***
Чонин одновременно хвалит и корит себя за то, что настоял на своем и не выпил ни грамма алкоголя. Хвалит, потому что мозг все еще работает адекватно, чтобы помнить о плане. Корит, потому что его план так и останется планом, если он хоть чуть-чуть не расслабится. Менее трезвый Чонин уже бы затащил Хенджина в одну из комнат наверху. В действительности же Чонин трезвый, и поэтому уже около двадцати минут он только неловко передвигает ногами, стараясь не обращать внимания, как живот крутит от физической близости Хенджина и его рук, окольцовывающих талию. Чонин сдерживается из последних сил, чтобы не начать об него тереться. — Расслабься, я тебя не укушу, — шепчет Хенджин, путая его напряжение от сдерживаемого возбуждения с дискомфортом. По коже Чонина пробегают мурашки от горячего дыхания рядом с ухом. — По крайней мере, не на людях. Чонин едва сдерживается, чтобы не заскулить. Это уже невозможно терпеть. Пять месяцев без удовлетворения естественных потребностей, и у него почти встал от их непонятного недотанца. Чонину было бы стыдно, но пока его мысли заняты только необходимостью намекнуть Хенджину, что им пора бы уединиться. Чонин удивлен, что Хенджин никуда не торопится. И не надоело ему топтаться на месте? Готовый уже поверить, что дальше ничего не будет, Чонин вдруг чувствует влажность на шее. Хенджин медленно прокладывает дорожку поцелуев вниз, обходя чокер. И это он говорил о людях минуту назад? — Хенджин, клянусь, если мы сейчас отсюда не уйдем, то я уйду и решу свою проблему сам, — Чонин, конечно, никуда не уйдет, но терпение окончательно лопнуло. В ответ он чувствует кожей легкий смех Хенджина. — Пойдем, — берет его за запястье и начинает прокладывать путь через людей в направлении второго этажа. Чонин старается не думать, какими взглядами на него завтра будут смотреть те немногие однокурсники с их факультета, что сюда пришли. Никто из них не знает, что Чонин на своей специальной миссии. Этим он себя и успокаивает. Не успевает Чонин привыкнуть к темноте комнаты на втором этаже, в которую они зашли, как слышит стук закрываемой двери, а затем щелчок замка. Отлично. Хенджин продолжает начатое внизу, в этот раз слегка покусывая кожу на шее, а потом оставляя на ней поцелуи. Он спускается ниже, в этот раз не пропуская чокер, поддевает и оттягивает его зубами назад, чтобы после отпустить, возвращая с легким шлепком на место. Чонин пропускает руки, забираясь под черную майку Хенджина, проводя вверх по подтянутому торсу. Руки Хенджина в это время опускаются на его задницу, сжимая. — Надо, — хрипло выдыхает Чонин, обрывая речь и шипя после особо сильного укуса, — надо перейти к кровати. — Если бы я только знал, — Хенджин теперь оставляет поцелуи на его челюсти, — что ты будешь так торопиться затащить меня в постель, то действовал бы раньше. Если бы только Хенджин знал, почему Чонин так торопится, то вряд ли бы помогал ему. Но Чонин не будет врать себе, он совмещает очень приятное с необходимым. Чонин сжимает руки на талии Хенджина, подталкивая его сделать шаг назад. Так Чонин направляет их, смотря в сторону кровати у противоположной стены, пока Хенджин снова прокладывает влажную дорожку поцелуев и засосов вниз, доходя до ключиц. И когда до заветной цели остается пара небольших шагов, земля резко уходит из-под ног Чонина и через секунду он чувствует спиной мягкость кровати, в то время как Хенджин забирается сверху, расставляя ноги по бокам его бедер. — Не любишь, когда кто-то другой за тебя решает? — Чонин знает, что попадает своими словами точно в цель. — Если хочешь, я буду для тебя послушным. Хенджин так резко опускается к его губам, что пару секунд Чонин соображает, что произошло, прежде чем ответить на поцелуй. Хенджин оттягивает его нижнюю губу, отдаляясь. Чонин вплетает пальцы ему в волосы, чтобы притянуть обратно к себе. Хенджин поддается, меняя угол головы и делая поцелуй глубже и интенсивнее. Чонин чувствует себя так, будто его не целуют, а пытаются съесть. С таким напором воздуха ему не хватает очень быстро, что заставляет Чонина с неохотой разорвать поцелуй. Он переводит взгляд с лица Хенджина вниз. Слишком много одежды. Чонин приподнимается, чтобы снять майку Хенджина, но тот опережает его, быстро стягивая ее и кидая на пол. Не успевает Чонин намекнуть, чтобы тоже самое он сделал со своими джинсами, как Хенджин начинает расстегивать пуговицы на шелковой рубашке Чонина, проходясь дорожкой поцелуев по открывшимся участкам кожи. Чонин после каждого из них дышит все глубже. Хенджин останавливается, спустившись до кромки джинсов. — Подожди секунду, — говорит Хенджин. Чонин в это время приподнимается, чтобы снять рубашку и бросить ее около кровати. Хенджин встает с кровати, подходит к тумбочке и находит там смазку и презервативы. — Ты уже здесь был? — Чонин пытается звучать не особо заинтересованно, но ему почему-то неприятно от мысли, что Хенджин приводил сюда кого-то еще раньше. — Это дом моего друга, поэтому я знаю тут все, — объясняет Хенджин. — Минхо не будет против поделиться. — Чонин надеется, что они собираются трахаться не в комнате этого самого Минхо, и других было достаточно. — Презервативы у меня в кармане, а смазка, — Чонин сглатывает, внезапно ощущая себя неловко, — смазка может нам и не пригодиться. — Чонин знал, как закончится сегодняшняя ночь, но смазка слишком явно выделялась бы в кармане джинсов, что не помешало ему подготовиться другим способом. Хенджин бросает тюбик и презервативы куда-то на кровать, залезает на нее, снова нависая сверху, и замирает, немного приоткрыв рот и внимательно смотря нечитаемым взглядом. Чонин во второй раз за вечер напоминает себе, что это не он жертва, но как-то сложно игнорировать, как внутренности плавятся, поднимая жар во всем теле, делая кожу красной не только на щеках, но и в области шеи и груди. Чонину одновременно хочется и под землю провалиться, и продолжать смотреть в ответ, наслаждаясь открытым желанием во взгляде напротив. Хенджин ничего не говорит, медленно расстегивает пуговицу на джинсах Чонина, все также не отрывая взгляда от его лица, как будто не верит. Чонин приподнимается, когда чувствует пальцы, которые стаскивают с него джинсы. Боксеры летят за ними. Хенджин дергает Чонина за бедра и резко переворачивает животом на кровать. Чонин отлично знает, как парни реагируют, когда видят, что он подготовил себя сам. И готов поспорить, такой же ахуй сейчас и на лице Хенджина, пялящегося на черный кристаллик между его ягодиц. Хочется посмотреть на реакцию, но либо это долгий перерыв так сказывается, либо что-то еще, потому что Чонин чувствует себя так, будто каждый участок его кожи — оголенный нерв, прикоснись к которому, и он точно почувствует разряды тока. Даже воздух ощущается более плотным. Хенджин проводит большим пальцем вниз, задевая пробку и оттягивая ее вниз, что заставляет Чонина выгнуться в пояснице и шумно выдохнуть. Такими темпами он рискует кончить после пары толчков. — Ты что, никогда не видел анальную пробку? — пытается язвить Чонин. — Такой нетерпеливый, что лишил меня удовольствия подготовить тебя самостоятельно, — Хенджин наклоняется прямо к уху, шепчет, как будто делится с ним секретом. — В следующий раз так не делай. — Ни за что не поверю, что тебе не понравилось, — также тихо отвечает Чонин. — О, мне очень понравилось. Я просто боюсь, что такими темпами мы закончим наш первый раз слишком быстро, — Хенджин приподнимается и наконец избавляется от своих джинсов сразу вместе с нижним бельем. — Пытаюсь себя хоть немного успокоить, — в комнате слышится шуршание презерватива. Чонин ничего не отвечает, но думает, что не зря мучился в ванной, растягивая себя пальцами. Ему надо извести Хенджина так, чтобы тот заснул прямо в этой комнате. Хенджин медленно вытаскивает пробку наполовину, только чтобы резко вставить ее обратно. Чонин зарывается лицом в простыни, поджимая пальцы на ногах. Он не выдерживает, трется стоящим членом о простыни, издавая глухой стон. Кто тут кого еще изведет, это вопрос. Чонин уже чувствует себя так, будто пробежал от одного конца Сеула до другого, не останавливаясь. — Ты так и будешь играться, как ребенок? — бурчит он в одеяло. — Попроси, — отвечает Хенджин, наклоняясь вниз, и поддевает чокер пальцем, оттягивая. У Чонина резко заканчивается воздух в легких, когда он чувствует стояк Хенджина между ягодиц, и теперь с уверенностью может сказать, что их первый раз закончится очень быстро. — Не слышу, — Хенджин продолжает издеваться, наклоняясь ниже, полностью ложась сверху, из-за чего пробка входит еще глубже. — Пожалуйста, — Чонин сейчас способен только на скулеж. Одно слово, и Чонин чувствует поток воздуха по всему телу, затем пальцы Хенджина у основания пробки, но дальше снова ничего не происходит. Чонин борется с желанием подвигать задницей, но другая рука Хенджина быстро уходит с чокера на поясницу, прижимая ее и фиксируя на месте. — Пожалуйста, что? — Тебе нужно особое приглашение? — Чонин поворачивает голову, чтобы вложить все недовольство не только в свой голос, но и во взгляд, натыкаясь на издевательские смешинки в глазах Хенджина. — Обоюдное согласие очень важно в наше время, — тянет тот, делая поступательные движения небольшой амплитуды пробкой, из-за чего слышится хлюп смазки. Чонин сдерживает стон. — Вдруг ты хочешь, чтобы я вылетел из-за обвинения в насилии? — Хенджин ухмыляется, наклоняя голову вбок. Сердце Чонина падает куда-то в район живота. Хенджин же не серьезно, да? Он же не мог догадаться и просто подыграть ему, чтобы в последний момент обломать? Кажется, Чонин на той стадии, где одинаково расстроится и тому, что его план провалится, и тому, что его так и оставят без хорошего траха. — Очень смешно. Ты же знаешь, что мне бы все равно никто не поверил, — Хенджин в ответ задумчиво мычит. — Пожалуйста, Хенджин, — Чонин сдается и тянет с издевкой, — трахни меня уже. Чонин давится воздухом, когда чувствует сначала неприятную пустоту из-за резко вытянутой пробки, а затем головку члена вместо нее. Смазка все равно стекает по внутренней стороне бедра и капает на простынь. Хенджин проталкивается дальше, постепенно заполняя Чонина. Оба издают гортанный стон, когда Хенджин входит одним плавным движением полностью и останавливается. Чонин доволен тем, что рассчитал со смазкой, иначе Хенджину понадобилось гораздо больше времени, учитывая временный перерыв Чонина на монашество из-за своих академических целей. Не говоря уже о том, что Хенджин больше, чем самый длинный и толстый дилдо Чонина. Хенджин сразу набирает быстрый темп, и Чонин перестает контролировать звуки, выходящие изо рта. Никаких сил держаться больше нет. Чонин скулит, когда Хенджин приподнимает его за талию, делая угол проникновения глубже. Ноги дрожат, Чонин зажмуривает глаза до звездочек, стараясь продержаться еще чуть-чуть. Он хочет, чтобы Хенджин кончил первым, поэтому игнорирует свой стояк, который испортил простыни выделившимся предэкулятом. Их все равно было не спасти. Чонин громко вскрикивает, когда чувствует, как его член сжимает в руке Хенджин, начиная проводить по нему в таком же темпе, с которым толкается в его задницу. Это уже слишком. Чонин не сдерживает стоны, когда чувствует, что еще пара толчков, и его наконец настигнет оргазм. Хенджин резко сжимает пальцы вокруг его члена и останавливается. — Ты… — Чонин пытается выдавить из себя слова, но дыхание сбито к черту. — Я? — Хенджин также громко дышит, но Чонин и не глядя на него знает, что тот самодовольно ухмыляется. — … ахуел, — заканчивает Чонин. Хенджин громко смеется. — Скажи «пожалуйста». — С какой ста... Ай! — Чонин чувствует обжигающий шлепок по ягодице. — Ты же обещал быть послушным, — тянет Хенджин. — Хорошие мальчики говорят «пожалуйста», чтобы получить то, чего хотят. — Пожалуйста, Хенджин, — сразу сдается Чонин. Хрен с ним. Он готов сейчас сказать, что угодно, лишь бы наконец почувствовать желаемое облегчение. — Хороший мальчик, — отвечает Хенджин, возобновляя движение. — Быстро учишься, — Чонин никогда не признается, что в тот момент у него пошли мурашки по телу. Пара глубоких толчков, и он вскрикивает, сжимая Хенджина в себе. Обессиленный после оргазма, Чонин зарывается лицом в простынь, чувствуя, как нега разливается по всему телу, несмотря на продолжающий долбиться в него член. Небольшое утешение для эго Чонина то, что Хенджину тоже не требуется много времени, чтобы довести себя до предела. Чонин чувствует, как тот замирает внутри него, шумно выдыхая. На какое-то время в комнате слышны только их попытки восстановить сбитое дыхание. Хенджин выходит из него, заставляя колечко мышц сокращаться, а самого Чонина чувствовать себя непривычно пусто. Что длится недолго, потому что Хенджин вставляет анальную пробку обратно, вызывая тихий скулеж Чонина, а затем плюхается на кровать рядом, встречаясь с ним взглядом. — Нужно оставить смазку, я с тобой еще не закончил, – самодовольно ухмыляется Хенджин. Чонин в ответ может только промычать, соглашаясь. Он с Хенджином тоже еще не закончил.***
До начала финального экзамена три минуты. Чонин уже сидит за столом, лихорадочно посматривая на часы. Пусть время идет быстрее. Пусть Хенджин так и не появится в аудитории. Чонин повторяет себе, что он не плохой человек. Это жизнь такая. Один раз напакостить — особо и не считается. Все люди не без греха. Не страшно, он вернет телефон Хенджину сразу после того, как напишет экзамен. Даже готов извиниться. Чонин думал просто забрать телефон и выкинуть его, потому что Хенджин с легкостью купит новый, а это избавило бы его от неловких извинений и обвиняющего взгляда. Увы, совесть все еще напоминает о себе. У Хенджина же, наверное, много важных фото, контактов, заметок в телефоне. Дело не только в том, что он не заметит и царапинки в своем бюджете после таких покупок, дело в важной информации и воспоминаниях. Да, поэтому Чонину все же предстоит переступить свой стыд и извиниться. Они все равно с Хенджином не были друзьями, так что его предательство не сильно ранит их обоих, так ведь? Да и никакое это не предательство, просто маленькая кража. Хенджин теперь будет думать, прежде чем засыпать с кем-то незнакомым в кровати. Так что Чонин учит его важному уроку, который в последствии может обезопасить Хенджину жизнь. Мало ли, кто еще что придумает? Хенджину повезло, что первым был Чонин, у которого нет намерений навредить. Две минуты. Хенджина все еще нет. Почему время до экзамена всегда тянется так медленно? Но как только Чонин приступит к написанию финального эссе, четыре часа пролетят как четыре минуты. На удивление, Чонин не чувствует слабости из-за недосыпа. Пока адреналин так сильно долбит мозг, что он чувствует себя бодрее всех в этой аудитории. Голова не болит, а вот задница — пиздец как. Сидеть неудобно, но это меньшая из его жертв ради продолжения учебы в академии. Минута. Чонин уже готов выдыхать. Хенджин все же проспал. Как можно встать рано утром после трех стаканов текилы и секс марафона после без будильника? Никак. Никак, но только если ты не Хван Хенджин, который с грохотом открывает дверь и размашистым шагом идет к свободному столу, залетая в аудиторию в последнюю минуту. Хенджин на него не смотрит, но Чонин видит, как раздражение исходит от него, будто светящаяся аура. Эта аура была бы темно-красного цвета. Даже экзаменатор молчит, не ругая Хенджина за шум, который тот поднял в тихой аудитории. Может ли пол под ногами пропасть прямо сейчас, чтобы Чонин под него провалился? Хочется заскулить от стыда и вообще сбежать, желательно, из Кореи и, желательно, навсегда. Надо успокоиться. Чонин слишком молод, чтобы умирать от сердечного приступа. Это все еще не конец. У него все еще есть шанс. Хенджин может плохо справиться. Правда, как и Чонин. Черт. Чонин сделал все, что мог. Часть него совсем не удивлена, что этот гениальный план не сработал. Все было слишком хорошо, когда Хенджин заснул первым, когда Чонин не заснул следом, хотя он физически и эмоционально выдохся так, что заставить не заснуть его могла только карьерная перспектива оказаться преподавателем в их гимназии, и ничего больше. Все было слишком хорошо, когда он нашел телефон Хенджина в кармане его джинсов. Когда тот не проснулся, когда Чонин быстро надел вещи и ушел, тихо прикрывая за собой дверь. Чонин выполнил все идеально со своей стороны. Возможно, стоило поставить стул, заблокировав дверь, но жалеть уже поздно. Теперь осталось положиться только на свои интеллектуальные способности. Это как было его единственным вариантом всю сознательную жизнь, так и осталось. Поэкспериментировал, не сработало, и ладно. Экзаменатор пишет темы для эссе на доске. Чонин выдыхает. Надо собраться и сделать все возможное, чтобы при любом исходе не было сожалений, что он постарался недостаточно.***
Хенджин смотрит в общей толпе финальные списки и не может сдержать ухмылку. Конечно, он первый. И, конечно, имя “Ян Чонин” под ним. И рядом с этим именем такая же цифра один. Число баллов одинаковое. Это вообще возможно? И что теперь будет с грантом Чонина? Хенджин переводит взгляд на профиль нахмурившегося Чонина, уставившегося на списки. По нему видно, что он недавно проснулся, по мелочам привел себя в порядок, потому что волосы не торчат в стороны, и сразу побежал в академию. На вкус Хенджина, так он выглядит слишком милым. Жаль, он не увидел утреннего Чонина вчера, когда проснулся в постели один. Рассматривая его, Хенджин даже не может представить, что тот сейчас чувствует из-за рейтинга. Они оба победили или оба проиграли? Правее висит другой список с рейтингом танцевального факультета. Хенджин был бы самым счастливым человеком, если бы оказался на первом месте там. Лучше бы он соревновался за место с Минхо, тогда Чонин бы спокойно занял свое заслуженное первое место. Жаль, что эта версия реальности им недоступна, и Хенджину приходится учиться тому, что всегда было просто его любимым способом избежать реальности и поддержать себя. Он все еще не понимает, каким образом танцы оскорбляют его семью ученых и писателей, и почему вид деятельности, где ты не работаешь мозгами, считается недостойным любого Хвана. Неважно. Надо набраться опыта и, что самое главное, связей, и после окончания академии он надеется не проработать по специальности и дня. Хенджин несильно мотает головой из стороны в сторону, чтобы избавиться от мыслей, которые все равно пока ничего не изменят. По крайней мере, на каникулах его не ждет очередной ад из бесконечных дополнительных занятий с репетиторами, потому что он занял второе место, которое считается таким же недостойным, как все другие. Есть же только первое и все остальные. Никаких ссор, никаких оскорблений, его не будут трогать и тогда, возможно, он даже дома сможет поддерживать свой уровень, танцуя перед зеркалом своей комнаты в наушниках. Хенджин очень на это надеется. Он сделал все, чтобы его семья гордилась им и достаточно доверяла ему, чтобы не всматриваться пристально в то, где он проводит время по вечерам все эти полгода учебы в универе. Хенджин очень старался при постоянной загрузке танцами не лажать с учебой, но с последним экзаменом, очевидно, немного сдался накопленной за последние месяцы усталости. Подсознательно или нет, Хенджин не жалеет, что делит первое место с Чонином. Он не собирался ему поддаваться, но при этом не особо хотел, чтобы тот от них ушел. С Чонином хотя бы интересно на их душном факультете зануд и богатеньких детей. Толпа постепенно рассасывается, людей становится все меньше, но Чонин все еще тут, смотрит на этот листок бумаги, как будто он даст ему ответы на все вопросы при пристальном вглядывании. Хенджин подходит к нему ближе и прокашливается, чтобы привлечь внимание. — Я бы хотел получить свой телефон обратно. Он же у тебя? Сутки без телефона — максимум для Хенджина. Он решил сжалиться над Чонином вчера. Хенджин понял, что произошло довольно быстро. Несложно сложить непривычно податливого Чонина, который сам ластится в руки, и день финального экзамена, перед которым он решил перестать от него бегать. Хенджин и правда сначала подумал, что все дело в желании надышаться перед смертью и взаимном интересе. Но Минхо, стоящий у кровати и орущий, что Хенджин опоздает, а затем внезапная пропажа телефона поставили мозги на место. Слишком на многое понадеялся, наивный. Но не может не признаться, что такой хитрый Чонин понравился ему еще больше, чем обычно. — Чонин? — Хенджин зовет его по имени, когда он так и не реагирует на просьбу. — Давай сходим в администрацию и спросим у них, что будет с твоим грантом. — На эти слова Чонин уже реагирует, вздрагивая и переводя взгляд с этого чертового листка на Хенджина. Наконец-то. Так лучше. По потерянному взгляду Чонина Хенджин понимает, что надо брать все в свои руки. Он хватает его запястье и спускается с ним на первый этаж, чтобы дойди до администрации. — Добрый день, — улыбается Хенджин пожилой женщине с короткими светлыми волосами, — подскажите, вы можете помочь нам разобраться с одной ситуацией? Получив внимание работника академии, Хенджин переводит взгляд на Чонина, оценивая, сможет ли тот сам дальше озвучить, что ему нужно. Чонин все еще выглядит, как побитый лисенок, поэтому Хенджин продолжает сам. — Это, — Хенджин невысоко поднимает руку Чонина, которую до сих пор держит за запястье, — Ян Чонин, студент филологического факультета, обучается на гранте, — женщина начинает суетиться, ближе подвигаясь к компьютеру на своем столе. — Мы оба делим с ним первое место в итоговых списках. Подскажите, значит ли это, что за ним остается его место в академии? Наступает тишина, прерываемая только звуком клавиатуры. Хенджин скорее чувствует, чем видит, как Чонин неосознанно задерживает дыхание. Спустя минуту женщина отрывается от монитора и переводит взгляд на них, вежливо улыбаясь. — Мы бы позвонили вам позже, вы зря беспокоились. Это нечастая ситуация, когда два студента занимают одинаковые места в топе рейтинга, но она случается, — женщина растягивает губы в мягкой улыбке. — Так как все условия для студента, которого зачислили на грант, выполнены, то вы оба остаетесь на своих местах и продолжаете учиться. Чонин выдыхает так, что слышно на весь кабинет. Из головы Хенджина этот тяжелый и одновременно облегченный выдох сразу достает воспоминание взмокшего Чонина, одетого в один чокер. Так, сейчас не время об этом думать. В реальности же Чонин в свитере с высоким горлом, скрывающим все оставленные им засосы. — Спасибо, — Хенджин улыбается в ответ и уже собирается развернуться вместе с Чонином, который все еще как будто не здесь, когда тот вдруг начинает кланяться и благодарить. Хенджин видит, как женщина умиляется Чонину, улыбаясь так, что около уголков глаз появляются морщинки. — Меня не за что благодарить, — отвечает она, — но, знаешь, возможно, в следующем семестре может освободиться одно бюджетное место. Мы и по этому поводу хотели позже позвонить. Не все студенты так хорошо справляются с учебой, как вы двое. Только я вам пока ничего не говорила, — женщина заговорщически подмигивает и тихо посмеивается. Хенджин смотрит на Чонина и видит, как его глаза начинают слезиться, а рот приоткрыт в неверии. Он уверен, еще чуть-чуть, и Чонин будет готов опуститься на колени и положить голову на пол в знак признательности. Так не пойдет. Хотя это очень соблазнительная перспектива, лучше пусть она произойдет в другом месте, когда они останутся вдвоем. — Хорошо, с нетерпением будем ждать вашего звонка, — Хенджин дергает запястье Чонина на себя, заставляя того сделать шаг назад, в сторону двери, буквально оттаскивая за дверь. — Все, теперь отдай мой телефон, — Хенджин говорит сразу, как только они оказываются в коридоре. — Ах, да, — Чонин достает из заднего кармана телефон и протягивает его вперед, не поднимая взгляд на Хенджина. — Извини, что так вышло. Собирался вернуть вчера, но.. — Но твой гениальный в своей глупости план провалился и тебе было не до этого, я понял, — наконец-то телефон Хенджина в его руках. — Почему мой план глупый? Он отлично сработал, — прищуривается Чонин, поднимая голову и складывая руки на груди. — Потому что в любом случае Минхо бы меня разбудил , — хмыкает Хенджин. — Он как мать-наседка, а не друг. Переживал за мое первое место больше меня, — точнее за то, чтобы Хенджин продолжал танцевать, но об этом Чонину знать не нужно. — В любом случае, ты победил в честной битве, поздравляю. Дыхание Хенджина каждый раз прерывается на секунду, когда Чонин смотрит на него так обезоруживающе, как сейчас. Слишком внимательно, слишком искренне. Хенджин к таким взглядам не привык, но становится постепенно все больше от них зависим. — Спасибо, — Чонин улыбается, показывая ямочки, и продолжает. — Только ты не расслабляйся, думая, что мой потенциальный бюджет будет значить, что мне будет все равно на место в рейтинге, и что я не надеру тебе задницу снова. — Напомнить, что это мое имя было первым в списке? — самодовольно тянет Хенджин. — Только потому что первая буква твоей фамилии идет раньше моей в алфавите. Это не считается, — хмурится Чонин. — Считается, — ухмыляется Хенджин. Чонин закатывает глаза. — Тогда готовься, чтобы увидеть, как я окажусь сверху. Хенджин всерьез думает о том, чтобы предложить Чонину осуществить его мечту уже сегодня вечером. Поза наездницы будет хорошо на нем смотреться.