***
Дима настороженно выходит через главный вход, щурясь при ярком солнце. Оно сразу же цепляется за его бледное тельце, начиная согревать, кажется, со всей своей силой. Хочется улыбнуться приятному теплу, но выработанные за все время рефлексы не позволяют отвести глаз от незнакомого человека и хозяйки, стоящих рядом. — Приветик, я Ханна, — здоровается теперь уже видимо знакомая девушка, легко помахав кончиками пальцев — ты будешь жить со мной. Такой расклад событий не нравится от слова совсем. Кажется, словно эта дружелюбная улыбка — обычная маска, дабы спрятать своих демонов. Дима ей не верит, не доверяет и подозревает во всех грехах, но поверить очень хочется. Он посылает свою хотелку куда подальше, незаметно для остальных прикусив нижнюю губу. Ханна кивает на прощание женщине, веля идти за ней и направляется к выходу. Какая-то тоска в груди заставляет оглянуться через плечо, запоминая здание в котором он провел последние пять лет. Да, было больно, противно и мерзко, холодно и страшно, но там вместе с ним были люди, находящиеся в такой же ситуации, способные принять и не осудить. Ему не хочется оставлять позади всех ребят, к которым уже успел привязаться и которые заслуживают лучшего. Прикрывает глаза, уверенно следуя за своей теперь уже новой хозяйкой. Возможно, только возможно, ему станет плевать на свои страхи и он таки сбежит, пытаясь выжить на улице. А может все будет наоборот и она позволит связаться с родителями, (которые возможно уже давно забыли о нем, кто знает?) и преспокойно отпустит за какой-нибудь выкуп. Он нервно хихикает в ладонь от всего этого оптимистичного настроя. Главное — не потерять себя, а с остальным справится. Как, впрочем, всегда справлялся.***
Ханна оказалась не плохой девушкой, а очень даже милой. Она не кричит и не бьет, дает еду два раза в день, еще и за столом, спать разрешает сколько душе угодно, купила новую одежду, да и относится как к человеку. Единственное, чего просит — выполнять работу по дому, поскольку сама не успевает. Дима к ней более-менее привык за неделю, они разговаривали каждый раз после ужина, да и никаких опасений она не вызывает. И, честно говоря, он привязался. Решил довериться, прекрасно зная, чем это все может закончится. Она стала первым новым человеком которому можно верить, спать, не опасаясь и поворачиваться спиной, не ожидая увидеть после нож. Только лишь интуиция прямо вопит во всю глотку, но вполне возможно, что это паранойя. Это же как раз таки будет не удивительно, да? И так уже понятно, что у него куча психологических проблем, так что одной больше одной меньше, какая разница? Он быстро смотрит на настенные часы, понимая, что девушка должна вернуться уже сейчас. Подбирается весь, спускаясь со второго этажа и здоровается с ней. Ханна радостно улыбается — Привет, Дима! Ну рассказывай, как ты? Как твой день? Они вместе оказываются за столом полным едой от шеф-повара, приходящего к девушке. — У меня все отлично, спасибо, — отвечает немного неловко, еще не привыкнув к подобному отношению, беря вилку и не решаясь есть первым. — Ох, ну и здорово, — выдыхает, внимательно наблюдая за парнем рядом — ко мне сегодня гости приедут, ты не против? Дима застывает на минуту, не понимая, почему у него это спрашивают и какое отношение к этому имеет он, — Конечно не против. Весь этот разговор кажется по-странному натянутым и каким-то странным, учитывая, что Ханна никогда раньше так не говорила. Он отмахивается от этого, предпочитая проклинать свои заморочки. Она же всегда так добра, так почему же что-то должно измениться сейчас? Девушка как-то подозрительно довольно ухмыляется, заправляя прядь волос за ухо — Отлично, — тянет, принимаясь за еду. Они едят в какой-то неловкой тишине, прерываемой лишь стуком приборов о посуду. Впрочем, это никого особо не смущает, уж точно не Диму. Он сам-то привык в тишине есть, полностью отдавая все свое внимание еде, наученный горьким опытом о том, что если отвлекаться — съешь и не заметишь, а после будешь чувствовать постоянный голод. Так что лучше посидеть в тишине минут пятнадцать. Ханна встает из-за стола, подходит к Диме и кладет руку ему на плечо, несильно придавливая — Я прошу тебя, пожалуйста, я была максимально заботлива по отношению к тебе, я дала тебе крышу над головой, ты не ограничен в потреблении воды и еды! — начинает как-то неожиданно, плаксивым тоном — Ты обязан мне по гроб жизни, так выполни же всего одну услугу взамен, я не прошу многого, клянусь! — на колени соскальзывает, смотря на него снизу вверх — Я всего лишь хочу увидеть в твоих действиях благодарность ко мне, я ведь могла оставить тебя на улице, но я приютила, одела тебя, спасла от той ужасной жизни, что могла бы тебя ждать, — слезы тыльной стороной ладони смахивает, настойчиво поджимая губы — Если бы не моя помощь, ты был бы никем, да хоть посмотри как живут другие рабы! Разве ты похож на них? — взглядом давит, цепляясь руками за острые коленки — Я всего-то прошу тебя переспать с моим другом, очень хорошим человеком, ты же постоянно этим занимаешься! Тебе что, сложно? Дима в шоке глаза распахивает, сглатывая горечь. Это обидно, печально и больно. Она первый человек которому он смог поверить впервые за несколько лет. Доверился, а в ответ просто очередной нож в спину получил. Надо же, как «неожиданно» — глаза про себя закатывает, ненавидя весь этот блядский мир. Знал же, что нельзя доверять, так нет же, рискнуть решил, герой недоделанный. Он выдыхает спертый воздух из своих легких, не заметив, как задержал дыхание во время всего этого фантастического монолога. — Ты не хочешь отплатить мне за доброту? — продолжает, строя жалостливые глазки, чуть всхлипывая — Мой друг давно уже ни с кем не спал и бывает злым со мной, а ты, вот какая удача, умеешь с подобным справляться, — тянет печально, смотря с нескрываемой надеждой — Я же столько всего для тебя сделала, Димочка! Я люблю тебя, ты разве меня не любишь? Дима сглатывает, подавляя желание сбросить ее руки со своих коленей, непроизвольно сжав их сильнее. Он знает, прекрасно знает, что это обычная манипуляция. Сегодня друг, завтра знакомый, а после завтра групповуха с пятью людьми. Нет уж. Не для этого он себе обещал не позволять больше себя трогать незнакомцам. Ни за что на свете. А с другой стороны, разве использованный, сломленный омега кому-то нужен? Так хоть какая-то польза от него. Возможно, даже Олег будет рад использовать разок, — думает мимолетно, вспоминая теплые сухие ладони своей пары. Так зачем же быть сильным? Утвердительно кивает, натягивая добрую улыбку. Не дождешься, манипулятивная сука, — в мыслях пролетает, отгоняя от себя все вмиг появившиеся сомнения. Ну уж нет, ни за что на свете не позволит так с собой играться. Только же расслабился, привык, так вот вам и жизнь во всей красе. — Вот идиот же, — шепчет, уже оставшись один в гостевой комнате, где и расположился на эту неделю — Да поверю я, поверю, вроде неплохая девушка, добренькая Ханна, — передразнивает намеренно высоким тоном. Остается от всего сердца благодарить тетю Люду, которая в детстве его и Олега обучала различным психологическим штукам. Иначе, зная себя и свой настрой — он бы простодушно согласился, желая помочь. А после опять пытался сорвать с себя кожу, ненавидя остальные следы. — Сбегу нахуй и будь что будет, — решает, сжимая руки в кулаки. Он больше не позволит обращаться с ним как с какой-то дрянной шлюхой.***
Прислушиваясь ко всем звукам в двухэтажном доме Дима осторожно выходит из комнаты, направляясь к Ханне. Нужно взять у нее немного денег, а после сбежать, потому что иначе ему не выжить. Хотя и жить не особо-то и хочется. Он крадётся до ее комнаты, шустро подходя к закрытому комоду. Осматривает помещение, зная, что девушка не выносит ключ за его пределы. Искомая вещь довольно быстро находится в косметичке на туалетном столике и Дима искренне благодарен своей внимательности. Хватает ключ, быстро открывает комод и тянет из стопки большого количества пятитысячных купюр буквально несколько бумажек. Сует их в карман своих новых джинс, аккуратно складывая несколько раз. Убирает все на место, старясь сделать видимость, что так все и было. Благо, заранее запомнил положение ключа. Застывает у двери, нервно вытирая вспотевшие ладошки о плотную джинсовую ткань. Знает, что если его сейчас заметит хоть кто-нибудь — это будет конец. Тогда уж легче самоубиться будет, — думает, быстро открывая дверь и осторожно оглядывает коридор. Спокойно выдыхает, понимая, что никого нет. Он сейчас готов уверовать в кого угодно, честное слово. Громко бьющееся сердце отвлекает от довольно тихих звуков с первого этажа, что очень некстати. Дима быстро ныряет в гостевую комнату, где поселили его, и облегченно выдыхает. Слава всем богам. Неужели удача таки соизволила повернуться к нему чем угодно кроме задницы? Вот так сюрприз. Он уже представляет, что будет дальше. При самом хорошем раскладе у него выйдет сбежать, а там уже связаться со своими родителями и Олегом. Но страх, тисками сжимающий грудь, все не отступает, давая понять, что такое может получится только во сне. Или сопливых розовых снах. Как минимум потому, что из него вышел худший сын и худшая пара. Все эти люди из его детства заслуживают лучшего. Противный голосок пищит: — Так перестань уж быть эгоистом и подумай наконец о других! Убей себя и всем лучше станет! — Дима его упорно отгоняет, непроизвольно задумываясь. А вправду, что будет если он умрет? Олег будет счастливо жить с чудесным человеком, а родители найдут другого наследника для больницы. Если все это и так не случилось. Так зачем же вообще что-то делать? Дима выдыхает, отводя глаза в пол. Без него вообще ничего не изменится, ровно так же, как и с ним. Он дергается на какой-то подозрительный шорох за тонкой дверью, напрягаясь всем телом — Что за черт? — шепчет про себя, забивая на мысли. Осторожно выглядывает в коридор, встречаясь взглядом с Ханной. — Ты куда-то собрался? — понятно тянет беззлобно, внимательно смотря. И Дима понимает. Она знает. Он чувствует как начинает задыхаться, но все равно выдавливает их себя улыбку, отрицательно махнув головой — Нет, что ты, у тебя здесь чудесно, — врет, зная, что правду говорить нельзя ни в коем случае. Она ухмыляется, шире распахивая дверь. — Знакомься, это Арс, тот самый друг. Рядом с ней стоит парень лет двадцати пяти, дорогая одежда, укладка, бородка и отвратительный взгляд. Дима подавляет тошноту при виде него, запихивая ее куда подальше. Голова начинает гудеть, не давая придумать ничего нормального, чтобы хоть как-то выпутаться из этой ситуации. Неужели он снова ляжет под омерзительного человека? Разве это справедливо? Честно? Арс подходит ближе, внаглую кладя свою тонкую руку ему почти что на шею, начиная оглаживать кожу. Нет. Дима сглатывает, чувствуя как начинают дрожать коленки. Бежать-бежать-бежать, — в голове стучит, но тело не реагирует. Просто, блять, не реагирует. Застыло, как олененок в свете фар, не давая даже вдохнуть. Теперь он может понять это сравнение. От подобных мыслей становится только хуже, а чужая холодная и какая-то потная ладонь все продолжает. Пожалуйста, перестань. — У нас с тобой будет чудесная ночь, — шепчет Арс, тошнотворно показательно прикусив свою нижнюю губу. Ханна молча удаляется, окинув происходящее довольным взглядом. Дима дергается, когда его хватают за подбородок и сжимает зубы до скрежета, чувствуя, как сердце падает куда-то вниз в груди. Только не это. Арс наваливается сверху, срывает его одежду с отвратительным, ломающим все надежды звуком. Диме кажется, что точно так же сейчас трещит его мир. Сам виноват, — шепчет подсознание, заставляя подавить всхлип. И правда же. Если бы сбежал вовремя ничего бы не было. Он бы не был вновь на месте обычной шлюхи. Как там Ханна — очень милая и добрая? Ха, типичная сука. Впрочем, как и этот мир. Арс удосужился его более-менее подготовить, растягивая узкое колечко мышц своими пальцами со смазкой. Дима хочет блевать. Сразу входя во всю свою длину тот громко стонет, вызывая желание заткнуть уши. Дима хочет умереть. Только только покрывшиеся коркой порезы начинают отвлекающе жечь, отваливаясь с противным натяжением кожи от каждого движения Арса. Он не удивится если они снова начнут кровоточить. И не удивится, если завтра к нему придет уже не Арс.***
Дима пошатываясь встает с кровати, в темноте находя ошметки своих джинс. Хоть бы деньги не порвались. Голова отвлекающе гудит, но все же он доходит до кучи рваной одежды, начиная проверять ее на наличие купюр и облегченно выдыхает, найдя их. Он не собирается обдумывать эту ситуацию, нет. Просто нет. Даже если в груди стоит неподъемный ком вроде бы эмоций, а так блять психолог знает чего. Ну и похуй как-то. Единственный минус в этом чувстве — затруднённое дыхание, потому что давит этот самый ком на сердце и на легкие. Что за пиздец, — думает, запретив себе даже заикаться о том, что произошло пару часов назад. Глаза цепляются за целую одежду Арса на полу рядом с кроватью, и хоть это противно до тошноты он все же берет обычную футболку и какие-то джинсы, куда и убирает деньги. Все это на нем висит конечно, но все же лучше, чем ничего. Дима подходит к окну, раздумывая. Деревьев поблизости нет, кустов каких-нибудь внизу тоже, он на втором этаже, а через главный вход уйти не получится из-за звуков внизу, означающих, что веселье в самом разгаре. Сунется — и его поймают. Но можно же просто с первого этажа уйти. Он кивает себе, отстраняется от окна и осторожно выходит из комнаты, то и дело оглядывая пустой коридор. Тихонько спускается по лестнице, стараясь наклониться как можно ниже, скрывшись за поручнями, и идет в сторону какой-то кладовки или чулана рядом. Комнатушка маленькая, но окно в ней есть, а это главное. Дима открывает его нараспашку, обрадовавшись тому, что использовать его никто никогда не планировал, поэтому и сетки нет. Осторожно вниз протягивает, грациозно приземляясь и сразу же чувствуя напряжение от потревоженных порезов и задницы, в которую тот дебил вцепился до синяков. Отвратительно. Он проходит через всю территорию, благо забора нет и идет дальше. Знает, что автобусы обычно не ходят ночью (сколько сейчас?), поэтому добираться нужно своими силами. Хоть куда-то добираться. Вдыхает чуть прохладный ночной воздух, наконец позволяя себе немного расслабиться. Подавляет нервный смех, не зная, куда податься дальше. Куда ноги понесут, главное, подальше от этих монстров.