Всё могло бы быть иначе

Часовой медленно поворачивал голову из стороны в сторону, сканируя округу немигающим взглядом. Потом вдруг резко повернулся, поднял копье и зашагал куда-то в сторону, бряцая оружием и доспехами. Дождавшись, когда он отойдет достаточно далеко, Кай с Ллойдом прошмыгнули через улицу к очередному темному зданию и укрылись в его тени. По радио раздался приглушенный голос Зейна: — Сокол заметил Мисако. Кажется, пока все идет по плану. — Кажется? — буркнул Ллойд. — Пока? Как для ниндроида, ты выражаешься слишком расплывчато, Зейн. — Мои речевые функции настроены так, чтобы не слишком сильно отличаться от человеческих. Очевидно, он не выкупил сарказма. Нужно будет узнать, какой тумблер у него за это отвечает. — Отзови птичку, Зейн, — сказал огненный ниндзя. — Если пернатого заметят, то сразу поймут, что мы где-то неподалеку. — А то они этого и так не знают, — хмыкнул Ллойд. Он осторожно выглянул из-за угла и напряг зрение, выискивая взглядом маму. Метров через сто перед ними начинался большой пустырь. Целый квартал города был начисто сметен выстрелами из Гарматрона, и на его месте был обустроен лагерь. Тут и там были понатыканы громоздкие угловатые сооружения из черного камня. Обитель Гармадона выделялась из них только еще большей громоздкостью и угловатостью. Одни каменные воины и обращенные сновали между зданиями, другие застыли, как истуканы, по периметру лагеря. В центре вражеского стана в земле был вырыт огромный котлован — всего лишь один из многих подкопов, благодаря которым Гармадон хотел захватить подземные укрепления. Пока натиск его воинства удавалось сдерживать. У главного здания Ллойд заметил маму — ее светлая одежда отчетливо выделялась на фоне красно-черных доспехов самураев и серых фигур обращенных. Ее связали. — Вот же сволочи! — процедил сквозь зубы зеленый ниндзя. Два воина схватили Мисако за плечи и практически несли ее над землей. Она судорожно дергалась, пытаясь хоть как-то ослабить веревки, но ей это не удавалось. За поясом у Мисако был спрятан динамик, через который команда могла в прямом эфире слышать, что с ней происходит. При малейшем признаке опасности ниндзя должны были прийти к ней на помощь. Они разбились на пары и находились сейчас в разных концах лагеря — Ллойд с Каем, Коул с Джеем и Зейн с сэнсэем Ву. Ния должна была вылететь из подземного убежища в костюме Самурая Х, если станет уж слишком жарко. На входе в штаб дорогу Мисако преградил генерал Козу. Он угрюмо уставился на женщину. — Я пришла поговорить со своим мужем! — произнесла она. Козу смерил ее грозным взглядом, но Мисако не отвела от него глаз. Тогда генерал повернулся к ней спиной и вошел в здание. Конвоиры втащили жену Гармадона в дверной проем, и она исчезла из поля зрения команды. Мисако ввели в темную прихожую. Козу прошел к двери в противоположном конце помещения и открыл ее. Два самурая остановились в двух шагах от него. Из-за спины генерала Мисако разглядела темную фигуру за столом, освещенную тусклым светом запыленной масляной лампы. — Владыка, — раздался бас Козу, — в наш лагерь пришла Мисако. Уверяет, что у нее к тебе разговор. Услышав имя жены, темный лорд сразу насторожился. — Мисако? — спросил он взволнованно и даже слегка испуганно. — Что ей нужно здесь? Воин покачал головой в знак того, что не знает ответа на этот вопрос. Гармадон встал из-за стола. — Впусти, — приказал он. Козу отошел в сторону, и самураи втащили Мисако в комнату. Все ее убранство составляли грубо сколоченные стол, стул и выдолбленная из камня кровать. Перед столом было сделано окно, но света оно почти не пропускало. Возле лампы лежала пожелтевшая от времени карта с выделявшимися на ней красными пометками. Гармадон и в молодости отличался аскетизмом, но сейчас его жилище выглядело почти заброшенным. От этого Мисако сразу стало как-то не по себе. Лорд завел руки за спину и, вздернув подбородок, смерил жену проницательным, жестким взглядом. Увидев, что она связана, он нахмурился. — Вы что сделали? — вскрикнул Гармадон. — Развязать! Козу недоумевающе покосился на своего командира, но перечить не стал. Воины быстро исполнили приказание. Мисако принялась разминать занемевшие конечности, стараясь не встречаться взглядом с мужем. В глаза ей сразу бросился большой черный шлем с замысловатым гребнем на его голове, наверняка очень древний. Наметанным глазом опытного археолога женщина сразу признала Шлем Теней. Но как заставить Гармадона снять его? — Обыскать ее, — приказал Козу. — Не нужно, — поспешно возразил Гармадон, странно взглянув на Мисако. Она с удивлением посмотрела на него. — Но, владыка… — Я сказал — нет, генерал! — рявкнул Гармадон. И добавил уже спокойнее: — Оставьте нас наедине. Козу гмыкнул и склонился в поклоне, покорно сложив обе пары рук перед собой. Он и двое воинов удалились, закрыв за собой дверь. Минуту Гармадон и Мисако стояли неподвижно. Красные глаза лорда горели в темноте. Его взгляд был все таким же свирепым и пронзительным, но сейчас к нему примешивалась еще и нетипичная для него настороженность. — Здравствуй, Мисако, — произнес он сдавленным голосом. — Здравствуй, Гармадон, — ответила она. Мягкий голос жены окончательно ввел Гармадона в ступор, она не могла этого не заметить. Снова наступило неловкое молчание. Лорд подлил масла в лампу, и она загорелась ярче. Потом он медленно подошел к жене, не спуская с нее глаз. — Зачем ты здесь? — Я пришла поговорить. — О чем? — О нашем сыне. Гармадон стиснул зубы. — И что же ты хочешь сказать мне? — с напряжением процедил он. Очевидно, напоминание о Ллойде не доставило ему удовольствия. Мисако это взволновало. Она подступила к нему и робко произнесла: — Ты ведь не убьешь его, правда? Лорд нахмурился, почувствовав в этом вопросе скрытую надежду. Жена умоляюще смотрела на него своими выразительными, добрыми глазами. Он отвернулся, уставившись в черную стену, и сделал шаг вперед, подсознательно желая оказаться подальше от нее. — Он же твой сын! — воскликнула Мисако. Ее голос звучал все еще твердо. — Я знаю, ты не сделаешь этого! Гармадон повернул голову в ее сторону, но тут же снова посмотрел прямо перед собой. — Я сделаю всё, чтобы одержать победу, — отрешенно проговорил он. — Я знаю, ты любишь Ллойда! Где-то там, внутри, еще жив тот Гармадон, которого я любила! — Мисако сделала осторожный шаг в его сторону и, помедлив, спросила: — Скажи, помнишь ли ты то время? Лорд опустил голову, его губы искривились в печально-пугающей усмешке. Он ждал, что Мисако будет давить на это место, но не предполагал, что ему окажется так... неприятно. Конечно, Гармадон помнил те дни, когда зло еще не полностью захватило его разум. И хотя в то время его кожа уже начинала бледнеть, а в глазах все чаще можно было заметить нездоровый красноватый отблеск, он все еще оставался мужественным и благородным человеком. Теперь же не осталось ни того, ни другого. — Я уже не тот Гармадон, которого ты знала когда-то, — произнес он изменившимся голосом. — Взывать к моим чувствам — бессмысленно. Единственный выход — это воссоздать Ниндзяго так, как вижу его я! — Это не выход, Гармадон! Так ты ничего не добьешься, сделаешь только хуже! — Единственное решение, — отрешенно повторил он, погрузившись в свои мысли. Мисако аккуратно подошла к нему. Откровенно говоря, ей было жаль Гармадона. Здесь, в этой черной комнате, он выглядел таким измученным, уставшим, всеми покинутым… Но сейчас было не время думать об этом. Мисако не спускала взгляда со шлема. Более подходящего момента не будет. Сейчас или никогда! Она протянула руки… Гармадон резко обернулся. От неожиданности Мисако отпрянула. Она надеялась, что, может, он подумает, что ей хотелось обнять его, и не заметит ее замешательства? В какой-то момент во взгляде лорда действительно появилось удивление. Но потом его глаза налились яростью. — Так вот, зачем ты пришла, Мисако! — вскрикнул он. — Глумиться надо мной? Так знай же, что это низко и подло! — Гармадон обвиняюще указал на нее левой парой рук. — Я был о тебе лучшего мнения! Женщина боязливо попятилась и залепетала: — Что ты, Гармадон, я не хотела ничего такого!.. Видя, как ее уверенность улетучивается, тот злорадно расхохотался. — Довольно притворства! Я знаю, зачем ты здесь! — Он снял свой шлем и потряс им перед лицом ошарашенной Мисако. — Тебе нужен Шлем Теней, не правда ли? Женщина испуганно вздрогнула. О ужас! Значит ему всё известно! Ллойд, как только это услышал, сразу же рванул с места в сторону штаба отца, двигаясь стремительно и совершенно бесшумно. Кай едва поспевал за ним. Остальные ниндзя так же начали двигаться к центру лагеря. В наушнике раздавался слегка приглушенный тканью одежды, за которой мама прятала динамик, голос Гармадона: — Не пытайся отрицать этого. Неужели ты думала, что я не узнаю о том, что из библиотеки Дому пропал один из свитков, в котором, — ах, какое совпадение! — говорится именно об этом шлеме? Я знаю, только ты могла расшифровать его. Неужели ты считала, что я поверю в то, что ты пришла в мой лагерь одна, просто чтобы поговорить? Неужели ты считала меня настолько глупым?! — заорал он. — Тогда ты ничего обо мне не знаешь! Всё это время Мисако медленно пятилась от надвигавшегося на нее Гармадона, и, когда ее спина коснулась двери, сердце у нее упало. — Взять ее! — отрывисто приказал лорд. В ту же секунду дверь отворилась, и двое самураев схватили Мисако под руки. Она попыталась вырваться, но всё было тщетно. Гармадон окинул ее презрительным взглядом и вышел наружу, не обращая внимания на крики жены. Самураи последовали за своим владыкой. — Где же ты, Ллойд? — закричал Гармадон, поднимая кверху все четыре руки. Его крик рокочущим эхом прокатился по всему лагерю. Он расхаживал из стороны в сторону, зорко высматривая зеленого ниндзя. — Где ты, сын мой, мой злейший враг? С противоположного конца лагеря послышался яростный крик: — Я здесь, отец! Зеленый ниндзя сломя голову бросился к Гармадону. Шаром энергии он отбросил в сторону попытавшегося атаковать его каменного самурая, нанес удар подбежавшему обращенному, отчего тот согнулся пополам, выдохнув воздух с противным шипением. Ллойд схватил врага за руки и раскрутил, сбивая с ног подоспевших противников. Друзья следовали за ним, защищая обезумевшего ниндзя от вражеских атак. Ну почему у них никогда ничего не идет по плану?! Глаза Гармадона зажглись яростным огнем. — Каменная армия, в атаку! — крикнул он, первым бросаясь в бой. Все самураи разом повернули головы в его сторону и побежали наперерез противникам, на ходу выстраиваясь плотными шеренгами. — Кто-нибудь, вызовите Нию! — завопил Кай. — Без нее нам точно крышка! Ллойд не замечал перед собой ничего, кроме оскалившейся физиономии Гармадона. Будь его отец даже самим Первым Мастером Кружитцу, он бы и тогда открутил ему голову собственными руками — никто не смеет вредить его маме! Монтгомери запустил в Гармадона зелено-золотой шар. Тот блокировал его четырьмя руками и бросился на сына. Ниндзя нанес несколько сильных размашистых ударов, которые лорду не составило труда заблокировать. Потом он пробил защиту Ллойда и отбросил его на несколько шагов. Козу хотел прийти на помощь своему командиру, но тот остановил его предостерегающим жестом: — Нет! Он мой! Пока они сражались, Зейн и Ву освободили Мисако. Остальные ниндзя стали кругом вокруг Ллойда с Гармадоном, ограждая их от каменных воинов. Круг постепенно сужался. — Эх, где же Ния? — взволнованно пробормотал Джей, всматриваясь в густые черные облака над головой. В ответ на его вопрос плотные тучи прорезали два мощных луча, осветив место битвы. На несколько секунд яркий свет ослепил сражающихся. Послышался рев реактивных двигателей, и в десятке метров над ними показался силуэт гигантского робокостюма. Ниндзя дружно выдохнули, когда услышали по коммуникаторам задорный голос Нии: — Соскучились, мальчики? Самурай Х приземлилась в паре метров от них. Ударом гигантского меча Ния смела в сторону пятерых каменных воинов. Вражеское войско дрогнуло и остановилось, не решаясь приблизиться. Джей изрек ставшее традиционным для подобных ситуаций “Ния, я люблю тебя!” и первым зацепился за робокостюм. Его примеру последовали и остальные, пока Ния отгоняла врагов ударами меча. — Ллойд, скорее! Пора возвращаться! — прокричал Кай зеленому ниндзя, все еще сражавшемуся с Гармадоном. — Забудь о шлеме, надо уносить ноги! Лорд крепко схватил сына всеми четырьмя руками и сжал мертвой хваткой. Ллойд заскрежетал зубами от нахлынувшей боли. Два красных огонька заплясали у него перед глазами. — Придет время, и я одолею тебя, отец, — с усилием проговорил Монтгомери. — Не сегодня, но время придет! Ниндзя изо всех сил ударил противника по колену. Гармадон болезненно зажмурился и ослабил хватку. Ллойд стряхнул с себя его руки и прыгнул вперед, намереваясь стянуть с родителя шлем. Но тот схватил его за руки верхней парой своих конечностей, резко потянул вниз и с силой приложил всем телом о землю, так, что от удара Ллойда даже отбросило назад. Из глаз у него посыпались искры, в голове загудело, весь воздух вышибло из легких. Ллойд захлопал ртом. Было такое чувство, словно легкие прилипли к позвоночнику. Все тело заныло от боли, на глазах выступили слезы. Гармадон навис над ним грозной тенью. Ниндзя отполз в сторону, кое-как поднялся и побежал к робокостюму, спотыкаясь. Он задыхался и всхлипывал от боли и досады. Ллойд припал к холодному металлу рядом с Джеем, больно ударившись головой, и схватился за прикрепленный рядом поручень. — Гони! — прохрипел он не своим голосом. Ния тотчас взмыла в воздух, обдав врагов пламенем из сопел. Ллойд задрал голову вверх и попытался восстановить сбитое дыхание, подставив лицо ветру. Он не хотел смотреть вниз. Лорд проводил Самурая Х тяжелым взглядом, потом побежал к Гарматрону, стоявшему неподалеку. Он взобрался на пусковую площадку и выстрелил в удаляющуюся точку, не надеясь, однако, что сможет попасть. Снаряд с шипением вылетел из дула и через несколько сот метров шлепнулся посреди улицы. Облако черного тумана начало медленно расползаться вокруг, обволакивая ближайшие здания. Позади Гармадона раздалось гневное шипение: — Глупец! Лорд быстро обернулся и уставился на аморфный темно-фиолетовый сгусток с красным пятном посередине, парящий на уровне его головы. Гармадон ненавидел, когда Оверлорд появлялся так внезапно. — Ты позволил мальчишке уйти! При каждом слове сгусток пульсировал, сокращаясь и расширяясь, как настоящее сердце. Голос у Оверлорда был низкий и надломленный, говорил он всегда с паузами и напряжением, что звучало, правду говоря, жутковато. Гармадон злобно уставился на сгусток. — Ты смеешь обвинять меня? — произнес он. Оверлорд принялся витать вокруг, заставляя Гармадона раздраженно поворачиваться вслед за ним. Раздавалось его громкое шипение: — Ты можешь обмануть всех остальных, можешь даже обмануть самого себя… Но… не меня!.. Превосходный спектакль, Гармадон… Тот раздраженно фыркнул. Оверлорд говорил так убедительно, что, казалось, были бы у него руки, он бы обязательно похлопал. — Я вижу… — Он резко подлетел к самому лицу лорда, заставив того скорчить брезгливую гримасу и отшатнуться. — …что ты все еще колеблешься, Гармадон. Это… меня… разочаровывает… Темный лорд вперил в сгусток нечитаемый взгляд. Каждое слово отдавалось в его голове гулким, раскатистым ударом, и он всеми силами старался не показывать этого. А Оверлорд продолжал наносить удары: — Ты слаб!.. Ты всё еще боишься… навредить своему сыну!.. Гармадон оскалился. — Вздор! — процедил он, словно плюясь этими словами. Потом вдруг победоносно взглянул на собеседника: —Час последней битвы еще не наступил! К тому же, если ты так сомневаешься во мне, почему не позволяешь повести войска на Уроборос, а заставляешь меня торчать здесь, на поверхности? Уже три года мы медлим! Ради чего? Оверлорд отдалился и снова начал кружить вокруг. — Повлиять на ход Небесных Часов невозможно. Твое присутствие необходимо здесь, в Ниндзяго-Сити. Но я… мы еще недостаточно сильны. Именно поэтому большая часть каменного войска все еще находится на Темном Острове — добывает темную энергию. Скоро они прибудут сюда, и тогда… Он сделал очередной виток вокруг Гармадона. Видя, что тот замолк, лорд нетерпеливо вскрикнул: — Что тогда? — Тогда я обрету такое могущество, что с легкостью одолею зеленого ниндзя! Гармадон рассеянно посмотрел на него, обдумывая услышанное. Потом сделал пренебрежительный вид и спросил вроде из любопытства: — Что же мы сделаем с Ллойдом? Оверлорд помедлил с ответом, и снова покружил вокруг, словно испытывая собеседника. В этот раз Гармадон резче поворачивался вслед за ним. — После победы я оставлю его тебе. — Выражение лица лорда никак не изменилось. — А потом… мы… будем… править!.. — Править? — благоговейно повторил сын Первого Мастера. – Да-а-а!.. На лице Гармадона появилась плотоядная улыбка: — Превосходно! Мысли о Ниндзяго, переделанном в соответствии с его видением, затмили переживания о семье. Лорд почувствовал, как его захлестывает волна тщеславия — лишь одно из многих воздействий яда Поглотителя. Пьянящее чувство власти поглотило его. Оно было таким сильным, что все остальное отступило на второй план. Ниндзяго будет его! Чего еще желать? Гармадон отчетливо понимал, что зло в его крови берет сейчас верх над жалкими остатками светлых чувств в его душе. Такое происходило часто, и лорд даже мог отследить конкретный момент, когда он впадал в некое подобие транса. Он никак не мог повлиять на это. В такие моменты разум становился холодным и ясным, и ничего, кроме удовлетворения прихотей его воспаленного воображения, не имело смысла. Так произошло и в этот раз. Чувство силы переполняло Гармадона. Он жадно вдыхал его с отравленным темной магией воздухом. Оно казалось неисчерпаемым, и лорд хотел найти ему выход. Глаза Гармадона налились безумием, и он разразился таким же безумным, пугающим хохотом.

***

Шлем Теней остался у Гармадона. Конечно, это не могло не огорчить команду — теперь они уже не могли надеяться на легкую победу. Ниндзя стали тренироваться еще упорнее. Томительное ожидание быстро вытеснило боль и усталость от изматывающих тренировок. Наконец, произошло то, к чему все они так долго готовились. Небесные Часы пробили время Последней битвы. Два Гармадона встретились лицом к лицу в решающем поединке. Ллойд собрал в кулак всю свою силу и мужество. И, когда пришло время сражаться, он не дрогнул. Даже когда Оверлорд, видя, что Гармадон не справляется, вселился в тело его отца, подчинив себе его разум и превратив в жуткую, безобразную тварь. Обещание Оверлорда оставить Ллойда в живых оказалось ложным. Но это только разозлило его еще сильнее. Когда Оверлорд обрел свою истинную форму, превратившись в огромного черного дракона, Ллойд не отступил. В тот момент, когда судьба всего Ниндзяго висела на волоске, он открыл в себе силу, что позволила одолеть первозданное зло. Ллойд Монтгомери Гармадон стал Золотым ниндзя, Верховным мастером кружитцу. Оверлорд пал. Ослепительная вспышка озарила окутанный во мглу город и рассеяла непроглядным мрак. Впервые за столько лет над Ниндзяго-Сити вышло солнце. Его лучи осветили истерзанный, покрытый шрамами город, проникли в его самые отдаленные закоулки. Каменное войско сгинуло вместе с Оверлордом. Дарет гордо расхаживал в Шлеме Теней — в пылу битвы Гармадон, должно быть, обронил его. А бурый ниндзя подобрал и нахлобучил на себя любимого. И — о чудо! — самураи действительно начали ему повиноваться! Дарет даже успел покомандовать ими пару минут в свое удовольствие, пока ниндзя приходили в себя от боя с каменными воинами. По улицам бродили пробудившиеся от чар Оверлорда люди. Они растерянно шли по разрушенному и пока еще безлюдному городу, изредка натыкаясь на таких же обескураженных бывших обращенных. Ниндзя, Ву и Мисако нашли Ллойда у разрушенной башни, там, где он победил Оверлорда. Золотой ниндзя выглядел поникшим и усталым. Одна назойливая мысль не давала ему покоя: после поражения Оверлорда он не видел отца. Значит, вместе с Оверлордом погиб и Гармадон. Неужели он собственными руками убил собственного отца?! Ниндзя сидел на ступеньках, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом. Яркое солнце, которого он ждал так долго, теперь слепило и казалось до жути противным. Хотелось, чтобы снова стало темно. Так же темно, как у Ллойда на душе. Чтобы все исчезло. В горле щипало, он боялся пошевелиться, ибо чувствовал, что вот-вот разревется. В таком состоянии его и нашли. Ллойд машинально поднялся, увидев перед собой маму. Мисако обняла сына. Монтгомери попытался ответить ей тем же, но одеревеневшие руки не слушались его. Сердце стучало медленно и как бы нехотя. Всё казалось каким-то иллюзорным, нереальным. Мисако сразу поняла, о чем он думал. Она хотела сказать что-нибудь утешительное, как-то успокоить его, но на ум не приходило ни единого слова. Да и что тут можно сказать? Слова излишни. Ей оставалось только разделить это горе с сыном. Ниндзя окружили их, в смятении опустив головы. С одной стороны, им было жаль Ллойда, который потерял отца, а с другой… Гармадон был неотъемлемой частью жизни для всех них, а теперь его вдруг не стало. И, хоть он и был их врагом, неожиданно для себя ниндзя почувствовали печаль. Это было так странно. У Ллойда разрывалось сердце. Так страшно было сознавать, что пророчество в самом деле исполнилось и он победил темного лорда, совсем скоро город отстроят заново, снова начнется прежняя мирная жизнь, но отца уже не будет рядом. Ллойд никогда не думал, что он может погибнуть. Он даже не допускал подобных мыслей. Ведь Гармадон на протяжении стольких лет казался непобедимым. А теперь вот… Омерзительные лучи солнца обжигали Ллойду кожу, но внутри он чувствовал пронзительный холод. Было зябко и страшно. Погрузившись в свои мысли, Ллойд не расслышал, как позади него из-под обломков здания выбирается какой-то человек. Кряхтя и отдуваясь, он отбрасывал от себя обломки. Мисако отняла голову от плеча сына и отрешенно посмотрела на выбравшегося из-под завалов мужчину. Вдруг она вскрикнула: — Гармадон?! Это правда ты? Ллойд резко обернулся и уставился на того, к кому были обращены ее слова. На вид мужчине было лет 50, на лице были заметны морщинки, седые волосы падали на высокий лоб. Из-под густых бровей глядели проницательные серые глаза. Прихрамывая, он сделал несколько шагов в их сторону и произнес: — Мисако? — С недоумением оглядел себя. — Что со мной? Я… Ллойд чуть не задохнулся. Голос был немного ниже и спокойнее, чем у Гармадона, но это определенно был голос его отца! И глаза, хоть и не были красными и злыми, но в них все же было что-то до боли знакомое, родное… — Отец! — закричал он, бросаясь ему на шею. — Папа! Пап!.. Ллойд плакал. Навзрыд. Горячие слезы струились по щекам, он судорожно сглатывал комки в горле, всхлипывал, крепко прижавшись к отцу. Сразу стало так спокойно и легко. С груди наконец скатился огромный булыжник, годами прижимавший Ллойда к земле; вместе со слезами он выпускал всю ту боль, что прежде отравляла его душу, как яд Поглотителя до недавнего времени отравлял душу Гармадона. Ллойд не мог поверить в свое счастье. Его отец снова стал человеком! Да еще и без единых следов яда! Неужели этот ужас наконец закончился? Монтгомери почувствовал, как Гармадон осторожно положил руки ему на плечи. Наверно, он был шокирован не меньше своего сына.

Тем временем из подземных убежищ начали выбираться жители. Те, кто был посмелее, первыми выходили на поверхность, щурясь от непривычно яркого света. Остальные с опаской наблюдали за ними, выглядывая из-за массивных дверей подземелий. Когда же первый страх прошел и стало понятно, что снаружи им ничего не угрожает, из-под земли хлынули неудержимые людские потоки, с шумом и рокотом заполнившие опустевшие улицы. Воздух гудел от радостных восклицаний и криков. Многие выбегали налегке, просто чтобы наконец избавиться от сковывающих движения гладких бетонных стен и почувствовать долгожданную свободу. Маленькие дети, либо рожденные уже под землей, либо попавшие туда в раннем возрасте и не помнящие жизни на поверхности, не понимали столь бурного восторга взрослых. Некоторые даже начинали плакать от непривычного шума. Другие вели себя тихо, испытывая чувство крайнего удивления и любопытства. Счастливые родители поднимали их над головами, давая своим чадам возможность взглянуть на разрушенный, но собирающийся вот-вот восстать из пепла Ниндзяго-Сити. Дети взирали на открывшийся им вид широко раскрытыми глазами, а потом, подхваченные волной общей радости, и сами начинали улыбаться, толком не разбирая, почему. Одно можно было сказать точно — все понимали, что их ждут большие перемены. Город очнулся от оцепенения. После первого всплеска восторга люди вернулись за своими вещами, а затем разбрелись по знакомым кварталам. Началась стихийная стройка. Врата Змеиной Ямы, служившей входом в подземную часть Уробороса, растворились, выпуская из своего зева строительную технику. Пропетляв по занесенным песком улицам города, машины на всех парах устремились к Ниндзяго-Сити. Настал звездный час Сайруса Борга. Будучи человеком не только умным, но и предприимчивым, он смог собрать вокруг себя нужных людей. Под чутким руководством талантливого ученого на месте серых панельных многоэтажек выросли сверкающие стеклянными стенами небоскребы и переливающиеся неоновыми огнями торговые центры. Борг не гнушался лично командовать процессом строительства, и его часто можно было заметить снующим около экскаваторов и кранов на инвалидном кресле — жизнь отняла у него ноги, но взамен наделила известной долей гениальности. Можно было даже сказать, что Сайруса устраивал такой обмен. Свою резиденцию — гигантскую башню, шпилем устремившуюся в самые облака, — он возвел на том самом месте, где Ллойд поверг Оверлорда. Это здание было настоящим шедевром архитектурного и технологического искусства, символом триумфа свободы и жизни над гибельной тьмой. Ниндзяго-Сити преобразился, и жители негласно нарекли его Нью-Ниндзяго-Сити. Жизнь здесь била ключом, сейчас — больше, чем когда-либо. Даже ночью из-за многочисленных рекламных баннеров, вывесок и фонарей в городе было светло, как днем. Поезда-фуникулеры бесшумно проносились у людей над головами. На улицах было много народу — в Ниндзяго-Сити стекались люди со всего острова. Конечно, в связи с этим у ниндзя прибавилось работы — среди приезжих было немало преступников. Но это было ничто по сравнению с тем, что им пришлось пережить во время тирании Оверлорда. Несмотря на все проблемы, люди наконец-то вздохнули с облегчением — они были дома.