╔══ஓ๑На языке привязанности๑ஓ══╗

Мокрая одежда уже давно стопочкой лежала у входа в палатку, когда Уилсон всё-таки туда заглянул. Его сожитель как раз застёгивал рубашку. Грязно-белую, простую, но для такого места достаточно элегантную. Веббер отлично шил для своих лет и очень любил это занятие. Не без помощи миссис Уикерботтом разумеется, но по большей части вся работа была на нем. Хотя конечно его никто не заставлял. Уилсон отчётливо чувствовал, как горят щеки. Волосы были слегка влажными, руки холодными, но он точно знал, что раскраснелся не от морозной весенней свежести. Максвелл наигранно удивлённо приподнял бровь. — Завтра, Хиггсбери. Залезешь на меня хоть с ногами, но завтра. — Эта его привычка закидывать ноги и руки сверху, когда они спят, выводила мага из себя. В то же самое время он понимал, что вряд ли с этим что-то сделает. — Молись, чтобы я не заболел. — Мне без разницы. — Уилсон абсолютно точно знал, что риск заразиться его не остановит. Да и ждать вообще-то он был не намерен. — Зачем ты одеваешься? Разве ты не будешь спать? — Никто не спит раздетым в первые дни весны. И ты не будешь. Господин учёный совсем не по-джентельменски закатил глаза. Он уже достаточно зрелый человек, чтобы решать в какую погоду и как ему одеваться. Возможно лишь иногда он пренебрегал общественными нормами и рекомендациями. Возможно иногда даже болел из-за этого, но сам факт ограничения его раздражал. Чтобы не продолжать диалог дальше, он даже ушел в другой угол палатки для вечернего туалета. Ему разве что нужно было расстаться с жилетом и брюками, поскольку все время, пока шёл дождь, он находился в лагере под зашитой навесов. Только причёска немного подмокла. Чего не скажешь о Максвелле. Наверняка сейчас он будет долго укладывать свои волосы, наденет на ноги несколько пар носков и будет лежать под одеялом, чтобы стало жарко. После этого может уснёт, если не взбредёт в голову опять пол ночи листать свою дурацкую книжонку. — А ты забрал…. ну, эту свою. Ну, книгу? Уикерботтом могла и на полку к себе поставить. Максвелл, уже лежащий в спальнике, сощурился. Тут же продемонстрировал Кодекс Умбра, что до этого покоился у него под боком. — Она ничего мне не сказала, но скорее всего читать ей не понравилось. — Старому магу было весело от одной только мысли, что такая всесторонне образованная женщина ни слова в Кодексе не поняла. Читать его надо иначе. — А мне одолжишь? Искренне любопытство Хиггсбери ни с чем нельзя было перепутать. Уже множество раз он пытался дотянуться своими ручонками до запретного и каждый раз ему настойчиво отказывали. Кодекс Умбра не игрушка для учёного-джентельмена. Особенно такого взбалмошного. — Приятель, однажды я уже поделился с тобой кое-какими знаниями. Насколько я помню ты просил больше так не делать. — Я прошу лишь книгу. Мое дело, что я там обнаружу. Максвелл сокрушительно вздохнул. Пальцы рефлекторно сжались на корочке Кодекса. — Что же, иди сюда. Покажу тебе. Дважды предлагать не было нужды, Уилсон тут же юркнул под одеяло, устроившись совсем рядом. Ему было тепло, ему было любопытно. Если бы его не вынуждали подобным делиться, то Максвелл бы даже согласился, что вот так проводить время ему нравится. В конце концов, рано или поздно Хиггсбери бы просто выкрал книгу, а так он с ней ознакомится под тщательным контролем. Впускать вот в такую часть своей жизни не хотелось никого. — Это небольшие магические чертежи. Тебе же такое по вкусу? Это теневой манипулятор. Я думаю, благодаря нему моя магия смогла бы обрести иные формы. Уилсон был предельно тих, даже когда ему представляли описание разноцветных драгоценных камней, хотя такие он видел очень часто. Языка описаний он понять не мог, а Максвелл по всей видимости переводить не собирался. Не очень-то весело читать, когда самое понятное для тебя — картинки. — Мы можем это построить? Скорее всего вопрос не удивил, поскольку у него всегда была эта нездоровая тяга к разного рода механизмам. Он не мог точно сказать, что такое «теневой манипулятор», но точно был уверен, что это машина. В мире не бывает ничего волшебного, а если что-то подобное происходит, значит оно соответсвует законам мира, в котором существует. Значит это уже наука, а не волшебство. Просто неизвестная им наука. — Я думаю да. — Задумчиво пробормотал Максвелл, вдруг всерьёз задумавшись над этой идеей. Их развитие наконец-то пошло умеренным ходом, а ресурсов было в достатке. Возможно, что-то хорошее из этого выйдет. — А я могу работать с тенями? — Поток мыслей был грубо прерван. Наивный вопрос, но заставил мага удивлённо округлить глаза. — Зачем тебе это? Уилсон насупился. Поджал губы и вновь стал смотреть будто сквозь него. Эти его вселенские думы могут продолжаться достаточно долго и привыкший к подобному раскладу Максвелл, терпеливо ожидал. — Не знаю. — Наконец-то сдался Хиггсбери и закинул руку на чужую грудь. Прижавшись поближе ему стало удобнее разглядывать страницы кодекса. — Мне просто интересно, как это работает. Ты открываешь книгу, что-то шепчешь и появляется твоя копия. В чём фокус? — Мы не раскрываем свои секреты. — Максвелл слабо улыбнулся. Уилсон нахмурился сильнее. — Не делай такой взгляд. Хочешь попробовать сам? У него были смутные предположения, что после теневого трона Хиггсбери не только тронулся умом, но ещё и приобрёл определенные возможности. Правда, ещё ничего не подтверждало подобную теорию. А вот сейчас у него появляется шанс провести свой крохотный эксперимент. — Возьми книгу покрепче и…. С объяснением остального было гораздо сложнее. Он хотел бы сказать что-то вроде: пропусти тени через себя и позволь им захватить тебя изнутри. От самой головы и до кончиков пальцев. Только вот вряд ли Уилсон понял бы что-то подобное. С внутренним самоощущением у него было тяжеловато. — В общем попытайся подумать над своей целью. Ты ведь для чего-то используешь тень, верно? Непонимающий взгляд Хиггсбери был красноречивее любых слов. Было буквально видно, как глупо он себя чувствует просто сжимая книгу и пялясь куда-то перед собой. — Смотри. Например я хочу потушить свет. — Сердце Уилсона бешено забилось, глухо отдаваясь стуком, и Максвелл поспешил исправить оплошность. — Нарубить дров. Мне нужно то, что сумеет это сделать: топор и лишняя пара рук. Его собственные пальцы тоже обхватили книгу с обеих сторон. У входа в палатку, примерно где лежала мокрая одежда, начала сгущаться темнота. Легкого касания было достаточно, чтобы материализовался его двойник, держащий в руках топор. — Что скажешь, приятель? Сделаешь что-то такое? — Страница перевернулась. Возможно во время процесса Хиггсбери случайно это сделал и теперь перед ними красовалась сумбурно исписанная странными символами страница. Местами красные чернила, неясные фигуры и возможно немного на английском. Он бы даже не сказал, что по уровню странности она отличалась от остальных, но атмосфера в воздухе повисла совсем иная. Руки сами выпустили Кодекс и через мгновение Максвелл резко захлопнул книгу. Все произошло так быстро, но отдалось неприятным ощущениям в животе. На лбу старого мага выступил пот. — Мне не стоило это видеть? Хиггсбери, иногда бывает ужасно недогадливым, а иногда метко попадает в цель. — Пожалуй, что да. — Ты ведь понимаешь, что я все равно ничего не понял? Бродящая у входа в палатку теневая копия вдруг перестала топтаться на месте перекладывая мокрые вещи, встрепенулась и рванула в противоположный угол палатки. Полы дёрнулись и появилась голова Варли. Его кудри, собранные в пучок, выглядели особенно забавно вкупе с озабоченным лицом и деревянной чашкой в подрагивающих руках. Из-под его бока вынырнул Веббер. Уилсон рефлекторно дёрнулся в сторону от Максвелла. — Читаете? — Уставший повар заходить не стал, а пропустил вперёд себя мальчишку. Отдал ему чашку. Уронил взгляд на носки своих ботинок. — Да. Максвелл еле слышно отозвался, прочищая горло. Книга осталась у него на груди, пока он медленно пробовал предложенный ему напиток. Что-то из травы. Немного ягод и мёда. Сладко и тепло. — Мы хотели извиниться, потому что наши друзья тебя покусали. Мы не хотели, просто они не понимают. Они боятся новых людей и запахов. Им просто хотелось, чтобы ты ушел. Извини. Мы не хотим, чтобы ты умер. — С кем не бывает. Не мучай себя. — Неловко потрепав Веббера по руке, он тут же сделал ещё один глоток. Так у него лучше получилось скрыть нежелание разговаривать. Сидящий рядом с ним Хиггсбери резко вскочил на ноги, по всей видимости, чтобы поговорить за порогом с Варли. Паучок тоже вышел на улицу, оставляя его в палатке совсем одного. Он чувствовал, как капельки пота выступают на спине и впитываются в рубашку. Ладони тоже неприятно вспотели, а лежащая на груди книга жгла, словно горячий камень. *** — Да уж, приятель. Твой кашель разбудил даже Вольфганга. Похвально. Где-то на фоне и сквозь сон ворчал знакомый женский голос. Подсознательно он уже понимал, что это свойственное только Вайноне ворчание. От мыслей, что во всей этой липкой ткани и отягощающей жаре он не один, становилось легче. Ладони коснулось что-то холодное. Максвелл резко открыл глаза. Он попытался стряхнуть нечто со своей руки, чтобы попытаться пошарить в округе и найти кодекс Умбра. Только после неудачной попытки он понял, что его ладонь крепко сжимает чужая. Знакомые очертания фигуры Уилсона его лишь немного успокоили. По ощущениям, сердце все ещё бешено колотилось. — Надо ему одежду сменить. — Другой нет. — Значит давай твою или мою. — Там, в сундуке. Глаза закрылись сами, позволяя ему только слушать голоса. От куда-то потянуло прохладой, в нос ударил запах свежести. После мучительной жары это ощущалось вдвойне болезненно. Благодаря чужим усилиям, он сел. Даже глаза открыл. Уилсон сидел перед ним на коленях путаясь в пуговицах. Его пальцам они не поддавались. Тогда он тоже присоединился и вскоре мокрую рубашку удалось стянуть с тела. В воздухе стояло практически осязаемое напряжение. Хиггсбери накинул ему на плечи рубашку, Вайнона наблюдала из-за его спины. Возможно, такой к нему внимательной он видел её в первый и последний раз. — Ты точно сам разберёшься? Я могу Уолтера позвать. Ты же его знаешь, он всякое умеет. Её пальцы крепко сжимали пустую деревянную чашку. Уилсон тряхнул головой. — Да не надо. Я немного знаю, как быть врачом. Последний раз ее взгляд остановился на скомканной одежде. Легко подхватив влажный комок ткани, она вышла из палатки. Кажется, Хиггсбери этого и не заметил. Чужая рука вновь накрыла его ладонь. Глаза привыкли к темноте и недалеко от себя он заметил кодекс Умбра. Лежал на краю спальника совсем нетронутый. Только после этого он окончательно почувствовал, что успокаивается. — Хочешь пить? — Не сказать, что Уилсон был взволнован, но полуночная беготня от палатки к палатке его взбодрила. — Нет. От такой непривычной хрипотцы в своём голосе ему стало некомфортно. — Я все равно принесу. — Но он остался в прежнем положении. Подушечки пальцев приятно вырисовывали узоры на коже, ногти легонько царапали. Повисло такое молчание, словно что-то вот вот должно было случиться. — Прости. Я молиться не умею. Лёгкая улыбка тронула губы Хиггсбери и наконец он поднялся на ноги, медленно бредя к выходу. На мгновение в открывшемся окошке на улицу мелькнула искорка костра и всклокоченные хвостики пышных волос. Уиллоу разожгла огонь. Он мог бы рассмеяться, но только шумно вздохнул.