно под порывами ветра, меняли направление и мощь, сбиваясь в одно мгновение. Магическая суть мира тряслась мелкой дрожью, ежесекундно преобразуясь, и это вводило в ступор. Такое Фесс видел лишь однажды. Когда взорвался кристалл магии, хранительницей которого была Кейден, мать Аэсоннэ. В их мире Боги сотворили кристаллы, способные вбирать лишнюю силу, накапливая подобно своеобразным аккумуляторам, из-за чего магические потоки натягивались подобно струнам и больно секли откатом при неаккуратном использовании. Здесь тоже был откат, но были ли кристаллы? Вопросов было гораздо больше, чем ответов… Все это затягивало время и злило.***
Время словно остановилось. Дни проходили под тяжким гнетом ожидания новостей. Любых. Каждый раз сердце ускоряло ритм при виде спешащего по тяжелому зимнему небу ворона. Воистину говорят «черные крылья - черные вести». Других, похоже, для них не было вовсе. Северяне присягнули Рейнире, и теперь ожидалось нашествие косматых немытых дикарей во главе с их предводителем Криганом Старком. Чем подкупил их Джекейрис было неведомо, но домыслами земля полнится. Одни говорили, что лорд Старк нашел в юном принце друга и прикипел к нему всей душой. Другие, что женился юный принц втихую на сестре Старка. А третьи и вовсе считали, что между молодыми мужчинами возникла греховная связь, порочащая оба дома. Эймонд лишь скривился, заявив, что, похоже, их племянник унаследовал лучшие качества их шлюхи-сестры и ее муженька Лейнора. Долина тоже вполне предсказуемо преклонила колено перед Рейнирой, поддержав наследницу королевы Эймы, что тоже была из Арренов. Но самыми зловещими были слухи о новых драконьих всадниках, поставивших на службу Черной шлюхе новых сильных драконов. От одной мысли об этом челюсти Эймонда сводило судорогой. Конечно, самоуверенности у принца было хоть отбавляй, но глубоко в душе зрело нехорошее предчувствие, что теперь им не справиться. Да и кому им? Ему. И Вхагар. Конечно, есть еще Пламенная мечта и Тессарион. Но правда в том, что они считай потеряли дракона в схватке с Мелеис, а у дядюшки таких была еще целая уйма. Жизнь за жизнь - слишком дорогая цена! Хелейна всюду следовала по пятам за братом. Так проще. Легче не думать о дурном, потому что между ней и миром его широкая спина с идеальной выправкой. И кажется, никакие беды не смогут сломить их, пока они вместе. Только вот вечерами… Иногда Хелейне казалось, что совсем не ее ожидает обнаружить брат за спиной в поздний час, когда все грехи превращаются в сны. И вино глотает жадным залпом, скривившись, точно не отыскав в кубке желаемого. Но улыбка все та же - теплая, ладони - горячие, губы - властные… На время это спасало. Гасило страшные мысли. Даже кошмары и жуткие размытые видения тревожили меньше. Она бы и вовсе вернулась в свой привычный кокон, надежно ограждавший от мира, если бы рядом были ее дети… Война - дело мужчин, не ее…***
- …два дракона! С силами Ланнистеров мы можем вернуть столицу. Войско Простора прижмет их с запада. Мы с севера. - Эймонд переставлял фигуры на карте, раскладывая очередную партию. Руки немного дрожали. Может от нервозности всех этих дней, может от чего другого. В камине уютно потрескивало пламя, оттягивая рассеянное внимание Хелейны, устроившейся в объятиях глубокого пыльного кресла. Все в Харренхолле было старым и немного неухоженным. Мебель и вовсе на вид была как бы не ровесницей самого Черного Харрена. Девушка в пол уха слушала разговор брата и лорда десницы, что никак не могли прийти к общему знаменателю. - Да, мой принц, у нас есть два дракона, но наездник, увы, только один. - поджигая лучиной новые свечи взамен оплывших, Коль выразительно указал взглядом на Хелейну, методично выдиравшую из пледа нити и скармливавшую их огню одну за одной. - И не следует забывать, что у них в заложниках ваша мать. - Хелейна - Таргариен! Она оседлала дракона в одиннадцать! И теперь на кону больше, чем просто трон. На кону наши жизни! - горячился брат, но безмятежный вид сестры никоим образом не подкреплял его слова. Новая ниточка с жалостью расстается со своими товарками, выпутываясь из их крепких объятий. Если бы зрение было острее, наверняка можно было бы узреть, как они изо всех сил цепляются друг за друга тонкими ручками-ворсинками. Так же, как Мейлор цеплялся за подол ее платья, истошно вопя. - У кота ли, у кота Колыбелька золота. У сыночка моего Есть покраше его. Мягко напевает девушка, рассматривая одинокую ниточку на просвет. Посередине она чуть тоньше. Слабое место. Дернешь - порвется именно здесь. У каждого есть слабое место. Любимые. Чем их больше, тем человек слабее. - У кота ли, у кота Периночка пухова, У сыночка моего Есть помягче его. Она слабая. Слишком слабая, потому что любит многих. У каждого частица ее сердца, а одной теперь уж и вовсе нет. - Уверены, мой принц? - хмыкает Коль, и Эймонду приходится отвести взгляд. - Когда будут вести, Сир Кристон? - ниточка крутится над огнем, сворачиваясь от жара. Она спрашивает каждый день, а верному слуге по-прежнему нечем порадовать раненое сердце матери. Успокаивающие слова комком застревают в горле, царапая едва не до ран. Все чаще Коль подумывает о том, чтобы соврать ей. Сказать что-нибудь нейтральное, например, что с детьми все в порядке, они надежно укрыты, но сообщить где невозможно, опасно. Но ложь - большой грех, а сир Кристон полагает себя искренне верующим человеком. - Кто знает, ваше высочество… Я, как и вы, молюсь о них перед сном каждую ночь. Семеро обязательно помогут нам. - не выдерживая долее, десница пятится спиной к двери. - Если позволите, я бы хотел отправиться к себе. - Иди, Коль! Завтра ты мне понадобишься с утра. - собирая фигуры, говорит Эймонд. Королева провожает рыцаря рассеянным взглядом, не давая тому свободно вздохнуть. Он вроде бы ни в чем не виноват. Так от чего же тогда спина гнется будто под тяжким грузом, а глаза сами опускаются вниз? Ээээх… Это он должен был раскусить план Деймона! Облажался. А теперь за каждую ошибку приходится платить кровью. - Не стоит так переживать, Хелейна. - устало роняет Эймонд, потирая здоровый глаз с видимым усилием. Последнее время тот постоянно норовит воспалиться и горит будто засыпанный песком. - Наверняка, они с Эйгоном. Да и кто может им навредить? Рейнира, хоть и сука, но едва ли способна причинить вред ребенку. Да и зачем? Из них выйдут отличные заложники… Внимательные глаза сестры непонимающе уставились на Эймонда. Похоже, брат бредит, говоря такое после всего. - Ты не понимаешь…- придушено прошептала Хелейна, вцепившись пальцами в горло, словно боясь того, что может произнести. - Он убил Джехейриса у меня на глазах. Я… сама шила ему саван. По вмиг остекленевшему взгляду брата девушка поняла, что он не знал о смерти племянника. Кровь медленно отливала от лица Эймонда, делая его похожим на оживленного неловким заклятием мертвеца. Не нужно было быть телепатом, чтобы понять, где витают мысли юного принца: это он виновен в смерти мальчика, он бросил столицу без защиты и вот чем это закончилось. Как же так? Она говорила ему… Или нет? Отчего-то Хелейне казалось, что брат знает все и без слов, чувствует ее боль. - Я умоляла не разлучать меня с детьми… И Эйгоном. Едва на коленях не ползала… - голос почти сливается с шумом ветра, мерно завывающем за окном. Аэ просила ее не вспоминать об этом, не пытаться пережить все заново. Но как? Брат должен знать… Должен понять ее до конца. - Но… Они сказали, что лучше уходить по одному. Не привлекать внимание… Что за мной вернутся. Неестественно выпрямившись, девушка не отрывает взгляда от застежки на его камзоле, едва ли видя ажурный кусок серебра. Руки скомкали черный бархат до побелевших костяшек. И Эймонд совсем теряется, наблюдая, как глаза сестры, слегка прикрывшись, начинают слепо бегать из стороны в сторону, а сама она покачивается, постепенно увеличивая амплитуду. - Не надо, Хел. - выдохнул он, опустившись перед ней на колени и пытаясь вырвать ткань из рук, но сестра грубо оттолкнула его. - Никто не вернулся. Никто! Нас бросили… Она унижала нас, заставляя присягнуть. А мама… - рука наконец разжимается и шарит по воздуху, словно ощупывая что-то невидимое, но весьма вещественное. - … сказала, что ты придешь за нами с пламенем и кровью… Эймонд оседает на пятки, совсем поникнув. - Нас заперли в башне Мейгора. На самом верху. Матушку сковали цепями. Ноги… Вот здесь… Здесь. - Хелейна резко приподнимает подол платья и царапает ногу острым ногтем чуть выше щиколотки нервными цикличными движениями. Снова и снова. - Здесь… На тонкой коже проступает белый след, который моментально розовеет, наливается кровью под ее обезумевшими ногтями. Еще немного, и выступит первая кровь. Хелейна не чувствует. Ее вообще здесь нет. Она там, под крышей, смотрит в окно на острые, как пики, острия ограды, матово поблескивающие внизу. Насколько будет болезненно, если решиться? - Хелейна! - Эймонд все же ловит ее руки, сжимает в своих. - Хватит. - Они не успели вывести его из города. Стража, верная дяде, вернула Джехейриса и сира Марлона в замок… Но она отдала его! Мне вернула! Она… - Рейнира? - Мне! Отдала его мне… Нет здесь никакого Эймонда с этим его бледным лицом и воспаленным глазом. Только сынок, прижимающийся к ее животу лохматой серебристой головкой. - Он пришел ночью… Почти на рассвете. С двумя… Охранниками… - сомнение звучит в ее голосе, будто девушка не знает как определить ночных гостей. - Его интересовало, где Эйгон… Где он… Где Эйгон? - Хелейна цепляется за ворот камзола, притягивая брата вплотную. - Где Эйгон?! Где?! И принц не может понять ждёт она ответа от него или просто повторяет вопрос дядюшки. От ее силы и полуслепого взгляда дурно и шумит в голове, будто под черепом ползает рой шершней. - Где он…? Где?.. - голос ослабевает вместе с хваткой. - Его нигде нет… Я звала! Его нет… И Эймонда нет… Никого нет… Брат вжимается лицом в ее колени, обхватив бедра. - Тише… Не надо, Хел… Не надо… - бредит он в черную ткань, пропитанную ее запахом. Лаванда. Такая же горькая, как ее слова. - Никого нет… Только сталь. Вот тут. Хелейна отбрасывает волосы, и брат видит тонкую полоску шрама на идеальной коже. Как он мог не заметить, целуя каждую ночь эту шею? Боги! Полный слепец! - «Кого ты больше любишь - дочь или внука? Стоит ли того жизнь пьяной мрази, которую ты зовешь сыном?» Так он сказал… А нож был у горла Джехейриса… и тут… - девушка тычет в шрам. - Острием. Тут. Было так страшно… И он дернулся… Дернулся. Издав странный булькающий звук, Хелейна замолкает, вцепившись в волосы брата. - Ты сказала «они». Кто? Кто забрал детей, Хел? - от гордого принца Таргариена не осталось и следа. К ногам Хелейны жмется жалкий юнец, самоуверенностью своей подставивший под удар самое дорогое - собственную семью. - …плетущие паутину для летних птиц, Эймонд… паутина крепка, и мы все в ней. Только паук не один…Паутина одна, а паук нет… Девушка задумчиво рассматривает серебряные волосы брата, текущие сквозь пальцы нитями жидкого серебра… или паутины. … Паутина одна…. Пауков много… Принц Эймонд знал только одного паука. - Ларрис! Это был Ларрис Стронг. - прорычал он, отрываясь от коленей сестры. - Это он предал всех нас. Заманил в ловушку. Знал, что здесь западня и настаивал… Настаивал на походе. Чтобы сдать столицу! Мерзкий холуй! Как все Стронги… Предатели! Полный замок предателей! Сестра смотрит сквозь него, продолжая растирать платину меж пальчиков. Удивительно спокойная. Лишь тело немного колеблется в медленном ритме. - Смотри, не испачкайся… - говорит она, пробегаясь рукой по лицу трясущегося в бессильном гневе Эймонда. - Там сзади. Брат не успевает обернуться, как после короткого стука, в дверь просовывается плоская морда гвардейца. - Принц Эймонд! Вас давно ждут… - официально сообщает он. - Кровь. - шелестом сходит с губ Хелейны, и Эймонд вздрагивает. Конечно же, кровь. Она везде. Текла много лет назад в Дрифтмарке из вмиг опустевшей глазницы, щедро орошая каменные плиты. Ручейком сбегала по запястью его шлюхи-сестры, дерущей глотку за своих грязнокровых выб*ядков. Растворилась в ледяной воде Узкого моря, смешавшись с кровью Арракса. Потоком покинула тельце малыша Джейхейриса. Запеклась драконьим пламенем в венах тетушки Рейнис. Бледными каплями сочилась из ран Эйгона, мечущегося в сладко-маковом бреду. Пропитала земли, где встретились враждующие армии. Сколько ее еще будет? Где останется его собственная кровь? - Иду. - глухо говорит он, поднимаясь.***
- Мой принц! - впивается в уши многократным эхом, и Эймонд останавливается в смятении. Он совсем забыл про нее. Будто и не грела Алис Риверс его постель на протяжении долгих месяцев, очаровывая нежным голоском и, пусть не молодым, но мягким и вкусным телом. - Где ты была, Алис? Смотреть на нее неприятно до тошноты. Где были его мозги? Подумать только: он касался бастарда Стронгов! Да если посмотреть внимательно, то в ее лице можно найти черты даже е*анного выб*ядка Люцериса, сдохшего в пасти Вхагар. Не вовремя сдохшего. Должно быть отвращение каким-то образом отразилось на лице одноглазого принца, потому что Алис Риверс заискивающе печально улыбнулась, приблизившись к нему вплотную. - Искала то, что спасет нас.***
- Не наступи в кровь, Аэ… - рассеянно говорит Хелейна, даже не обернувшись к ночной гостье. Легкой тенью пронеслась драконица над обожженными полями, отделяющими Харренотт от замка, вопреки воли отца, строго настрого запретившего в одиночку соваться в нечистое место. А чем еще заниматься, пока все спят, а у нее ни в одном глазу? Ну, что будет, если она проверит как там дела и сразу обратно? Это ж как-никак их долг - беречь королеву! Совсем не ожидала Аэсоннэ застать Хелейну, вновь балансирующей на грани рассудка. Хотя со спины казалось, что девушка в порядке. Спина была идеально ровной. Головка гордо сидела на изящной шее. Может… это другое? - Кровь? – уточнила драконица. - Камень кровью сочится. Обойди лучше. - девушка жестом обозначает сторону, по которой возможен этот маневр, и драконица на всякий случай подчиняется. Мало ли… Вдруг это проделки тех, чье посмертие тянется в этих стенах? - Ты это… Чего не спишь-то? - рука тянется к плечу девушки и останавливается, когда Аэсоннэ вспоминает об особенностях юной королевы. - Брата нет… А одна… Не могу я одна. – голос звучит надломлено, но драконицу это почти не смущает. - Я хоть и не одна, но тоже не могу. Все дни в безделье! Невыносимо! - она без малейшего стеснения плюхается на постель, принюхиваясь чутким носом. Все здесь пахнет мужчиной, а рассыпанные в изобилии карты лишь подтверждают догадку. Комната принадлежит принцу-регенту. Становится неуютно. Вдруг вернется, а тут в постели валяется постороннее тело, в котором и девчонку-то трудно угадать. Будет смешно! Или нет… Не в состоянии определиться, Аэ все же решает принять более благообразную позицию. Говорить ни с кем не хочется. Она только что вывернулась наизнанку, и теперь вместо сердца кровавая рана, а перед глазами личико сына такое, каким мать запомнила его навсегда: бледное испуганное с огромными фиалковыми глазами. Как же он похож на отца! Был… Теперь уж нет. - Что отец? - вяло интересуется Хелейна. - Есть подвижки? - Какие уж там подвижки! Считал-считал и вышло, что придется залить пару акров земли твоей кровью, чтобы нас вытолкнуло. Да и неизвестно есть ли в тебе столько! - и поймав испуганный взгляд Хелейны, Аэ решает смилостивиться. - Не, ну, это на крайний случай! Озорной взгляд блуждает по бумажному хаосу, пока драконица кружит возле стола, перебирая карты чуткими пальчиками. На кой им карта всего ведомого мира? Выглядит странновато. Вроде как Север на севере, и Аэ уже слышала, что там холодно и стена какая-то изо льда. Была б возможность она бы неприминула туда смотаться и оценить чудо собственными глазами. А по карте выходило так, что на тех же широтах на другом континенте сухие и жаркие пустыни. Как так-то? Может север слева? Тогда вот на этих, как их… Железных островах должно быть все во льду, но там, вроде как, даже пробуют чуть-по-чуть земледелием заниматься. Не-по-ня-тно!!! Чужой мир - потемки. Чтобы разобраться понадобится целая жизнь… А столько Аэ уж точно не собиралась тратить на этот приют белобрысых властолюбцев. О! А вот и более полезные подробные схемы! Побережье. Королевская гавань. Речные земли. Вот и Харренхолл, и озеро, что из окна видать. - Дерьмовые карты! Возвышенности надо отмечать, неизменности, а то, как понять, где пройти спокойно можно, а где ожидать засаду? - заворчала Аэ. - Кто их рисует? - Мейстеры должно быть… Не знаю. – Хелейна незаметно впивается в кожу по краю ногтя. Боль отвлекает от дурных мыслей. Тянет кусочек омертвевшей кожи. Еще больше. Еще больнее. Лишняя кожа цепляет новую, живую и розовую, напитанную кровью. Зачем только она явилась? Как почуяла что… Схватив чернила Аэсоннэ набрасывает правки на карту, что больше напоминает рисунок, годный лишь для того, чтобы украсить стену в кабинете какого-нибудь старика-мейстера. Лощины, холмы мигом занимают положенные места. Может и не точно, но лучше, чем ничего. - Ты это… брату передай, там этих ваших Ланнистеров поджидают. Я крылья вчера разминала и приметила большуууущий отряд оборванцев на косматых лошадях. – хмыкает девчонка, рассматривая свое творение. – Воооот тут! Идеальный ноготь постукивает по обновленному чертежу по низменности недалеко от озера. - Каких лошадях? – непривычное слово резануло слух, и Хелейна отвлеклась от созерцания капельки крови, выступающей из свежей ранки. Таких было полно у матери, нервно уродующей пальцы годами. - Ну, волосатых таких… И мужики на них волосатые! В шкурах каких-то. Жуть! В руках топоры да молоты… - Аэсоннэ осекается, неестественно изогнув шею. Чуткие драконьи ушки дразнит знакомый шум. Пару мгновений девчонка не может сообразить, что же ее смутило. Пара стремительных шагов, и руки распахивает окно, впуская в жарко натопленную комнату ледяной вихрь. Топот сапогов. Глухие удары. Звон стали. Крики. Кто-то истошно вопит или плачет, а может и то, и другое одновременно. - Что за шум? – всполошившись, Хелейна тоже подбегает к окошку, но внизу непроглядная тьма. - Похоже, это во дворе… - хмыкает девчонка, с грохотом захлопывая ставни. – Может напал кто…***
- Лучше бы ты осталась! – недовольно бурчит драконица, поводя плечиком. – Я бы и сама все разузнала. Негоже вашей милости шляться по этому склепу. Память услужливо подсказывает нужные повороты на многочисленных развилках и разветвлениях, позволяя Аэсоннэ чувствовать себя в паутине мрачных ходов Харренхолла весьма уверенно. Еще бы! Драконы ничего не забывают! То, что видели ее глаза навсегда остается в памяти крови, а значит любой из ее потомков сможет вернуться и пережить вместе с ней этот день. Хелейна старается не отставать, совершенно не понимая, как ей удалось в ту ночь отыскать брата в этом муравейнике. Она просто шла, не задумываясь, а теперь едва ли смогла бы без чужой помощи выбраться из замка. За поворотом растерянный и заспанный десница на ходу завязывает бриджи, не успев со сна толком одеться. - Что это, сир Кристон? На нас напали, да? Где Эймонд? - восклицает Хелейна, спешно приближаясь к нему. - Признаться, я знаю не больше вашего, ваше величество. Я… кхммм… спал… - Коль мажет долгим взглядом тонкую фигурку то ли мальчика, то ли девочки, маячащую за плечом Хелейны. «Должно быть, прислуга» решает он для себя, отворачиваясь. - Идите к себе. Это может быть небезопасно. - Теперь безопасно только в могиле. – внезапно выдает девчонка, и сир Кристон кривится, находя подобную дерзость неприемлемой. Прислуга должна молчать, пока ее не спросят. Но теперь не до этого. Шум становится оглушающ, несмотря на толщину стен твердыни Черно Харрена. Все трое спешно движутся к выходу, петляя по темным и полутемным коридорам. - Неужели сложно добавить побольше масляных ламп?! – ругается Аэсоннэ, запнувшись о выступающий из пола краешек каменной плиты. Больше для того, чтобы позлить этого надменного мужчину. Когда ей надо, девчонка может отлично ориентироваться и в абсолютной темноте.***
В свете факелов и огромного, выше человеческого роста, костра происходящее показалось адом. По двору бесцельно метались люди. Истошно вопили женщины. Матерились закованные в металл мужчины. Тут и там мелькала сталь. Кого-то, избитого до полусмерти, тащили подмышки к центру площади. Полуголый мужчина с копной темных кудрявых волос бился, как зверь, против пяти рыцарей, умудряясь голыми руками гнуть металл доспехов и крошить зубы нападающих. Его рык смешивался с детским плачем. - Что же это?.. - беспомощно прошептала Хелейна, растеряно застыв у стены. Пальчики с силой терли виски, пока девушка не могла отвести глаз от красивого лица мужчины, искаженного отчаянием. Подобравшись со спины, здоровенный детина всадил в кудрявую голову топор едва не по самую рукоять, раскроив череп на две практически равные половины. Лицо распалось, и в зияющий проем королева увидела пламя костра. Тело с глухим звуком рухнуло наземь, оставив противников потеряно переглядываться, переводя дыхание. Один со всей силы наподдал носком сапога бездыханное тело, грязно выругавшись. - Б*ядская падаль! - прошипел он. - Стронговский ублюдок убил Уллема! … Стронговский ублюдок… ублюдок - значит бастард… б*ядский бастард… «Он назвал нас бастардами…» … «Необходимо допросить принца Эймонда» … «Стесняешься своего отца?» Кудрявая голова и волевой подбородок… Мышцы, что не скрыть никакой броней…«Сир Харвин!»… « Доброе утро, принцесса!» В голове кололи острые кусочки стеклянной мозаики, что никак не могла сложиться в одно целое, причиняя лишние страдания неопределенностью. Ребенок все визжал, и Хелейна медленно словно в трансе перевела взгляд левее обезображенного трупа. Рыцарь вырывал из рук немолодой женщины кудрявого мальчика лет четырех, отчаянно визжащего и цепляющегося за шею матери. Худенькая и хрупкая, та мертвой хваткой вцепилась в дитя, крича «Пощади!». - Стой! - закричала Хелейна, рванув в их сторону. Вопль, вырвавшийся из груди, оглушил ее саму, так и не достигнув закованного в металл зверя. В расширившихся аместистовых глазах королевы навсегда отпечатался ужас произошедшего: тускло мерцающая сталь стремительно вошла под ребра женщины. Раз. Еще раз. И когда та стала заваливаться на бок, чудовище вырвало из онемевших рук мальчишку, утащив в живую тьму. … Кровь… везде кровь… сочится из-под двери в башне… обагряет ночную рубашку Джехейриса… бьет фонтаном из обрубка, служившего долгие годы шеей дедушки Отто… и здесь тоже кровь…. В груди вибрирует странная давящая боль, поднимающаяся вверх в горло горячим комком. Выше и выше. - В глаза! В глаза смотри! - строгий драконий рык отрезвляет поплывшее сознание, и Хелейна силой отрывает взгляд от распластавшегося в грязи трупа матери. - Все хорошо… - шепчет она одними губами, оглядываясь по сторонам в поисках сира Кристона. Мир плывет и колышется, будто бы вовсе и нереальный. Все видится со стороны, а собственное тело кажется чужим и ватным, пока королева неверными шагами бредет в сторону Коля, неуклюже пытаясь увернуться от снующих подданых ее брата. - Кто приказал?! - кричит десница, поймав за край доспеха одного из высших чинов, подчиняющихся только ему. В отличие от Хелейны сир Кристон сразу понял, что творится в танцующем свете факелов - в Харренхолл пришла смерть. Воины стаскивали со всех сторон людей поближе к центру двора, где уже громоздились несколько деревянных колод. Понял он и кто приказал все это. Понял, но поверить не смог, даже услышав из уст рыцаря-знаменосца слова приговора: - Принц-регент…. - глаза вильнули вправо и вниз, выдавая смущение…. Или вину. - Мы не можем ослушаться… Рука Коля разжалась, чтобы бессильной плетью упасть вниз. Как же так? Он растил воина, не мясника. Да, без глупой болтовни о чести и доблести, что хороша только для турниров, не для реальных битв, где неожиданный удар или припрятанный за голенищем сапога нож решают, кто будет жить. В настоящем бою хороши любые средства, и лучше отбросить заранее все иллюзии, мешающие выживанию. В бою. А то, что творилось во дворе Харренхолла было бойней. - Где он?! - спросил Сир Кристон, ощущая за плечом присутствие Хелейны. Боги! Что сказала бы королева Алисента увидь она дочь в центре кровавого ада? Негоже ранимой госпоже видеть все это. Тем более, когда причина всему… - Эймонд?! Это приказал Эймонд?.. - звучит растерянный голосок, дрожащий точно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. - Да… Но мы не знаем причин… - слова звучат нелепо и коль затыкается, подавившись ими. - Так где принц? Отведи меня к нему! Рыцарь немного расслабляется, довольный тому, что его на время освободили от кровавой повинности, глазами указывая направление, и десница удивляется, как не заметил этого сразу. … Спиной к костру недвижно стоит черная фигура… Фрагмент идеальной тьмы. Осколок самого страшного ночного кошмара. Даже в волосах не зиждятся искорки света. - Черное сердце под черной броней… - шелестит голос Хелейны, пугающий больше кровавого хаоса, что бурлит вокруг.***
- Ваше высочество, что это значит? - Коль повышает голос. Впервые в жизни. Никогда, ни одного раза он не кричал на подопечного, находя в нем свое собственное искаженное отражение. Боги! Да он вот этой самой спиной подпирал дверь опочивальни королевы Алисенты, пока та мучилась в родовых схватках, производя на свет этого мальчишку. Красноватый, истошно вопящий комочек жизни, за который старый слуга столько лет нес ответственность. А последние лет семь и вовсе жил с грузом вины на плечах за то, что не досмотрел за принцем в ту жуткую ночь на Дрифтмарке. - Вершу королевское правосудие. - Эймонд хладнокровно кривит рот в циничной усмешке. - Лорд Харренхолла предал корону. Моя сестра может подтвердить. По его настоянию я покинул столицу и попался в дядюшкину ловушку. По его приказу мою сестру разлучили с мужем и детьми. Это он сдал столицу почти без боя. Возможно, мой брат мертв, Коль. Это измена! За нее платят кровью. Всей кровью. - Причем же эти люди?! В чем они виноваты?! - Хелейна виснет у него на плече заглядывая в глаз, что в неверных отблесках пламени тоже кажется черным. Узнавание ломает. Дробит изнутри. Заставляет отшатнуться. … Два черных глаза… живой и мертвый… глаза чудовища… явившиеся ей в отблесках пламени… - Это не ты. Ты - не мой брат. - неожиданно спокойно говорит она, вцепившись в камзол изо всех сил. - Кто ты? Кто?! Где Эймонд? Все трясется. Дрожит. Вибрирует. Она сама. Весь мир. Даже пламя у него за спиной. И замирает… … когда брат отшвыривает ее от себя резким толчком. Осев на пятую точку, Хелейна неверяще смотрит в лицо, знакомое каждой черточкой, каждой морщинкой. Это кошмар… Может она еще в башне, а это лишь сон? Ее часто посещали тягучие кошмары. Один ужаснее другого. Да, это не может быть правдой. Наверняка, она по-прежнему где-там, в пыльном углу за камином. - Не стоит мешать правосудию, сестра. - говорит Эймонд, немного склоняясь к ней. - Ты устала. Лучше иди к себе. - Прекрати это! Королева приказывает тебе! - громко говорит она, собрав всю себя в кулак. Ледяной мрамор лица принца-регента трескается, освобождая то, чем он стал пару часов назад, хлебнув терпкого сладковатого вина в покоях темноволосой любовницы - чудовище. Единственный глаз обезумел. Рот перекосило от злобы. Ноздри раздулись на пол лица. Все до последней мышцы задрожали. И до боли вцепившись в подбородок сестры длинными пальцами, Эймонд зашептал ей в лицо, опустившись на одно колено: - Как ты смеешь мне приказывать? Ты годна только, чтобы раздвигать ноги и выталкивать из себя наследников. - Мой принц… Эймонд… Успокойся! - Коль делает шаг в их сторону, совершенно дезориентированный. Он – их наставник и их слуга. На чью сторону встать, когда оба равны в его глазах? - Ты думаешь, я должен искать твоих выб*ядков по всему Вестеросу? Во имя чего? Ни один из них не мой! Так ведь, сестра? Так же? – рычит он в лицо досмерти перепуганной Хелейны. – Отвечай, когда я спрашиваю! Они не мои? - Нет. Их отец Эйгон. - шепчет Хелейна, ошалело цепляясь за его руку, пытаясь избавиться из болезненного захвата. - Я так и знал. - поджал брат губы, поднимаясь. - Запри ее в покоях, Коль. У королевы еще будет шанс родить настоящих наследников… Шум за спиной стал просто невыносим, и все трое вынужденно перевели взгляды на невероятное зрелище. Посреди двора расправлял крылья жемчужный дракон.***
Последнее, что услышала Аэсоннэ был лепет Хелейны про черное сердце. Больше ничего не требовалось. Все стало понятно, как божий день: мальчишка безумен и резню останавливать не будет. Хотя бы просто ради сохранения авторитета. Подобные жестокие решения должны быть взвешены и обдуманы. Кто ж останется верным сюзерену, что меняет свои приказы каждые двадцать минут?! Приговор, покинув уста юнца, теперь жил отдельной жизнью, почти как заклятие, сметающее все на своем пути. Застыв посреди двора, девчонка медленно глубоко дышала, не отводя глаз с первых жертв, сложивших головы на плахах. Мужчины и почти старики, выдернутые жесткой рукой из собственных постелей, затравленно и непонимающе озирались вокруг, пока головы их пригибали поплотнее к шершавому дереву плах. Вжик! Палачи взмахнули лезвиями, и кровь фонтанами забила, покидая ненужные тела. В узких ложбинках промеж камней мостовой кровь собиралась в тонкие ручейки, сливаясь бежала дальше, переливаясь через края, соединяясь с товарками. Черной волной липкая субстанция лизнула сапоги драконицы, и та шагнула в сторону. Чуть вправо. Как там… В комнате. «Не наступи в кровь, Аэ…» Под черепом вихрем бился хаос из слов отца и собственных чувств. …Мы не в праве вмешиваться… Не вправе… Почему собственно не вправе?.. Ей плевать на их войну и ее причины… Плевать на какой-то там трон и на то, чей зад будет его греть… Но эти люди… Их жизни ценны или нет? Она видела много смертей, гораздо более жутких и циничных… Девственниц, что ложились под ритуальный нож… Девчонок, горящих на кострах по воле отцов-инквизиторов… И еще много… Слишком много всего… Не к месту вспомнилась робкая радость Луизы при виде горшка с медом… Еще колеблясь, Аэ отвернулась от плах, чтобы наткнуться взглядом на рыцаря, выпускающего кишки мальчишке лет одиннадцати. Кинжал распорол живот и на волю вывалились черные глянцевые змеи, которых пацан, невнятно булькая, зажимал руками. Тошнота подкатила к горлу, вместе с решением.***
Перекидываться было легко. Будто тело само просило этого, разом заняв четверть двора, по пути придушив несколько несчастных смертников и их палачей. Изрыгая пламя поверх голов, драконица ревела во всю мощь своих немаленьких легких, хвостом сметая плахи, дыбы и прочие приспособления для пыток и казней, уютно примостившиеся поодаль. Народ в ужасе ломанулся в разные стороны, и Аэ с удовлетворением отметила, что жертв и палачей в толпе больше не было. Страх стер жуткие границы, возведенные приказом жестокого мальчишки. Порывы ветра, поднятого взмахами мощных крыльев гасили факелы, а костер оказался разметанных за долю секунды. Двор погрузился во мрак, в котором вопили, стонали, завывали, бежали, падали, давили. Пусть лучше так. Она дала им хотя бы мизерный шанс спастись, не сдохнуть от топора на мясницкой колоде. Кажется, в самом начале сквозь гул ночного кошмара ушей достиг истошный вопль Хелейны «Не смей!», которому драконица не придала значения. А зря. Пока она увлеченно разносила двор, запугивая бездарных вояк принца-регента, что от неожиданности даже не попробовали атаковать ее копьями или с чем тут обычно бросаются на дракона, над головой раздался шорох. Аэ заполошно вскинула вверх рогатую голову, чтобы встретить мордой поток адски горячего пламени. Слишком поздно пришла мысль о том, что она по сути на дне каменного колодца, и взлетать прямиком в зубы монстра весьма несподручно. Хвала богам, из-за огромных размеров Вхагар не могла висеть на одном месте, выжигая все только на лету, а для разворота такой махине требовалось большое пространство и время. Вокруг горели люди, а под самым носом драконицы плавилась стена, лавой стекая под когтистые лапы. С жертвами мальчишка не считался, а значит, если она не уберется подальше, обречены будут все. Неуклюже отталкиваясь крыльями, Аэсоннэ побежала, если это можно было так назвать, в сторону приоткрытых ворот. Благо, те открывались наружу, и одного мощного толчка хватило, чтобы, распахнув их настежь, оказаться лицом к лицу с приближающейся огненной волной.***
- Он убьет ее… Убьет… - лепетала Хелейна, увлекаемая десницей все глубже в недра замка. Пусть драконы танцуют. Его дело – защитить дочь своей госпожи. - Все будет хорошо. – как мантру повторял сир Кристон скорее для себя, чем для девушки. Больше всего на свете старый вояка не любил, когда ситуация выходила из-под контроля, а проснувшись в ночи от шума и душераздирающих воплей, он сразу понял, что что-то безнадежно упустил. Что-то важное… Что-то находившееся прямо перед глазами. Осознание пришло, когда он тащил на себе Хелейну, пригибаясь пониже, от струй драконьего пламени. Думать откуда посреди двора взялся дракон времени не было. Огненный вихрь над головой весьма убедительно свидетельствовал о том, что сейчас это не самое значимое. Все бежали – бежал и он. У самого входа карие глаза рыцаря врезались в стройную женскую фигурку, кутающуюся в черный плащ. Руки, скрестившись, обнимали плечи, будто бы их обладательница мерзла. Выглядела Алис Риверс растеряно, но одного взгляда на нее хватило, чтобы кусочки мозаики сложились: старой суки не было видно почитай недели с две, и принц Эймонд стал спокойнее, адекватно реагировал на предложения десницы и знаменосцев, даже не бесился при упоминании Хайтауэров, старался не разлучаться с сестрой. Конечно, Коль немало удивился обнаружив, что юная пара предпочитает проводить ночи в одной постели, но это ж Таргариены! Им сами боги позволили больше, чем остальным. Но стоило мрази вылезти из норы, где та прозябала, как юный принц слетел с катушек. Чего вдруг он взъелся на несчастных Стронгов, с которыми они тихо мирно уживались под одной крышей уж больше полугода? Коль готов был дать на отсечение обе руки и голову, что тварь околдовала мальчишку, а он был слеп. О, Семеро! Какой идиот! Это все творилось у него под носом, а он думал, что девятнадцатилетний юнец способен взаправду влюбиться в женщину старше его матери! - Мой брат безумен. Вы знали это, сир Кристон? – эхом подтвердила Хелейна его мысли, пока он отворял двери в ее покои. - Думаю, это… Другое, моя госпожа. – потупился он, пропуская девушку внутрь. Застыв в проходе в дюйме от чужого тела, Хелейна медленно ползла взглядом от груди рыцаря к его лицу. Истина живет на дне глаз. И в них нужно смотреть. Пусть даже и через силу. - Это та женщина, да? – прошептала она, не моргая, по-птичьи уставившись в его зрачки. – Мне говорили, что у Эймонда есть женщина. Тяжело сглотнув, Коль кивнул. Под черепом зудело, будто там поселился рой пчел, и отчаянно хотелось отвернуться, но не получалось отвести взор даже на миллиметр. - Ал.. лис… Алис. - выдохнула наконец Хелейна, отпуская верного слугу. – Старая ведьма Алис. И ты тоже повелся на ее красоту… Слова королевы сильно уязвили благочестивое самолюбие сира Кристона, и, понурив голову, он сжался в дверях едва ли не в двое. - Мне надо во двор. Без меня там не разберутся. – стыдливо промямлил он, отступая во мрак, когда холодный голос его госпожи мгновенно заставил его передумать. - Зайди и закрой дверь. Нам нужно поговорить.***
«Вот же неуклюжая тварь…» думала Аэсоннэ, пристроившись под самым брюхом Вхагар. За прошедшие дни драконица подкатывалась несколько раз к замшелой туше величиной с гору, рассчитывая наладить какой-никакой контакт. Если это удалось с Пламенной мечтой, то получится и здесь. Но Вхагар осталась глуха ко всем заигрываниям девчонки. Может от старости ящерица не желала обращать внимания на зов и ласковые слова в ее адрес, а может крепкая связь с наездником блокировала все возможности контакта. Странная штука эта связь… У драконов, подобных Аэсоннэ, ничего подобного не было. Разве только… Любовь. Неразрывная связь двух сердец. Второе сердце не обязательно должно было быть драконьим. Человеческое тоже вполне себе подходило. От союза женщины-человека и мужчины-дракона рождались дети, что с возрастом могли менять облик по собственному желанию. Иногда, правда, получались детки, обделенные этим даром. Так жаль! Женщина-дракон при любом раскладе откладывала яйцо, из которого впоследствии вылуплялся дракончик. Со страхом ждала юная драконица того, кого уже знает сердце. Это ж страшно подумать! Если идиот какой, то и не разлюбишь до самой смерти! А здесь в основе связи лежало родство душ. Это какая ж душа была у одноглазого мальчишки, если ему покорилась эта злобная тварь? Ну, вот не чувствовала Аэ ни малейшего родства с чудовищем, мерно взмахивающем над ней крыльями. Должно быть мальчишка растерялся, потеряв из вида объект преследования. Кричал команды на грубом, точно раскаты грома языке, сыпал проклятиями. Драконицу не мало позабавили попытки представить, как он там наверху озирается, крутясь в седле. Это должно быть мучительно - смотреть на мир одним глазом. Особенно, когда и тот залит кровью… Она просто упала. Как Вхагар удался этот маневр, Аэ так и не поняла. Да и времени обдумывать его особо не было. Медно-зеленое тело сшибло ее, и драконица, потеряв равновесие, кубарем полетела вниз, пытаясь хотя бы немного замедлить падение, но струи воздуха мешали как следует расправить крылья. А, подгоняемая принцем-регентом, Вхагар уже неслась следом, щелкая непомерными челюстями. Похоже, в ее пасть запросто смог бы въехать всадник верхом на коне. Краем глаза драконица приметила принца, что, слившись с седлом, сам отчаянно напоминал дракона. Двинутый полудурок! Недаром церковь запрещает браки между близкими родственниками, зная, что от подобных союзов рождаются дети с отклонениями. Вот и у этих белобрысых, похоже, уже пошел сбой от кровосмешения. Хелейна вон явно магичкой уродилась, а этот так просто психопат! Взять бы да посмотреть, что там у него в башке творится, если он так просто может приказать порешить кучу народа. Выровнявшись у самой земли, Аэсоннэ рванула на юг, тут же пожалев об этом. Впереди была одна сплошная выжженная степь. Без единого кустика или укрытия. Так что провернуть старый фокус с трансформацией ни за что не удалось бы. Глупо перед самым носом этой тварины обращаться человеком! Обдумывая насколько разумно заговорить с наездником, Аэ заприметила впереди стальной отблеск. Вода! Божье Око что ли? Других озер поблизости, вроде как, не было. Что ж… Неплохой! Отличный вариант для спасения! Покрепче прижав крылья к телу, Аэсоннэ нырнула….***
Когда, спустя час, злой и взъерошенный Эймонд Таргариен вихрем скатился с покатого бока старой ящерицы, единственным его желанием было выпустить кишки хоть кому-нибудь, раз уж не удалось прикончить дракона. Его не интересовало почему на спине жемчужной драконицы не было всадника, не интересовало откуда она взялась посреди двора Харренхолла, хотя никто не слышал ее приближения, не интересовало вообще ничего, кроме крови. - Пошла прочь! – заорал он, едва заприметив Алис, кинувшуюся ему наперерез, и та застыла, заломив руки. - Не ходи туда… Они ждут. – крикнула она ему в спину, но Эймонд и ухом не повел в своем адреналиновом забытьи. Никак не ожидала ведьма, что новые чары настолько усилят побочные эффекты черной дряни, что мальчишка буквально слетит с катушек. От того, что он творил, кровь застыла в жилах и перестала греть бренное тело Алис. Хотелось кричать и биться головой о стену. Это она… Она! Виновата в смерти этих людей… Она и никто больше. Тоскливо вздохнув, женщина наблюдала как стройная фигура юнца исчезает за поворотом, направляясь навстречу неприятностям. Что ж… Пусть пока так. - Принц Эймонд! – в воротах стоял Коль в окружении десятка гвардейцев. – Именем короля Эйгона вы обвиняетесь в измене и будете заключены под стражу до выяснения обстоятельств. - Да я тебе башку снесу! – зарычал Эймонд, на ходу выдергивая из ножен меч. Единственный глаз пылал яростным безумием, а лицо перекосилось до неузнаваемости. - Взять его. – отступая, холодно скомандовал десница, пока за спиной разъяренного принца возникали другие гвардейцы. Смотреть на то, как его подопечный отчаянно сопротивляется было невыносимо, и Коль отвернулся.