***
Чонин выполняет свое обещание, находясь теперь на втором месте рейтинга. Получилось даже выше, чем он ожидал. Главное, не опуститься ниже на следующем экзамене, который легким быть не обещает. Хенджин все также на первом, как и с самого начала семестра. Чонин корит себя за то, что не получил более высокие баллы в течение семестра, хотя он и так старался изо всех сил. Поднимал руку первым для ответа на каждый вопрос, даже если не был уверен в ответе на сто процентов, а всего лишь на девяносто, приносил все эссе за дни до дедлайна, брал проекты для дополнительных баллов. И все равно был лучшим не он, а тот, кто имел наглость перебивать его ответ, не соглашаясь и критикуя. На каждое мнение Чонина у Хенджина было свое, полностью противоположное. Видимо, сам факт того, что какой-то безродный человечишка смеет дышать с ним одним воздухом, так невыносим, что у Хенджина с их первой общей пары только одна цель: не соглашаться с любым мнением Чонина, вступая в споры по поводу и без. К несчастью Чонина, Хенджин вырос в семье, где с детства учат говорить так, чтобы тебе верили все, даже если ты говоришь откровенный бред. Иначе династия Хван не имела бы такого широкого влияния в стране уже пару сотен лет. Хенджин умеет убедить и уговорить любого, а Чонин всегда думал, что если ты приведешь убедительные логические аргументы, тебе обязательно поверят. Такое же ошибочное заблуждение, как его уверенность в своих интеллектуальных способностях до поступления. Да и не говоря о том, что у Хенджина есть беспроигрышный фактор — он слишком красив, чтобы даже выглядеть реально. Чонин уверен, большая часть его бреда под названием "личное мнение" одобряется людьми только потому, что они его не слушают, а только разглядывают. И если Хенджин действительно постарается, заинтересованно посмотрит в ответ или мягко улыбнется, то у людей окончательно отключатся мозги. Возможно, Чонин был бы подвержен такому же влиянию. По крайней мере, он может признаться себе, что у него есть глаза и что именно его челюсть отвисла после того, как он увидел Хенджина в первый раз. Это было секундное помутнение. До того, как Хенджин открыл рот. Чонин даже готов признать, что иногда он находит разумные мысли в критике его слов Хенджином. Но все эти мимолетные признания меркнут при воспоминании о холодном взгляде, который послал ему Хенджин, на первое приветствие. Надо было уже тогда понять, что пытаться наладить контакт с этим говнюком — тщетная идея. Так что это не вина Чонина. Хенджин первым решил, что между ними будут только вечные попытки принизить мнение другого. На самом деле, Чонин уже устал от их споров. Он просто хочет делиться своим мнением и спокойно выслушивать чужие в ответ, даже если мнения будут не схожи с его. В отличие от Хенджина, Чонин не думает, что мир вертится вокруг него и любая его мысль в голове — абсолютная истина, с который должны соглашаться все без исключения. Раздраженным, Чонин выходит из аудитории, где проходила консультация к экзамену, собираясь наконец ввалиться в свою комнату, забраться на кровать и проспать весь вечер, забив на режим. Только его планам не суждено так быстро сбыться. — Должен сказать, я удивлен, — как обычно без приветствий начинает Хенджин. — Ты не только держишься в топе рейтинга, но еще и умудряешься подниматься с каждым разом все выше. Поразительно. Я бы даже сказал, похвально для такого, как ты, — тянет он, понижая голос и поднимая брови в насмешке. Чонин закатывает глаза. Зря он о нем вспомнил. Знал же, что Хенджин появится в какой-то момент, чтобы в очередной раз напомнить, где его место. У Чонина нет настроения для этих разговоров. Он достаточно наслушался того, как не достоин учиться среди лучших, за последние уже пять месяцев. Сейчас он так устал, что слова Хенджина для него не более, чем белый шум. Пусть говорит, что хочет, а Чонину надо к себе в комнату, чтобы отоспаться. — Надеюсь, ты не такой наивный, чтобы верить, что сможешь обойти меня и занять первое место? Второе — это твой максимум на всю жизнь, — продолжает Хенджин, когда Чонин уже наполовину повернулся к нему спиной, чтобы уйти. Секунда. Ровно столько нужно, чтобы мнение Чонина о том, что слова Хенджина — белый шум, кардинально поменялось. Нет, он не может это так оставить. Хенджин в который раз его подловил. Потом Чонин снова пожалеет и снова пообещает себе, что не будет больше вестись и в следующий раз, как явно более умный из них, промолчит. Он же выше этого. Но не сегодня. — А ты думаешь, что только такие привилегированные задницы, как ты, достойны лучшего в этой жизни? — Чонин не замечает, как резко разворачивается лицом к Хенджину и делает в его сторону два размашистых шага. — Разобью твое хрупкое эго, но мир не вертится только вокруг тебя. — Правда? — Хенджин наклоняет голову в бок, его взгляд полностью сосредоточен на Чонине. — Почему тогда на первом месте я, а не ты? Почему я уже подписал контракт с издательством на выпуск первой книги, а никто еще даже не читал твои рукописи, если они хотя бы есть? — ухмыляется Хенджин. Чонин на секунду теряет дар речи. Контракт? С издательством? Хенджин пишет поэзию, а не прозу, как Чонин, а стихи издать еще сложнее из-за меньшего спроса. Но кому какое дело, если одна фамилия Хван уже открывает двери в любое издательство? Поэтому Чонин не удивлен новости о контракте. Для Хенджина, в отличие от него, это всегда был вопрос «когда?», а не «будет ли?». — И сколько стихов в твоем будущем сборнике? Больше пяти четверостиший хотя бы наберется? — Чонин хочет задеть побольнее, но в их словесных перепалках он всегда чувствует себя проигравшим. На самом деле, стихи Хенджина хороши. Чонин бы даже сказал, что они ему нравятся, если бы не помнил, кто их написал. У Хенджина есть сайт, где он публикует свои работы. Одним из самых больших разочарований в жизни Чонина было то, что этот популярный сайт он знал задолго до знакомства с его автором, которым оказался никто иной, как самый раздражающий студент академии. Чонин до поступления даже оставлял анонимные комментарии, говоря, как прекрасны подобранные метафоры и хорошо выражена эмоциональность, подбадривая автора и думая, как хорошо этот человек чувствует и понимает боль, о которой написано в работах. Иногда и правда лучше не знать, кто стоит за любимыми произведениями, чтобы не разочароваться. — Даже если бы их там было пять, то меня бы все равно опубликовали, — уверенно протянул Хенджин. — Да, потому что сына известной семьи опубликуют и без какого-либо таланта, — Чонин снова закатывает глаза. — Нет, потому что эти пять четверостиший были бы самым гениальным, что читала Южная Корея за последние годы, — ухмыляется Хенджин. — Только Южная Корея? — наигранно удивленно поднимает брови Чонин. — Ты берешь как-то скромно для себя. — Я же только начинаю, — губы Хенджина еще шире растягиваются в самодовольной ухмылке. Чонин уже понял, что тот получает удовольствие от их перепалок, вот только он сам так не может. — У меня не настолько большое самомнение, как ты думаешь. Ты путаешь раздутое эго с обычной уверенностью в себе, которой тебе, кстати, не хватает, — Хенджин отталкивается от стены и делает шаг вперед. — Поэтому тебе и не видать первого места, — он смеряет взглядом Чонина, находясь теперь так близко, что можно разглядеть родинку у глаза. — Посмотрим, что ты скажешь обо мне, мистер непрошенный психолог, когда окажешься на второй строчке списка, — бросает Чонин, разворачиваясь, и уходит. Все, он не может этого больше терпеть. Единственное первое место, которого достоин Хенджин — в его личном списке самых невыносимых людей за всю жизнь.***
Подготовка к предпоследнему экзамену идет с трудом. У Чонина всего три дня, чтобы довести свои знания о всех школах философии до идеала. Пока что все попытки в пятый раз перечитать основные идеи философии Платона не приводят к тому, чтобы в его голове хоть что-то откладывалось. Философия еще со школы была его нелюбимым предметом. Не помогает и тот факт, что их экзаменатор, мягко говоря, женщина с переменчивым настроением, которое может измениться за секунду с милого на агрессивное. Ему нужно передохнуть и отвлечься, чтобы разгрузить мозг. Чонин быстро находит номер своего лучшего друга. Сынмин берет трубку с третьего гудка. — Что случилось? — человеку, который плохо знаком с его другом, показалось бы, что он недоволен. На самом деле, это обычный голос Сынмина. — Почему что-то должно обязательно случиться? Я не могу позвонить своему другу просто так? — отвечает Чонин. — И это говорит человек, который уже десятый раз за неделю звонит мне из-за своей идиотской академии. Удиви, сказав, что звонишь не из-за учебы. Чонину бы стало неловко, но он знает, что Сынмин не устает от его постоянного нытья об учебе. Во-первых, потому что тот лично ему об этом напоминает, когда Чонин переживает, что слишком много жалуется. Во-вторых, Сынмин сам только и делает, что говорит о своей учебе в консерватории, так что они квиты. — Ты прав, — скулит Чонин. — Я больше так не могу, Мини. Почему они поставили философию в конец? Почему не в начало? Так бы я переживал меньше. — Сомневаюсь, что меньше, — вздыхает Сынмин, — Бог дает свои самые сложные испытания своим самым отчаянным клоунам. Ты подходишь под это описание. Как жаль, что Сынмин смог поступить в Америку, и теперь они видятся всего раз в год. Иначе бы Чонин пришел и лично дал ему подзатыльник. В ответ получив баттл щекоткой, из которого он никогда не выходил победителем. — Очень смешно, — буркнул Чонин. — Лучше придумай, как мне заставить свой мозг запомнить еще около пары десятков терминов, не перепутав их между собой. — А как у Хенджина с философией? Нет, Чонин точно должен стукнуть Сынмина, когда они в последний раз встретятся. Друг не должен ковырять его рану, когда нужна помощь. Для тревожных напоминаний у Чонина есть он сам. — У него с ней так же отлично, как и с остальными предметами. И даже если он скажет, что Декарт был эмпиристом, а не рационалистом, ему поверят и поставят высший балл, — Чонин при одной мысли об этом начинает злиться. — Он слишком хорош во всех этих играх разума. — Знаешь, тебе бы тоже не помешало. Может, тогда у тебя бы не было таких больших проблем, как сейчас. Сынмин за два года в Америке стал еще большим пессимистом, чем был раньше. Точнее, реалистом, если спросить его самого. В какой-то момент друг Чонина стал более хитрым в методах достижения своих целей. Вместо того, чтобы позаниматься подольше в студии, Сынмин стал ходить на вечеринки. Как сильно бы раньше Чонин не уговаривал его пойти вместе в клуб, тот был неумолим. Но два года американского воздуха что-то поменяли в нейронных связях мозга Сынмина. Его друг объяснял это тем, что понял, как много вопросов можно легко и быстро решить, если познакомится с правильными людьми. Это заставила его понять музыкальная индустрия. Так и работает вся творческая сфера, каким бы талантливым бриллиантом ты ни был. Никто не сможет разглядеть твой талант, если изначально о тебе никто не знает. Такова философия Ким Сынмина теперь. Чонин не может не признать, что в рассуждениях друга есть рациональное зерно. Даже не зерно, а целый росток. — Ты же знаешь, что я так не могу, — обреченно протягивает Чонин. Проблема в том, что даже если бы Чонин попытался, краснота его щек сразу бы поставила крест на всех попытках манипулировать. Никто ему все равно не поверил бы. Он не настолько уверенный в себе, чтобы обманывать людей. Он вообще не такой, он честный человек. Все грязные уловки — дело Хенджина, Чонин в этом не собирается принимать участия. Лучше проиграть честно, чем выиграть, а потом терпеть муки совести. — Я не буду начинать этот разговор в очередной раз. Ты слишком категоричен. Хотя бы задумайся на секунду. Хенджин сам играл нечестно, вставляя тебе палки в колеса на парах, так о какой справедливости идет речь? Сынмин решил напомнить Чонину то, о чем он сам думал не раз. Только уподобляться таким неприятным людям, как Хенджин — значит попрощаться с собственным достоинством, которое Чонин терять не хочет. У него и так за последние месяцы пошатнулась уверенность. Хотелось бы, чтобы хоть часть гордости осталась. — Мини, мы уже об этом говорили. Хенджин может играть грязно сколько угодно, это не значит, что я должен ему уподобляться, — стоит на своем Чонин. Чонин уже много раз жалел, что не вырос хотя бы чуть менее правильным человеком. В их академии слишком мало студентов, вышедших не из богатых семей. Чонин так и не нашел себе друга или пару знакомых на факультете. Спасибо, что с соседом по комнате удалось найти общий язык, несмотря на то, что тот такой же выходец из семьи чеболей. Феликс действительно хороший человек. Сначала Чонин относился к нему настороженно. Но никогда не признается, как быстро было растоплено его сердце, когда он увидел коробку с шоколадным брауни в качестве подарка в честь новоселья. С тех пор Чонин и Феликс часто жалуются друг другу на преподавателей и сложность предметов. — Йенна, я просто хочу напомнить, если ты вдруг каким-то чудом забыл, что ты работал ради поступления чертовы пять лет, если вообще не с младшей школы. И все для того, чтобы сдаться, не закончив даже первый семестр? Для чего я выслушивал все твои дифирамбы этой самой престижной, самой великолепной и лучшей академии мира столько лет? Ты займешь первое место и точка! — Ты прав, — ради этого напоминания Чонин и позвонил другу. Слишком многое уже пройдено, чтобы сейчас не идти до конца. — Или, как план "Б", найдем тебе сахарного папочку, который заплатит за обучение. — КИМ СЫНМИН!***
День предпоследнего экзамена проходит в таком стрессе, что Чонин спит после него тринадцать часов. И даже не столько нелюбимый предмет был самым сильным стресс-фактором, сколько Хенджин, решивший добить его своим присутствием ближе, чем на два метра, сразу после того, как Чонин вышел из аудитории. — Ну как? Думаешь, не опустился еще ниже, чем раньше? — как обычно ухмыляется Хенджин. Чонин не понимает, почему Хенджину жизненно необходимо побесить его своими разговорами после каждого экзамена. У него нет друзей, с кем можно поговорить? — А что? Боишься за меня? — Чонин вкладывает в голос всю надменность. — Стоило бы за себя так беспокоиться. Это правда. Непредсказуемая смена настроений их экзаменатора в этот раз сыграла злую шутку с самим Хенджином. До него отвечал парень, рассуждения которого так разозлили преподавательницу, что та чуть ли не дышала огнем от злости. Хенджину пришлось взять на себя удар ее испортившегося настроения. Чонин не будет врать, это было одно из лучших развлечений с момента поступления. Смотреть, как Хенджин ходит на цыпочках перед экзаменатором, стараясь успокоить вулкан ее эмоций. Увы, у того получилось, хоть и не сразу. Чонин надеется, благодаря этой приятной случайности, разрыв между ними сократится еще больше. У самого Чонина экзамен прошел на удивление слишком хорошо, чтобы беспокоиться, что он упадет ниже в рейтинге. Он и так последние дни был сам не свой от волнения, которое никак не отпускало. — Скажу честно. Ты достойный противник, но все равно не сможешь забраться выше, — самодовольно отвечает Хенджин. — Твое место всегда будет подо мной, и никак иначе, — дополняет он, прищуривая глаза и понижая тон голоса. — Это мы еще посмотрим, — Чонин решает проигнорировать двойное дно фразы Хенджина. И как у этого идиота получается быть таким спокойным и уверенным в себе, хотя в этот раз очевидно, что выиграл не он? Списки с обновленным рейтингом повесят только на следующий день, но Чонин и без них знает, каков будет результат. Он уверен, Хенджин тоже это понимает. Наверное, прикрывает досаду своей напыщенной бравадой. — Посмотрим, — фыркает Хенджин, — приготовь свою задницу, Чонин-и, еще чуть-чуть и она вылетит отсюда со свистом. И я буду именно тем, кто скажет тебе: ”Я же говорил”. Чонин с каждым днем все больше боится, что Хенджин может оказаться прав.***
Последние слова Хенджина крутятся в голове Чонина как заевшая пластинка. Как будто ему и так недостаточно говорили, что он попал в академию случайно, по ошибке. Даже не все преподаватели положительно относятся к поступившим на грант. Как будто Чонин должен постоянно оправдываться за свое присутствие, доказывать, что он и правда достоин учиться здесь. В последнее время он все больше и сам думает, а достоин ли он? Настроение от таких мыслей ни к черту. Из-за этого подготовка к последнему экзамену не то чтобы проходит плохо, она проходит никак. Волнение, которое испытывает Чонин, слишком сильное, чтобы мысли не скакали и можно было бы внятно повторить хотя бы один написанный вопрос от и до. Голова как в тумане, его постоянно преследуют образы того, как ему приходится собирать чемодан и уезжать обратно в Пусан, устраиваясь там преподавателем литературы, и оставаться на нелюбимой работе до конца жизни. Хенджин же скоро опубликует свой первый сборник. Это ли не мечта всей жизни Чонина? И зачем Хенджину это первое место, когда он и без него получит все, что захочет? Чонину так страшно, что он не выдерживает, закрывает учебник и решает прогуляться, надеясь хоть чуть-чуть успокоиться, чтобы продолжить. В таком расшатанном состоянии учиться контрпродуктивно. Он только собирается выходить на свежий воздух, когда звонит Сынмин. — Интересно, каково это, разговаривать с будущей поп-звездой? — Чонин не успевает и слово вставить, как слышит необычайно радостного Сынмина. — Что? Ты о чем? — Если ты сейчас стоишь, то тебе лучше присесть, — он продолжает говорить загадками. — Сынмин-а, я не в настроении для твоих приколов. — Все равно сядь, — настаивает друг, — потому что ты точно упадешь, когда узнаешь, что я только что подписал контракт с лейблом "TOPLINE" на следующие пять лет. Сынмин был прав. Чонину стоило присесть. — Что?! — восклицает Чонин после пятисекундной задержки на то, чтобы мозг обработал неожиданную информацию. — Ты серьезно? — Серьезнее не бывает, — в голосе Сынмина теперь слышна неподдельная радость. — Они связались со мной месяц назад. Не хотел говорить, пока ничего не было подписано официально, но да, теперь меня будет продвигать один из крупнейших лейблов Америки. Чонин все еще не может поверить в реальность сказанного, но его друг с таким не шутит. Не только Чонин из них двоих имеет серьезные карьерные планы. Сынмин всегда мечтал стать всемирно известным певцом. Их свели общие мечты о великом, которые многие высмеивали, благодаря чему они еще больше сблизились. Из-за того, что на этом тернистом пути часто хотелось опустить руки, они стали поддерживать друг друга. Чонин подбадривал Сынмина, когда тому было страшно улетать из родной страны, когда он сомневался, что в нем вообще есть что-то уникальное, чтобы стать известным певцом. Сынмин же всегда был первым читателем новых работ Чонина, верил в него, в его рукописи, говоря, что они слишком прекрасны, чтобы их не прочитал мир. — Я… я даже не знаю что сказать, — сглатывает Чонин, — очень за тебя рад. — Чонин не хочет говорить другу, что едва сдерживает слезы радости. Хоть у кого-то из них все идет хорошо. — Если кто-то и достоин быть на вершине топ-чартов, то это точно ты. Только помни, что я был твоим самым первым фанатом, когда станешь звездой, — с улыбкой добавляет он. Чонин даже не преувеличивает. Слишком любит, как поет его друг и верит, что любому нужно всего один раз услышать вокал Сынмина, чтобы влюбиться в его голос. — Я пока вообще не могу поверить, в то, что произошло, — шумно выдыхает Сынмин. — Только что вышел из здания компании. Как будто это не со мной все. — А как они тебя нашли? — интересуется Чонин. — Мне помог Чан, — голос Сынмина теплеет. — Он знал того, кто знал еще кого-то, и такой цепочкой один из моих каверов дошел до сотрудника лейбла, и тому понравилось. Чонин хорошо помнит Бан Чана. Музыкальный продюсер, переехавший из Австралии в Штаты. Его команда Трирача, состоящая из Чана и двух таких же музыкальных энтузиастов, уже успела неплохо себя зарекомендовать в индустрии. Они спродюсировали четыре трека, которые попали в чарты, хотя у певцов на тот момент не было большой известности, так что это была заслуга только таланта их трио. Сынмин столько рассказывал о том, какие они классные, что Чонин может написать страничку на вики со всеми подробностями их музыкальной карьеры. — Чан помог выбрать, какая песня им больше всего понравится, потому что знал их вкусы. Я так ему благодарен. — И что будет дальше? — интересуется Чонин. — Ты выпустишь сингл? — Да, пока план такой. Сначала этот сингл, правда, надо написать. Чан сказал, что может и с этим помочь. — Уверен, все сложится отлично, — подбадривает Чонин. — Не могу дождаться, чтобы добавить твою первую официальную песню к себе в спотифай. — Еще так много работы, — смущается Сынмин, — до этого очень далеко. — Но теперь это не невозможно, — улыбается Чонин. Он так рад за друга. — Да, теперь это дело времени, — Сынмин подчеркнуто молчит несколько секунд, а потом говорит. — Йенни, ты понимаешь, что теперь просто обязан порвать этого Хвана в клочья? Мне нужен кто-то, кто хорошо напишет мою автобиографию. — Не знаю, Мини, — вздыхает Чонин, — не очень уверен насчет порвать в клочья. — Пообещай, что сделаешь все возможное, — настаивает Сынмин. — Эй, осталось совсем чуть-чуть. — Я постараюсь, — обещает Чонин.***
После разговора с Сынмином мысли Чонина вернулись к тому, о чем он думал всю последнюю неделю. Хенджин уже подписал контракт с издательством, теперь его подписал и Сынмин с лейблом. Если новость о Хенджине он воспринял спокойно, потому что в любом случае это когда-то бы произошло, то новость друга заставила его задуматься посерьезнее. Сынмин учится только на втором курсе. Ему бы не сделали предложение, не будь он действительно хорош в своем деле, но второй курс? Его друг познакомился с правильными людьми, и благодаря этому у него появился шанс стать заметным для тех, кто смог бы открыть ему дверь к мечте стать известным исполнителем. Случилось бы это так быстро, не знай он Бан Чана? Вряд ли. Сынмину для начала нужно было бы окончить консерваторию. Чонин безмерно рад за своего друга, но теперь мысль о том, что тот был прав, когда говорил ему, что их творческий мир работает немного не так, как видит Чонин, бегает мигающими красными буквами в голове. И это Америка. Страна, в ДНК которой вшит девиз: “Любой может стать любым”. В Южной Корее же, если Чонин отправит свою рукопись, то издательства даже не рассмотрят ее. Он не выходец из известной семьи писателей или хотя бы творческой династии, не окончил свою академию, выпускников которой считают хотя бы достойными шанса пробиться на вершину, если они обычные люди. Чонин об этом уже знал. Поэтому поступление именно в его академию и правда единственный шанс на успех. Успех, который за последние четыре месяца стал казаться ему недостижимым. Слишком суровой оказалась реальность, разбив все детское воодушевление Чонина. Но нет. Теперь у него в пример есть Сынмин, который смог осуществить свою мечту. Может, тогда сможет и Чонин. Правда, даже если бы он начал заводить связи, как Сынмин, то чтобы посетить мероприятия, где это действительно возможно, ему нужно уже быть кем-то весомым. Хотя бы студентом старших курсов их академии. И если Чонин не закончит ее, не продержавшись и первые полгода, то пропуск на подобные мероприятия для него будет закрыт навсегда. Он уже показал, что не справился, с ним все решено. У Чонина есть только один шанс. И поэтому он все больше думает, что одна сделка с совестью стоит того, чтобы его не упустить. Ему нужно быть первым в этом рейтинге, и он будет. И если для этого придется усложнить жизнь Хенджину, то оно того стоит. Хенджина уж точно не жалко. Второе место не сделает Хенджину большой погоды, его карьерная дорожка к успеху была протоптана еще до его рождения. Для Чонина же это единственная возможность на всю его долгую жизнь. И раз Хенджин первый начал разговоры о недостойности Чонина, то не так уж и сильно будет мучать за него совесть. Чтобы обойти Хенджина хотя бы на один балл, ему нужно всего лишь одиннадацать баллов. Если Чонин получит максимальные сто, а Хенджин восемьдесять девять, то все, победа в кармане. Проблема в том, что Хенджин, на памяти Чонина, всегда получал от девяносто и выше. Что бы могло понизить баллы Хенджину? Что может так не понравиться экзаменаторам, что даже ему перепадет? На плохое настроение преподавателей он не может рассчитывать, надо что-то весомое и не зависящее от случайности. Чонин пытается придумать выход из ситуации, пока идет по переулкам, но ничего не лезет в голову. Ответ приходит к нему, когда он уже дома и доедает купленный в макдональдсе гамбургер на ужин, запивая его энергетиком. Точно. Хенджину понизят баллы, если он опоздает. Или вовсе не придет на экзамен, получив пересдачу. За опоздание любому вычтут пять баллов. Если Хенджин не придет, то у него не будет шанса получить даже один балл, а с пересдачи баллы не добавятся. Все просто. Надо сделать так, чтобы Хенджин, как минимум, опоздал, как максимум, не пришел. Во втором случае Чонин может даже не волноваться за благоприятный исход в свою пользу. И если раньше Чонин думал, что самое глупое решение его однокурсников — пойти на вечеринку другого факультета за день до финального экзамена, то теперь он понимает, что это лучший способ привести его план в действие.