Чойси

      Когда Чойси проснулся, рядом с ним кто-то сидел.       Слишком уставший и приторможенный разум отказывался анализировать происходящее. Свет, проникающий в комнату сквозь грязное стекло, резал глаза. Дотт не хотел думать о том, что с ним случилось. На самом деле, когда он понял, что уже проснулся, ему захотелось только одного — погрузиться обратно в сон. Потолок с треснувшей штукатуркой, запах лекарств и жёсткий матрас — всё это казалось иллюзией. Словно он надел очки виртуальной реальности и забыл их снять.       Наверное, с ним приключилась беда. Авария? Да, скорее всего, авария. И теперь он в больнице.       — Мама? — с трудом разлепив пересохшие губы, прошептал Чойси. — Где я?       Над ним склонилось лицо. Красивое, но явно не то, которое он хотел бы сейчас увидеть. Девушка. Совсем молодая, а уже врач. Или сиделка. Взгляд обеспокоенный. Губы шевелятся, но звуков не возникает. Внезапно Дотт понял, что и своего вопроса тоже не слышал. Ударился головой и оглох? Плохо. Тогда его заставят носить аппарат, и ребята в школе будут издеваться ещё и над этим.       Она помогла ему сесть. Собственное тело показалось слишком тяжёлым. Обычно после болезней Чойси скидывал вес, а не наоборот. Может, пока спал, его откармливали за шестерых? Дасти всё время говорил, что он слишком мелкий и никогда не вырастет, если будет пропускать приёмы пищи. Что ж, когда его выпишут, он покажет брату, что никакой он не мелкий. Одна голова только весит целую тонну.       Перед лицом появился стакан воды. Чойси попробовал взять его, но руки отказались слушаться. Незнакомка покачала головой и наклонила стакан, помогая ему напиться.       У воды солоноватый привкус, но он слишком сильно хотел пить, чтобы капризничать.       Сейчас лето. Хорошо бы провести денёк в лесу. Можно выехать на пикник и вдоволь напиться лимонада. Но это потом. Когда его заберут.       — Ты можешь повторить своё имя? Не бойся, тут ты в безопасности.       Наконец, появились звуки. Чойси не знал, в который раз ему задают этот вопрос, но судя по тону — далеко не первый. Голос, к слову, приятный. Как прохладный ветер в жаркий полдень. Только говорит она как-то странно. Акцент? Его что, отправили в больницу в другом штате? Настолько сильно пострадал, что во всём Техасе не нашлось нужных специалистов? В школе все офигеют. Может, и шрамы останутся? Потом надо будет придумать захватывающую историю и шокировать публику кровавыми подробностями. Девчонки будут визжать от страха, а парни — пожимать ему руку и говорить о том, насколько же он теперь крут.       — Меня зовут Нерва, — так и не дождавшись ответа, представилась девушка. Видимо, заметила проблеск сознания у него во взгляде. Стакан она поставила на тумбочку рядом с кроватью. — Ты меня понимаешь?       Чойси кивнул, о чём очень быстро пожалел. Голова словно треснула и пошла по швам. Что-то со всей силы давило ему на глаза с обратной стороны, будто пытаясь вытолкнуть их из глазниц. На миг он представил, как внутри черепа с хрустом взрываются метастазы, и его тут же затошнило.       — Сможешь повторить своё имя?       Почему она спрашивает? Разве в медицинской карте не указано? Или это проверка, помнит ли он сам? А он… Чойси задумался, после чего облегчённо выдохнул.       — Чойси Изекил Дотт.       Собственный голос испугал. Охрип, что ли? Вчера он разговаривал с родителями нормальным звонким голосом, а сейчас звучит так, будто всю ночь надрывно орал, срывая связки.       — Сколько тебе лет? — продолжила спрашивать Нерва.       Пытливый, настороженный взгляд вызвал ещё больше беспокойства. Словно она знала про него нечто такое, чего он сам про себя не знал. И, откровенно говоря, узнать опасался.       — Од-динадцать? — Чойси провёл мысленные подсчёты. — Через месяц будет двенадцать. Даже меньше — через две недели.       Нет, с голосом явно что-то не так. Совсем недавно такое происходило с Дасти. Но плавно и постепенно, а не за одну ночь. Голос вообще может сломаться так быстро? Или на него так повлияли препараты?       — Какой сейчас год? — лицо собеседницы изменилось. С него будто разом сошли краски, превратив её в обескровленную куклу.       — Двадцать… третий?       Почему она так реагирует на простые ответы? Что он не так говорит? В чём ошибается? Почему её глаза с каждой секундой смотрят на него со всё нарастающим сочувствием?       — Что случилось? — выдавил Чойси. — Где мама с папой? Где я?       Ударная доза адреналина впрыснулась в кровь. Пульс ускорился. Дыхание наполнилось свистящими звуками — предвестниками рыданий.       — Тише, тише, — залепетала Нерва. — Не надо нервничать. Ты в Арденграусе. В больнице. С тобой случилось что-то… странное.       — Где? — пациент решил, что ослышался. Города с таким названием он не знал. — В Луизиане, что ли?       — Нет. Не в Луизиане.       Нерва бросила быстрый взгляд в окно. Раньше у неё не возникало необходимости никому объяснять, где находится Арденграус. Это ставило в тупик. Что ей ответить? Дать точные координаты? Или отметить, что сейчас и без того перепуганный мальчик находится в месте, которого нет на картах его привычного мира? Очень кстати вспомнился один из первых школьных уроков. «Попробуйте описать цвет, которого не существует», — попросил у них Вэриус. Весь класс тогда сидел, напрягая извилины, а Нат поднял руку и назвал такой цвет.       А ещё в ступор вводил сам пациент. За ночь Нерва успела изучить его лицо до каждой микроскопической поры. Хотелось взять фломастеры и выделить отличительные черты. Всё, что делало его не-Натаниелем. Почему-то это казалось важным. Словно иначе она не сможет воспринимать его незнакомцем.       Или ей просто не хотелось думать про самого Ната, а невероятно похожий на него человек лишал её этой возможности? Да, скорее всего, именно так всё и было.       Натаниель… Если задуматься, с ним не было связано ни одного яркого эпизода в её жизни, но вместе с этим, он незримой тенью мелькал во всех её детских воспоминаниях. Угрюмый, слегка занудный парень. Нат будто всю жизнь носил на плечах бремя какой-то тайны, и она поедала его изнутри, заставляя нарываться на неприятности. Он был единственным, кому не назначили курс препаратов. Натаниель не мог использовать энергию высших измерений, и ни от кого не укрылось, что это ему не очень-то нравилось. Когда остальные твои одноклассники день за днём становятся сильнее, а ты будто топчешься на месте — это довольно сильно выбивает почву из-под ног. В этом Нерва отлично его понимала. После смерти отца даркнесс перестал её слушаться. Так бывает, если избрал своей стихией огонь, требующий максимальной концентрации, а концентрироваться ты уже не в состоянии. Вот только Нерва приняла непростое решение отказаться от пути охотника и посвятить свою жизнь работе в больнице, а Нат… А Нат сдаваться не собирался. Казалось, он пытался выжать всё, что только можно, из собственного тела. Приходил на тренировки на несколько часов раньше остальных и задерживался до глубокой ночи. Не спал неделями, готовый вывернуться наизнанку, лишь бы никому не пришло в голову назвать его слабым или беспомощным. Нерва завидовала его упорству. Не понимала, но наблюдая за ним, не могла побороть чувство невольного уважения к нему и злости на саму себя, потому что она так не могла. И ведь у Ната всё получилось! Его назначили в отряд и дали настоящее задание, даже несмотря на то, что тот ни разу не продемонстрировал ничего выдающегося.       Только весьма некстати. Или, наоборот, очень вовремя. Натаниель покинул остров именно тогда, когда у Паулуса зародились подозрения насчёт него, которыми тот едва успел поделиться с остальными, как улицу озарило зелёной вспышкой и появился Чойси. Теперь, сперва показавшиеся безумными предположения о том, что всё это время рядом с ними рос один из предвестников апокалипсиса, перестали видеться пустыми домыслами.       Это могло быть простым совпадением. Нерва что-то читала про типажи внешности и знала, что существуют люди, похожие друг на друга, но не являющиеся родственниками. Однако, слишком уж много совпадений. Над городом сгустились тучи. Все отряды были отозваны с заданий и возвращены на остров. Кроме одного.       Нат — солдат, который несмотря на все трудности, совершал единственное действие, которое мог совершать с уверенностью — продолжал идти. Если Натаниель действительно одни из всадников, то точно — Война. Кто, в таком случае, сейчас прямо перед ней?       Осталось три варианта. Но по легендам первыми столкнутся Война и Смерть. Раз Нат уехал из Арденграуса, не дождавшись встречи со своим собратом, то на остров прибыл либо Чума, либо Голод. И что с ним делать?       Чойси лежал всё в той же пижаме, в которой свалился посреди города. Не потому, что его не во что было переодеть. К нему побоялись притрагиваться лишний раз. Один только Силиус рвался растрясти потерявшего сознание парня и закидать его вопросами, не дожидаясь, пока тот сам придёт в себя.       — Арканзас? — ещё раз попробовал угадать Чойси. — Или Флорида? — в голосе появилась надежда, но она быстро сменилась отчаяньем. — Огайо?       — Ты на острове, — туманно произнесла Нерва.       — Гавайи? — глаза пациента полезли из орбит. — Зачем меня сюда?       — Не совсем. Наш остров далеко от Северной Америки. Он вообще далеко от какой-либо суши.       Чойси в ужасе уставился на неё, приоткрыв рот от удивления.       Что произошло? Неужели тяжесть полученных травм была такой сильной? Мама отчаялась и привезла его на какой-то остров? Чем их медицина отличается от обычной? Используют отвары и заклинания? Что они делали с ним?       В голову пришла мысль — какой-то крошечный высверк куда более сложной мысли, но та ускользала от чёткого понимания. Что-то насчёт времени. Сколько он на самом деле пролежал в этой постели?       — Ты проспал четырнадцать часов, — всё поняла по его лицу Нерва. — Вчера мои товарищи нашли тебя на улице и принесли сюда.       Товарищи? Чойси вздрогнул.       …Центр разгорячённой толпы. Никого из них Дотт никогда прежде не видел. Он ощутил прохладу асфальта, капли дождя, бьющие по затылку, и волну нервной энергии, окутывающую его со всех сторон. К нему стремительно приближался человек с повязкой на правом глазу. А потом…       — Где мама с папой? Кто вы такие? Я хочу домой. Выпустите меня отсюда, — ослабевший голос перешёл в кашель.       Нерва дождалась, когда лёгкие пациента успокоятся, и протянула ему стакан воды.       Чойси — откуда только взялись силы? — выбил стакан у неё из рук. Вода попала ему на живот. Послышался звон разбитого стекла.       Словно запустился механизм синхронизации. Резкий звук пробил какую-то брешь у него в подсознании. Дотт зажмурился. За звоном должно что-то следовать. Что-то или кто-то должен прийти. Чойси схватился за голову. Он ждал не маму с папой. И не Дасти. Кого тогда? Кого-то, кто всегда приходит.       Чойси ухватился за первое воспоминание. Оно казалось намного ближе и безопаснее. Дождь, незнакомая улица. Люди, столпившиеся рядом, и он сам, излучающий странный зелёный свет. А дальше… Картинка двигалась неохотно. Возможно, мозг пытался защитить его и заблокировать всё неприятное. Но ему нужно заглянуть в глаза собственному страху. Иначе он никогда не выберется.       Отражение в луже.       Пазл сложился.       Вот почему тело такое тяжёлое. Вот почему голос кажется чужим. Вот почему Нерва так странно реагировала, когда он говорил про свой возраст.       — Дай зеркало, — гулко попросил Чойси, не став извиняться за разбитый стакан.       Нерва помедлила. За все годы, проведённые в больнице, она впервые сталкивалась с чем-то подобным. В Арденграусе люди болеют не так. Чаще всего их проходится резать или, наоборот, зашивать. Иногда — брать кровь на анализы. Никто не учил её объяснять, что прошло уже пять лет, что мир, который пациент помнил и к которому привык, изменился. Унизительное чувство беспомощности швырнуло Нерву к моменту, когда огонь перестал ей подчиняться. Снова она ничего не может сделать. Ничем не может помочь сознанию одиннадцатилетнего мальчика, оказавшему запертым в собственном теле, только успевшем вырасти.       Чойси ждал, но терпение его заканчивалось. Он уже открыл было рот, чтобы повторить просьбу, как девушка поднялась и вышла, оставив дверь приоткрытой. Дотт рассмотрел тёмный коридор. Он снова насторожился. Грудь пронзила тревога. Не мелькнуло ли там лицо? Лицо того, кто следует за ним по пятам? Почему он вообще думает, будто кто-то должен прийти?       Вернулась Нерва и принесла зеркало.       Он уже догадался, что там увидит, но это не помогло сдержать утробный вопль.       Разбудите меня! Немедленно! Кто-нибудь!       — Я совру, если скажу, что понимаю тебя, — призналась Нерва, убирая зеркало. — Но мне нужно, чтобы ты нашёл в себе силы успокоиться и признать реальность.       Чойси повернул к ней заплаканное лицо.       — Нет! — практически выплюнул он. — Верни меня домой. Я хочу к маме!       Девушка беспомощно посмотрела на дверь. Она не справится с ним. Не сможет успокоить. Почему никто не приходит? Где Густа и другие, более опытные врачи? Происшествие не входило в разряд обычных. Ещё накануне был собран совет, на котором решалась судьба свалившегося с неба человека. В результате ей досталась честь присматривать за ним, а остальные разбрелись по кабинетам и ждут отчётов. Даже охрану не выставили. И нет, Нерва не боялась, что Чойси может навредить ей: всё же их город — не то место, где можно тешить себя иллюзиями безопасности. Но как минимум она ждала, что кто-то придёт. Разве им самим не интересно, что сейчас происходит с Чойси? Чёртов Арденграус с его прохладно-невозмутимым отношением к чему бы то ни было! Бросили и забыли, а мальчишка теряет рассудок. Для них он — задача, читай — проблема, безликая груда лишней бумажной волокиты. Набор символов с цифровым кодом вместо личности. А для неё…       Нерва старалась оставаться непредвзятой. Не обращать внимания на медленно выстраивающуюся в голове цепочку событий, начавшуюся несколько лет назад, однако ей с детства внушали мысль о том, что способность анализировать — самый выдающийся талант охотника. И теперь отголоски полученных навыков не давали ей покоя.       В две тысячи двадцать третьем году сновидец третьего отряда Клеопас — её родной отец — отправился на задание, подробностей которого Нерва, само собой, не знала. Задание выполнено не было, и отряд в полном составе вернулся на остров. Руководство получило донос о том, что сновидец говорил крамольные вещи и пытался очернить образ Обаасов, в результате чего Клеопаса признали безумным изменником и отправили в тюрьму. Там он стал жертвой таинственного преступника и умер. Казалось бы, пора ставить точку. История грустная лично для неё, но ни чем не примечательная для Арденграуса. Но было продолжение. Именно из-за тех событий Нерва и стала врачом. Если бы не было того убийства, она продолжила бы учиться вместе со всеми и никогда бы не осталась один на один с человеком по имени Чойси Дотт. Нерва не хотела думать о том, что причиной смерти отца могла быть эта самая встреча, а значит, часть вины лежала и на её плечах, но ядовитый голос внутри подсказывал, что всё она выстроила верно и практически ни в чём не ошибается.       В такие моменты ей сильно не доставало Силиуса, Паулуса и Улайксса. Поначалу отношения с одноклассниками складывались не очень хорошо, как и у всех в Арденграусе, но каким-то образом у них получилось сплотиться и создать свой собственный микромир, в котором они научились доверять друг другу. Нет, руки никто не резал, скрепляя кровью и клятвой вечной преданности настоящую дружбу, но они делились истинными мыслями и переживаниями, что было практически тем же самым. Не раз и не два Нерва вслух проклинала свою работу, высказывала недовольство по поводу вечно недостающих препаратов, жаловалась на руководство, но осталась на свободе. Возможно, где-то за пределами острова это и покажется ничего не значащим, но здесь, в их мире, это означало крайнюю степень близости.       — Мне страшно, — Чойси обнял себя за плечи. — Очень страшно.       — Почему? — она на самом деле не понимала. Сейчас нет никакой угрозы. Никто не целится в него из ружья, не приставляет нож к горлу и не призывает фонтаны тёмной энергии, пожирающей всё на своём пути.       Дотт хотел ответить и не смог. По его щеке скатилась одинокая слеза, своей горечью затмившая поток всех предыдущих. Тогда Нерва пересела на край больничной койки, положила руку на плечо пациента и погладила того по голове. Ли иногда так делал в те моменты, когда ей было грустно или одиноко. Очень вряд ли этот способ поможет человеку успокоиться и принять как данность пять потерянных лет, но по-другому она не умеет. Даже это действие далось с большим трудом.       — Страх тебе не поможет, — тихо сказала Нерва. — Мне не помог ни разу.       По полу пошла лёгкая вибрация. Она услышала топот ног, а через секунду раздался стук в дверь. На пороге, теребя руки, стоял Паулус. За его спиной маячили Силиус и Улайксс. Нерва поджала губы. Стоило только вспомнить одноклассников, как те тут же материализовались, прервав оказание помощи пострадавшему. Захотелось сказать им пару ласковых и донести, как она относится ко вмешательству в её работу. Нет, совсем недавно ей точно требовалась поддержка кого-то из них, но она же не собиралась всерьёз просить у них помощи. Тем более что своим появлением охотники заставили пациента побледнеть и плотнее вжаться в спинку кровати.       Троица ввалилась внутрь. Взгляды источали любопытство и волнение.       Приняв решение, Нерва обратилась к Чойси:       — Давай немного передохнём? Хочешь сходить в туалет?       В ответ тот отрицательно помотал головой.       — А поесть?       Реакция осталась прежней.       — Тогда я отойду ненадолго? В соседнюю комнату, прямо за дверью, ладно?       — Пусть останется, — вклинился Ли, пробираясь к окну. — Нет времени распускать сопли. Надо поговорить. Это и его касается, раз уж свалился с неба, в прямом смысле этого слова.       Улайксс кинул на него осуждающий взгляд, просканировал палату в поисках удобного сиденья, не нашёл и устроился на прикроватной тумбочке. Паулус остался стоять, вытаращившись на пациента.       — Просто поразительно, — выдохнул Паул. — Это точно не Натаниель?       — Точно, — усмехнулся Силиус. — Где ты видел плачущего Ната?       — Может, головой ударился, когда падал? — предположил Улайксс. — Придумал себе новую личность и теперь сводит с ума всех остальных?       — Натаниель только при мне раз десять прыгал с обрыва в океан, — возразил Ли. — А ещё он регулярно получал по голове от Амора. Его черепушка такая же крепкая, как желудок Паула.       — Вы его пугаете! — воскликнула Нерва, обеспокоенно глядя на Чойси. — Прекратите вести себя как дикари!       — Прости, красотка, мы слегка не в себе, — Силиус притворился, что сожалеет. — У нас тут конец света за порогом, клон Ната в больничной палате, а ещё мы только что вскрыли склад и увидели там пустые полки. Кто-то решил оставить всех, кто пока не закончил курс гревирекса, без возможности призывать даркнесс.       — Что вы сделали? — возмутилась ответственная за раздачу препаратов девушка.       — Это всё Паулус, — поднял руку Лайкс. — Я вообще спал, — он демонстративно зевнул. — От этих ребят столько шума, — лицо говорившего резко стало серьёзным. — Но исчезновение запасов — новость довольно тревожная. Не скажу, что буду скучать по призывам огня, но всё же мне не хочется остаться совсем безоружным на пороге конца света. А ещё мне не нравится чувство, будто кто-то специально притормозил производство. Словно не мы одни заподозрили близость финала, но кому-то он только на руку.       — Но он же, формально, не клон Натаниеля, — вмешался обвиненный в подстрекательстве Паулус, кивнув на Чойси. — Скорее… Брат?       — Говори на английском, — строго попросила Нерва, заметив, что в глазах пациента уже мечется не просто паника, а самый настоящий ужас. — Для него наш язык звучит зловеще.       — Было бы проще, будь у них коллективная память, — хмуро посмотрел на чужака Ли. — Эй, чудик, не в курсе, куда делся ещё один ты? Почти такой же, но совсем другой? И где ещё двое?       Незнакомец с повязкой перешёл на английский, как и попросила девушка-врач, однако понятнее его речь не стала. Чойси натянул до груди покрывало и растерянно помотал головой. Окончательно сбитый с толку, он уже не мог понять: пришли эти люди помочь или же собираются свести его с ума.       — Мы можем как-то связаться с кораблём, на котором уплыл Натаниель? — спросила Нерва. — Или попросить сновидцев?       — С заданием пятнадцатого отряда тоже не всё так просто, — пробормотал Паулус. — Я попробовал выяснить, куда именно их отправили, и наткнулся на глухую стену. Распределители исчезли. Оба. База данных чиста, словно такого отряда никогда не было. Впрочем, я подозреваю, что это не так уж и далеко от правды. Натаниеля, Амора и Крис просто сбагрили подальше от острова под каким-то нелепым предлогом.       — А вам всё ещё кажется хорошей идеей сидеть тут и смотреть на бомбу замедленного действия? — поинтересовался Улайксс. — Что было бы, свались он на день раньше? Или исчезни Нат чуть позже? Разве не встреча всадников должна запустить механизм самоубийства нашей планеты?       — Прекратите! — взвизгнул Чойси. — Почему вы говорите так, будто меня тут нет?!       — Какой-то он агрессивный, — заметил Лайкс. — Когда его заберут на допрос?       — Когда я доложу, что он пришёл в себя и может разговаривать, — ответила Нерва.       — Он как будто уже в сознании, — протянул Силиус, а потом посмотрел на одноклассницу другим взглядом: — Ты что, собиралась сама расследовать это дело? Прошло столько лет, а смерть Клеопаса никак тебя не отпустит?       — Ты помнишь вскрытие? — с вызовом произнесла девушка. — Кожа отца была зелёной. А когда появился Чойси — мы все видели зелёную энергию.       Ли машинально коснулся рукоятки кинжала, прицепленного к поясу. Конечно, он помнил вскрытие. Тогда он заметил, что Нерве не так-то просто смотреть на труп отца, и Силиус решил привести её в чувство единственным доступным способом — порезал ей руку. Кажется, это помогло, потому из секционного зала Нерву сразу выгнали.       Все четверо обменялись понимающими взглядами.       Чойси захотелось исчезнуть. Мягко говоря, экстравагантное поведение незнакомцев, их безумные речи и взгляды, которыми они его награждали — как обычно дети смотрят на животных в зоопарке, — так не ведут себя с жертвами аварий. В фильмах Чойси видел, как врачи и медсёстры носятся с пострадавшими, постоянно что-то записывают в большие блокноты и аккуратно подбирают слова, чтобы не вводить пациентов в ещё больший ужас. Только сейчас Дотт понял, что на посетителях даже халатов нет. Не говоря уже про маски и бахилы.       Появилась мысль, что его похитили участники какой-то секты или преступной организации. Зачем?       — Так, похоже, пацан сейчас сознание потеряет, — заметил состояние Чойси Силиус. — Это хорошо или плохо?       — Кто вы такие? — простонал готовый потерять сознание человек. — О ком вы постоянно говорите? Отпустите меня.       — Я Силиус, — отозвался тот, что носил повязку. — А это — мои одноклассники: Улайксс, Паулус и Нерва. Но с ней ты, наверное, уже успел познакомиться.       — Какие странные имена.       — Сказал тот, кого зовут Чойси.       — Меня вообще Чарльз звали, — поднял руку Паул. — Потом Като придумала мне новое имя.       Улайксс присвистнул. Ни для кого не секрет, что детей в Арденграусе переименовывают при поступлении, но эта тема была своего рода табу. Во-первых, требовалось как можно скорее забыть о прошлой жизни и, соответственно, о старом имени, а во-вторых, практически кодовые имена будто стирали часть личности и уравнивали всех между собой.       Лайкс повернулся к Силиусу.       — Не думай даже, — отрезал Ли. — Ни за что не скажу. И ты молчи.       — А Кристина и была Кристиной, — внезапно сказала Нерва. — По крайней мере она сама так говорит.       Снова они болтают что-то странное. Неуместное и никак не помогающее ему разобраться в ситуации. Глаза Чойси загорелись гневом.       — Немедленно прекратите вести себя как сумасшедшие и объясните, что тут происходит! Или я буду кричать.       — Что будешь делать? Как это тебе поможет? — искренне удивился Улайксс.       — Начнём сначала, — примирительно выговорил Паулус, стрельнув осуждающим взглядом в одноклассника. — Мы не враги тебе. Мы друзья твоего брата.       — Неправда. Я знаю всех друзей Дасти, и среди них нет психопатов.       — Кого? — не понял Паул.       — И Нату мы не друзья, — отметил Силиус, лучше понявший, какого «брата» имел в виду одноклассник. — Я бы даже «приятели» не говорил.       — Ли, помолчи, пожалуйста, — вмешалась Нерва, — ты всё только путаешь.       Силиус провёл сложенными пальцами вдоль губ, после чего кивком предложил Паулу продолжать.       — В аномальных зонах образуются бреши между нашим миром и высшими измерениями, — решил начать издалека Паулус. — Когда обитатели высших измерений попадают в наше, люди видят лишь странные кучи из сгустков кожи и не более, тогда как сами гости способны разгуливать по миру сколько угодно времени. При желании они легко, не пролив ни капли крови, могут просочиться в наши тела и вырвать внутренности. Способность видеть таких существ — именно то, что и отличает жителей Арденграуса от всего остального человечества. И именно поэтому на нас возложена миссия — защищать мир от чудовищ.       Чойси нервно хихикнул, завертев головой в поисках поддержки. Он же шутит, да? Какие аномальные зоны? Какие высшие измерения? Какие чудовища?       Лица остальных слушателей остались невозмутимыми. Нет даже намёков на улыбки. И уж тем более никто не спешил схватиться за живот и расхохотаться в голос, объявив всё вышесказанное нелепым розыгрышем.       Дотт медленно вздохнул. Его блуждающий взгляд остановился на окне — с приближением вечера пейзаж за стеклом успел потемнеть и наполниться красноватыми бликами. В нём ощущалось оживление, неподобающее ни его привычному миру, ни тому безумию, в котором он очутился.       Вся обстановка — эти люди, их истории, больничная палата, больше похожая на кадр из дешёвого фильма ужасов, — сюрреалистична. Он должен быть дома, рядом с семьёй, и готовиться к новому дню. Но по какой-то ужасной причине оказался здесь. Да это же сон. Просто сон.       — Он тебе не верит, — зевнул Улайксс. — Нужны доказательства.       Паулус согласно кивнул, после чего вытянул руку. На кончиках пухлых пальцев образовался эллипс фиолетового света, внутри которого плескались волны.       — Каждый из нас выбирает ту стихию, которая лучше всего подходит характеру, — тихо сказал он. — Так проще это контролировать. Наши тела — своего рода проводники, связь между измерениями. Проходя сквозь наше сознание, она обретает форму и дарит нам своё могущество.       От увиденного в голове Дотта воцарился полнейший сумбур. Он крепко зажмурился, мысленно умоляя рассказчика замолчать. Сначала из его жизни пропадают несколько лет. Это можно объяснить. Кома, амнезия — да, наверняка, есть сотни достойных объяснений. А потом к нему приходят безумные фокусники и запутывают всё ещё больше. Кто-то должен заставить их замолчать и выпустить его отсюда. У них нет никакого права похищать его и принуждать выслушивать этот бред.       Чойси задрожал то ли от холода, то ли от свалившейся на голову тяжести. Всё вокруг потемнело. Он попытался понять, почему пропал свет, и не смог. Подсознательно Дотт чувствовал, что так быть не должно. Что тьма — искусственный блок, который он сам же и выстроил, чтобы защитить себя от настойчивого бормотания незнакомцев.       Это тупик.       Никто из собравшихся и близко не подошёл к пониманию того, через что ему приходилось проходить. Их сочувствие — попытки скрыть презрение. Они в своей стихии. У себя дома. Им неведомо чувство оторванности от реальности, тоски по родным и близким. У них никто не воровал годы жизни, выбрасывая посреди незнакомого города, и не заявлял, что нужно сию минуту влиться в происходящее, наплевав на страх, скорбь и отчаянье.       Сожги их всех нахрен! Пусть замолчат!       — Прекратите! Прекратите! — не своим голосом заорал Чойси.       Он открыл глаза. Тьма растворилась в изумрудном свечении.       Силиус среагировал быстрее остальных. За долю секунды он сместился от окна к кровати, рывком сбросил с неё Нерву и запрыгнул на пациента, приставив лезвие кинжала к подрагивающему горлу.       В противовес зелёному свету появился другой — фиолетовый, создающий воздушный занавес.       Чойси широко отрыл рот, как выброшенная на берег рыба. Он задыхался.       — Успокойся, придурок! — процедил Силиус, надавливая на рукоять оружия.       Между ними, образуя энергетические цепи, замелькали зелёные молнии. За пределами клетки кто-то кричал, готовясь прийти на помощь товарищу. Чойси увидел кровь, стекающую из единственного глаза противника. Ему нелегко было одновременно защищать остальных и атаковать, но угрюмая решимость на дне зрачка не оставляла сомнений — он не сдастся. Позволит себе иссохнуть до последней капли, но не выпустит, и убьёт их обоих.       Ли слышал характерный треск в ушах. Кожа на руках вздулась от напряжения. Вены потемнели, и по ним, как по проводам, побежали фиолетовые импульсы. Перед глазами появилась разноцветная пелена. Пульс бился всюду: в груди, в висках, в искусственном глазу. Кровь кипела. В основании черепа разливалась лава. Подсознательно Силиус понимал, что их с Чойси силы не должны были сталкиваться. Они противоположной природы. Инстинкт к сражению прописан в их ДНК. Сложно сосредоточиться, когда внутри всё вопит и требует немедленно вернуться к истокам, пробудить в себе животное начало и перегрызть горло источнику угрозы. Но он слишком жадный. Поэтому не позволит никому воровать даже крохи собственного сознания. Ли прикрыл единственный глаз. Глаза — всего лишь объектив, сквозь который люди смотрят на мир. Судьба забрала у него половину нормального зрения, но природа наградила другим, более чётким, способом восприятия. Он ученик капитана первого отряда. Охотника, чьё имя, вопреки традициям Арденграуса, намертво впечатается в историю. И он не позволит себе посрамить это имя и не даст какому-то сопляку ранить себя или своих товарищей. Всё замерло и успокоилось.       В образовавшемся коконе Силиус остался один на один с ощущениями. Рваный стук чужого сердца. Тихие булькающие всхлипы противника, который не может нормально дышать внутри воздушной клетки, в которой он запер их обоих. Ли видел потоки зелёного даркнесса, бегущие по венам Чойси. Знал, куда они направлены, и по их движениям мог влиться в поток и усмирить его своей энергией.       Нерва вскочила на ноги. Сфера увеличивалась и становилась темнее. Она уже не могла видеть , что происходит на постели. Внезапно её сбило с ног потоком другой энергии. Тело закружилось в воде. Она кинула взгляд на Паулуса.       — Не надо меня защищать! Помоги Ли! — слова отбились от клетки и эхом вернулись к ней в уши. — Выпусти меня!       Паул не двинулся, украдкой кивнув Улайкссу. Тот моментально перегруппировался. Поток огня расползся от его рук и ног, закрывая собою стены. Он представил себе пошаговый распад, в конце которого от здания остаётся один только фундамент. Лайкс пригнулся: по ощущениям потолок пытался рухнуть не на защитный огненный барьер, а лично ему на спину. Если у него получится выстоять и на своих плечах удержать два этажа — это точно станет поводом требовать прибавку к жалованью, которое он ни разу не получал.       Чойси сфокусировал взгляд на Силиусе. Его лицо покраснело от напряжения. Повязка обуглилась и начала сползать. Теперь Дотт мог видеть стеклянный глаз. Захотелось вцепиться в протез зубами и выдернуть его из глазницы. Вокруг и без того слишком много имитаций настоящей жизни.       Тело словно разорвалось на тысячи мелких осколков. Внутри клокотала ярость.       — Я просто хочу домой! — отпуская оставшийся в лёгких воздух, выкрикнул он.       — Нет больше твоего дома!       Что? Что он только что сказал? Это же ложь? Попытка сбить его с толку?       В голове с треском рухнул невидимый барьер. Мощный поток вырвался из глубин памяти, слизал собой бурю эмоций и исчез, превратив сердце в выжженную почерневшую пустыню. Лужайка, снег, человек. Тот, что всегда приходит. Приходит и разрушает всё, к чему прикасается. Оставляет после себя только тьму и ненависть.       Последняя, особенно яркая вспышка ослепила глаза, и всё закончилось.       Пришла пустота.       Чойси не сразу понял, что снова может дышать свободно. Рыдания прорвались, но не принесли с собой утешения. Они выворачивали наизнанку и опустошали то немногое, что ещё у него осталось.       Силиус приподнялся, заглядывая в лицо противника. Порез на шее кровоточил, но не выглядел серьёзным ранением. С потолка посыпался дождь из штукатурки и пыли. Ли инстинктивно прикрыл спиной дрожащего человека. Не из благородных порывов. Просто решил, что сам он сможет выдержать удар камнем по голове, а вот тот, кто едва держится за остатки здравого смысла, — вряд ли.       — Надо позвать на помощь, — откуда-то с пола произнесла Нерва. Голос прерывался, словно она какое-то время плавала, выбралась на берег и теперь пытается сплёвывать попавшую в рот воду и говорить одновременно.       — Когда такое случилось в прошлый раз, — тяжёло дыша, пробормотал Паул, — нам никто не поверил.       — Да-да, — подтвердил Улайксс, отряхивая испачканные штаны. — И наказали всех, хотя мы просто пришли на помощь. Мы уже не дети, давайте сами решать свои проблемы. У меня до сих пор в носу запах карцера стоит.       — Вы всё испортили, — простонала девушка. — Вас тут вообще не должно было быть.       — Надо просто всё тут прибрать, — подкинул идею Лайкс.       Палата резко изменилась. Стены выдержали, но покрылись копотью. От так полюбившейся ему тумбочки остались одни только щепки. Сами они почти не пострадали, если не считать Силиуса, оказавшегося в эпицентре произошедшего и израсходовавшего слишком много энергии. Невольно проснулось уважение к бывшему однокласснику. Сдержать гнев одного из всадников, пусть пока ещё и не пробудившего всю свою мощь, — недурно для того, кто избрал своей стихией воздух.       — Что ты там сказал про мою семью? — едва слышно спросил Чойси.       Силиус, сдерживая порыв рухнуть на него и вырубиться, приподнялся на локтях и пристально посмотрел в сияющие голубые глаза. Сияющие умом, тоской и уставшей злостью. Не так уж плохо для того, кто только что метался от ярости.       — Мы пытались понять, кто ты такой, чёрт возьми, — прямо в губы пациента процедил Ли. Чутьё подсказывало, что не стоит пытаться добить человека каждым словом, но раз тот спрашивал, значит, готов был услышать ответ. А если нет — его проблемы. Однако тон Силиус всё же смягчил, прежде чем продолжать рассказывать: — Вскрыли архив и нашли только одно упоминание. Пять лет назад в Америке произошла буря, забравшая жизнь целой деревни. Единственным, чьё тело так и не было найдено, оказался пацан по имени Чойси Дотт. Это по нашим данным. В человеческих СМИ сказано, что никто не выжил. Тебе некуда возвращаться. Для мира людей ты давно мёртв.       Чойси принял удар и впал в ещё большее отчаянье.       Они умерли. Действительно умерли. Это больше не призрачные отголоски кошмарного сна. Их нет. И назад они уже не вернутся. Мама, папа, брат. Теперь список можно пополнить и остальными. Одноклассники с их дурацкими шутками по поводу имени; пожилая соседка, готовящая лучший в мире яблочный тарт-татен; девчонка, что переехала совсем недавно, и имени которой он так и не решился спросить. Даже если у него получится выбраться из города со странным названием — их он больше никогда не встретит. Потому что их нет. Нигде нет.       — Что бы сделал Натаниель, — протянул Улайксс, усаживаясь на пол, — будь он сейчас с нами?       — Охренел бы, наверное, — едва живой от усталости, отозвался Силиус. — А потом отправился бы на стадион, выпустить пар.       — Если Чойси тот, о ком мы думаем, — вмешался Паулус, — то надо вывести его с острова как можно скорее.       — Куда? — всхлипнул тот, кто не понимал, кем его считают, но отчаянно пытался вклиниться в разговор, лишь бы заглушить барабан мыслей. — В приют?       — Один из всадников вырос здесь, — пустился в размышления Лайкс, пропустив мимо ушей вопрос потерпевшего, — а второй упал с неба, когда первый уехал. Арденграус либо специально притягивает к себе конец света, либо…       — Он с самого начала должен был начаться отсюда, — мрачно закончила Нерва. — Но почему? Что их здесь привлекает? Разве то, что остров кишит охотниками, способными их остановить, не должно заставлять всадников держаться от нас подальше?       — Бриктинвельд? — осторожно предположил Силиус. — Мы столько лет избегали этой темы, но, наверное, сейчас самое время это обсудить.       Все разом замолчали. Вернувшись на несколько лет назад, каждый вспомнил заброшенную деревню, в центре которой стояла статуя женщины. Первыми это место обнаружили Нерва и Аякс — тот, кто вот уже какое-то время числится отступником, предавшим город. Чуть позже именно там у него случился приступ. Тогда они сумели сдержать его общими усилиями, но после произошло нечто совсем уж странное — поселение исчезло. Как они ни пытались привести туда кого-то из взрослых — ничего не получалось.       — Ты думаешь, они ищут мать? — спросил Паулус. — Ту самую статую Ноксилиаты?       — Зачем кто-то вообще поставил статую посреди леса? — скривился Улайксс. — Мы же боремся с тьмой, а не поклоняемся ей.       — Ты вообще говорил, что нам показалось, — обиженно надул губы Паул. — Убеждал меня, будто это Крис свела с ума Аякса, а потом и нас зацепила своими фокусами.       — А что ещё мне оставалось? Продолжили бы настаивать на своём — никогда бы не покинули карцер.       — Но теперь мы не отрицаем существование Бриктинвельда? — уточнила Нерва. — И отведём его туда? — она кивнула на притихшего Чойси. — А если Лайкс прав, и нам на самом деле показалось? Нам придётся рискнуть головами, чтобы вывести его из больницы.       — Ни за что не поверю, что Нат ничего не знал! — внезапно разозлился Силиус. — Пусть возвращается и сам решает, что делать с его клоном/братом/альтернативной сущностью. Сейчас поможем этому нытику, а он потом весь мир угробит.       — А разве их встреча не должна ускорить гибель мира? — спросил Лайкс. — Не хочу показаться пессимистом, но мне не кажется хорошей идеей свести их вместе.       Тихий смешок снова заставил всех замолчать.       Чойси прикрыл лицо руками, потому что больше спасительная тьма не собиралась уплотняться вокруг его головы.       Эти странные люди только что чуть не погибли, но продолжают сидеть и беседовать так, словно ничего не случилось. Словно смерть их совсем не пугает.       Человек с одним глазом всё ещё истекает кровью, но голос остался твёрдым. Девушку швырнули в стену почти через всю комнату. Ей наверняка больно. Но она ни разу не поморщилась. Получила удар, встала и совещается наравне с другими. Полный парень прижимает руку к груди. С пальцев капает кровь. Чойси не видел, где и как тот поранился, и не слышал болезненных стонов. И последний, что уже зашёл со скучающим выражением на лице — не сбился с мыслей и рассуждает всё с той же вселенской скукой во взгляде.       Дотт рассмеялся в голос, после чего прогнулся в спине и застыл.       Ну конечно. Им нет никакого дела до его переживаний. Они обрушили на него новость о гибели деревни, где он родился и вырос, и идут дальше, потому что для них это — всего лишь незначительный эпизод, не способный сравниться с другими трудностями.       — Тех, кто умер, уже не вернёшь, так ведь? — прерываясь на шумные смешки, пробормотал Чойси. — Вас и ваши жизни не очень-то беспокоят, и вы думаете, будто другие должны реагировать так же?       — Пацан, — Силиус потряс его за плечо. — Возьми себя в руки. Хватит уже.       Чойси оторвал ладони от лица.       — Я в порядке, — безжизненным голосом сказал он. — Почему вы остановились? Говорите же! Кто он? Тот, с кем вы меня перепутали?       — Молодец, Ли, — похвалил товарища Лайкс, который внезапно вскочил на ноги, пересёк комнату и замер возле окна. — Даже я почувствовал твою поддержку и успокоился.       Силиус наградил его убийственным взглядом.       Дотт резко выпрямился в последней судороге, потом упал обратно на спину, и глаза его застыли, глядя в никуда.       — Говорите. Говорите. Говорите.       — Сюда направляется патруль, — сообщил Улайксс, напряжённо всматриваясь в темноту улицы. — Что будем делать?       — Уходим, — за всех принял решение Силиус. — Я пока не знаю, как мы должны поступить с ним, но мне совсем не хочется отдавать его властям.       Паулус не без опасений приблизился к постели, после чего закинул несопротивляющегося пациента на плечо. Затем он перевёл вопросительный взгляд на Нерву.       — Я не знаю, сколько человек сейчас в больнице, — та беспомощно развела руками. — На первом этаже горел свет вчера вечером, но я никого не видела.       — Двигай к складу, — скомандовал Ли. — Уйдём тем же путём, что и пришли, — заканчивал он, уже выглядывая в коридор. — Давай, давай, давай, — Силиус разрешающе махнул рукой. — Валим отсюда!       — А потом куда? — уже завидев перед собой решетчатую дверь, которая осталась открытой после их прихода, спросил Лайкс.       — В Бриктинвельд, — мрачно скомандовал самопровозглашенный руководитель отряда. — Может, теперь он нас впустит. В конце концов, мы же не с пустыми руками.        Крики и топот ног за спиной заставили их прервать переговоры. Не было никакой гарантии, что у них получится укрыться в сумерках и незаметно выскользнуть из города. Как никто не мог обещать, что исчезнувшее много лет назад поселение снова возникнет на том самом месте. И некоторые из них всё ещё сомневались, что оно вообще существовало в реальности, а не было порождением массовых галлюцинаций. Кристина и Аякс — оба сновидцы, хотя последний и отрицал это большую часть жизни. Неизвестно, какие игры разума могли учинить их таланты, вырвавшись из-под контроля.        Однако больше всего опасений вызывал не пункт назначения. В прошлый раз Натаниеля с ними не было, и никто не мог заверить их в том, что привести одного из всадников на встречу с Ноксилиатой — не станет самой большой ошибкой в их жизнях.