Стид, мать его, Боннет

"– Я должен был стать маяком для своей семьи…" "– Ну, вообще-то, мореплавателям стоит избегать маяков, чтобы не напороться на скалы…" И Стид, мать его, Боннет был маяком. Слишком ослепительным, слишком манящим, чтобы проплыть мимо. Казалось, что беды не случится если приблизишься хотя бы на пару дюймов к чему-то столь прекрасному. Ведь в прекрасном не может быть ничего плохого, верно? Прекрасное успокаивает беснующуюся душу и помогает уставшему разуму развеяться. Оно приносит радость и делает Эда счастливым. Прекрасное не умеет причинять боль. На то ведь оно и прекрасное, не так ли? Оно же не может проломить деревянное дно корабля, не может же кромсать его доски и развалить посудину на две части? Прекрасное не может, а скалы, чьи края выбиваются из темной морской воды вокруг маяка, вполне. Стид, чтоб его Боннет, был маяком, но не для своей жены. Она оказалась более опытным капитаном; смогла ловко обогнуть острые камни и с легкостью не поддаться этому прелестному зову, этому манящему фонарю. А Эд не смог. Черная Борода, гроза семи морей, не смог. Черная Борода, знающий все правила пиратской жизни как свои пять пальцев, не смог. Черная Борода не смог устоять перед ним. Стид, чёрт его возьми, Боннет был маяком с самыми острыми скалами в мире. И Эдвард разбился о них. Разодрал дно корабля об наточенные края в щепки, потерял кусок носовой части меж темных камней и разломил палубу пополам. А пучина отчаяния тянула его в глубокое море чувств, которое опасно пенилось и хлестало волнами, пока трюмы с огромной скоростью наполнялись водой. Эд бултыхался, кричал и хватался щупальцами за скалы. Они скользили о гладкую поверхность и падали в воду снова и снова. Соленые брызги били холодом в лицо и щипали чувствительные глаза. Или может это были слезы? И когда море отпустило измученного Эда на поверхность, когда он выполз на мокрый и липкий песок, первое было, что он пообещал себе как Кракену: однажды он доберется до этого ебанного маяка и сломает его также. Так, чтобы трещины дошли до самой вершины. Так, чтобы этот глупый фонарь разбился вдребезги и окутал во тьму это забытое Богом место. Так, чтобы осколки никогда нельзя было собрать воедино, а от самого сраного маяка останется одна никому ненужная пыль. Он обещает, что раздавит Боннета в труху и кинет на самый острый конец скалы. И мечтает, как собственноручно сдерёт с пирата-джентльмена кожу, пока тот будет кричать и умолять. Но Кракену будет всё равно. Ему всё равно на белые флаги целых кораблей, ему всё равно на крики агонии целого экипажа вместе с трещанянием досок от бушующего огня. Что должно было поменяться на этот раз? Всего лишь из-за одного старого страдающего маяка? Черная Борода мечтал, как пригвоздит кинжалом кисть Боннета к столу и заглянет в острые скалы в его глазах, о которые Эд разбился однажды и не позволит себе разбиться снова. Только не снова, нет. Во второй раз он может просто не выплыть на берег, может просто не спастись от бушующего шторма вокруг. А когда Эд засыпал то ему снилось, как аккуратно обхватывает своей ладонью нежную руку Стида, переплетает их пальцы. Заглядывает в глаза полные света и подается вперед, к чужим губам, чувствуя, что Стид тянется в ответ...и.. И он просыпался, стараясь изо всех сил представить как пройдется со всей дури по чужой челюсти, но перед глазами каждый раз лишь мягкое лицо, которое он нежно держит в ладонях и тянет на себя. Стид, дьявол его подери, Боннет был ебаным маяком, из-за которого Эдвард потерял свое судно. Судно, на котором плыл всю свою жизнь и которое построил сам. Сам научился выживать на нём и сам плыть по течению. И он не знал, что теперь делать, когда всё, что он создавал в течении этих долгих лет обернулось гребаным хламом. Стид, будь он проклят, Боннет был маяком, без света которого было просто до невозможного темно, да хоть глаз выколи. И Эд забыл как ориентироваться в этой темноте. Забыл как ходить, как защищаться, как в принципе существовать в ней и наверное даже как дышать без ослепительного фонаря где-то там, на вершине. И Тич чувствует себя по-настоящему потерянным и загнанным в угол. Стид..просто Стид Боннет был самым ярким маяком, который когда-либо видел Эд в своей жизни. И без его света теперь нельзя было и секунды протянуть. Поэтому он в порыве пьяного гнева разрезает кинжалом ту злосчастную картину пополам и бьет рамку об дорогущий и прочный стол ровно пять раз, прежде чем запустить обломки дерева в стену. Потому что это фальшивка. Потому что ему нужен настоящий маяк. Его маяк. Или ему надо протрезветь и перестать драматизировать, как сказал любой бы из его команды. Но Черная Борода плевать хотел на то, что думают другие и на хую вертел их уж-точно-не-ему нужное мнение. И всё равно ему на этого Боннета и нет, Эд не рыдает. Нет, он не кричит как полоумный придурок на всю капитанскую каюту и не захлебывается собственными слезами. Он, черти его дери, Черная Борода и это всё глупости для него. И пусть кто-то из команды попробует хоть пискнуть что-то об этом вечере – тут же окажется за бортом. Всё это время он находил своё утешение лишь в трёх вещах: в маслянистом угле, который он наносил на лицо каждый день, в выпивке и в чудовищной жестокости. Но когда перед ним снова замелькал самый яркий свет в этом мире, все эти вещи стали поразительно неважными. Этот неустойчивый плот, на котором он держался всё это время внезапно снова движется в сторону желанного маяка. И эта конструкция рассыпается чуть ли не на полпути,оставляя после себя бессонные ночи, безумные фантазии о встрече и неописуемую тоску. Эдвард снова разобьется о скалы, но на этот раз они вряд ли дадут ему упасть в смутные воды и утонуть в них.