***
Когда чего-то очень сильно ждешь — время будто специально замедляется, дни и часы наполняются рутиной и почти невозможно избавиться от привычки смотреть на часы. В ближайшие дни у Лини с сестрой не было назначено никаких представлений, потому отвлечь себя работой совсем не получалось, да и как у членов Фатуи работа также отсутствовала. Лини еще никогда не было так скучно, он уже даже достал свою близняшку вечными разговорами и та заперлась в своей комнате, а вернувшийся с миссии Фремине разговаривать не особо хотел, потому чересчур общительный Лини остался проигнорирован. Он знает, что порой ведет себя как ребенок, но таким способом он скрывает свое волнение. Куда же проще улыбаться и строить из себя весельчака, чем показывать другим растерянность, свои слабости. Лини — актер, он привык к жизни на сцене, привык быть тем, кого играет на публике, даже семье открывается редко, стараясь быть для них опорой, стараясь быть в их глазам тем, кто их защитит. Когда наступает тот самый день встречи — в их доме началась суматоха, зачинщиком которой стал Лини, вставший непозволительно поздно, так как всю ночь провел в раздумьях, тревожных мыслях...Линнет, смотря на него, лишь качала головой, думая, что хуже обычного брата, только влюбленный брат, девушка даже представить не могла, что будет, когда их отношения укрепятся. Линетт точно не вынесет слушать об этом из раза в раз. Правда ли, что все влюбленные ведут себя как дураки? Желание стукнуть Лини росло у его сестры в геометрической прогрессии, пока они шли до места встречи. В прошлый раз Линетт встретила Люмин и та передала ей адрес, где они должны были встретиться все вместе, так как в прошлый раз путешественница совсем об этом забыла. Линетт показалось это место очень странным, у нее даже закрались подозрения, что Люмин может сделать что-то такое, что им навредит, потому шла на эту встречу чуть ли не в полной боеготовности. Не то, чтобы она не уверена в искренности путешественницы, просто Линетт до сих пор помнит ее взгляд, когда Люмин узнала, что они с братом из Фатуи. Мечница наслышана о том, что у Великой героини разлад с Фатуи, но чтобы настолько... Но от части они сами виноваты, если бы не скрыли то не столкнулись бы с такой резкой реакцией, Люмин была обижена даже не столько на то, что они Фатуи, сколько на то, что они от нее это скрывали. И все же она им помогла, за что Линетт очень благодарна. Светлую фигуру героини они заприметили сразу, Люмин стояла облокотившись о невысокий заборчик и о чем-то беседовала с Паймон. А когда заметила их, ее лицо озарила широкая улыбка. — Привет, — поприветствовала всех путешественница, улыбнувшись. Линетт кажется, что Лини теперь окончательно потерян для этого мира, его взгляд был прикован исключительно к девушке напротив. Разве могут чувства так окрепнуть за столь короткое время? Линетт этого не понимала, потому что чаще держалась отстраненно от всего. — Здравствуй, — первым ответил Фремине, который еще с утра всем своим видом показывал, что из дома выходить не собирается, но увы, против Лини он не смог и дальше стоять на своем. Линетт же желала посетить путешественницу и узнать получше, что она за человек, и человек ли вообще, если судить по слухам вокруг нее. Отважная девушка не побоявшаяся вызвать на бой Архонта — эта информация невольно вызывает уважение к ней, ведь с виду Люмин выглядит как безобидная и хрупкая девушка, которую нужно защищать. Люмин нравилась Линетт, с этим мечница даже спорить не будет, потому что пока ничего плохого светловолосая им не сделала. — Привет. Это тебе, — Лини подошел ближе всех к Люмин, вынув из-за спины букет радужных роз. Линетт хмыкнула от такой смелости, юноша даже не скрывал ничего, напирая не хуже вьючного яка. Возможно близняшке показалось, но путешественница смутилась. Значит хоть какой-то отклик есть и чувства брата не будут отвергнуты... — Спасибо, — путешественница улыбнулась своей мягкой улыбкой. Ох, Лини был точно потерян даже для самого себя. Люмин всегда красиво улыбалась, а сегодня точно расцвела, даря окружающим свой свет. Когда с приветствиями было покончено, гости, готовые пройти за путешественницей в ее дом, в котором она должна жить в Фонтейне, удивились. Вместо того, чтобы куда-то идти, Люмин выдала им странные деревянные жетоны, а затем достала чайник. Конечно, Линетт предполагала, что путешественница необычный человек, и все же... Жить в чайнике? По крайней мере Люмин сказала, что это ее дом, указав на оранжевый с жёлтым чайник. — Большинство реагируют так в первый раз, — беззаботно улыбнулась Люмин. — В принципе, я тоже никогда не думала, что буду жить в таком необычном предмете, — она засмеялась, показывая, что нужно сделать, чтобы попасть внутрь. Перемещение в первый раз большинству давалось довольно тяжело, но эта троица либо не подала виду, что им плохо, либо действительно никаких негативных эффектов не было. Люмин попала в чайник последней, сразу. Её гости уже вовсю осматривались, с легким удивлением. Даже невозмутимая Линетт не могла сдержать восхищенного вздоха, оглядываясь вокруг. Когда-то и сама путешественница сопровождаемая такими же эмоциями посетила свою обитель первый раз, радуясь, что больше не придется спать под открытым небом и тратить баснословные суммы на комнату в отеле. Сколько сил ею было вложено в эту обитель, она действительно уже стала ее настоящим домом, самым уютным гнездышком, где можно было спрятаться от всего мира. — Паймон так и знала, что вам понравится, — горделиво задрала голову фея поставив руки в боки, словно ко всему этому она приложила свою крохотную руку. — Это какой-то фокус? — Оживился доселе молчавший Фремине. — Возможно это и правда какой-то фокус, а может и нет. Это подарок от адептов из Ли Юэ. Они любезно подарили мне эту обитель за подвиги перед регионом, — поведала блондинка. — Даже я до конца не понимаю эту магию, она известна не многим, лишь самым старым адептам которых в гавани осталось совсем немного, и то большинство из них предпочитают людям одиночество гор в Каменном Лесу. — Хватит болтать, давайте в дом, — крикнула Паймон, которой не терпелось попробовать блюда, приготовленные специально путешественницей. Во время готовки Люмин совсем не давала фее ничего поесть, потому она осталась голодной. — Если вы хотите — то позже можем прогуляться по другим островам, а пока давайте пройдем в дом, пока вся еда не остыла, — предложила путешественница, направившись в сторону дома. Остальные последовали за ней, как бы им и дальше не хотелось осмотреться в волшебной обители. Беседы за столом сначала велись скупые, все предпочитали словам еду, даже Лини подозрительно молчал, бросая странные взгляды в сторону путешественницы, будто пытался что-то сказать. А вот чуть позже, когда дело дошло до десертов — Линетт порядком оживилась, осторожно взглянув на брата. Недавно она уже ела сладкое, можно ли ей будет и в этот раз? К её счастью Лини ничего не сказал, а молчание — знак согласия. Изначально тяжелее всего влиться в разговор было Фремине, он довольно долго молчал, оглядываясь по сторонам, но вскоре болтушка Паймон и такого молчуна смогла разговорить. Уж что, а поддерживать разговор Паймон умела лучше всего и другим от её желания поговорить было не отвертеться. В основном фея интересовалась подводным миром, а Фремине, как чуть ли не главный знаток этой темы, охотно делился своими знаниями с любознательной феей. После трапезы, Люмин как и обещала, провела небольшую экскурсию по своей обители, начав с главного здания. Дольше всего они стояли в главном зале, увешанном десятками фотографий и картин, полученных в разных уголках Тейвата, в которых ступала нога путешественницы. — Как много людей, — чуть удивленно заметила Линетт. Девушка думала, что несмотря на всю внешнюю доброту путешественницы — внутри она черства и не заводит ни с кем дружбу, но множество фотографий говорили о другом. — Путешественница, ты и правда умеешь завоевывать сердца, — улыбнулся Лини и лишь Линетт заметила, что улыбка была натянутой. — Конечно! Никто не устоит перед великой и всемогущей путешественницей! — Вклинилась Паймон хвастаясь. —Паймон помнит сколько много любовных писем подарили на празднике в Мондштадте, — фея хихикнула, взглянув на смутившуюся Люмин. Никто не заметил как пролетело время за осмотром обители и время двигалось к одиннадцати. Линетт пыталась скрыть зевоту, полусонный Фремине делал вид, что слушает Паймон, но на самом деле отчаянно мечтал о своей кровати дома. Лишь Лини был непозволительно бодрым, всем своим видом раздражая сестру. — Время уже позднее. Вы можете остаться здесь, — предложила путешественница немного утомленная прошедшим днем. Никто этого не ожидал, но первая проявила инициативу Линетт, желая поскорее оказаться на чем-нибудь мягком. Её запас энергии на этот день исчерпан полностью и до дома идти не было желания. Фремине на предложение пожал плечами, будто говоря, что его любой вариант устроит, а Лини посопротивлялся ради приличия, но все-таки согласился. Люмин до самого конца этого дня думала, что с юношей что-то не так, уж слишком отличался от себя обычного, или же наоборот — сейчас был перед ними самый настоящий Лини, а не всего лишь игра на публику? Люмин бы хотелось, чтобы и перед ней он был собой. Подготовить комнаты для гостей не составило труда, Люмин всегда была готова, что в любой момент в её обители могут остаться друзья, потому комнаты на втором этаже всегда прибраны и аккуратно обставлены.***
Лини не спалось. И дело даже было не столько в чужом доме, сколько в тревожащих его мыслях. На соседней кровати спал Фремине, наверняка видя уже десятый сон, а в соседней комнате расположилась Линетт. Вздохнув, Лини накинул рубашку и вышел из комнаты, подышать свежим воздухом, так как сон до сих пор не шел. Кажется днем он видел прекрасную беседку у пруда на первом острове, где можно было спокойно сидеть и размышлять, думая обо всем и ни о чем одновременно. Вот только место было уже занято. Люмин стояла облокотившись о бортик беседки и кидала в небольшой прудик рядом лепестки цветов. Её лицо в свете искусственной луны казалось бледнее обычного, словно она не настоящая, а всего лишь наваждение. Легкая грусть отражалась на её лице, чуть покрасневшие глаза... «Она плакала?» Эта мысль в какой-то степени удивляла. Возможно было глупо думать, что у героев не бывает моментов, когда им плохо, но в своей голове Лини слишком быстро и ошибочно выстроил образ путешественницы, которой неведомы печаль, обиды и боль, превознося её чуть ли не до архонтов. Но Люмин такая же, как и все, только немногим дано это понять, не многие это осознают, продолжая верить в ту картинку, которой себя демонстрирует путешественница. Когда он делает еще шаг, девушка поворачивает голову в его сторону. На её лице на секунду проскакивает удивление, а затем появляется привычно-доброе выражение лица, словно не у нее от слез красные глаза, словно не у нее на щеках блестели все еще не высохшие дорожки слез. — Лини. Тоже не спится? — Она улыбалась, по крайней мере — старалась это делать. — Да, не могу уснуть. А ты? — Да так, неприятный...сон, — золотые глаза ненадолго стали словно стеклянными. Видимо сон был не просто «неприятный». Лучник не долго думая вошёл в беседку, встав рядом с девушкой. Они некоторое время молчали, наблюдая, как светло-голубые лепестки лотоса опадают на водную гладь, оставляя на воде мелкую рябь. Путешественница методично вырывала лепесток за лепестком, пытаясь таким образом отвлечь себя от сна. От сна, где они с Итэром были счастливы. Наблюдая сегодня за близнецами, Люмин невольно вспоминала себя и Итэра. Она так им завидовала. Они тоже спорили по пустякам, тоже иногда могли шутить друг над другом, шуточно ругаться... Воспоминания о тех временах теплом осели в её сердце, не позволяя окончательно ему заледенеть. Она все еще верит, что совсем скоро они будут вместе, скоро покинут этот мир и забудут страшным сном. Люмин хочет вернуть все назад, но не может. Не может позволить себе быть счастливой не рядом с ним. — О чем он? — Неожиданно задал вопрос Лини, повернув голову в сторону златоглазой. — Это...слишком личное, — и снова эта вымученная улыбка, которая так его раздражала, но на данный момент он ничего не мог сделать. Путешественница все еще не подпустила его к себе так близко, как ему хотелось бы. — Хорошо, — пришлось согласиться ему. Ну да, он не близкий ей человек, чтобы она делилась с ним переживаниями. И все же... — Путешественница. Она встала к нему вполоборота, ожидая, зачем он позвал её. — Иди сюда, — он повернулся к ней полностью, расставив руки в стороны. — Объятия — лучшее средство от грусти, — в очередной раз прибегает к своему публичному поведению. Потому что его переживания навряд ли помогут исправить ситуацию. Вообще Лини не думал, что Люмин его обнимет. Лучник скорее ожидал, что она улыбнется, приняв все за шутку... Однако в один шаг она сократила расстояние с ним, крепко обняв за изящную талию. Лини в полном замешательстве. Простояв в ступоре с десяток секунд, он обнял путешественницу в ответ, мягко коснувшись её открытой спины. Сейчас на нем не было перчаток, потому он спокойно мог почувствовать её кожу собственными кончиками пальцев. Он медленно начал гладить Люмин по спине, пока она так сильно вжималась в его тело, слово хотела найти в этих объятиях укрытие, словно могла спрятаться в них от всего мира, чтобы никто не увидел ее такой. Тишина — идеальная спутница в этой встречи. под покровом ночи. Иногда молчание подкрепленное действием говорит гораздо о большем, чем простые слова. Он невесомо губами коснулся ее макушки, задержавшись в таком положении совсем недолго. Может быть когда-то черта между ними сотрется и каждый поделится своими переживаниями, засевшими где-то глубоко внутри, а пока еще не время. Лини однажды поторопился, теперь же такого больше не повторится. — Спасибо, — Люмин отстраняется , заглядывая в светло-фиолетовые глаза лучника. Как же ему сейчас не хотелось ее отпускать, еще бы немного подержать ее в своих объятиях... Но Лини учится на своих ошибках, потому более не так настойчив, он готов ожидать того самого момента, когда можно будет пересечь невидимую грань между ними, или вовсе стереть ее, не оставляя никаких сомнений в сторону друг друга. Только вот для них это сложно так просто поверить. А как хотелось бы наконец открыться, излить израненные души, найти исцеление в друг друге... Люмин поднимает руку, касаясь щеки Лини, а он восторженно замирает, стараясь прочувствовать это прикосновение каждой частичкой кожи. Путешественница ведет чуть выше, убирая выбившуюся из косички прядь. Они так близко. Но никто ничего не спешит предпринимать, не торопится. Когда Люмин решается убрать руку, Лини ловит ее, сразу же переплетая пальцы. Он в последний раз заглядывает в золотые глаза, а затем целует тыльную сторону ладони девушки, надолго задерживая столь дорогое прикосновение. Люмин краснеет, но не убирает руку, ожидая, что же будет дальше. А он не будет спешить, чтобы чего-то достичь стоит двигаться медленно и методично, шаг за шагом достигая цели. Эта ночь казалась слишком короткой, ведь ночная тьма рассеялась в свете золота ее глаз. Первый шаг сделан.