The Demiurge's Love

      ...любовь?       Короткие белоснежные волосы, привычно блестящие золотом одежды, полоска голубого металлика под губой. Привычный бокал с ярким пузырящимся коктейлем в одной руке и жезл-расщепитель — в другой. В воздухе застыл отчётливый запах крови.       Тёмный взгляд, ощущение чего-то древнего, представляющего бесконечную угрозу.       Локи видит его, и что-то внутри умирает. Взрывается тысячей осколков, пронзающих сердце насквозь.       Он делает шаг, следом — ещё один. Находит в себе нечеловеческие силы, чтобы приблизиться к Грандмастеру, не испугавшись его такого. По большому счёту, сейчас это не имеет никакого значения.       Маг подходит, смотрит на него, как завороженный. На заднем плане о чём-то кричит громовержец, только выбравшийся из сковавших его железяк, но это сейчас второстепенный шум, не более. Единственное важно — Грандмастер убил Таноса. Безумный титан поймал Лафейсона на предательстве (двух Одинсонов всё равно в живых бы не оставил), остановил силой тессеракта предназначавшийся его горлу нож, но не успел даже поднять руку, когда плавящий посох коснулся коснулся тирана и обрёк на смерть.       — Гаст...       Никакой ответной реакции. Йотун её, в общем-то, и не ждёт. Сам подходит. Уверен, что восхищение в изумрудных глазах читается даже слишком хорошо, но он этого и не пытается скрыть. Правитель Сакаара заслужил. Пришёл на выручку беглому предателю, лжецу и организатору революции на его планете.       — О, принц, так ты, м, уже одумался? — от этой маски сейчас Локи только усмехается. Веселье слишком явно контрастирует с огромной силой и опасностью демиурга. Трикстер знает, что бывает и иначе, но поделом ему. Виноват во всём.       — Позволишь мне вернуться? — голосе слышится явное сожаление. А ведь Лафейсон действительно не хотел улетать. Не собирался даже, пока на его голову из очередного портала не свалился Тор с кучей требований и попыток воззвать к совести, но спасти свой народ принц был обязан. И умереть брату позволить тоже не мог. Старейшина, последний представитель своего вида, прекрасно должен это понимать.       — Вернуться? — Эн Дви наигранно хмурится.       — Ну же, больше не сбегу, — уверяет Локи. — Мне некуда, и мой дом вроде бы разрушен, я с самого начала не слишком-то хотел уходить, но эти, знаешь, семейные разборки...       — Боюсь я, я не могу позволить тебе, хм, вернуться.       Это оказывается внезапно больно. Принц никогда ещё ни к кому не возвращался, просто знал, что, вероятно, больше не будет нужен, но этот раз ведь был совсем другой, верно? Он не мог просто так ошибиться, не сейчас, не так, не в этом.       Видимо, в глазах Лафейсона всё-таки отражается какая-то яркая, говорящая всё за него, эмоция, потому что Гаст вдруг смягчается, улыбается с каким-то снисходительным весельем. — Дорогуша, я остаюсь в этом вашем Мигда... Мидгарде. Но тебе придётся многое мне, а, объяснить.       Локи совсем не возражает. Он дышит исходящей от демиурга опасностью, но обнимающие его руки такие же тёплые, как были когда-то на Сакааре.       Так что же такое любовь?       Любовь — это ложь, обернувшаяся правдой.