Мальчики все так же сидели в спальне, только теперь на одной кровати, но по ощущениям были так далеко друг от друга. С кухни периодически доносились веселые и немного пьяные голоса родителей, которые наконец-то позволили себе расслабиться. Валера радовался тому факту, что они хотя бы на время смогли отмести мысли о смерти брата, чего он сам себе позволить все еще не мог. Лёвина мама, а по совместительству их однокурсница, стала первым человеком, которого они пригласили в дом с того самого дня. Лагунову подумалось, что это было довольно жестокой шуткой со стороны судьбы в нынешних обстоятельствах. У него появилась возможность хоть иногда бывать рядом с Лёвой, но теперь он не мог, хоть и жутко хотел, себе это позволить.
Разговор однозначно предстоял долгий, сложный и с совершенно неизвестными последствиями для обоих. Рассказывать все вообще кому бы то ни было рискованно и не сильно честно, а снова втягивать в это Лёву так вообще едва ли позволительно. Мальчик и так многого натерпелся и далеко не по собственной воле. Валера где-то глубоко внутри надеялся и одновременно до ужаса боялся того, что Хлопов наконец-то отстанет от него, если узнает.
Став стратилатом, Лагунов каждый раз метался между тем, чтобы отправить его куда подальше ради его же, Лёвиной, безопасности и тем, чтобы все рассказать и умолять остаться рядом. Где-то рядом с этим всегда маячила мысль, в которой, зная Лёву и видя его даже сейчас, сомневаться не приходилось. Он останется. Валера бы ни за что не был в этом так уверен, будь бы на его месте кто-то другой. Иногда он ловил себя на том, что думает, как долго ему будет помогать Игорь, пока не съедет с катушек, или как долго с ним будет Анастасийка, зная о постоянной угрозе. Но вот Лёва... Он останется. Останется до последнего, даже просить не придется. Но имел ли сам Валерка на это право? Едва ли.
«Не шелохнется ведь даже, если я...», — промелькнула в его голове мысль, которую он тут же оборвал, не желая сейчас думать о худших последствиях.
Хлопов же все время неотрывно смотрел на него в ожидании, с опаской, со страхом даже. Но при этом во взгляде мелькало что-то еще... Надежда. Последняя надежда на то, что этот разговор что-то между ними изменит. В положительную сторону, разумеется. Потому что в отрицательную, как думал Лёва, менять было уже некуда. Он догадывался, о чем будет говорить с ним серьезно настроенный Валера и скорее всего был прав. Только вот легче от этого не становилось, лишь наоборот. В голове из уже имеющихся и додуманных деталей складывался пазл, который, как его не крути, ничем хорошим ни ему самому, ни Валерке не светил.
Сложно. Чертовски сложно. Раньше ему казалось, что сложно было рассказывать о вампирах Игорю в самом начале. Потом – Анастасийке, которую тогда чуть не убил Серп. Но теперь все еще хуже, причем, в разы. Самое интересное в том, что Валера никак не мог понять, в чем же причина. Почему ему так сложно рассказать именно ему? Потому что Лёва так относился к нему? Потому что для Лёвы все уже закончилось, а он втянет его в это снова, рассказав? Потому что Лёва стал так... важен для него?
Возможно, мальчик ему и вовсе не поверит, хотя лично для Лагунова именно с него вся эта история и началась. Немаловажно для исхода этого разговора было то, сколько Лёва помнит о своих «вампирских приключениях» и помнит ли вообще. Несмотря на то, что из его вопроса на теплоходе можно было сделать вывод, что ничегошеньки он не помнит (а иначе не спрашивал бы), Валере казалось, что хоть что-то да должно быть. Именно с этого он и решил начать.
— Что ты помнишь о том, что было в лагере? — спросил он прямо. — Только честно. Ты понимаешь, о чем я.
— Это... довольно странно. Знаешь, такое бывает, когда тебе раз за разом снится один и тот же кошмар, но ты все равно не запоминаешь его полностью, — это было самое точное и подходящее объяснение, которое он смог придумать. — И я... Я не понимаю, было ли это на самом деле, лучше бы этого и правда никогда не было, но...
— Оно было, — закончил за него Валера.
— Что...? — переспросил Хлопов упавшим голосом. Он и так был почти уверен, что все эти отрывки были на самом деле, но услышать прямое подтверждение все равно было сложно. — Нет... Не может быть... Я же не мог... Я не хотел...
— Лёва, успокойся. Ты не виноват в этом, — успокаивал его он. — Жаль только, что я понял это слишком поздно... — добавил мальчик уже гораздо тише, опустив взгляд в пол. На него вновь накатило чувство вины вперемешку со стыдом, а он так нормально и не извинился. — В общем-то, сейчас главное не это.
— А что? — спросил Лёва, заметно подрагивая.
Лагунов вместо ответа забегал глазами по комнате, будто бы в поисках чего-то, что поможет ему избежать этой истории, а потом серьезно взглянул на него.
— Обещай сначала дослушать до конца, — попросил Валерка сперва, прекрасно понимая, что это и не нужно. Деваться собеседнику некуда, да он и не стал бы, расскажи он ему хоть про похищение инопланетянами откуда-нибудь с Сатурна или про план госпереворота.
— Обещаю, — без капли сомнения ответил Хлопов.
— Если коротко, то «Буревестник» до недавних пор использовался в качестве... э-э-э... пищеблока одним вампиром. Стратилатом. Это он укусил тебя и еще двенадцать ребят. Он обращает кого-то каждый год и питается за их счет. А потом они умирают, если только он сам не умрет раньше. Из-за него ты делал все это. Но его больше нет. Я смог остановить его.
— Но в чем же тогда проблема теперь?
Валера снова замолчал какое-то время, вновь собираясь с мыслями и вновь боясь посмотреть в глаза собеседника. Он знал, что ничего катастрофического не произойдет, когда он расскажет свою страшную тайну, но почему-то все равно было страшно. Вдруг он ошибается, и Лёва и правда отвернется от него? Ведь теперь он стал тем, из-за кого Хлопов столько страдал и, наверное, до конца жизни будет страдать как минимум в кошмарах.
— Проблема в том, что план, который я тогда придумал, который мы придумали с Игорем, провалился... Мне пришлось... пришлось стать таким же, как он. Стратилат теперь я.
— Но ведь... Ты не такой! — вскричал Лёва. — Ты не позволишь, чтобы кто-то умирал из-за тебя. Я же знаю. Знаю... какой ты... на самом деле. Ты наверняка придумаешь другой способ.
— Придумал почти, но это ненадолго. Рано или поздно я сорвусь. Я буду чувствовать жажду крови все сильнее, буду хотеть укусить, присосаться к чьей-то шее... Самому от себя противно, но у меня не было другого выхода.
Оба какое-то время молчали, обдумывая, что сказать дальше.
— Теперь ты понимаешь, почему тебе лучше... оставить меня?
— Нет, не понимаю. Если дело только в том, что ты теперь вампир и ты боишься сорваться, я никуда не денусь. Ни за что. Но если ты и правда хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Скажи. Скажи правду.
— Я... Я правда не хочу терять тебя, но я не могу позволить себе просить тебя остаться.
— А меня не надо просить, — ответил он, слегка улыбнувшись уголком губ.
— Не надо... Быть со мной рядом слишком опасно. Я не знаю, сколько смогу себя контролировать. Я не знаю, когда и кого я укушу. Мне хватает того, что я втянул в это Игоря и Анастасийку. Я не прощу себе, если страдать из-за меня будешь еще и ты. Особенно ты.
— А я знаю, что ты точно не сможешь укусить меня. А я помогу тебе не укусить других.
Услышав это, Лагунов не выдержал. Мимолетно глянул, оценивая, можно ли, а потом плюнул. Дернулся в сторону Лёвы и не встретив сопротивления, отчаянно вжался в него, крепко обнимая и с силой сжимая на спине мальчика футболку, пытаясь при этом контролировать себя, чтобы не сделать больно. Уткнулся в его плечо, ощутив легкие поглаживания по собственным лопаткам, рукам, а потом и волосам. Оказывается, он еще может плакать. И сердце может биться само. Хотя бы сейчас. Хотелось остаться в его объятиях хотя бы навсегда, ощущать его руку, перебирающую его собственные волосы, хотя бы каждый день. Хотелось ему, увы, слишком многого. Позволив себе побыть в объятиях еще немного, он отстранился.
Валера посмотрел на Лёву, теперь уже точно решив оценить ситуацию. Судя по виду мальчика, все было нормально, и он не был против такого физического контакта. Но он все же решил извиниться. Для верности.
— Прости... Нашло что-то на меня...
— Не извиняйся, все в порядке. Я... Я был бы рад, если бы что-то такое находило на тебя почаще, — искренне признался он, спрятав взгляд, на что Валера невольно улыбнулся.
— Я тебе правда не противен? — внезапно спросил он.
— С чего бы это? — удивился Хлопов вместо ответа.
— С того, что я теперь чудовище.
— Не смей так говорить. У тебя просто не было выбора. К тому же, я тоже был... А благодаря тебе все еще жив.
— Сомнительный аргумент, учитывая то, как я поступал с тобой тогда, — горько усмехнулся Валера.
— Все в порядке. Что было, то прошло. У тебя были на это свои причины.
— Прости. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь это сделать. Я так сильно об этом жалею...
***
Мальчики вдоволь наговорились о прошлом, но теперь им предстояло решить, что делать дальше. Над ними нависала вполне конкретная проблема в виде Валериной жажды крови. Хоть ему и удалось собрать достаточно много информации о вампирах, пока он был в лагере, среди нее не было ничего о том, как можно питаться, не кусая людей. Он мог действовать только на свой страх и риск, риск для других.
— Мы с Игорем подумали, как мне избежать обращения людей в пиявцев. Но я не знаю, справится ли он и сработает ли это вообще. Надо дождаться ближайшего полнолуния, чтобы убедиться.
— И как?
— Основная идея в том, чтобы я пил уже сцеженную кровь. А для этого придется найти какое-то отдаленное заброшенное место, где не будет других людей. Игорь должен будет успеть обезвредить меня, пока я не потеряю контроль из-за жажды, взять у себя кровь и дать мне напиться.
— В теории звучит неплохо, — прокомментировал Лёва.
— Может ты и прав, но существует как минимум одна загвоздка еще до того, как мы доберемся на место. Мне нужен какой-то серьезный предлог для родителей, который не вызовет подозрений, чтобы уезжать с Игорем на ночь каждое полнолуние.
— Мы что-нибудь придумаем, — уверенно заявил Хлопов.
Мы. Он сказал «мы». От одного только этого «мы», произнесенного Лёвой, Валерке почему-то сразу становилось тепло на душе. Он чувствовал, что был не один.
— Спасибо, — еле слышно произнес Лагунов в ответ, испытывая при этом такую невыразимую благодарность, что был готов расплакаться.
— Я думаю, будет лучше, если он сможет все время быть начеку, — внезапно предложил Хлопов, подумав какое-то время.
— О чем ты?
— Ну... что, если кровь будет давать кто-то другой?
— Кто? — спросил он и так прекрасно зная ответ. — Ты...? Нет! Я не позволю тебе так рисковать. Это слишком опасно.
— Если Игорь справится один, то со мной тем более. Я хочу помочь и готов рискнуть ради тебя.
— Ладно, у м... — оговорился он, тут же исправившись. Он должен был стараться платить Лёве тем же. — У нас еще будет время подумать и все решить.
— Мы друзья? — в очередной раз спросил мальчик, а Валере как никогда сильно хотелось ответить «да», но он сдержался, подумав, что сейчас это излишне и все и так ясно.
— У друзей кровь не пьют, — усмехнулся он вместо этого в ответ.
— А у кого тогда? — весело ответил Лёва вопросом, ощутив вдруг дежавю, но потом до него дошло, что это реальное воспоминание. — Ты ведь уже говорил так раньше, да?
— Да, только вот тогда ты не свою кровь предлагал, а мою пить хотел.
— Ну, — пожал он плечами, — времена меняются.
Времена меняются, но что-то остается. И Валера надеялся, что этим чем-то для него станет присутствие Лёвы рядом. С ним было спокойно, уютно, тепло. И сердце рядом с ним не просто билось, а стучало так, будто гнало кровь на годы вперед и готово было вот-вот проломить ребра.
***
Валера неспешно прогуливался по территории лагеря перед самым отбоем. Уже давно стемнело. Видимо, решил подышать свежим воздухом перед сном. Он все шел и шел, разглядывая землю под ногами, покрытую редкой травой, мелкими палками и камнями.
Дойдя до выхода к речке, он развернулся и пошел обратно, но уже немного другой дорогой, все так же глядя под ноги. Вдруг он увидел до боли знакомые синие кеды, шорты... Подняв взгляд, он убедился, что перед ним лежит Лёва. На руке виднелся укус, а на шее глубокая рана. Он весь был в крови...
Он прижал руку ко рту в ужасе от увиденного. А потом, взглянув на нее, заметил что-то красное... Кровь. Кровь вполне конкретного человека. Человека, который лежал сейчас перед ним. Его поразило жуткое осознание: это с ним сделал он сам. Валера не мог в это поверить... Это же Лёва. Он не мог сделать этого с ним. С кем угодно, но только не с ним. Он все-таки не может себя контролировать. Чудовище...
***
С трудом вырвавшись из сна, он резко сел, опустив ноги на пол, и первым делом кинул беспокойный взгляд на кровать напротив. В слабом свете из неприкрытого шторой окна он увидел лишь темную макушку, едва высовывающуюся из-под одеяла. Лёва на месте, спит. Все в порядке. Это был всего лишь кошмар. Казалось бы, что на этом можно и нужно успокоиться, но Валере этого оказалось недостаточно.
Он встал и осторожно подошел к спящему другу. Точнее, попытался, потому что под его ногой как на зло, в самый неподходящий момент, скрипнула половица. Слишком громко, как ему самому показалось. Валера замер в ожидании, надеясь, что Лёва не проснется. Но тот вдруг обернулся и увидел в полушаге от своей постели неловко стоящего Лагунова.
«Только бы он не испугался, только бы он не испугался», — повторял про себя Валера, словно мантру.
— Ты чего? — спокойно спросил Лёва без тени страха. — Что-то случилось?
— Нет... То есть да... то есть... — невнятно лепетал он. — Мне приснился кошмар. Прости, что разбудил, — попытался извиниться Валерка, опустив взгляд.
— Я не спал. Мне тоже приснилось... — начал Лёва, но почему-то не договорил. Вариантов было не особо много, и они оба догадывались, что снилось друг другу. Они знали, о чем больше всего переживал сейчас другой. — Расскажешь?
— Не думаю, что это хорошая идея, — ответил он, вспомнив кошмар и невольно вздрогнув. — А ты?
— Думаю, нам снилось примерно одно и то же, — уклонился Хлопов.
Продолжать стоять над чужой постелью было ужасно неловко. До Валеры только сейчас дошло, что он вообще не подумал о том, что собирался делать. Странная вышла ситуация... И что только сейчас думает о нем Лёва? Наверняка ничего хорошего. Единственным вариантом было просто лечь обратно.
— Да, думаю, ты прав. Ладно, я... Пойду лягу, попробую снова уснуть, — сказал он, поворачиваясь назад.
— Стой! — резко остановил его мальчик. — Я не смогу уснуть. Может... ляжешь со мной? — добавил он с мольбой в голосе.
— А... м-можно? — неверяще переспросил Валерка.
Вместо ответа Лёва лишь молча отодвинулся к стенке, насколько это еще было возможно, освобождая место Лагунову, и откинул одеяло в приглашающем жесте.
Отказываться очень не хотелось, но и соглашаться было как-то... Хотя, плевать. Плевать вообще на все, кроме возможности побыть с ним рядом. Руководствуясь этим, Валерка быстро юркнул в чужую постель, пока товарищ не передумал. Улегшись, он поспешил повернуться набок, спиной к Лёве, потому что слишком узкая кровать не особо позволяла находиться мальчику в другой позе. Неудобно было бы им обоим. Тот же в свою очередь бережно укрыл его.
Было тесно и почти что жарко, но это было в разы лучше, чем мучаться от страха в одиночестве, пусть и зная, что друг всего лишь в паре метров от тебя.
Через какое-то время Лёва осмелел и рискнул, просунув руку под одеялом, приобнять Валеру. Сделав это, он замер, ожидая реакции мальчика. Тот вздрогнул от неожиданности и Хлопов, испугавшись, тут же попытался ее отнять.
— Не убирай, — прошептал Валера, нащупывая его ладонь своей и переплетая пальцы.
Хлопов, встретив одобрение, успокоился и прижался к его спине вплотную и уткнулся носом в затылок. Чужие волосы приятно щекотали лицо. От прикосновений по всему телу растекалось тепло и умиротворение. Еще никогда он не чувствовал себя так спокойно. «Обнимая вампира», — промелькнула непрошенная мысль, которую он тут же отмел. Это ничего не значило. Точно не сейчас и точно не для него.
Обо всем еще раз тщательно подумать и поговорить можно было утром. Сейчас же им обоим было жизненно необходимо просто выспаться. Хотя нет, желательно не просто, а именно так, как сейчас.
Так они и уснули с переплетенными пальцами, ощущая чужое дыхание и тепло. Ни Валере, ни Лёве в эту ночь ничего больше не снилось.
