Главная роль

Черно-белый корабль, величественный и настолько длинный, что мог собою протаранить целый город, подходит к причалу Нью-Йорка. Погода мерзкая, льет как из ведра, она бы и отпугнула пронырливых журналистов, если бы не событие, которое они ждали несколько дней. Некоторые даже сняли неподалеку комнаты и номера в отелях, чтобы быть одними из первых, чтобы их фотографии красовались на желтых газетных полосах, чтобы именно они запечатлели первых людей, сходящих с величественного лайнера, которого уже назвали непотопляемым. Вот только пароход, который причалил к пирсу «Кунард Лайн» № 54, имеет лишь одну красную дымовую трубу. У Титаника их четыре. Пассажиры сходят по трапу совсем не разодетые, не под зонтиком, красуясь перед местными фотографами, на их лицах совсем нет улыбок. Кажется, что корабль привез некогда пленных, хроники уже будут напоминать фото солдат с войны. Журналисты и фотографы переглядываются друг с другом: может они пришли не к тому кораблю? Перепутали рейс? Вроде все верно, 18 апреля. Все как по расписанию, вот только картинка совершенно другая. Их вдвойне смущает контингент, который даже не пытается скрыть свои лица: вот только что на землю, а точнее на камень, вступила Молли Браун, совсем не радужная и не пахнущая оптимизмом, а за ней еще парочка аристократов, судя по одежде. Через пару невзрачных накидок из шерсти и некачественного хлопка, в которые были зачем-то укутаны прибывшие, показывается сам Джозеф Брюс Исмей, которого тут же берут в круг люди в цилиндрах и дорогих костюмах. Даже не дают ему ответить на вопросы журналистов, а более влиятельных, имеющих отношений к Титанику, например капитана Эдварда Джона Смита или судостроителя Томаса Эндрюса, не видно. Некоторые вспоминают что писала газета «Evening Sun» накануне: «После столкновения с айсбергом все люди с Титаника спасены, лайнер отбуксирован в Галифакс», «Daily Mail» в заголовке написала: «Титаник затонул, жертв нет». «The New York Times» даже успели опубликовать списки выживших, но никто до конца так и не верил, что крупнейшее судно в мировой истории начала XX века затонуло, забрав с собой большую часть своих пассажиров. Под покровом проливного дождя было мало что видно. Вспышки фотокамер не спасали, лишь раздражали выживших. Кто-то умудрился тут уже уехать, кто-то стоял в стороне, все еще ожидая спасения. Кто-то начал говорить о крушении, строить заговоры прямо на месте, пытаясь все еще расспрашивать бедных людей, только что сошедших с «Карпатии». Да, именно такое название корабля слыло в толпе, именно с него люди только что сошли. Некоторые выдвинули теорию, что «Титаник» до них просто еще не дошел, а все выжившие плыли тогда на «Олимпике», который и затонул. Кто-то рядом клялся, что слышал, как передавали по радио причины потопления, якобы корабль столкнулся с айсбергом. Другие тут же опровергали их, на самом деле на судне произошел пожар, или его вовсе проткнуло немецкой торпедой. Потом бреда не выдерживает почти уехавшая Маргарет Браун, которую чуть ли не силком затаскивают в машину подальше от вездесущих журналюг. Все тут же окружают женщину, шипят на стоявших рядом и все еще пытающихся разговорить друг друга людей, и в какой-то момент даже дождь стихает, чтобы дать выжившей женщине высказаться. Через раскаты грома и громкие капли по земле слышится речь: «Обычная удача Браунов. Мы ведь непотопляемые!». Теория затопленного Титаника подтверждается. Позже, через пару часов после прибытия, версию удостоверяет выживший персонал: второй помощник капитана на борту Чарльз Герберт Лайтоллер, четвертый офицер Джозеф Гровс Боксхолл, пятый офицер Гарольд Лоу. Слушание по делу назначают сразу же на следующий день, поэтому никто не медлит: журналисты берут интервью у первых попавшихся людей, моряки идут готовиться отстаивать свою честь, мужчины, скрываясь под тряпками и все еще выдавая себя как женщин, бегут в город подальше от причала, газеты публикуют обновленные списки выживших. Уже через пару часов их развешивают по всему Нью-Йорку, собираются родственники и все те же пассажиры, которые не знают что им делать и куда идти. Среди них большинство из третьего класса, у которых теперь в кармане ни цента. Богачи даже не подходят к спискам, знают, что там искать нечего. Громче дождя теперь слышатся крики и рыдания женщин, и даже мужчин, которые до сих пор не понимают что случилось, а когда им повторно объясняют — отказываются верить. Вспышки камер не утихает, у кого-то кончается или портится пленка, но журналисты не отходят, хватаются за любую мелочь, которая сможет их вывести на первый план среды череды газет с похожими заголовками и однотипными статьями. Кто-то рассказывает о затонувших животных, подробно описывая их окрас и породу, другие что они потеряли, прося у фотографов кусок хлеба, пусть даже и размякший, взамен на обличающие факты с корабля. Во всей этой суете никто не замечает проходящую через толпу фигуру в колючем пледе, которая ищет кого-то по спискам. Таких фигур тысячи, даже не сосчитать, они молчат, не подают ни звука, как тени прошагивают мимо, будто плывут по воздуху, как призраки. Одна из таких находит наконец фамилию и имя, выдыхает накопившийся морской воздух из своих легких и, таким же неспешным шагом, дает возможность остальным ознакомиться с уже потертой бумагой, которую скоро придется менять. Среди выживших Розы Дьюитт Бьюкейтер нет.