Технический перерыв

Большинство людей считало Леви бесстрастным, порой даже безэмоциональным. Они не знали, как сильно он мог вспыхнуть от одной мысли об Эрвине, да и знать не могли. Леви и сам прежде не представлял, что всего за два дня можно так сильно соскучиться по человеку. Всего минуту назад сознание занимала только новая паутина на лестнице восточного крыла, но на горизонте появился Эрвин — и внутри всё вспыхнуло. И Леви, едва вышедший из подсобки с щёткой для сметания паутины, ухватил Эрвина за нагрудный ремень и утянул за собой обратно в подсобку, словно хищник, сцапавший добычу и мигом уволокший её в свою нору. Это не было обычным поведением — скорее, просто бессознательным рефлексом, но Леви опомнился лишь когда придавил крупное тело к стеллажу. Они не виделись два дня из-за срочного отъезда командора — и вот, такая встреча. — Добрый день, — сказал Эрвин, с интересом взирая на Леви с высоты своего роста. — У вас что-то срочное, капитан? Он явно издевался, но в эту игру можно было играть вдвоём. — Крайне срочное, командор, — ответил Леви, накрывая его пах ладонью сквозь плотную ткань брюк. — Переговоры с вашим елдаком. Эрвин слегка приподнял брови. — Какова повестка? — поинтересовался он. — Уточните цель совещания. Леви хмыкнул, опуская взгляд, и сноровисто принялся расстёгивать его ширинку. — Думаю, я передам информацию ему лично. Эрвин усмехнулся, бережно прикоснулся к щеке Леви кончиками пальцев, привлекая его внимание. В подсобке царил полумрак, но вполне достаточный, чтобы разглядеть друг друга. — Леви, — позвал Эрвин мягко. — Разгар рабочего дня. Тебя могут хватиться. Меня могут хватиться. Может, подождём до вечера? Или хотя бы запрёмся в моём кабинете, где более удобно и просторно? Леви подумал о кожаном диване в командорском кабинете; тот так возбуждающе лип к обнажённой спине, что Леви чистил его каждый день — на всякий случай; вдруг понадобится. Подумал о командорском столе — гладком, тёплом дереве, скользком от пота, твёрдом, крепком… Идеальном, чтобы лежать на нём, вжимаясь щекой в полированную поверхность, и оттопыривать задницу. Или чтобы валить на него Эрвина и взбираться сверху, нависать, смотря глаза в глаза и чувствуя жар его тела под собой. Но сейчас было не до того. Сейчас не хотелось никуда идти; долгие коридоры и тупые солдатские рожи вокруг убили бы всё желание. Леви хотелось здесь и сейчас. Это было безобразно и неправильно, но чёрт возьми, во время долгих перерывов между экспедициями ему отчаянно не хватало адреналина. — Нет, — только и ответил он, разобравшись, наконец, с пряжкой ремня и расстегнув его. Второй рукой сильнее вдавил Эрвина в стеллаж со всякой хозяйственной дребеденью. — Не терпится? — Эрвин улыбнулся, но в голосе послышалось что-то настолько хищное, что у Леви волосы на затылке встали дыбом, а по позвоночнику пробежала стайка мурашек. О, этот засранец прекрасно умел управляться с интонациями и понижать тембр голоса так, что от желания поджимались пальцы на ногах. — А ведь меня не было всего два дня, — иронично протянул Эрвин, смотря на него сверху вниз. — Что было бы, если бы я уехал на неделю? — Я бы сорвал с тебя штаны ещё на въезде в штаб, — прошипел Леви, рванув молнию его ширинки вниз и запуская руку внутрь; плоть под исподним была ещё мягкой, но требовательно дрогнула от прикосновения. — И завалил прямо на плацу, перед всей армией. — Ну, — Эрвин самыми кончиками пальцев прикоснулся к его шее под ухом, и Леви запрокинул голову, едва не застонав от лёгкого поглаживания, — это ещё не факт, кто бы кого завалил. Леви сглотнул и облизнул губы, поспешно расправляясь с собственным ремнём. — Я тоже скучал, — шепнул Эрвин, нависая над ним, склоняясь навстречу, такой большой, такой жадный. Он явно хотел прижать Леви к стене, подмять под себя, придавить своим жарким крупным телом. Леви зарычал и напрыгнул на него, не позволяя взять инициативу. Это он затащил Эрвина сюда. Это он сейчас будет вести в танце. — Осторожно, — тихо рассмеялся Эрвин, пошатнувшись под его весом и врезавшись лопаткой в перекладину стеллажа. — Ты же не хочешь, чтобы нас завалило вёдрами? — Вёдра на полу, идиот, — шепнул Леви и впился в его губы с жадностью утопающего, получившего возможность глотнуть воздуха. Эрвин ответил на поцелуй медленно и неспешно, словно пытаясь успокоить плавными движениями губ. Леви яростно воспротивился столь мирному поведению, легонько куснул его нижнюю губу и скользнул языком в рот. Натолкнулся на язык Эрвина, и они сошлись, словно в бою: один скользил плавно, второй — жадно и беспорядочно. Леви почувствовал, как Эрвин подхватил его под бёдра, впившись пальцами в крепкие ляжки. От мысли, что они вот так беспорядочно целуются здесь с расстёгнутыми штанами, а за стеной могут ходить рядовые, его прошибло жаром. — Хчу тбя, — невнятно выдохнул он прямо в рот Эрвину и снова припал к его губам в поцелуе. Эрвин промычал что-то в ответ и, развернувшись, усадил Леви на узкий стол, скорее похожий на широкую полку. Под столом громоздились вёдра и веники, а на нём стояли коробки с тряпками и щётками; сейчас одна из коробок полетела на пол, уступая место капитанской заднице. Эрвин вжал его в стену, стоя между бёдер и не оставляя никаких шансов для ответного манёвра. Его руки скользнули выше, забрались под куртку Леви, огладили бока, пробежались по рёбрам. Леви выгнулся под его ладонями, подаваясь пахом вперёд. Теперь, когда он сидел на столе, их промежности были на одном уровне. Что, несомненно, давало огромное количество возможностей. — Ты… невероятный, — прошептал Эрвин, слегка надавив на поясницу Леви; его длинных пальцев на обеих руках почти хватало, чтобы сомкнуть их вокруг талии. — Маленькое несдержанное искушение… Леви ухватил его за ремешок боло, медленно, но уверенно накручивая на палец и притягивая к себе. — Это ты — искушение, — пробормотал он, снова вовлекая Эрвина в поцелуй. Эрвин в ответ, невесомо проведя рукой по его спине, аккуратно коснулся косточки на загривке, с нажимом провёл пальцами выше по позвонкам и медленно, уверенно надавил на ложбинку затылка. Леви застонал ему в рот и запрокинул голову, жадно глотая воздух; Эрвин знал, где прикоснуться, чтобы он кончил, даже не снимая штаны. — У меня очень, — бархатный шёпот Эрвина обжёг чувствительную кожу горла, — очень много работы… — Я помогу, — Леви уже близился к состоянию, в котором готов был пообещать что угодно. — Я рассчитываю на тебя, — губы Эрвина влажно накрыли выпирающий кадык, словно он был диким зверем, готовым вгрызться в горло своей жертвы. Леви снова застонал, нетерпеливо сдавливая бёдрами его талию. В штанах стало совсем тесно. Эрвин усмехнулся ему в шею, потёрся об неё кончиком носа. Он и сам шумно дышал; Леви чувствовал нетерпеливую дрожь в его пальцах, скользнувших по спине. Эрвин явно наслаждался моментом, не упуская возможности огладить каждую мышцу податливого тела перед собой. — Эр…вин… — выдохнул Леви и хотел было поторопить, но правая рука Эрвина рыбкой нырнула в расстёгнутые штаны. Леви захлебнулся воздухом и ухватился за крепкие плечи Эрвина, когда мозолистые пальцы надавили на его член сквозь ткань исподнего. Сочащийся предэякулят уже пропитал ткань трусов, образовав влажное пятно, и Эрвин не мог этого не заметить. — Ты промок, — прокомментировал он, потирая средним пальцем головку. Сквозь текстуру сырой ткани прикосновение отозвалось резким, почти болезненным удовольствием. — Так сильно хочешь меня? — А есть сомнения? — рыкнул Леви, вскинув бёдра ему навстречу. Эрвин хищно улыбнулся. Порой он казался опасным безумцем в моменты близости, и Леви пробирала дрожь, но доверие оказывалось сильнее страха, а Эрвин этого доверия никогда не предавал. — Никаких сомнений, — тихо ответил он, снова накрывая рот Леви своим. А в следующее мгновение его пальцы обхватили напряжённый член Леви сквозь ткань белья, сжимая ласково, но уверенно. Леви охнул ему в губы, размышляя, следует ли снять брюки, ведь для этого потребуется прерывать столь желанное прикосновение, да и вообще придётся разуваться, а это было бы бессовестной тратой драгоценных мгновений. Эрвин сам решил развеять эти сомнения, помассировав немного пах Леви сквозь исподнее и отпустив его. — Привстань, — попросил он. Леви оперся руками о стол, на котором сидел, позволяя стянуть собственные штаны себе на бёдра вместе с бельём. Совсем немного, чтобы не пришлось сводить колени, но достаточно, чтобы возбуждённая плоть выскользнула из-под влажной ткани на приятную свежесть воздуха. — Чтобы резинка не давила, — пояснил Эрвин, любовно оглаживая обнажившиеся тазовые косточки. Леви подумал, что с этого старого, нешлифованного стола можно схватить занозу в задницу. Но пальцы Эрвина легонько пробежались по месту соединения ноги с туловищем и принялись массировать кожу лобка рядом с членом, подбираясь ближе. Леви заёрзал, подставляясь под тёплые ладони, и мгновенно забыл обо всех потенциальных занозах. — И ты снимай штаны, — потребовал он, потянувшись к Эрвину. Эрвин словно колебался мгновение; потом на его лице, слабо различимом в полутьме подсобки, отразилась решимость. Он шагнул чуть ближе, позволяя стащить и свои брюки вниз. — Ты что, думал, ублажишь меня и свалишь работать? — промурлыкал Леви, стягивая его трусы и сразу же обхватывая пальцами крупный, крепкий член. — А вечером, небось, потребовал бы компенсации? Нет уж, так не пойдёт. Эрвин тихо усмехнулся, подтверждая, что догадка оказалась верна. Леви поморщился — то ли от недовольства такими махинациями, то ли от того, что пальцы Эрвина наконец объяли его плоть, оглаживая подрагивающий от нетерпения ствол. — Как ты хочешь? — спросил Эрвин, медленно выводя невидимые линии на его чувствительной коже, следуя подушечками пальцев по узору из венок к самой головке и обратно. Леви всхлипнул, облизнул пересохшие губы. Он хотел как угодно. Быстро, медленно, грубо, нежно, мягко, жёстко — не имело значения, лишь бы Эрвин продолжал. Сам Леви почти машинально перебирал горячее естество Эрвина в пальцах, беспомощно сконцентрировавшись на собственных ощущениях. Было слишком хорошо, чтобы он мог думать о чём-то ещё, и он эгоистично упал в это наслаждение. Эрвин принял это молчание за передачу инициативы и снова склонился за поцелуем. Подавшись тазом вперёд, он мазнул головкой по головке Леви, и у того пересохло в горле. — Эрвн… мм… — пробормотал он, пытаясь приблизиться тоже, дотянуться и прижаться плотью к плоти. Пальцы на члене сомкнулись плотнее. Эрвин шагнул ближе, насколько позволили приспущенные брюки Леви. Ухватив его под бёдра, бесцеремонно подтащил на самый край стола. Леви закусил губу и, потянувшись, сцапал крепкую задницу Эрвина сквозь ткань штанов. Мышцы напряглись под его пальцами и Леви довольно хмыкнул, притягивая Эрвина ещё ближе, почти вплотную. Крупный член Эрвина мазнул по его животу, упираясь головкой чуть ниже пупка. Член Леви скрестился с ним, вжимаясь в живот Эрвина. Внутри нарастали предвкушение, желание, страсть. Хотелось так многого, но было так мало времени, да и возможностей. Эрвин был только с дороги, да и Леви со вчерашнего вечера не принимал душ. Эрвин мягко сплюнул в ладонь и обхватил оба их члена, прижимая ствол к стволу. Леви пробила дрожь: его всякий раз охватывало возбуждение при виде их разницы в размерах. Не сказать, что у Эрвина был особо большой или у Леви маленький — нет, обычные, пропорциональные, среднестатистические: и жить не мешают, и в душевых не стыдно показаться. Но на контрасте, когда их члены прижимались один к другому, Леви раз за разом вспыхивал в пламени похоти, видя свой ладный стояк прижатым к здоровенному толстому хую с потемневшей от желания головкой. — Давай, — поторопил он, даже не сознавая толком, о чём просит. Руки нырнули к Эрвину под рубашку, оглаживая горячую кожу и легонько царапая фактурный пресс короткими ногтями. Эрвин уткнулся ему в макушку, зарылся носом в волосы, вдыхая их запах, медленно двинул рукой. Длины его пальцев не хватало, чтобы сомкнуться в кольцо, но было достаточно, чтобы удерживать члены вместе и двигать кистью неспешно и ритмично, понемногу набирая обороты. Леви шумно втянул воздух ртом, чувствуя, что слишком близок к тому, чтобы кончить прямо сейчас. Эрвин нависал над ним, большой и жаркий, сбивчиво дышал и шептал что-то про плохих подчинённых, отрывающих начальство от работы. Одного этого хватало, чтобы трепетать от удовольствия, ощущая нарастающий тайфун внизу живота. Пальцы Эрвина двигались умело и привычно, уверенно сдвигали чувствительную кожу по стволу и оттягивали обратно, ускоряя сердцебиение. Эрвин ласкал не спеша, с нажимом, сдавив их вплотную, так, что Леви ощущал пульсацию его крови прямо рядом со своей. Гладкие головки скользили, выпачканные в естественной смазке, а когда рука Эрвина поднималась — члены соприкасались чувствительными уздечками, и в глазах темнело от острого наслаждения. Леви обхватил Эрвина руками под рубашкой, впиваясь пальцами в мускулистую спину. Это влажное тепло, сильное трение, мозолистые пальцы, решительно двигающиеся на сжатых вместе членах — этого было слишком много, слишком мало, слишком хорошо и слишком плохо одновременно. Леви склонил голову, упираясь лбом в плечо Эрвина, и кончил, отчаянно хватаясь за его спину и содрогаясь всем телом. Сперма, горячая и липкая, выплёскивалась в такт движениям руки Эрвина, стекала по пальцам, капала на пол. Сердце билось так, что в глазах темнело. Хотелось целоваться, и Леви потянулся наверх, но из-за учащённого дыхания лишь задохнулся и всё, что смог — покрывать губы и щёки Эрвина краткими поцелуями между вдохами и выдохами. Оргазм пришёл быстро, но был слишком ярким. — Ле…ви, — шепнул Эрвин, прижимаясь к нему ближе; движения его руки перестали быть такими же уверенными, как в начале, сбились и ускорились, переходя в беспорядочный темп. Он льнул к Леви, словно утопающий, тоже пытаясь поймать его губы хоть на мгновение. Приближаясь к пику наслаждения, он выглядел так трогательно и беспомощно — опущенные ресницы, складочка меж густых сведённых бровей, сбившееся дыхание и последние капли самоконтроля, растрачиваемые, чтобы хранить молчание. «Вечером я заставлю его стонать», — подумал Леви, ощутив бесконтрольную власть над этим человеком. И, снова поцеловав его в краешек рта, запустил одну руку вниз, обхватывая пальцами подтянувшуюся от возбуждения мошонку. Пачкаясь в собственной сперме, Леви легонько сдавил яйца, увеличившиеся от возбуждения, и ощутил, как сократились мышцы у основания члена. Эрвин закусил губу и, не сдержавшись, тоже кончил. Леви хмыкнул, польщённый, что это произошло только после его прикосновения. Он продолжал лениво массировать мошонку, пока Эрвин бесконтрольно толкался тазом ему навстречу, спазматически выплёскивая семя и рвано дыша над самым ухом. От этого хрипловатого, сексуального дыхания Леви едва не кончил во второй раз. Его пальцы были в сперме, на одежде наверняка остались пятна, пол нужно было мыть — но сидеть тут, в подсобке, прижимаясь к Эрвину, слыша, как колотится его сердце — это вдруг показалось важнее всего остального. — Я правда скучал, — признался Леви, утыкаясь ему в плечо. — Я вижу, — Эрвин обхватил его чистой рукой, прижимая ближе и пытаясь выровнять дыхание. — Я тоже. — Иди сюда, — Леви задрал голову и потянул его на себя, по-прежнему продолжая перебирать пальцами чуть опустившиеся яички. Эрвин склонился, обжигая губы дыханием. Прикоснулся бережно, нежно, почти невинно. Аккуратность поцелуя так странно контрастировала с развратом, которым они только что занимались, что Леви растерялся и замер, позволяя Эрвину вести и направлять. — …а он говорит: «и чтобы окна были прозрачными!» — раздалось из коридора. Леви тихо замычал, вырываясь, отпустил Эрвина, соскочил со стола, едва не споткнувшись из-за затёкших ног и приспущенных штанов, и резко навалился на дверь подсобки. В это же мгновение ручка опустилась. Эрвин замер; его взгляд беспорядочно забегал по крошечной комнатушке, ища пути отступления. — Это что такое? — раздалось за дверью. Кто-то снова подёргал ручку. Толкнул. Леви уперся пятками в пол, всей спиной вжимаясь в дверное полотно и не позволяя открыть проём ни на миллиметр. За всеми поцелуями и ахами-охами они совсем позабыли, что находятся среди бела дня в помещении, которое даже не запирается. — Алекс, помоги. Застряло, что ли, — возмутились за дверью. Эрвин, шагнув вперёд, тоже уперся в неё руками по обе стороны от головы Леви. Впрочем, Леви и так был уверен в своей силе. На дверь снова навалились снаружи, на сей раз с размаху. Дерево скрипнуло, но не подалось. «Хоть бы им хватило мозгов её не снять с петель», — подумал Леви, кусая губы. — Тут же нет замка, — удивился один из солдат за дверью. — Может, заржавело что? — предположил второй. — Да я сюда вчера заходил, всё в порядке было. Какое-то время оба молчали. Потом снова раздался удар от сильного толчка плечом. — Если не помоем окна — капитан нас убьёт, — задумчиво произнесли за дверью. Леви раздражённо цыкнул. — Ты слышал?! — прошептал один из рядовых. Эрвин зажал рот Леви рукой. Леви нахмурился, но и сам понял свою ошибку. — Примерещилось, — рассмеялся солдат в коридоре. — Пошли капитана поищем. Скажем, что подсобка закрыта. — Ага. И он тебя пошлёт в одно место, скажет, что ты несамостоятельный бездельник. Мы и без капитана её взломаем. Пошли за гвоздодёром. Леви вскинул брови. Эрвин, отпустив его и дверь, ухватил какую-то тряпку с полки и принялся поспешно обтираться. И то верно — подумал Леви. Если уж их тут и застанут потных и взмыленных — то пусть хотя бы с застёгнутыми штанами. Он лишь теперь осознал, как здесь душно, и что он уже вспотел под курткой и отчаянно нуждается в принятии душа. — Если мы её неудачно взломаем — капитан нам потом уши надерёт, — возразил второй солдат. Леви пожал плечами; в этом была логика. Эрвин уже обтёрся, натянул трусы и штаны и быстро застёгивался: молния, пуговица, пряжка пояса. Леви сделал выразительное движение тазом — мол, и меня тоже вытри, я пока дверь подержу. Эрвин чуть нахмурился, словно говоря: «конечно, я и так собирался». В дверь снова толкнулись. — Пошли лучше на втором этаже инвентарь возьмём, — додумался, наконец, один из солдат. — Далеко тащить по этим лестницам. — Лучше потаскаем, чем получим отработку за невымытые окна. Леви снова хмыкнул, довольный, что хорошо надрессировал подчинённых и привил им ответственность. Эрвин, застегнувшись, тихо опустился перед ним на одно колено и бережно принялся обтирать обмякший уже член. Леви облизнулся, стараясь концентрироваться на солдатах за дверью, а не на тёплых пальцах, держащих его естество, аккуратно стирая чистой тряпицей густое и липкое семя. От этих прикосновений внутри снова заворочался дикий голодный зверь. Эрвин почуял его смятение, поднял взгляд, и на его губах заиграла коварная улыбка. Леви покачал головой. Эрвин, хитро сощурившись, потянулся вперёд и прикоснулся губами к кончику головки. «А что, — словно бы говорил его взгляд, — что, если я сейчас отсосу тебе? Если я заставлю тебя плавиться под моими губами, вжиматься в эту дверь и кончить мне в рот, сдерживая стоны, пока там, в коридоре, совсем рядом стоят наши подчинённые?» Эрвин молчал, игриво глядя снизу вверх, но Леви почти услышал этот вопрос, словно командор издевательски прошептал его ему на ухо. «Перебьёшься», — так же мысленно ответил Леви и, отвесив Эрвину лёгкий беззвучный подзатыльник, показал ему оттопыренный средний палец. Эрвин, выразительно приподняв одну бровь, притянул его руку к себе и вобрал средний палец в рот. Леви закатил глаза, но позволил горячим губам сомкнуться вокруг пальца, а влажному языку — ласкать полусогнутую фалангу. — Ладно, пошли, — решили, наконец, за дверью, толкнувшись в неё ещё раз. Раздались удаляющиеся шаги. Леви расслабился. — Мы можем остаться здесь, — тихо и весело предложил Эрвин, выпустив его палец изо рта. Всё это время, несмотря на манипуляции с языком, он продолжал насухо обтирать Леви, и теперь Леви, цыкнув, сделал шаг в сторону. — У тебя работа, — напомнил он, натягивая исподнее. Пока он стоял у двери, взмокшая спина немного подсохла, но рубашка всё равно оставалась влажной. — И нам надо в душ. Срочно. — Я ведь вытер, — Эрвин поднялся и выпрямился, сразу становясь размером со стеллаж. — А ты так говоришь, будто мы… — Будто мы что? — фыркнул Леви, возясь с пряжками пояса. — Обкончались фонтанами и теперь пойдём все в сперме, как два белых слизких чудища? — Именно. — Это не единственное состояние, в котором люди идут в душ, знаешь ли. Я потный. Мне надо. — Ладно, хорошо, — Эрвин склонился и взял его лицо в обе ладони. Леви снова закатил глаза. Эрвин кратко чмокнул его в лоб. — Иди в душ. А я — в кабинет. Всё равно мыться вдвоём посреди дня подозрительно. — Естественно, — Леви хмыкнул. — Чего там, шпана ушла? Дуем живо, пока они не вернулись. Эрвин снова улыбнулся. — Да мы и сами как шпана, — сказал он. — Прячемся по углам, нарушаем устав, прогуливаем работу, заблокировали подсобку, а это тоже вполне себе проступок. — И что теперь? Выговоры друг другу делать? — Леви тоже развеселился. — Накажешь меня, Эрвин? Эрвин склонился к самому его уху, снова переходя на низкий, страстный шёпот. — Накажу, — выдохнул он так многообещающе, что ноги подкосились и Леви совершенно расхотелось работать. — Дай тряпку, — потребовал он, выворачиваясь и пытаясь скрыть вспыхнувшее лицо. Сейчас нельзя было поддаваться на провокации. Они и так потеряли много времени в этой каморке. — Я протру пол, а ты дуй отсюда! Эрвин приоткрыл дверь в коридор, выглянул, оценил обстановку. Обернулся. — Я буду ждать, — соблазнительно произнёс он. Перед глазами Леви так и встала картина, где Эрвин ждёт его в чистой постели с розой в зубах, обнажённый и готовый к разврату на все сто. — Я буду ждать в кабинете, — ещё более соблазнительно шепнул Эрвин. — С кучей документов. Ты обещал помочь. И выскользнул за дверь. — Вот ублюдок, — проворчал Леви, не сдержав усмешки. И лишь теперь осознал, как сильно всё-таки скучал по этому ублюдку в предыдущие два дня.