Лучший папа

      В доме семейства Бан как обычно стоял шум. Дети носились по игровой, забегали в гостиную, поднимались на второй этаж, чтобы съехать оттуда по перилам лестницы, даже выскакивали во двор. Игра шла полным ходом. Конечно, все эти действия не проходили в тишине.              – Сынмин, я вижу тебя! Сдавайся! – верещит Джисон, прицеливаясь игрушечным пистолетом в спину брата, что сидел за креслом.              – А ты попади! – дразнится тот, прежде чем покинуть укрытие.              – Куда собрался? – появляется из-за угла Чонин.              – Туда же, куда и ты сейчас отправишься! – с лестницы кричит Хёнджин, даже не замечая, что за ним по пятам крадётся Феликс.              – Сдавайтесь, мелкие, у меня больше всех патронов! – хохочет возникший из ниоткуда Чанбин. – Хёнджин, осторожно! – вдруг кричит он. Все взгляды направляются на лестницу, где разворачивается настоящая сцена из боевика.              Ликс хочет неожиданно налететь на спину старшего, дабы победить в этой игре, но тот успевает обернуться. Хлопок, звук падения на пол и тишина.              Минхо, до этого спокойно хлопотавший на кухне, напрягается, ведь обычно за этой комбинацией звуков следует…              – Папа, он меня ударил! – Феликс начинает реветь, схватившись за ушибленный лоб.              – Прости, я случайно! – оправдывается Джин, чего даже не слышно.              – Нет, ты нечестно захотел выиграть! – воет младший.              – Что случилось? – Минхо выходит на место трагедии, заставив шесть пар глаз устремиться на себя.              – Меня Хёнджин пистолетом ударил! – указывает пальцем на брата Ликс.              – Я не знал, что он там! Пап, я честно не хотел! – сам почти плача рассказывает тот.              – Феликс, сколько раз мы разговаривали про ваши игры на лестнице? – вздыхает родитель, пока поднимается к пострадавшему. Он сразу замечает покраснение на лбу мальчика, которое в скором времени станет синяком. – Вот и результат. Пойдём намажем чем-нибудь. Мальчики, пистолеты сдаём. Сегодня вы с ними больше не играете, – распоряжается Хо, возвращаясь на кухню с хнычущим Феликсом под боком. В коридоре раздаются огорчённые вздохи. Минхо находит в аптечке охлаждающую мазь и принимается наносить на повреждённое место. – Весь мокрый, чудо ты в перьях, – убирает непослушную чёлку назад, чтобы ничего не закрывало детский лоб. – Если бы Хёнджин не успел обернуться, покатились бы вы с ним вместе вниз. Тогда бы синяком дело точно не обошлось.              – Прости, я не хотел так, – шепчет Ликс.              – Надеюсь, больше не станешь вытворять подобное. Поиграйте лучше в спокойные игры, скоро уже ужинать будем, – закончив распределять мазь по синяку, произносит родитель. Феликс лишь кивает и убегает в игровую, откуда уже слышались какие-то копошения и смешки.              Минхо возвращается к приготовлению еды, иногда прислушиваясь к вновь разбушевавшимся детям. Он даже не замечает, как на кухню ступает его горячо любимый муж, пока тот не обнимает со спины.              – Привет, милый, – Чан оставляет нежный поцелуй за ушком и глубже вдыхает родной запах. Он целыми днями пропадает на работе, чтобы обеспечить семью всем необходимым, но каждый вечер возвращается и дарит время своим любимым.              – Привет. Как ты так тихо прошёл? Даже дети не услышали, – Минхо разворачивается в крепких объятьях, коротко чмокает в губы и прижимается к сильной груди.              – Они там обстреливают друг друга, им некогда, – смеётся старший.              – Из пистолетов? – с опаской интересуется Хо.              – Да. А что такое? – недоумевает Крис, заметив, как быстро сменилось настроение супруга.              Минхо ничего не отвечает и молча направляется в игровую, где вновь кто-то шипел, а кто-то другой тихонько извинялся. Мужчина, встав в проходе, оглядывает комнату. В дальнем углу сидели все шестеро ребят, Джисон держался за глаз, а Сынмин рядом судорожно просил прощения. Они даже не видят родителя, пока рядом не появляется второй.              – Ну и что произошло? – чуть строже, чем Минхо, произносит Чан. Дети от неожиданности дёргаются, а после виновато опускают глазки в пол.              – Разве я не сказал убирать пистолеты? – продолжает Хо. – Джисон, что случилось?              – Я случайно ему в глаз попал… – бормочет Сынмин. Он чувствует, как по щеке катится слеза, и чуть раздражённо вытирает её рукавом своей рубашки.              – Патроном?! – вскрикивает младший родитель. Получив в ответ кивок, он бросается к держащемуся за глаз сыну. – Джисон, убери руку, надо посмотреть, – а сам весь дрожит от волнения. Чан подходит ближе, ведь, кажется, сейчас успокаивать надо будет не ребёнка, а самого Минхо.              – Пап, всё нормально. Он попал не в глаз, а в бровь. Я просто испугался, – объясняет Джи, всё же убрав ладонь от лица. Родители облегчённо выдыхают.              – Боже, Джисон, нельзя же так пугать! – восклицает Хо. – Пистолеты убираем в ящик и на верхнюю полку. Слишком много происшествий с ними за один день, – дети слушаются, отдавая своё оружие. Грустными глазами наблюдают, как папа-Чан убирает игрушки на самую верхушку стеллажа, куда даже при желании они не залезут.              Минхо снова удаляется на кухню, дабы наконец завершить ужин. Скоро присоединяется и Чан, великодушно помогая любимому.              – Ребята, еда готова! Идите кушать! – мягко зовёт опять разбесившихся детей младший родитель, пока раскладывает блюдо по тарелкам. Никто, кажется, даже не услышал голоса папы, ведь гам в соседней комнате нисколько не утих. – Мальчики, идите есть! – чуть громче произносит тот, но вновь безрезультатно.              – Дети, давайте за стол, – высунувшись из кухни зовёт уже Чан, и вся орава оказывается на своих местах спустя считанные секунды.              Ужин, к счастью, проходит спокойно. Ребятня с аппетитом уплетает приготовленную Минхо еду, пока тот сидит грустный и вполуха слушает рассказы детей.              После трапезы все расходятся по комнатам, оставляя родителей одних на первом этаже. Хо загружает посудомойку и уходит в спальню под растерянный взгляд мужа.              Чан тихонько пробирается в их обитель и слышит… всхлипы? Точно, ему не могло показаться. Его дорогой супруг сейчас лежал на краю огромной кровати и бесшумно плакал. От такой картины сердце в груди сжималось почти до боли.              – Милый, ты чего? Что-то случилось? – укладываясь грудью к спине, как любит его Минхо, аккуратно задаёт вопрос Крис.              – Чан, я ужасный папа, – после непродолжительного молчания отвечает младший. Он чувствует, как ладонь мужа ложится на голову и начинает перебирать его волосы, пока вторая рука обнимает за талию.              – С чего ты это взял?              – Дети… Они… Совсем не слушаются. Даже не слышат меня. Я за двенадцать лет отцовства так и не научился с ними разговаривать, – всхлипывает Хо.              – Дорогой, они на то и дети. Не всегда слушаются, иногда совсем не слышат. Это не делает тебя плохим родителем. Вспомни себя в их возрасте. Ты прекрасный папа, слышишь? Не каждый справится с шестью погодками, – шепчет успокаивающе Чан.              – Я не могу даже объяснить им, что иногда их игры очень опасны. Сегодня опять чуть с лестницы двое не покатились. Это уже третий раз, Чан! Я столько раз говорил быть аккуратнее, – младший начинает плакать с новой силой, на что Крис лишь вздыхает и оставляет на его шее пару поцелуев.              – Ты устал, накручиваешь себя. Давай отправим детей к моим родителям на недельку? Нам всем надо отдохнуть друг от друга.              – А потом все начнут говорить, что я совсем никчёмный отец и не могу справиться со своими же детьми, – Минхо закрывает лицо руками, надеясь заглушить всхлипы, но слёзы с новой силой льются из глаз.              – С ума сошёл? Никто такого не скажет! Мама и папа сами уже давно зовут внуков погостить. Они будут только рады, – Чан залезает рукой, что ранее покоилась на талии, под футболку мужа и начинает медленно поглаживать его животик. Обычно это довольно быстро успокаивало Хо, что произошло и сейчас.              – Честно? – почти неверяще шепчет тот.              – Честнее некуда, – тепло улыбается старший, когда всхлипы наконец прекращаются. – Прими тёплую ванну с пенкой и отдыхай. Я сам уложу спать всю команду, – обещает он.              – Я так люблю тебя, ты даже не представляешь, – тихонько произносит Минхо и, развернувшись лицом к любимому, оставляет на его губах нежный поцелуй.       

      ***

      Хо выходит из душа в халате и направляется в спальню. Ещё утром они с Чаном увезли детей к родителям старшего, поэтому стояла абсолютная тишина. Внутри что-то трепетало от волнения, ведь в обратном пути Крис чётко дал понять, что построил большие планы на эти свободные от хлопот дни.              Комнату освещала лишь светодиодная лента, излучающая приятный фиолетовый свет. Минхо впервые за последние несколько лет ощутил тех самых бабочек в животе. Под ложечкой засосало совсем как в первый раз. Первый в жизни раз – тогда ещё Ли – Минхо, когда Чан забрал его девственность. Дыхание спирало от воспоминаний того дня, всплывавших с невероятной чёткостью, будто произошло всё вчера, а не двенадцать лет назад.              – Дорогой, ты уже несколько минут стоишь перед дверью. Неужели боишься? – мягко посмеивается мужчина из комнаты. Младший выныривает из мыслей и неуверенно шагает внутрь. Всё-таки наличие такого количества детей не позволяло продолжать активную половую жизнь, из-за чего каждый раз становился намного желаннее и волнительнее. Особенно сейчас эти эмоции переполняли, ведь они совершенно одни в огромном доме и могут дать волю любым своим желаниям. – Твои ушки покраснели. Действительно стесняешься? – удивляется Крис, который всё это время сидел на кровати в ожидании мужа.              – Нет? Не знаю, – шепчет тот. – Просто немного волнуюсь после всего, что ты мне наговорил в машине, – он теребит пояс халата, не решаясь установить зрительный контакт.              – Тебя так смутило моё желание вылизать тебя? – Чан действительно удивлён. Обычно бойкий и немного дерзкий Минхо сейчас жмётся в паре шагов от него, потому что волнуется перед сексом. И когда такое было в последний раз? – Жаль, я так хотел посадить тебя себе на лицо, – с напущенной грустью произносит старший.              – Заткнись, прошу тебя, – шипит Хо, подходя ближе. Кончики его ушей горят, чем выдают истинные эмоции мужчины, так старательно скрывавшего их.              – Ну так сядь на меня, чтобы уж наверняка замолчал, – ехидничает Крис с хитрой улыбкой. Он хватает опешившего мужа за руку и роняет спиной на кровать, пока сам размещается над ним.              – Ты невозможный, – цыкает тот, прежде чем впиться в губы напротив поцелуем. Старший позволяет вести пару десятков секунд, после перенимая инициативу на себя. Он покусывает ставшие такими родными губы, обводит языком кроличьи зубки, в которые влюбился будучи ещё мальчишкой.              – Я больше не могу, – хрипит глава семейства, разорвав поцелуй. Полы халата разлетаются в стороны, являя голодному взгляду любимое тело. – Сядь мне на лицо, прошу, – уже почти рычит он, пока откидывает вещь в сторону.              – Я же тебя раздавлю, – бормочет Минхо, за что получает увесистый шлепок по бедру. – Я ведь не шутки тут шучу, Чан!              – Сядь. Мне. На лицо, – хрипотца в голосе переросла в самый настоящий рык. Чан переворачивает любимого на живот и оставляет ещё пару шлепков на ягодицах, заставив того закричать. – Мы столько лет живём вместе, столько раз занимались сексом, и ты всё ещё думаешь, что я сделаю тебе плохо? – недоумевает он.              – Я просто боюсь, что с тобой что-то случится! – отпирается младший. Задница уже горела, а член неприятно утыкался в постель. Ну не может он сесть чёртовому Чану на его чёртово лицо.              – Всё будет прекрасно, я буду держать тебя, – произносит Крис, заваливаясь на спину и утягивая мужа за собой. Тот что-то возмущённо кричит, пока не оказывается аккурат над лицом любимого. Старший замечает, что уши Хо вновь краснеют, когда их хозяин запрокидывает голову и что-то ворчит. – Вот видишь, не так уж и страшно.              – Я тебя убью, – сквозь зубы шипит Минхо, прежде чем его силой дёргают вниз. По комнате разносится вскрик, когда Чан проводит языком по сжимающемуся колечку мышц.              Младший пытается отстраниться, но бросает эту идею, почувствовав, как стеночки расходятся под напором наглого языка. Он хватается за кудрявые после душа волосы мужа, пока тот с превеликим удовольствием вылизывает его.              Скоро к языку присоединяются и пальцы. С каждым толчком кажется, что они погружаются всё глубже и глубже, пока не утыкаются в простату. Минхо стонет, вновь пытается уйти от стимуляции, но оказывается лишь сильнее прижатым к лицу Криса.              – Чан, притормози… – хнычет он. – Я же сейчас кончу.              – Кончай, сладкий, – хрипит снизу старший. Он приподнимает тело над собой на долю секунды, чего Хо хватает, чтобы вырваться из крепкой хватки, слезть с чужого лица и отползти к изголовью, плотно смыкая ноги. – Засранец.              – Хватит уже лизать, я тебе не леденец, – возмущается Хо. Он и не замечает, как Чан срывает с себя одежду и приближается, опасно улыбаясь.              – Да что вы говорите, – Крис хватает любимые бёдра и рывком раздвигает их в стороны. Минхо пищит, осознавая, что его дырочка вновь осталась без какой-либо защиты от этого зверя.              Голодный взгляд старшего устремляется на промежность мужа, который тяжело дышал, откинув голову на подушки. Дырочка блестела от слюны и сжималась вокруг пустоты, пока нетронутый член истекал предэякулятом.              Смазка выуживается из-под подушки, откуда через секунду появляются и презервативы. Минхо вздрагивает, когда прохладная субстанция оказывается на чувствительном колечке мышц, и приподнимает голову, дабы пронаблюдать за действиями любимого. Тот ловко раскатывает контрацептив по своему колом стоящему члену, щедро поливает сверху смазкой и пододвигается ближе к младшему.              Обтянутая латексом головка скользит внутрь, заставляя два тяжёлых вздоха разлететься по комнате. Хо дышит загнанно, изредка подрагивает от ощущений снизу; Чан же продолжает медленно входить, поглаживает до этого проигнорированный орган возлюбленного и что-то неразборчиво шепчет.              – Вот так, умница, – произносит он, когда наконец весь член оказывается внутри. Губы мужей снова сплетаются в поцелуе. Минхо мычит, почувствовав, что старший начал двигаться, но тот ловит звук, не позволяя услышать его даже стенам.              Толчки становятся всё более размашистыми. Шлепки кожи о кожу заполняют всё пространство спальни. Хо протяжно стонет, когда член входит особенно глубоко и попадает точно по простате. Сдаётся ему, утром он проснётся без голоса и, кажется, без единого светлого участка кожи на груди, где Крис оставлял всё больше и больше ярких засосов.              Темп нарастает, приближая обоих к разрядке. Член неустанно таранит чувствительную железу, из-за чего по лицу младшего катятся слёзы, а из горла доносятся лишь хрипы.              – Чан… Чан, я близко, – шепчет тот, чувствуя, как в низу живота нарастает напряжение.              – Кончай, милый, – хрипит старший, прежде чем снова припечататься губами к устам напротив. Он срывается на бешеный беспорядочный темп, толкается языком в рот Минхо, пока тот жалобно скулил в поцелуй от стимуляции.              В момент всё взрывается фейерверком. Хо, несмотря на сорванный голос, гортанно стонет, пока тело содрогалось в конвульсиях от столь сильного оргазма. Чан же глухо рычал, изливаясь в презерватив.              Они замирают на несколько минут, дабы чувствительность немного снизилась и старший мог выйти без дискомфорта для себя и мужа.              – Ты зверь, – шёпотом смеётся младший, когда Крис наконец заваливается рядом.              – Это я только разогревался перед основным, – ухмыляется мужчина, наблюдая за округлившимися глазами любимого.              – С ума сошёл? Я не переживу ещё одного подобного захода. Мне ведь уже не те лихие восемнадцать, – произносит Минхо, пока пытается незаметно отодвинуться от горячего тела.              – Ну ничего, у нас ещё целая неделя, – Чан хищно улыбается и нависает над любимым, который лишь нервно сглатывает, прежде чем его утягивают в очередной поцелуй.