Тишина кругом. Проникает в сердце скал Лёгкий звон цикад. Басё (п) В. Маркова
Холодно до мозга костей. И было бы прекрасно понятно, если бы за окном стояла зима. Но сейчас лето. А юноше холодно укрываться тонким пледом лёжа чуть-ли не на полу на старом татаме . Этот матрац, прожитый свои долгие годы, потерял свою значимость и удобство. Он уже и не такой мягкий. А сырой и потрепан жестокой жизнью. Как и собственно его хозяин. Кой ворочается на нём в силах уснуть этот прожитый, одинокий и трудный день. Не получается, завтра рано вставать и идти на работу, которую он так ненавидит. Завтрашний день утомил его уже сегодня. Не хочет ничего делать, даже то, чем он так болен. С детства любил танцы и свободу. Движение тела играло само по себе, только услышав музыку и ты чувствуешь это возбуждение и удовольствие. Джисону хотелось продолжать этим заниматься, в его мечтах было стать тем движением, за которым люди бы гонялись. Расслаблялись и забывали обо всем. О всех своих проблемах. И было бы лишь тело и музыка. С детства, смотря на экран телевизора и видит различные парады гейш, глаза мальчика загорались сильнее. Не понимал он, был слишком юн, но так влекло к этим женщинам. Умолял свою матушку отдать его туда, научить так плавно танцевать! Отец, конечно, был против, а у неё в глазах встречался восторг. Тепло и весело. Сынок радует глаз своих родителей, правда, одного из. Но отец свыкся, что его сын показывает то, какой он новый танец выучил и под веселую музыку неловко кружит туловищем, перебирая движениями рук и ног. Те хлопают, когда он встаёт и кланяется, показывая, что он закончил свое выступление. Подбегает к маме и папе, обнимает и садится за стол на дзабутон в позе лотоса. Хотя, тому и хотелось задрать ногу, но после строго взгляда отца, тот передумал садится поудобнее. Взял палочки и начал аккуратно пробовать полюбившую стряпню матушки. Уплетая, чавкая вкусной и горячей, его трогает нежная рука. Ребёнок поворачивается, показывая, что он готов слушать её. Женщина бурчит, что нельзя громко чавкать за столом, это неприлично. Большие глазки грустно утыкаются снова в тарелку надувая губки. Их трапезу нагло встревожил дверной звонок, заставляя малыша вздрогнуть. Женщина неуверенно смотрит на мужа, тот сохраняет спокойствие встав на ноги. Может, родственники, сосед, или человек, который нуждается в помощи. И странно, что в такой поздний час. Мужчина открывает дверь и видит лица, тут же напрягается, понимая, что эти люди пришли не с хорошими намерениями. Быстро даёт сигнал рукой жене, та хоть и волнуется, но тут же понимает ситуацию. Берёт ребенка за руку и уводит в коридор, а он будто всегда был таким мрачным и длинным. Джисон не понимает, почему рука матери так дрожит. Он не понимает, почему его так резко оторвали от еды и ведут в тёмную и дальнюю комнату. Слышится выстрел. Рука матери содрогается и сильнее сжимает маленькую ладошку. Открывает шкаф и усаживает туда сына. — Джисон, мальчик мой, не выходи отсюда, пока не услышишь полную тишину. — её голос дрожит, она влажными губами целует лоб мальчишки. Отстраняется и Джисон видит, как по её красивой щеке скатывается слеза. Она в спешке закрывает дверцу шкафа и выходит из комнаты. Малыш ничего не понимает, верит словам мамы и сидит тихо, смотрит лишь на картину нихонго на стене. Большая волна в Канагаве. Она его гипнотизирует, волна будто укутывает мальчишку, защищая своими голубым покрывалом. Второй выстрел. Джисон пугается его, пугается приближающихся сюда шагов. Комнату заполняет слабый свет и запах металла, мальчик тут же перестает дышать. Слышится шепот двух или трёх людей. И в маленьком проёме дверцы шкафа Джисон видит мужчину. Он стоит спиной к нему, а когда поворачивается, смотря на дверцу шкафа, глаза мальчишки могут разглядеть только его шею. Красивая кошка, с зелёными глазами смотрит ему в ответ. Оторвавшись от мучающих его мыслей, парень поднимается и садится на футон потирая свой потный лоб. В горле пересохло, а тело дрожит, уже не от холода, а от нервов. Что так неприятно сжимают его тело. Глаза пустые, ничем не искрятся. Рука тянется до тумбочки с стеклянным стаканом полным воды. Подносит к губам и выпивает. Вода холодная, течёт по горлу убивая сухость. Из-за бессонницы, тот и не понял, что уже семь утра. Аппетита у него давно нет, поэтому заморачиваться по-поводу еды сил не было. Обычная вода сойдет за завтрак? Юноша встаёт на ноги, наступая на холодный бетонный пол, где под его весом скрипит дерево. В своей маленькой квартирке, тот включает свет. Одинокая лампочка тускло горит. Он лениво шагает в санузел. Освещает его такая же лампа. Парень подходит к бежевой раковине. Смотрит на своё отражение. Глаза пусты и видны синяки, тот проходится по своему подбородку. Он явно стал худее, чем прежде. Поднимает свою руку выше вплетая её в синие волосы и чешет свою голову. Заканчивая любоваться своим плохим и тощим видом, он начинает умываться. Быстро полощет своё лицо, затем чистит зубы. Мятная паста неприятно щиплет язык, заставляя того скривить губы. Хан вышел из комнаты направляясь обратно в спальню. Наклоняется к матрацу и сворачивает его, убирая в шкаф. Обычно он этого не делал, но вспоминая, как тот пьяный приходил домой стукаясь об неё и расшибая нос, не очень хотелось ощущать это снова. А денег на врача у того, увы, не было. Открыв другую дверцу шкафа он достал обычную белую футболку и чёрные джинсы с дырками на коленях. Натянул быстро футболку, а за ними и штаны, с ними было подольше, так как обтягивали его бедра. Выключил несчастную лампу, взял с собой ключи и телефон покидая свою квартирку. На улице прохладно, кожа рук и колен покрывается гусиной. Мурашки. Ему не привыкать. Идет по коридору спускаясь вниз. Не сказать, что это трущобка, нет, квартиры тут хорошие и недорогие, да и район приличный. Здесь обычно живут люди за сорок, ну или студенты. Джисон не всегда здесь жил, после смерти родителей он оставался жить в том же доме, только с тёткой. Родная сестра его отца, та взяла на него опекунство. Вот только ей было абсолютно все равно на дитё. Кормила, одевала в школу, может, даже давала карманные деньги, но они не общались, что было на руку обоим. Бывало, Джисон приходил рано со школы и замечал такие картины, как: стоны в родительской комнаты, женщины и бутылки от сакэ, куча пакетиков с травой и сама голая тётка лежащая на полу возле дивана. Отвратительно. Он желал избавиться от неё, но не мог, и тогда, когда тому исполнилось восемнадцать, она избавилась от него. Забрала дом себе и оставила его ни с чем. Поэтому и пришлось бросить учёбу, чтобы заработать денег на квартиру. Ему пару раз пришлось воровать у тётки, его же деньги от родителей. Называемых друзей у него нет, есть только один приятель, который работает вместе с ним. Тот не зарабатывает себе на жизнь, а работает на выплату лечения своей бабушки. С ним не скучно, много болтает, приятный человек. Бывало и звал к себе отдохнуть и выпить пару стаканов и Джисон, как правило, не отказывался. Он садится в электричку, там пусто и почти никого нет. Это расслабляет. Открывая небольшой магазин и освещая его дюжину ламп, юноша проходит дальше. Смотрит на товар и у того нет желание, чего-либо тут взять и съесть. Он открывает кассу и начинает этот день. Посетителей пока нет и своего приятеля тоже. Опаздывает. Лениво открывает телефон, заходит в сообщения и ничего не видит кроме акций. Спрашивается, а зачем он туда заходит? А дать ответ на этот вопрос, он сам не может, не понимает. Ждет сообщения от Аки. Он явно влюблён в него, но слишком труслив, чтобы сказать это. Дверь открывается, телефон выключается и кладётся обратно в карман. В магазин заходит высокий, красивый и веселый парень. Улыбается шире, когда видит Джисона, чьи глаза устремлены лишь на него и тот в ответ также улыбается, только слабее. Мужчина подходит к кассе, поднимает руку и пожимает ладонь своего приятеля Джисона. — С добрым утром, ты выглядишь тухло. — прямолинейно. Аки проходит и садится на соседний стул. Его почему-то заинтересовала лежащая манга на столе, он взял её, подолгу смотря на яркую картинку. — Доброе. — тот неловко чешет свою шею. — По мне так сильно видно? Парень делает вид, что не слышит вопрос, продолжая рассматривать книгу. — Читаешь новости? — тот резко повернулся и посмотрел на юношу. Джисон слабо и отрицательно покачал головой. — Что-то случилось, Аки? — он сел на стул. Его не особо интересовали новости и что творится в мире Йокогаме. — Да так, убийство в соседнем районе. — спокойно и ни малейшей тонкости сожаления. — Вот как. Якудзы? — риторический спрашивает Джисон, а товарищ слабо кивает. Какое-то время они продолжали болтать о политики Японии, чтобы скоротать время в ожидании посетителей. Хан спрашивал, как обстоят дела с его бабушкой. Тот грустно пожимает плечами, говоря, что они снова переносят операцию из-за недостаток денег. Поэтому, Аки устроился ещё на одну работу по выходным. — Что будешь делать в выходные? — Ничего. — сухо отвечает Джисон. Время пролетело за считаные секунды и к магазину начали подходить люди. Джисон даже выучил парочку постоянных покупателей и их ежедневные покупки. Вон та тётя, с большой грудью, видать с тремя детьми, постоянно покупает три шоколада с орехами. А вот тот мужчина, видно, что работает в офисе, покупает всегда клубничное молоко. Работу Джисон выполнял рассеяно. Что-то ронял, чего-то недосчитался, а что-то забывал. Настал обеденный перерыв и Миура подошёл к коллеге, который прожигал глазами, видать дно приготовленным им же раменом. Теплая рука упала на его плечо: — Джисон, что с тобой? — в голосе слышно, как тот волнуется. Он поворачивает голову, лениво поднимая взгляд: — Забей. Этот ответ явно не понравился Аки, он разозлился на него хмуря брови: — Давай нормально. Разве, у тебя есть кто-то ещё, кроме меня? — по больному, прямо в сердце. И тот полностью прав, никого у него нет, кроме него. От тревожных мыслей каждый день он мучился. Хан сжал пальцы в кулаки царапая свою ладонь, стиснул губы и выпалил, будто готовясь к этому разговору всю свою жизнь: — Я устал от этой жизни. Мне хочется умереть, Аки. Я не знаю, что со мной. Сам понимаешь, я бывает очень веселый, энергичный, возбужденный, а потом резко случаются так, что у меня апатия и раздражительность. А бессонница тревожит меня уже давно. — он спрятал свое лицо в холодных ладонях. Джисон не ждет ответа, даже слегка побаивается его. Но после небольшого молчания, парень вздыхает: — Жизнь человека длится одно мгновение, поэтому живи и делай, что хочешь. Глупо жить в этом мире, подобном сновидению, каждый день встречаться с неприятностями и делать только то, что тебе не нравится. Ты говорил, что любишь танцевать... Есть место, где за это хорошо платят. — Хочешь, чтобы я продавался, как шлюха? — он смотрит на него сердито. — Нет же.. Это не стриптиз и тому подобное. Обычный танец, под любую музыку. В этом месте тебя принят как родного, только покажи, что ты умеешь. Люди там любят искусство. Хан заинтересовался и юноша напротив видит это в его глазах, этот маленький блеск надежды. — Эта та работа, которую ты нашел? Миура кивает. И больше ничего не говорит, ведь понял, что тот уже согласен пойти с ним. Смена отработана и на волосы дует вечерний, тёплый ветер, неспешно идут люди не обращая внимания на юношу. Джисон вышел раньше, так как договорился, что сегодня кассу закрывать будет Аки. Как обычно идет на ближайшую станцию. Садится и ждет, взяв на перекус его любимые тайяки. Электричка приезжает довольно-таки быстро и тот не теряя минуты запрыгивает в неё. Тут народа немало, что доставляет дискомфорт парню. Смотрит в окно наблюдая за пейзажам Японии, как дома бегут один за другим, где-то ярко виднеются надписи магазинов и различных клубов, баров, караоке. Джисону думается, что он никогда не бывал в подобных заведениях. И даже глупая мысль пробежала, о том, что хочет сходить туда с Аки. Хан доезжает до своей станции, выходит и неспешно идёт домой. Он взял некоторые продукты, чтобы приготовить покушать на вечер и по возможности посмотреть какой-нибудь фильм. Отвлечься и подумать о завтрашнем дне. Не таком как все, может, даже этот день изменит его бытовую жизнь к лучшему или к худшему. В квартире его никто не ждет, он разувается и идёт на кухню, впервые за этот день. Ставит пакет на стол и выкладывает купленные продукты, ставит чайник и разогревает воду. А когда приготовил еду, пробует. Получилось сносно, терпимо и кушать можно. Оставил грязную посуду до завтра, он раскладывает матрац и устало ложится на него. Такой же холодный и неудобный, но жаловаться некому. И все, чего хочет Джисон — это любви и выспаться. В квартире пахнет вкусно. Джисон и правда взялся за еду, что приятно удивляет. Йокогаме медленно погружается во тьму, но это не значит, что людей станет меньше, наоборот, когда вечереет начинается самая настоящая суета в японском городке. Сегодня он спал менее, чем тревожно, но головная боль продолжала нагнетать и мешала парню. Он выпил таблетку и принялся готовить поесть. Обычная лапша удон с курицей, в ней не было ничего особенного, она могла спокойно удовлетворить недельный пустой желудок. В сообщениях по-прежнему одни акции и прогнозы погод, кроме одного, мигающие сверху непрочитанными. Это Миура, он сообщил, что зайдет за ним после ужина. Зная этого парня, тот опоздает, как минимум, на несколько минут. Поэтому, Хану ничего не мешает, чтобы спокойно и не торопясь насладиться запахом супа. Играет спокойная музыка из радио, плевать, что она давно не в моде, плевать, что эта песня может быть старше Джисона на несколько лет. Впрочем, он и сам не знает, что сейчас в моде. Парень виляет бедрами, сам того не замечая и даже немного подпевает. Пробует суп и на его удивление получилось очень даже ничего. Он аккуратно накладывает бульон себе в тарелку. Берёт одноразовые палочки и открывает их зубами параллельно проходя в комнату. Там он и обедает. Кухня слишком мала для того, чтобы расположить там стол, даже такой маленький, как журнальный. Он усаживается на подушку и начинает свою одинокую трапезу. Суп слишком горячий, обжигает язык, но желудок отчаянно просил хоть капельки еды. Свет он не включал, хорошо освещала лампа на кухне, а шум машин с улицы дополнял эту атмосферу. Телефонный звонок мешает музыки из радио, перебивает. Ему позвонили, он быстро схватил телефон и ответил на звонок. Это был Аки, он сообщил, что скоро подойдёт. Джисон недоедает суп и торопясь начинает одеваться. В этот раз он надел свободные спортивные штаны и такой же бадлон, а поверх накинул темную олимпийку, с белыми рукавами. Поправил свою голубую прическу и принялся выходить. На улице прохладно, заботливый ветер дует на его волосы. Уже около шести вечера. Закрывает дверь, поворачивается и встречается с чужим носом. Аки его сильно удивил: — Напугал? — японец неловко смеётся. — Есть такое.. — парень слабо улыбается. — Что-ж, показывай место нашего будущего свидания. — растерянно шутит. И тот смеётся ещё гулко и идет вперёд. Ветер приятно дул, они шли молча изредка подмечая пейзаж. Те сели в электричку и только один Аки знал, куда они едут. Он не сообщал, решил оставить это в секрете, думаю, по понятной причине. Он вёл его в японские трущобы. В основном там живут мужчины, не имеющие постоянного источника дохода, занимающиеся временной работой. Но в больших случаях, там находятся якудзы. Чего Джисон бы точно не оценил. Выйдя на станцию и увидев открывшийся пейзаж, Хан начал догадываться. Ведь дома были высокие и смотрели друг на друга, стояли слишком близко. Видно, что старые. Однако тут было и своё движение, магазины в основном секс-шоп, клубы и игорные дома. На каждом шагу стояли мотоциклы, а в каждом доме, если заглянуть в окна: царила своя атмосфера, будто бы все люди проживающие здесь, знают друг друга. В прочем, все они здесь из-за одной причины — бедность. Как считает Джисон. Японец остановился и резко повернулся из-за чего юноша, что плелся сзади уткнулся носом в его грудь. Миура взял того за плечи. Мурашки пробежали по всему телу. — Джисон.. Послушай — атмосфера все нагнетала, а серьезный тон и взгляд товарища пронзал — чтобы не случилось, не создавай шума, не привлекай особого внимания. Будь таким как все, в общем.. Поймёшь, если увидишь, как там ведут себя люди. Джисон сглатывает и кивает. — И ещё.. Самое важное, не привлекай внимания мужчины по имени — Эшли. — Аки, ты уверен, что мне туда стоит идти? И что это за место? — парня потряхивает от одного вида этого побитого квартала. Японец спускает руки ниже и берёт холодные ладони Хана в свои шершавые и теплые: — Доверься мне, Джисон-и — он смотрит чисто, нежно. Пуская в сердце мальчика полную доверенность. А уши его краснеют от одних прикосновениях. От неловкости, тот дёргает руки к себе на грудь и угукает. Тут сверкали японские бумажные фонарики, а на каждом доме были иные надписи и различные граффити. Одна из которых очень привлекла Джисона. «В Доя-гаи курят все. Доя-гаи живёт чувствами.» Пройдя дальше по тонкому переулку, в глаза бросилась небольшая вывеска на здание, она вещала, что это бар. Аки открыл дверцу и запах табака заполнил лёгкие Джисона. Шумно, людей в этом доме предостаточно, эти люди отдыхают. Дерутся, пьют, в общем творят все, что душе угодно. А главное, здесь их никто не потревожит. Ведь о Доя-гаи знают не все. Тут и творится — полная свобода дела и преступления. Здесь собираются те, кому негде жить и некуда податься. Дом напоминал чем-то тухлую квартирку Джисона, только больше и с тремя этажами. Разделенных комнат как таковых нет, потому что в пространстве не используют несущие стены. Их роль выполняют передвижные перегородки фусума и раздвижные дверцы сёдзи. Только тут были бабушкины ковры, старые девяностые диваны и куча японских таких же устаревших картин. Да и к придачу, комнаты были огороженное подобными ширмами, пространство становится комнатой – васицу. Но зал огромен, здесь куча столов с диванчиками, на этих столах закуски и выпивка, тут рядом стоит бар, а если посмотреть дальше в комнату, можно увидеть небольшую толпу людей. Джисон полностью погружается в музыку, в шум людей и ему это нравится. Это то, чего ему не хватало. Аки ведёт его дальше по комнате, где находится большое количество людей. Их вопль еле слышен из-за музыки. Джисон проталкивается сквозь народ, входя в эпицентр. И тот видит небольшую деревянную сценку, где двое мужчин, не поверите — танцуют. Их движения резкие, а оба смотрят друг на друга, улыбаются и чувствуют музыку. Движения — особые для них, даже чуточку сексуальные. И Джисон поражен этим зрелищем. — Ну как? — Аки кладёт руку на его плечо и шепчет тому в его розоватое ушко. — Превосходно, правда, тут не хватает тонкости в движениях… Я бы сказал — плавности. — заворожённо цедит тот, слегка покачиваясь под бит музыки. Он продолжает изучать каждое движения тела, что не скрывается от чужих глаз. Рука, что лежала на плече пропадает, но Джисон слишком занят, чтобы этого заметить. Музыка заканчивается и двое похожих мужчин останавливаются. Другие люди хлопают и выкрикивают мерзкую и лживую лесть: — Братья Хван, как всегда прекрасны. — Им стоит быть чуточку пошлее и сексуальнее. — За такое они тебя ебнут, чувак. И Хану пришлось слушать этот бред, на что тот не выдержал и крикнул: — Мне, кажется, им не хватало ритма. Мужчины повернулись и прыснули со смеху. — О чем ты, мальчик? Хану стало некомфортно, ведь он помнил слова Аки, что не нужно выделяться. Впрочем, а где сам Аки? К его сжавшим плечам прикоснулись две руки, одна охватывала все плечо, а другая едва ли. — Новенький? — грубый голос нагнетал, Джисон сжался сильнее, боясь повернуться. — Чего застыл? — безвкусно прозвучал второй голос, уже более приятнее и успокаивающе. Джисон поворачивается и видит перед собой двух танцоров, на которых, к слову, он недавно странно пялился. Один был милым, ниже его самого. Со светлыми волосами, которые были собраны в небольшой хвост, а на кончиках хвоста, краска чёрного цвета. На щеках красовались милые веснушки. Он улыбался прищурив свои тёмные глазки. А второй был чуть выше и видно, что старше. У него были тёмные волосы и смотрел он исподлобья. И у обоих были красивые японские татуировки, что каждая обозначала собственное начало их деятельности. У парня, что был ниже и младшие на всю руку красовался огромный карп-кои. А тот, что выше и старше на его чёрной безрукавки виднелись — цветные пионы. Якудзы — подумал Хан сглатывая сухой ком в горле. — Да. — тихо проговорил тот отвечая на вопрос низкого. Но Джисон не выглядел напуганным, он смотрел на них серьезно, не показывая своего страха. — Умеешь танцевать? — грубый голос исходил от.. юноши с веснушками, что удивило Хана. — Умею. Но давно не практиковался. — признался. — Чудно. Покажи себя раз уж здесь. — закончил их беседу парень старше, посмеиваясь и засовывая руки в карманы своих джинс-карго. Те были грязные, в разных пятен от краски. Джисон не робея, толкнул двух парней и бросился на сцену. Раз уж решили насмехаться над ним, то он покажет все, что умеет. Братья приметили, какой этот парень дерзкий. Не показал своего страха, не отошёл назад и не бросился в бегство. Любой, кто увидел татуировку, означающую роль якудзы, сбегал в страхе. — Хенджин, ты уверен? Боюсь, он опозорится. — светловолосый начал трясти того за плечи, что сильно раздражало. — Феликс, прекрати меня трясти! — он положил свою ладонь на его макушку и слабыми движениями отталкивал его от себя — Значит, посмеёмся. — он махнул рукой, показывая, чтобы ди-джей включил музыку. Люди в зале повернулись и уставились на Джисона. Он немного нервничал, но услышав музыку начал потихоньку танцевать. Его движения были неуклюжими и замкнутыми. Он посмотрел на братьев, сначала на высокого, чей взгляд был полон равнодушия, а потом на младшего, где тот, подбадривая показывал большие пальцы и неловко улыбался. Он закрыл глаза и, отдаваясь полностью себе поплыл по комнате в необычных для себя образах. Казалось, что его ноги ступают по гладко зараставшему полу словно водоросли, а руки будто две маленькие змеи извивались в отдельности от тела, совершая сложные мудры. Иногда Джисон просто дрожал мелкой дрожью, все же он так давно не танцевал и это было для него неким стрессом. Иногда он падал на пол и делал волны из торса, а затем сексуально вставал. Вновь появились новые прекрасные движения гибких рук, и кругообороты округлых бёдер. Феликс приоткрыл рот и начал прыгать от увиденного. А Хенджин достал свой мобильник переходя в режим камеры. Изогнувшись в изящных позах, неутомимо двигались его ноги в такт все ускоряющейся мелодии. Очарованные чужим эротическим танцем, мужчины затаили дыхание. На последних секундах танца, Джисон посмотрел в камеру и будто играясь подмигнул. Жаль только, что танец слишком быстро кончился. Но никто не мог вымолвить ни слова. Все замерли от восторга. Послышался свист и хлопки. А Хан быстренько скрылся со сцены подходя к братьями. Его потянули к себе, тиская как игрушку. — Ты невероятен! — восхищенно кричал Феликс. Он трясет его держа за плечи, но быстро останавливается увидев строгий взгляд Хенджина. — Снимай одежду. — Хенджин скрестил руки, оценивая того. Он серьёзен. Джисон не понимающе смотрит на него, тыкая на себя палец, приговаривая — я? Светловолосый парень начал щекотать его, поддевая край олимпийки. Естественно, юноша начал защищаться и попал локтем по носу Феликса. — Ой! — он взялся за свой нос, а Хан начал к нему подходить с извинениями. Хенджин на этот цирк лишь закатил глаза. Когда тот был достаточно близок к младшему, он воспользовался случаем и ударил Джисона по лицу. Тот отошёл, потирая свою щеку: — За что? — возмущенно. —Ты первый вызвал меня на драку. Выходи на улицу. — он прошёл мимо отчужденного парня, хлопая того по плечу. Джисон хотел возмутиться ещё сильнее, мол, он вообще случайно и никуда его не вызвал. Но его потянули за собой. Они вышли на улицу, поднялись выше на небольшую застройку из трёх домов. На этих домах были разные цветные граффити. Феликс встал напротив Хана, засунув руки в спортивные штаны. — Ставка. Проиграешь ты — показываешь свою голую спину. Проигрываю я..? — Мы станем друзьями. — неуверенно проговорил Джисон. Хенджин, смотря на свои же граффити от услышанного прыснул со смеху. — По рукам! Феликс смотрел напористо, прямо в его глаза. А вот Джисон наоборот, ничего не понимал и постоянно отводил взгляд. Хван младший подошёл ближе, а тот начал защищаться. Он взмахнул ногой и врезал тому в живот. Слюна вырвалась из его рта и он рефлексивно взялся за свой побитый живот. — Я занимался тхэквондо целых десять лет! Думаешь, сможешь победить меня? — он отпрыгнул от него. Джисон выпрямился, посмотрел сердито в глаза напротив, от чего у Феликса пробежали мурашки по телу. Он ахнул и начал сильнее возбуждаться. Якудза снова поднял свою ногу, но та была быстро схвачена, Джисон не теряя секунды поставил подножку, чтобы повалить соперника. Юноша глухим стуком упал на холодный асфальт. Джисон оседлал его, небрежно фиксируя руки сверху. — Я сейчас кончу.. — простонал младший. — Чего? — Вы там трахаетесь или дерётесь? — возмущающее цокает старший. Он ударил коленом его по спине, из-за чего тот ослабил хватку и Феликсу удалось выбраться. — Ты глупый? Я же в начале боя сказал, что дерусь ногами. — он встал и начал отряхивать свои штаны, а после протянул руку помощи. — По привычке.. — он отнюдь не гордо взял его за руку поднимаясь с грязного асфальта. — Феликс. Джисон посмотрел на него, слабо улыбаясь, видя, как к ним подходит незаинтересованный в этом знакомстве Хенджин. — Меня зовут Феликс, а моего старшего брата — Хенджин. — он пожимает его грязную руку своей тёплой. — Джисон. — Братья Хван улыбаются ему. Тот, что Феликс более ярко, а тот, что Хенджин тускло. Неужели в Доя-гаи у него появилась надежда?🌊
В трущобах светло, после всех буйств, драк и клубов, все люди живущие здесь отсыпаются, чтобы в будние дни выйти на работу. Но это не касалось братьев Хван, они хоть и живут здесь, но, отнюдь, не работают в каких-то сырых заведениях. Всем понятно, что они якудзы и работают нелегально, но каким образом неизвестно. Банальный способ наркоторговля, но и тут промах. Они борëкудан бокуто, звучит смешно, но такие люди традиционно зарабатывали в сфере азартных игр и букмекерства, а также промышляли сутенёрством, махинациями в торговле. Братьев Хван, частенько замечали в вандализме, например, в рисование на стенах домов. Естественно, им за это никто нагоняя не даст, поэтому, Доя-гаи, кажется не таким мрачным... Скорее цветным. А Феликс любитель почесать ногами, в общем, подраться или поиграть в азартные игры за хорошую сумму. Хенджин засунул в штаны руки, доставая оттуда баллончик с краской. Наметил размер своего творения и принялся рисовать. Чёрной краской вырисовывался силуэт, а дальше покрывался жёлтой. Его младший брат от безделья делал различные неуклюжие трюки на скейте. На минуточку, его подложка была разрисована самим Хенджином. — Как думаешь, Джисон ещё придет? — он медленно подъехал и уткнулся носом доски об сутулую спину брюнета. — Ты слишком быстро привязываешься. — тот закончил рисовать ушки, а после, когда картина была готова, отошёл, чтобы лицезреть. — Твой любимый Пикачу. Феликс ликовал, он спрыгнул с доски взяв её в руки, где снизу красовался такой же зверёк. В Доя-гаи частенько можно встретить Пикачу от Хенджина для своего брата. Тот до жути любит этого покемона, даже цвет волос покрашен в его стиле. — Это невероятно! — он обнял старшего брата, а тот слегка пальцами погладил его золотистые волосы. — Ты мой Пикачу. — нежно, не скрывая своих чувств к нему. Они ещё долго смотрели на стену, а позже он отодвинул от себя младшего и выдохнул: — Ладно, пора убираться отсюда, пока нас никто не увидел. Он не торопясь собрал баллончики, засунул их в украденную чёрную сумку баленсиага, накинул её на плечо и двинулся дальше. А за ним и Феликс, хвостиком едет на скейте. Старший видел его насквозь. Видел, каким расстроенным тот был. Он понимал, что это все из-за Джисона, но молчал. Как тут, будто читая его мысли, Енбок невнятно произнёс: — Ты.. Показал ему Джисона? — Да. — бесцветно, не желая продолжать этот разговор. Феликс скатился с горки и подъехал ближе к брату: — И что он сказал? — заглядывает в глаза, вот точно хочет все узнать. Не любит тот, когда от него что-то скрывают или недоговаривают. А тот молчит. Скажи правду и его младшенький расстроится сильнее, а от лжи нет никого толку, он только обидит Феликса. — Он молчал.———
После того, как Джисон ушёл обратно домой, Хенджин, пришел к своему главному кумитë, без своего брата, что очень удивило Эшли, ведь, обычно, тот всегда был вместе с ним. — Что-то слишком срочное, кой ты пришёл без братика? — взгляд проницательный, а уголки губ подняты. Он издевается. — Раздражаешь меня так. — он закатил глаза, доставая телефон. — Японец один пришёл сюда, очень симпатичный и тело что надо. Погляди. — он протягивает телефон и мужчина, что сидит на кожаном слегка потрёпанным диване берёт его в руки. Его хитрые тёмные глаза смотрят в экран. Он внимательно анализирует движения его тела. Слегка улыбается, а когда в экране Джисон ему подмигивает, он облизывает свои губы. — Упущенная рыба кажется крупной. — вздыхает тот. — О чем ты? Я предоставил тебе хороший товар. — он берёт свой мобильник обратно, ожидая действий. И тот решил, если снова появится этот парень, то будет он, как сэппа застрявшая.———
Пока Хенджин занимался новыми эскизами, Феликс сидел на пуфе и тыкал пальцами в экран. Какую игру тот играл, старшему было неизвестно, главное, что он рядом и тих. В их домик постучали, Хенджин что-то невнятно промычал, а младший обратил внимание и крикнул: «войдите» В их дом зашёл мужчина, высокий, красивый и мускулистый. Он был в белой рубашке, в чёрных скинни-джинсах с голыми коленями, а на его ногах были массивные берцы. Феликс тут же вскочил с мешка и направился к этому парню. Он улыбнулся, видя это чудо, что так крепко вцепилась в него. И тот мог с легкостью сказать, что Енбок похож на маленького Пикачу. — Чан, ты вернулся.. — он прижался сильнее. — Раздавишь так, полегче, малыш! — он смеется, гладить того по наэлектризованной макушке, получая небольшие удары тока. Из-за чего Феликс поднял голову, а Бан Чан наоборот опустил. Тот хитро улыбнулся и выпалил: — Где мои обещанные тайяки? — дуется. Бан Чан усмехается и протягивает прозрачный пакетик с десертом. У того улыбка плывет ещё сильнее, когда на его взор попадает данный пакет. Тянется, встаёт на носочки и клюет в чужие губки. — Ты лучший! Люблю. — и убегает обратно с схваченным десертом, садясь на мешок, продолжая тыкаться в телефон. Не спуская улыбки на лице, мужчина проходит дальше к сидящему парню, что так старательно рисует. Садиться рядом подпирая рукой лицо и пристально смотрит, заставляя того посмотреть в ответ. — Привет, Крис. — сглатывает. — Не перестаешь рисовать? — он смотрит на эскиз — А у тебя все лучше и лучше получается. — Не лучше чем ты. — льстит. Тот смеется, задирает одну ногу и продолжает их тет-а-тет. — Знаешь же, что искусство не приносит денег. Оно как мастурбация — приятно, но дохода нет. В моем же случае и того и того нет. Кристофер из тех якудз, который рисует на людях. В основном татуировки, ну или номера на телах. Он же был тем, кто рисовал на руках у братьев Хван. Феликс резко вскочил, чем заставил обратить на себя внимание. Он глупо улыбается, будто влюблённый дурак, в экран, сдерживая себя, чтобы не подпрыгнуть от радости. — Хенджин.. Я… мм.. Схожу прогуляюсь.. — но в ответ получает строгий взгляд — схожу за энергетиком, а то тайяки нечем запивать! — он медленно подходил к сёдзё и неловко корчит лыбу. А когда Хенджин собирается встать, чтобы остановить парня, тот быстро скрывается. Убежал. Старший неровно выдохнул, сел обратно и потер свой лоб. — Не будь столь строгим, приятель. — успокаивает своим будничным тоном. Хочет протянуть свою ладонь, чтобы накрыть чужую, но та быстро отдёргивается. — Он ведь ребенок. — Для тебя он всегда останется любимым младшим братом. Но сейчас он достаточно взрослый. Хенджин, ему двадцать лет. — спокойно вещает Чан. — Он ещё несовершеннолетний и я вправе за него что-либо решать. — он ясно дает понять, что его не переубедить. — Такое ощущение, что у тебя комплекс старшего брата. — Бан Чан смеётся. — Я просто переживаю и забочусь о нём. — уже раздражающе цедит тот, закатывая глаза. В комнате светло, она заставлена различными коробками, на стенах красуются картины, но не купленные, а нарисованные самим Хенджином, ну и подаренные от Бан Чана. Правда, они повешены на стене, возле татами Енбока. Эти подарки, хоть и мелочные, но до теплоты приятны. Там, где заставлена полка с различными мангами, она тоже принадлежащая младшему брату. Эта полка, больше служила перегородкой его комнаты. У Хенджина не было своей комнаты он спал в гостиной на диване. А если пройти дальше, будет огромный балкон, где расположилась кухня. — Может, устроим пьянку в баре Кима? В честь нашего приезда. — Нашего? — он поднял на него нахмуренный взгляд. Кристофер почесал свой затылок и неловко прокашлялся: — Чанбин тоже приехал. Парень тут же разозлился после услышанного гадкого имени. — Что? Какого черта, этот.. Этот.. Сукин сын, снова здесь?! — риторически кричит Хван, вставая и идя на кухню, чтобы заварить себе успокаивающий чай. А Бан Чан за ним, чтобы успокоить его пыл. — Хенджин… Прошу, успокойся. — Да я, блять, спокоен. Я просто не понимаю! — он начал размахивать руками, а после, отвлекаясь, достал из шкафчика пакетик чая. — Почему… почему он не пришёл… Чан? Я же скучал.. — шепчет тот сам себе под нос. Признаётся. Кристофер молчит несколько секунд и жалостливо смотрит на друга: — У вас просто клинок не сходится. — предполагает. Хенджин смеётся, то-ли над собой, то-ли над фразой. Он признаётся, что сильно скучает по их прошлым отношениям. Тот винит себя, ненавидит, презирает, что из-за своего расстройства не смог нормально построить отношения. Он лишь мучил себя и..Его. Енбок визжал от радости, что вот скоро увидит своего нового друга. Да, он быстро к нему привязался после первого дня знакомства. Но и его понять можно, что друзей своего возраста у того никогда и не было. А тут появился, так называемый Хан Джисон. Феликс быстро записал его в свои лучшие друзья. Даже номер попросил и вот недавно переписывался, узнал много нового о нём, где тот живет, кем работает и что любит. И оказывается, у них есть много общего. Любят тайяки, голубой цвет и аниме. А особенно аниме про покемонов. Пробегает переулок, заворачивает и краем глаза видит белого крупного кота. И тот еле сдерживает себя, чтобы не подойти и не приласкать котика. Но все же, взвесив все за и против, что встретить Джисона куда важнее, он садится на корточки и пищит от удовольствия гладя мягкую шерстку. — Неко-тян или неко-кун? — он собрался поднять ее хвостик, как та цапнула от такого неприемлемого жеста, со стороны человека. — …Тян значит.. Отряхнувшись, светловолосый направился дальше, достал телефон, сообщая, что он уже подходит к станции. Выбегает из района, направляясь дальше. Видит вдали станцию и одинокого, скучающего человека. Конечно, не сдержавшись, ноги переходят на бег. И Джисон видит, как к нему бежит чудо в перьях, встаёт и не спеша направляется в его сторону. Его крепко обнимают, чуть с ног не валят! — Воу, спокойней. — он обнимает в ответ. — Я так долго ждал нашей встречи, друг! — он на секунду отлип от него и начал немного мяться — это… можно ли называть тебя лучший другом? — У меня никогда не было лучшего друга.. — и тот расклеился. — И у меня… — он высунул свою нижнюю губу, хныча. — Братан… Ты чего… — Это ты чего ныть начал! — Я не знаю.. Просто.. Так трогательно.. Они обнялись снова, обмазывая друг друга своими соплями. — Чем займемся? — в лоб спрашивает Джисон. — Прогуляемся по трущобам? Они двинулись в тот же район, ходили по худым переулкам, где дома уткнулись друг в друга и балконы встречались взглядами. Пришли в пустое место, огороженное тремя домами, что создавало некий квадрат. На стенах этих домов выстроилась картина из большинство покемонов. — Красиво? — Феликс снимает с себя куртку, неряшливо бросая её на асфальт и садится. Джисон поражен, он был не ярым фанатом вандализма на домах, но это и вандалом назвать сложно. Искусство! — Это исхуйство, очень поражает. — смеется тот, а Феликс удивленно смотрит. — Как? Исхуйство? — тот улыбается, рукой водит по месту рядом, указывая, чтобы тот сел рядом. Джисон подходит, снимает с себя толстовку, пачкать жалко, но и сидеть на голом холодном асфальте не хотелось. А то, как говорила назойливая соседская бабулька — письку простудишь. На улице не сказать, что холодно. Прохладно. В общем, хорошая температура для тела, не холодно и не жарко. Главное, чтобы дождь не пошел и не испортил прогулку. Джисон все еще разглядывает красивые рисунки, борется с желанием их сфотографировать, так на память. Потом краем глаза замечает сидящего Феликса в белой майки, где отчётливо видны его татуировки. Татуировку карпа он помнит, но майка просвечивает и на всю спину слегка виднеется ещё одни цветной рисунок. — У тебя.. Еще есть тату? — он дотрагивается до голого плеча парня. Тот вздрагивает и фальшиво улыбается: — Есть. — никаких прелюдий, он с лёгкость снимает с себя майку, поворачивается спиной к юноше и тогда, того бросает в дрожь. Хагоромо-Тэннë. — Феликс… — он неспешно дотрагивается своей холодной рукой, его дрожащей спины и гладит по чертам богине. — Все нормально, я не стыжусь. Это было часть моей жизни, которая, естественно, оставила свой след и свою память. — А Хенджин..? — он сглатывает. — У него такая же. — тот поворачивается, слабо улыбается, надевает обратно майку и ложится на куртку. А за ним и Джисон, они греются друг об друга и смотрят в небо на разные плывущие облака. — Хочешь, расскажу? Джисон одобрительно качает головой. Феликсу было шестнадцать, когда его отдали в бордель, а Хенджину на тот момент было девятнадцать. С ними обращались, как с животными. Бывало, что их кормили помоями или могли вообще забыть, что, естественно, неприятно. Клиенты были мерзкими, обращались грубо с детьми, насиловали, бывало даже допускали рукоприкладство. Иногда их одновременно заказывали клиенты-извращенцы, что заставляли лобызать друг друга и заниматься любовью. Директору этого заведения было абсолютно плевать на всех. Все, что его волновало, так это деньги и неважно каким способом. Поэтому, у Феликса появилось расстройство пищеварительного поведение, ведь о нём забывали практически всегда. Что не скажешь о Хенджине, он был красив лицом и телом, его хотели почти всегда, за него ставили огромную сумму, что сказалось и на его психике. Посттравматический стресс. Благо на красной площади их выкупил якудза. Чему они очень благодарны. Ведь, благодаря этому человеку они оказались здесь. Джисон слушал с болью в груди, от такой несчастной судьбы его друга, сердце кровью обливается. — А.. Родители? — тихо спрашивает тот. — Ну, отец умер, а мать спилась или шлюхой стала…Я не помню, это нужно у Хенджина спрашивать. А тот не любит ворошить прошлое. Они молча смотрели на небо и Феликс даже положил свою голову тому на плечо. — Поэтому вы просили снять с меня одежду? Феликс заливисто смеётся: — А кто же тебя знает! Мы и подумали, что ты один из нас. — он замолчал, а позже резко, без стеснения выпалил — Хенджин думал, что ты шлюха. А я, честное слово! Думал, что ты гейша. Джисону резко стало некомфортно, он сжался. Вспомнил о прошлом. О маме и папе. И даже не думая рассказал тяжёлые слова: — Когда я был маленьким, моих родителей убили, почти на глазах. — Феликс поднял взгляд, смотря на профиль Джисона. — я никогда не жил бедно, у меня было достаточно богатая семья, любящая. У меня даже дом отняли, я бросил учёбу и начал усердно работать, чтобы выжить. — Счастье у всех одинаковое, но каждый человек несчастлив по-своему. — цедит тот, обнимая своего друга крепче. Их время закончилось, каждому нужно отправляться домой. Енбоку к надоедливому, но любимому брату, а Джисону в одинокую квартиру. Феликс подарил ему на прощание холодное тайяки и отправил того домой на электричке, а сам пошел быстрее, чтобы никого не волновать. Джисон все еще пытается дозвониться до Аки, он сильно переживал, ведь вчера тот ушёл домой один и сегодня, впрочем, тоже. Одна надежда была встретить его завтра на работе. Но когда Хан вышел на работу, того не было. Директор магазина спрашивал у Джисона, почему его приятель не вышел, но тот только и мог пожимать плечами, ведь сам не знал. А что он вообще знает о нём? Ничего. Сегодняшняя смена была тяжёлой без него. Ведь как назло, именно в этот день поток людей увеличился в два раза. И когда отработав этот день, Джисону написал Феликс, чему тот был безумно рад. Он сообщил, что сегодня будет вечеринка в честь возвращения его парня. Хана это удивило, что у того есть бойфренд и даже немного расстроило. Значит, они не столь похожи, как он считал. Ведь, парня у него не было. Он труслив, чтобы говорить о своих чувствах кому-то. Он едва решался, чтобы сказать об этом Аки, но когда Джисон открывал свой рот, слова просто напросто пропадали. Только и оставалось, что фантазировать и смотреть свои мокрые сны о нём. От которых, тому было стыдно смотреть в глубокие глаза. Он вернулся домой чтобы переодеться. Надел белую толстовку с голубыми рукавами. На нём был непонятный принт, с японскими иероглифами, звездочками и нотами. Надел широкие джинсы с дырками и голубо-зеленую шапочку с ушками от бренда ловербой. Выбежал из квартиры и, почему-то, всю дорогу ему казалось будто на него кто-то смотрит. Возможно это та соседская бабулька, которая возомнила себя его опекуншей и вот-вот бросится, спросив, куда тот пошел. Встречает его снова Енбок с распростёртыми объятиями, но он не один, а с мужчиной, которого Хан видит в первые. И как интересно, на нём ни одной татуировки. Не якудза? А тот поднимает ладонь, улыбается и здоровается с новым другом своего малыша. Идут они снова по той же дороги, что когда-то шёл он с Аки. Парень подходит ближе к Феликсу и шепчет в ухо: — Не слишком стар для тебя? — сказанные слова, точно не подуманные, ставят парней в ступор. У Чана хороший слух. — Эй, обидно! Я старше его всего на шесть лет. — игриво дуется тот, слегка посмеиваясь. Кристофер останавливается возле входа бара, говорит Феликсу, чтобы те зашли, а он подождет кое-кого. Тот без раздумий соглашается заходя в заведение Кима, где он познакомился с Джисоном. Тут по-прежнему ослепляет красным светом, также стоят диванчики с столиками и собственно бар, где в конце идет лестница наверх. Феликс ведет его в сторону барной стойки. Там стоит высокий мужчина в белой рубашке и чёрном галстуке. — Щеночек! — кричит Ликс. Тот закатывает глаза, но улыбается. — Рад тебя видеть, Енбок. — он облокачивается локтями на стойку. — Это тот самый друг? Тот качает головой и хитро улыбается: — Что-ж, как насчет крепкого сакэ? Сынмин улыбается в ответ, достаёт бутылку и наливает в оба стакана, берёт стакан со льдом и кладёт в бокалы, иронично протягивая напитки. — Блять, Сынмин, это же сок! — он толкает бокалы с соком в сторону бармена. — Я все еще помню, что ты несовершеннолетний. К ним подходит Хенджин и вот, Феликс уже начал радоваться, мол, братик пришёл купить ему алкоголя. Но ему отказывают. — Да вы сговорились! — тот начинает виснуть на Джисоне и хныкать — Друг… почему они такие злые. — Ничего, сок тоже полезен. — успокаивающе цедит тот, слегка путаясь в золотистых волосах. Музыка тихо играет, слышны неразборчивые голоса людей и запах табака. В бар заходят двое мужчин, один, как известно Джисону — Бан Чан, а второго, он уже не знает. Тот чуть ниже парня, в розовой рубахе, в кожаных штанах и берцах. Мужчина, хоть и ниже Чана, но выглядит намного больше из-за мышечной массы. Хенджин замечает Чанбина, поджимает губы и говорит Сынмину, чтобы тот подал две бутылки сакэ двум покемонам и как можно быстрее избавился от них. Те радуются, благодарят и убегают за стол с мягкими диванами. — Хенджин, я рад, что ты пришёл. — хлопает его по плечу Чан. — Знаешь, переживаю за брата. — оправдывается и садится на стул. — Он же со мной. — смеётся, повторяя за мужчиной и прося у Сынмина бокал рома. Чанбин садится рядом и игриво флиртует с барменом. На что тот саркастически отвечает. Не любит он, когда этот паршивец играет на чувствах, поэтому, всегда посылает. И Хенджина это злит, он вообще не хотел видеть его ближайшие два года. Тот даже привет не сказал, сделал вид, будто они не знакомы. Что сильно задевает. — Я пойду выйду покурить. — он легонько трогает плечо Криса и спускается со стула мимолётно смотря на Чанбина. Он давно обещал брату бросить курить, но не может. Сынмин даёт бокалы рома обоим, раздраженно говоря: — С ним нужно поговорить. Да, Чанбин? — громко делает акцент на имени. И Бан Чан соглашается с барменом. Один только Со возмущается. На улице прохладно, он берёт пачку сигарет, достаёт одну, поджигая её и поднося к губам. И видит чертов розовый мотоцикл, смеётся и понимает, какой тот милый. Хенджин ненавидит розовый цвет, одни воспоминания о нём. К нему подходят, также берут сигарету в рот и что-то ищут в карманах. Матерятся, когда не могут найти. Хван протягивает свою зажигалку парню и тот слабо улыбается, не отказывается. — Хорошая погодка. — первое, что говорит Чанбин. Парень издаёт смешок: — Серьезно, это все, что ты скажешь? — он поворачивается, смотрит на его профиль, который завораживающее смотрит на небо медленно пуская дым. — Что ты хочешь услышать? — бесцветно говорит тот. Хенджин из тех людей, который считает, что какие либо чувства делают человека слабее. И именно с ним, он чувствует себя слабее, ведь его слова пронзают его сердце. Ему неприятно то, что тому абсолютно плевать на него. — Замечательно! Уже ничего, а стоило ради приличия сказать простое — привет. — он злится, сильнее злится глупого поведения Чанбина. — Японцы говорят, что маленькая родинка под глазом, на пути слёз суждено лить их всю жизнь. Ты обречен на страдания, Хенджин.. Смирись. Его слова заставляют встать в ступор. О его маленькой и ненавистной родинки заговорили, а ведь раньше Чанбин частенько целовал именно туда. Он качает головой, поднимая её в небо: — Ты никогда не любил меня также, как любил тебя я. — он раздражен и его голос дрожит, то-ли от дыма или холода. — ты всегда лгал мне, изменял. Даже зная это, я слепо верил тебе. Он поворачивается к парню смотря в его глубокие и заплаканные омуты. — Я пытаюсь избавиться от воспоминаний о тех временах, но всё тщетно. Чем больше стараюсь спасти себя, тем глубже тону в самом себе. Я не могу, я по-прежнему боюсь близости с людьми, пойми меня.. — тот дрожит, пытаясь сдержать накопившиеся слезы. — Просто нам нужно подождать, время лечит. — тушит сигарету и выбрасывает её в урну. — Ждать? А зачем? Ведь ближе ко мне ты не станешь, я знаю. — шепчет тот. «Но и порвать нету сил Связавшую наши два сердца Яшмовую нить.» — мысленно продолжает Хенджин, боясь произнести в слух. Они оба скучали и оба молчали. Но игра в молчание не может длиться вечно, она когда-нибудь подходит к концу. Если ты долго молчишь, слова растут, они растут в тишине и тогда, они разорвут тебя на части. — В Корее, я все пытался найти похожих на тебя. — они резко замолчал, пока парень напротив ждет, ждет того чего скажет тот. — Одного взгляда на тебя было достаточно, чтобы осознать, что ты тот, кого я искал всю жизнь. Хенджин дрожит сильнее, а слезы, что тот так сильно пытался сдержать вырываются. Он сжался в попытках обнять себя, но его притянули, сжали в свои горячие руки, гладя успокаивающе по макушке, целуют. Какой бы Со не был гордым, но смотря на любимого и близкого человека, кой так страдает, не в силах сдержать и свои эмоции. А Хенджин шепчет, как он ненавидит его и прижимается ещё сильнее боясь снова потерять. Джисон подмечает для себя, что алкоголь здесь — самый вкусный из тех, которых он пробовал. А когда Феликс говорит, что пиво, которое здесь продается, делается по-домашнему рецепты деда Кима, то глаза парня загораются. В общем, у Сынмина хобби такое, пиво варить. Они болтают о играх и предпочтениях в музыке. И о, чудо, они у них одинаковые — треки из аниме или панк-рок. И Феликс подмечает, что хорошо было бы им сходить в караоке, а романтичнее всего было бы сходить с парами. И тут он вздыхает ложась на стол, водя по нему пальцем: — Вот бы тебе парня найти.. — Это верно… — он ложится также и дует свои губы. — Ну, если так подумать. — он осматривает зал, замечает сидящего Криса, который общается с барменом. — Бан Чан занят мной, а вот Сынмин… он вроде из тех кому не интересно, асексуален в общем. — Хенджин? — пьяно предполагает тот. — Не-ет, я не хочу, чтобы ты мне был как брат. Не, ну мы братаны, конечно. — он хлопает тому по макушке, отчего Хан недовольно мычит. — И вообще, не хочу, чтобы ты трахал моего брата. Джисон хочет закончить эти гадание тем, что у него есть тот, кто ему симпатичен: — Ликс.. Мне уже нравится кое-кто. — он уже хочет сказать имя, как его перебивают. — Эшли! — выкрикивает тот, вставая с дивана и резко клонится. — Эшли? Не-е, его зовут Аки. Но Феликс настроен серьезно и его голос звучит также: — Джисон… встань. — слегка волнующе. И Джисон, хоть и не понимает, поднимает голову и встаёт. Поворачивается и видит, как все люди стоять в поклоне перед одним мужчиной. А рядом с ним стоят Хенджин и Чанбин, даже Кристофер делает ему поклон, один Хан очарован этим зрелищем. Высокий, хитрый, с острыми глазами, что могли бы пронзить любого острым клинком. Одет в чёрную рубашку, из под которой виднеется его цветная грудь, такие же брюки и хаори. Руки в брюках и идёт он к барной стойке, а когда видит, как Феликс пытается нагнуть это застывшее очарование начинает резко и хитро улыбаться. Меняя свой маршрут и подходит к парням: — Поглядите, рыбка сама приплыла в сети. — безумно смотрит и оценивает. — голубая, какая дорогая рыбонька. — его рука тянется к подбородку Джисона, но тот, недоволен таким жестом в сторону себя, отбивает ладонь. — Руки. — его брови хмурятся, а голос становится серьезнее. В баре становится тихо, все присутствующие молчат, лишь с опасением смотрят. Феликс подбегает к своему другу, которому грозит опасность и встаёт впереди, защищая своим телом. — Господин Ли.. Он не хотел. — сглатывает. Минхо озадаченно смотрит на Феликса, ему очень не нравится то, как ведёт себя мальчишка. — Боки, малыш, меня это расстраивает. — лживо дуется. Хенджин встаёт чуть вперёд и толкает плечом об плечо Ли. — Он мой друг! — Феликс, сейчас же ко мне. — Хенджин встревожен, он нарочно повышает голос, ведь Минхо не пощадит его младшенького и тот получит, защищая своего друга. А что может сделать сам Енбок? Ничего. Он и ослушаться не может, да и не только его брат переживает за него, и его возлюбленный, а видеть, как Бан Чан расстроен — не хочет. Он отступает, оглядывается на озадаченного Джисона, поджимает губки и встает рядом с Хенджином. Бан Чан к нему подбегает и берёт за руку, приговаривая, какой же тот дурачок, раз пошел против Минхо. — Знаешь, бездумно разбрасываться кулаками в Доя-гаи грубейшая ошибка. — он подходит ближе, как психопат улыбается, что сильно раздражает юношу. Взмахивает кулак, а видя жест этого мудака, Джисон защищает свое лицо, но кулак вгоняют в живот. — Ведь так, ты можешь нарваться на драку. А ведь тот прав, когда он нечаянно ударил Феликса, он не робея ударил в ответ, тем самым принимая его случайный вызов. Но Феликс был крошечным, по сравнению с ним, худее и его можно было легко уложить. А Эшли крупнее, сильнее и страшнее. Кто знает, что у того на уме. И у Джисона резко прокручиваются давние слова Аки о том, что не в коем случае не встречай человека по прозвищу — Эшли. Он сплёвывает слюну: — У вас, скорее принято так встречать гостей, ублюдок. — он изрыгает хулу, совсем не опасаясь этого человека и даёт встречный удар, только уже не жалея блядского лица. Но его руку хватают. Силой разворачивают и кладут на стол, держа руки на спине и придерживая голову. И парень понимает, насколько тот властен перед ним. — Гостей? Здесь их не любят. — он шепчет ему в ухо. — Таких шлюх, как ты, здесь продают за хорошую цену. Феликс не хочет смотреть на это, он обнимает Бан Чана, зарываясь носом в его грудь. Он знал, что когда нибудь это случится и Минхо найдет его дрожащего друга. Ведь изначально, он был тут для того, чтобы продать. И Хенджин выполнил свою работу, а Енбоку оставалось лишь наслаждаться последними днями их дружбы. Руки якудзы нагло ходят по телу, улыбка с его лица не сходит, а его горячие дыхание опаляет бедное ухо Джисона, рука все тянется ниже до поясницы. — Рыбка, даю тебе второй шанс. Ещё раз увижу тебя здесь.. Джисон не может скрыть свою дрожь, его брови хмурые, он лишь провоцирует и гадко смеётся на язвительные слова: — Что? Убьешь? — Трахну. — он сжимает его ягодицы, отчего Джисон злится сильнее. — Ублюдок.. — шепчет сквозь зубы. И тот делает шаг назад, что шокирует всех. Они задаются вопросом, почему тот отошёл, а не приказал взять его и увести на Красную площадь. Но это останется загадкой, ведь никто не знает, что творится в голове у Господина Ли. Когда тот отошёл достаточно далеко, Феликс подбегает к Хану, спрашивает, как тот, на что его отталкивают и не оглядываясь уходят в сторону выхода. Младший уже хотел пойти за ним, но рука Чана его остановила. Он покачал головой и сказал, что тому стоит побыть одному. Феликс сильно переживает за своего лучшего друга и начинает винить себя. Вдруг, тот перестанет с ним дружить из-за этого предательства. — Минхо, почему? — Хенджин подходит к парню, который собирался подняться наверх, но остановился повернув голову. — Его взгляд был устремлен на меня с ненавистью. Эта была многообещающая ненависть в одном шаге от сумасшедшей любви. — и тот скрылся в темноте, так и не дав точного ответа своего поведения, оставив того в неведении.