***
Блеск софитов, публика, заливающаяся восторженными возгласами, наполняющие зал аплодисменты, что становились громче и громче с каждой секундой финального поклона, постепенно затихая, как только главный герой сцены покидал её в очередной раз. Всё это внимание, тянущееся за ним до самого ухода за кулисы, принадлежало лишь Лини. Казалось, пожизненно. Яркий свет, тягучий флёр броских духов и что-то в его образе, что вызывало плохое предчувствие и заставляло всё скручиваться внутри воедино, сопровождали его и за кулисами, в зале что был удобно переоборудован под гримёрку лишь для его представлений, что ныне стали проходить в Опере «Эпиклез» чаще и чаще, теша заинтересованную в его личности публику, людей, что пришли лицезреть нечто невероятное не только в слухах, и людей, что ждали ещё одного «сюжетного поворота» вокруг Лини. Его, сияющего одной своей ухмылкой, любила абсолютно вся публика, и никто на его выступлениях не оставался равнодушным, привнося и свои громогласные овации в конце его появления на сцене. Это признавал и Начальник крепости Меропид, бесцеремонно ворвавшись в гримёрку, застав вечно подготовленного и мыслящего наперёд иллюзиониста в самом невыгодном положении. Часть его костюма уже была снята, плащ, перчатки, и его привлекающий внимание цилиндр, бережно сложенные, лежали на диване, на столе же, прямо перед Лини, стояли чашки, почти до верха наполненные чаем, и блюдца, в самом центре стола – чайник, от которого исходил едва видимый пар и аромат замечательного напитка. Даже сейчас он выглядел так, словно был готов выйти на сцену для очередного представления, и от отсутствия главных сценических элементов в его костюме юноша по-прежнему выглядел восхитительно, не лишённый своего привычного шарма ни на грамм. Одна из чашек оказывается небрежно опрокинута на стол руками, что оказались по обе стороны от Лини в одно мгновение, не давая ему и секунды на то, чтобы понять, что произошло. Горячая жидкость расплескалась по дорогому столу, и, кажется, окончательно испортит его уже совсем скоро, ведь никто из них и не думал убирать её. Кипяток просочился через плотную ткань перчаток, обжигая и без того истерзанную ранениями и мозолями кожу, наградив ещё одним увечьем, которое, наверняка, быстро сойдёт, - всё же, оно было мелочным. - Как бестактно. – вдруг ворвался в сознание наигранно строгий тон, сразу после глухого стука чашки, - Врываться вот так в личное пространство другого человека… - юноша склонился чуть назад, к столу, элегантно поставив на край свои руки для хоть какого-то удобства в этой ситуации, не смея испортить образ, что так любила его публика, - Разве это не преступление? - Это срочно, - его речь была быстрой и весьма короткой, сохраняя тему, и не пытаясь приукрасить тон, наперекор речи Лини. Кардинальные отличия, - У меня есть к тебе дело. - Неужели? - Лини, казалось, сиял, только вот не от сказанного человеком прямо перед ним, а, скорее, потому, что успел опередить мужчину прежде, чем он начал говорить. - Но, Герцог, я уже доказал свою невиновность пред законом, - подметил он, уже наверняка поняв непричастность этого дела к происшествию, и всё равно забирая время, - Вы не можете оспорить вердикт Оратрис и Верховного судьи. - Это не касается того случая, - тяжёлый вздох раздался по всей комнате, - верный признак осознания того что подобные высказывания и уход от главной темы ему придётся терпеть на протяжении всего разговора и работы с ним, - Мне нужно знать, как устроены твои трюки. - Оу? – возможно, впервые, но удивление посетило его лицо, - Не знал, что кого-то вроде Вас привлекают подобные вещи… – но эта задумчивость вмиг пропала, сменившись лёгким смешком, - Чем я заслужил внимание такого холодного человека? - Твои выступления, фокусы с исчезновением и телепортацией. Каждый из. – и это было одновременно и ответом на его вопрос, и причиной его визита, что вызывало лишь больше удивления и настоящего восторга, будто неожиданный сюжетный поворот в спектакле, - Мне необходимы знания об их устройстве. - Вот как? – вдумчивый взгляд иллюзиониста пал на что-то в стороне, пока он, до появления очередной ухмылки на лице, раздумывал о всём произнесённом, - Почему я должен раскрывать подобные секреты своей почётной публике, что недавно прониклась моим шоу? - Лини. – вдруг, он резко прервал его, подчёркивая всю значимость того, почему он обратился к нему, - Это важно. Это связанно с важным делом о самоубийствах. - Что ты можешь дать мне взамен? В этот момент, посреди затянувшегося, безусловно по вине юноши, диалога, возникла тишина, вызвавшая соответствующую реакцию, заставив парня залиться громким и безостановочным смехом, практически рухнув на испачканный стол. - Ох, mon chéri, – столь ласковое прозвище с чистым Фонтейнским акцентом сорвалось с его уст, блестящих в слабом свете помещения, - Ты ведь не думал, что я выложу все свои секреты вот так? – усмешка расползлась по его губам, - Тогда бы они не имели никакой ценности. И впрямь. Ризли никогда не раздумывал о чём-то конкретном в плане вознаграждения за помощь в раскрытии преступления, и мысль о том, что же может заинтересовать талантливого иллюзиониста посетила его лишь сейчас. Однако, у него было что ему предложить… - Честь и слава из-за раскрытия потёртого дела меня не- - Будущее твоих младших. А это казалось весьма заманчивым. Влияние, что у него было, мора, и возможность физически защитить свою семью подобным договором, что может быть лучше? Эти возможности обеспечить Линнет и младшего Фремине всем необходимым, и в полной безопасности разорвать связи с «Отцом», чтобы никто больше не смел предъявить им лишь за происхождение, сами просились к нему в руки как сильнейшие карты, и их он ни за что не заставит растворится в воздухе. - По рукам! – его нежно фиолетовые глаза, казалось, засверкали, услышав подобное, - Разгадка чужого тёмного прошлого в обмен на моё светлое будущее, что за чудесная сделка? В медленной, но решительной манере, он вытянул свою руку в сторону Герцога, чтобы скрепить их договор подобным лёгким образом. Не смотря на застывшее неприятное чувство внутри, полное настороженности и недоверия, ему ничего не оставалось кроме как прикоснуться к его ладони, легко пожимая. Пальцы Лини проходят под плотно прижатую к коже перчатку, касаясь обнажённой кожи, истерзанной шрамами, что оставили свой рельефный след, и небольшого ожога, оставленного кипятком чая. Это касание, кажется, обжигает одним своим существованием, но его пальцы быстро исчезают, а пред взором Ризли оказывается карта с его изображением, зажатая между пальцами умелого иллюзиониста. Читая явное удивление на лице мужчины, Лини лишь отзывается коротким смехом, поднося карту к своим губам, и в эту секунду всё внутри стягивается ещё сильнее, напоминая о том самом плохом предчувствии, которое лишь усилилось именно в этот момент. Юноша поворачивает свою ладонь в самой элегантной манере, и в следующую секунду карта пропадает, словно и не существовало, и это всё – лишь фантазия, галлюцинанция, что угодно, кроме правды. Следом из поля зрения Ризли пропадает и он, спокойно исчезая за массивными закрытыми дверьми позади.***