The Path / Путь

      Цзян Яньли осмотрела сферу, подаренную Не Хуайсаном. Это был заблаговременный подарок для её сына, но только технически. Наследник Не сказал, что это старое устройство, изначально предназначенное для сохранения формы эмпатии, что делает его менее опасным. В этой сфере можно было увидеть и услышать воспоминания, которыми человек решал поделиться.       Когда-то подобные сферы были распространены, но со временем их популярность угасла. Люди осознали, что устные и письменные рассказы могут искажать факты в свою пользу, и потому отказались от сфер, уничтожив большинство из них. Цзян Яньли погладила матовую, прохладную поверхность шара и вздохнула, сожалея, что они не живут во времена, когда истинная объективность была важнее политики и борьбы за власть.       Внутри сферы воспоминания текли как разноцветный вихрь магических нитей, каждый цвет представлял человека. Множество нитей были черными — это были воспоминания А-Сяня. Такой тёмный оттенок казался необычным для такой светлой души, но Яньли понимала, что воспоминания, которые они покажут, не всегда будут радостными. Нити А-Чэна сверкали ярким пурпуром, похожим на Цзыдянь, и они время от времени ярко вспыхивали, словно отражая его характер.       Свои собственные воспоминания она увидела в нежно-розовых оттенках, словно цветы лотоса. А белые нити, без малейших сомнений, принадлежали Ханьгуан-цзюню, что гармонично сочеталось с его титулом «носителя света». Иногда проблески прохладной синевы, плетущиеся вокруг белых нитей, должно быть, представляли вклад Цзэу-цзюня. Глубокий, темно-зеленый оттенок, мерцавший среди прочих, наверняка был от Не Хуайсана. Его нити выделялись, словно искали, к кому примкнуть.       Дева Цзян также угадала, что красный цвет, символизирующий восход солнца, был воспоминаниями Вэнь Цин, в то время как бледно-красные нити принадлежали её брату, Вэнь Нину. Она задумчиво вздохнула, но решила оставить без комментариев сложное переплетение ярко-красных и пурпурных нитей, связывающих воспоминания её брата.       Цзян Яньли отвела взгляд от сферы и обратилась к гостю:       — Господин Не, какова цель этого дара?       Роскошно одетый молодой господин Не приоткрыл и закрыл свой веер, словно рисуя воздушные узоры:       — Однажды я чуть не потерял своего брата, и ничто не могло унять моё бессилие. И я решил… Если я могу что-то изменить сейчас, я должен это сделать, не так ли?       — Твой брат, наверное, сломает тебе ноги за такие слова, — не удержался от замечания Цзян Чэн.       — Пусть попробует, — Не Хуайсан пожал плечами. — Если наша догадка о Вэй-сюне верна…       — Мы уверены, что она верна! — вставил младший из братьев Цзян.       — …то найдутся и другие, на ком может выплеснуться его гнев.       Для А-Сяня это была возможность предоставить отчет о своих действиях. Он стремился спасти себя и тех, кого защищал. Остальные, кто разделил кусочки своих воспоминаний, также стремились показать «осужденных» в наилучшем свете. Например, Яньли с вдохновением внесла в сферу свои самые темные моменты, надеясь, что мир сможет понять младшего брата и его путь к «демоническому» совершенству через всю глубину отчаяния и печали. Она также добавила пару светлых эпизодов, чтобы подчеркнуть его непогрешимую праведность. Яньли верила, что только перед ней А-Сянь осмелился показать свои слезы. И если весь мир узрит её вклад, возможно, к нему придет такая же любовь, какая была к ней.       — Вэй-сюн обещал, что раскроет всю правду о своей связи с иньским железом, — поделился Ван Хуайсан, приближаясь к собравшимся. — А также о создании Стигийской Тигриной Печати, событиях во время Аннигиляции Солнца и на Тропе Цюнци.       Цзян Яньли кивнула, поддерживая его слова:       — Я надеюсь, что он сдержит своё обещание.       Не Хуайсан раскрыл веер, скрывая нижнюю часть лица, и добавил:       — Я думал, что после твоих родов мы смогли бы представить это на ближайшем празднике. Мы могли бы визуализировать битву при Ханьгуан-цзюнь и участие Вэй-сюна в ней, борьбу с Черепахой-Губительницей и падение Безночного города, а также гибель Вэнь Жоханя. Это, безусловно, стало бы интересным зрелищем.       Цзинь Цзысюань кивнул в знак согласия, медленно приблизился к своей супруге и осторожно взял сферу из её изящных рук. Наступила недолгая пауза, и среди множества цветовых оттенков вдруг блеснуло золото:       — Моему отцу ничего бояться, даже таких раскрытий.       Цзян Чэн усмехнулся, но не стал ничего говорить. С другой стороны, Цзян Яньли улыбнулась А-Сюаню и, вернув взгляд к Не Хуайсану, произнесла:       — Я не в силах выразить весь объем моей благодарности. Ты подарил нашему сыну ещё одного заботливого дядю.       — Только если это сбудется, — парировал он с легкой улыбкой.       Они сделают всё возможное, чтобы это сработало.

***

      Цзинь Гуанъяо приветствовал новых пришедших в зале, бережно удерживая на расстоянии нарастающее чувство тревоги. С момента, когда Цзинь Цзысюань попросил его предоставить несколько дней для этого нового «события», Цзинь Гуанъяо ощущал, будто над ним висит дамоклов меч.Не потому, что у Вэй Усянь оставались какие-либо воспоминания о своих проступках. Все происходившее, например, на Тропе Цюнци, можно было бы приписать Цзинь Цзысюню. Это, конечно же, принесло бы унижение Ордену Цзинь и поставило бы под вопрос положение его отца в качестве будущего Верховного заклинателя. Ведь если он не может управлять своим собственным орденом, не замечая подобной разрушительной коррупции, то как он сможет управлять всем заклинательским миром?       Единственной отчетливой ошибкой, которую можно было установить в поведении самого Цзинь Гуанъяо, была халатность. Это воспоминание вернулось к нему, когда в зал ворвался еще больший поток людей. Весь мир заклинателей обычно сходился на такие роскошные мероприятия, как это сегодня, по случаю рождения наследника Ордена Цзинь. Даже те, кто редко интересовался политическими делами Орденов и обходил стороной многочисленные собрания, сегодня явились из-за дара Хуайсана. Все они стремились наблюдать, как Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илина одолевают Черепаху-Губительницу, и своими глазами увидеть, что произошло в момент падения Безночного города. Только четверо бойцов пережили ту последнюю схватку. Двое из них были Нефритами клана Лань, которые избегали сплетен и не расхваляли сражение. Третьим был Старейшина Илина, к которому все старались не подходить, даже в то время. А последний из них — глава Ордена Цзян, к нему было сложно даже приблизиться. Никто не решался разговаривать с ним о Вэнях.       Цзинь Гуанъяо вынужден был поддерживать всю эту группу людей. В конечном итоге Вэй Усянь столкнулся с Сюэ Яном в погоне за иньским железом. Это событие только добавило интереса к его собственным усилиям в поисках преступника — большее количество людей могли увидеть его лицо и узнать его стиль боя.       Лань Сичэнь улыбнулся и сказал:       — Правда может быть только полезной, А-Яо.       Ему легко было это говорить. Его судьба не зависела от смерти других людей. Цзинь Гуаншань вымещал на нём своё беспокойство. Его единственной надеждой было то, что Вэй Усянь действительно использовал иньское железо для создания Стигийской Тигриной Печати. Если это не так, то следующим шагом стало бы показать процесс её создания, чтобы попытаться воссоздать Печать.       Если все остальное окажется неудачным, он сможет обвинить своего отца и надеяться на сострадание своего сводного брата, чтобы спастись.       Однако его отношения с Цзинь Цзысюанем не были близкими, а госпожа Цзинь испытывала к нему ненависть.       — Как мы можем быть уверены в этом? — раздался недовольный голос Цзинь Цзысюня. — Вы ожидаете, что мы поверим словам Старейшины Илина?       — Нет, — возразил Хуайсан, находясь рядом со своим братом. — Вот почему остальные из нас предоставили свои воспоминания. Любые расхождения будут очевидны. Ты же не сомневаешься в нашей честности?       — Постарайтесь быть внимательным при ответе на данный вопрос, господин Цзинь, — предостерёг Не Минцзюэ.       Цзинь Цзысюнь тут же замолчал. Его продолжение возмущения могло только поднять подозрения, поэтому он решил мудро закрыть рот и вернуться на своё место. Глава Ордена, Не Минцзюэ, бросил на него мрачный взгляд, затем взглянул на брата. Ему не понравилось, что Хуайсан утаил такое событие, но он также стремился к тому, чтобы победила справедливость. Это означало, что придётся внимательно выслушать рассказ Вэя Усяня о том, что произошло. Когда все последние участники заняли свои места, Минцзюэ встал перед залом:       — Если все готовы, начнём просмотр.