Их невозможно спутать с чьими-то другими.
Филлип по-свойски сложил руки на пояс, совершая очередной обход. С его стороны не обошлось без замечаний и очередных нареканий, обращённых к бойцам, но всё это являлось сущим пустяком в сравнении с требованиями, которые Грейвз выдвигал мне. Мужчина неоднократно акцентировал внимание на моей персоне. Казалось, Филлип поистине нуждался в тех беспочвенных придирках, требуя от меня больше, чем от остальных. Разумеется, это выводило из себя, а злорадствующего гендиректора заставляло насмехаться. По его словам, оборона военной группы в качестве снайпера куда важнее передовой, если брать в расчёт количество прикрытых мною задниц за все существующие вылазки в рядах Шэдоу. Даже после этого что-то осталось неизменным — предвзятое отношение Филлипа, готового рвать и метать, когда я осмеливалась возражать его замечаниям. И нынешняя ситуация не стала исключением. — Хватит болтать, Аляска. Или ты врага собралась язычком уговаривать? — обронил мужчина, чья короткая стрижка пшеничных волос тихонько покачивалась от малейшего дуновения ветра. — Я оставлю эту часть переговоров за тобой, Грейвз. Ты же здесь главный, — прыснула я, стоя вполоборота к близко подошедшему мужчине. Я уверена, что заметила его напрягающиеся желваки, выступающие на челюстях заметными полосами напряжённых мышц. И меня позабавило данное зрелище, как и все, что доводилось видеть ранее. Я никак не могла объяснить эту наивную радость, что распространялась по моему телу, когда я видела Грейвза разгневанным и разъярённым, терпеливо выносящим все мои выходки. Скромная улыбка, сокрытая сдержанностью, расплылась на моем лице, и я почувствовала, как жилистая рука Филлипа легла тяжёлой гирей на моё плечо. — Давай-ка отойдём, — приказал Филлип, сжимая мою кожу сквозь ткань нательного белья и многослойной экипировки.Что-то внутри словно перевернулось.
Уходя под немой взор внимательных глаз, что буквально говорил, нет, кричал о моей глупости, я пожала плечами и двинулась туда, куда меня направляла крепкая рука, не желающая отпускать и без того ноющее плечо. Горячие пальцы почти впивались в мою кожу, создавая неприятные ощущения, от которых я, признаюсь, малость отвыкла после перехода в снайперы. Всё-таки отсутствие ближнего боя сказывалось на моем физическом состоянии сильнее, чем я могла представить. Даже после регулярных тренировок. — Снова отчитаешь меня? — без особого интереса спросила я, пытаясь скинуть ладонь Грейвза. — Как-то надоело. Когда мы достаточно отдалились от группы, а Филлип приказал продолжать тренировку с особой строгостью в голосе, я осознала, что взбесила его куда больше, чем рассчитывала. И мой вопрос остался риторическим, будучи проигнорированным. Молодец, Аляска, бьешь рекорды. Но хвалиться было нечем, ровно как и глагольствовать о наличии рассудка, который, возможно, позволил бы избежать этой ситуации. Но какое-то патологическое желание вывести из себя Филлипа посещало мою голову каждый раз, когда мужчина появлялся в поле зрения. Я ловила любой взгляд Грейвза, ненароком брошенный в мою сторону, даже во время рядового разговора с любым из операторов. Я ощущала на себе пристальные глаза Филлипа, словно он пытался просканировать меня, чтобы найти слабые места, а затем надавить на них, как на блядскую кровоточащую рану, желая остановить в моём случае не кровь, а вопиющее неуважение и непризнание Филлипа, как лидера, путем давления на самые болезненные точки. Но у мужчины ничего не получалось. И это возмущало его больше всего. Отсутствие управы и закономерного наказания — вот что интересовало Филлипа на первый взгляд. Но я понимала, за порывами крылось нечто большее, что-то, что приходилось скрывать трепетнее, тщательнее, чем обоснованную злость.И это искренне забавляло.
Поворачивая за первый попавшийся угол, Грейвз болезненно прижал меня к бетонной стене старого здания на полигоне, холод которого быстро распространился по спине. Вес мужчины, что давил на меня в полсилы, уже доставлял некие неудобства и прибавил неловкости, смешавшись с долей удивления и раздражения. — Ты так испытываешь мою выдержку? — Филлип властно надавил на плечи, припечатывая их к ледяной поверхности почти до характерного хруста и ноющей боли. — Или тебе нравится играть в свои ебаные игры? Объясни мне, — прозвучала не просьба, а приказ. Строгий, жёсткий. В горле резко пересохло. Незамедлительно подступил комок и отнял дар речи. Но моя настойчивость взяла верх и я, собравшись с мыслями, оскалилась, а затем проговорила: — Меня раздражает твоя напыщенность, бесит этот самодовольный взгляд, который ты кидаешь каждый раз, когда у меня что-то не получается. Меня заебала твоя манерность, а ещё больше заебал ты, — поток слов так и лился изо рта, а я лишь успевала подмечать, как с каждым произнесённым словом лицо Грейвза мрачнело, багровело, словно он собирал все тучи с неба на своей ехидной роже. Внезапно я замолчала. Сбитое от искренней речи дыхание говорило само за себя, пока я пыталась прийти в норму. Тщетно старалась вернуть остатки спокойствия, которые, если сказать честно, ускользнули ещё в тот момент, когда между мной и Филлипом появились разногласия — с первого дня совместной работы в Шэдоу компани. Лишь настоятельная рекомендация Шепарда позволила мне оказаться в этом месте и делать то, что я всегда хотела — избавляться от мудаков, которые пытались вершить судьбы людей. Но тогда я и не догадывалась, насколько была ближе к тем, кого презирала. И стоящий передо мной Грейвз, смиренно сложивший руки на груди, был тому подтверждением. — У меня складывается ощущение, что ты живёшь, чтобы раздражать меня своим малейшим присутствием, — с весомой долей серьёзности в выразительных глазах начал мужчина. — Мое терпение не бесконечно. Твои вечные гулянки с Роуз; нескончаемые косяки на тренировках, твой поганый язык… — Грейвз акцентировал на этом внимание. — Всё это не стоит ни единой минуты моего времени, но ты, сука, будто нарочно лезешь на рожон, — белоснежные зубы сверкали в искривлённой от различных гримас обратной улыбке. Я не заметила, как быстро Филлип отпустил мои плечи. И теперь мне не приходилось терпеть леденящее спину противное чувство, ведь его хватило вдоволь на тренировочном полигоне зимой. Лицо почти озарила улыбка, и к горлу стремительно припала жёсткая рука. Требовательные пальцы решительно впились в нежную кожу, оставляя за собой кольцо из красных следов. По инерции я попыталась отскочить от Филлипа, но вторая рука легла аккурат возле моей головы, заодно зацепив волосы, что распались из прически в болезненном натяжении. От неожиданности я начала судорожно хватать ртом воздух. Попыталась закричать, когда все попытки вырваться провалились с крахом. Даже излюбленная техника удара по яйцам, такая банальная, но действенная, не сработала. Быстрая реакция и наличие непомерной силы Филлипа буквально не дали мне пошевелиться. Оставалось лишь мнимо надеяться на снисхождение коммандера, чья внезапная мощь пробрала меня до мозга костей, навевая неподдельную ярость и ненависть. — За каждый косяк тебя стоит наказывать подобным образом? — его скуластое лицо приблизилось к моей щеке, а когда угрожающий голос пронесся в паре сантиметров от уха, я вздрогнула. — Тебе нравится испытывать мою выдержку? Тебе нравится думать, что это я прогибаюсь под тебя, не так ли? Ты просто жаждешь увидеть мой провал, как сука желает прыгнуть на член, — грубая щетина неприятно царапала нежную кожу лица, вынудив отвернуть голову, но крепко зафиксированная рука на шее не позволила совершить эту вольность. — Неужели с тобой всё необходимо решать через силу? — выражение лица Грейвза сменилось с разгневанного в… заинтересованное? — Я ненавижу, когда кто-то лезет в мою работу, указывая, как делать ее правильно. Может, ты и командир, но не тот, кто, рискуя задницей, рванёт защищать товарищей. Или я не права? — создалось ощущение, что я видела Грейвза насквозь, умело дергая за ниточки его нутро. Мои ладони хватким жестом легли на венистую руку Филлипа, на что тот лишь сомнительно повёл бровью. Да, моя сила далеко не была такой, как раньше, когда я бегала с винтовкой в руках. Пожалуй, это был единственный минус пребывания в качестве снайпера. Отсутствие возможности применения ответных мер меня весьма огорчало. Проворные пальцы сжались сильнее, а моё лицо стало стремительно наливаться краской. Когда в виски начала подступать пульсирующая кровь, а дыхание спёрло, я суетливо пыталась ухватиться за шею мужчины в ответ, но даже то ничтожно малое расстояние, разделяющее нас, не помогло. Когда точка кипения накалилась до предела возможности, а перед глазами двоилось изображение, Филлип учтиво убрал руку, позволив мне ухватиться за шею. Начав истошно кашлять, я свалилась на колени. Гортанный хрип, берущий горло; высокое давление, шум в ушах… и стоящий передо мной Грейвз — всё это должно было стать большим уроком, преподнесённым коммандером.Но стало ли?
Мои обессиленные конечности не дали подняться или отползти подальше. Я так и осталась в этом унизительном положении, сидя на коленях прямо перед ногами Филлипа. Он не отрывал от меня взгляда зорких, жесточайших глаз, которые отливали стальным блеском пуще прежнего. — Ты настолько ужасен, как командир, что применяешь силу к тому, кто не ответит тебе равным, — даже тут мое извращённое чувство справедливости вырывалось наружу, когда состояние граничило с полуобморочным. — В одном ты права. Мы не равны, — Филлип огляделся по сторонам, а затем поправил рукава своей голубой рубашки. — Ты херовый боец, если не можешь постоять хотя бы за свою шкуру. Внезапно мужчина протянул мне руку. Только глупец мог подумать, что это конец.Это только начало.
Я с презрением взглянула на широкую ладонь и беспардонно цыкнула, отказываясь от предложенной помощи. Грейвз опустил руку. Ухмылка расплылась на его лице, как знак чего-то победного. Медленно присев на корточки и поравнявшись лицом с моим, Филлип бросил саркастичный, жалостливый взгляд, заметив тень обиды на угловатом женском лице. Неожиданно пальцы, минуту назад прижимающие почти до потери сознания сонную артерию, нежным движением коснулись моей мягкой щеки. Шершавый кончик неторопливо провел незамысловатый узор вокруг налитых губ, далее сместился ниже, поглаживая кожу на подбородке… а затем дотронулся до багрового отпечатка, этакой метки на шее. Грейвз будто пытался «загладить» свою вину, с чарующей легкостью кружа подушечками пальцев по моим болезненным точкам. И тогда он понял. Понял, что нашёл больное место. Когда голубые глаза, выглядящие более мрачными, сосредоточенными, проследили за моими, уличив в досаде и непривычной слабости от постороннего давления, Филлип улыбнулся. Тонкие, строгие губы натянулись, застав это приятное для очей зрелище. — Я предупреждал тебя. Много раз. Теперь ты получила то, чего добивалась. Но не расстраивайся, всё-таки кто-то должен нести этот крест. С этими словами мужчина поднялся на ноги и бережно поправил воротник, высокомерно смотря на меня сверху вниз. Весь его вид выражал полное удовлетворение, а в глазах сверкал яростный огонь победителя. — Угрозами ты ничего не добьешься. — Я не угрожаю, солдат, а рекомендую.