Комнату освещала лишь светодиодная лента, излучающая приятный фиолетовый свет. Минхо впервые за последние несколько лет ощутил тех самых бабочек в животе. Под ложечкой засосало совсем как в первый раз. Первый в жизни раз – тогда ещё Ли – Минхо, когда Чан забрал его девственность. Дыхание спирало от воспоминаний того дня, всплывавших с невероятной чёткостью, будто произошло всё вчера, а не двенадцать лет назад. – Дорогой, ты уже несколько минут стоишь перед дверью. Неужели боишься?

– Ничтожество, да как ты смеешь ещё зваться нашим сыном?! – мужчина явно находился в ярости. Его лицо покраснело, глаза выпучились, а желваки так и ходили под кожей. – Проваливай из этого дома, не хочу тебя даже видеть! – Что-то внутри обрывается. По щекам нескончаемым потоком текут слёзы. Мальчик начинает задыхаться от нехватки кислорода, но родителя это мало волнует. Тот хватает сына за шкирку и, как уличного котёнка, выставляет за дверь квартиры.

– Хён, ты невероятный! Я тебя обожаю! – восторженно произносит он. – Теперь мы точно навсегда вместе! – А ты в этом сомневался?

– Джисон! Ты щас обоссышься! – Что там опять случилось? – почти безразлично спрашивает он. Наверняка, друг сейчас начнёт рассказывать, как он с однокурсниками классно оторвался в клубе, или как смотался незамеченным с пар, или как видел драку каких-то пацанов за девушку, которая в итоге просто ушла, или… – Чан вернулся! – чего?..

– Как ты меня назвал?! Что, совсем жить надоело, решил проверить, как быстро я смогу тебя убить? – срывается парень, с размаху впечатывая кулак в скулу собеседника. – Какая я тебе свинья, совсем уже ослеп?